***
Сокджин стоял напротив двери в санузел и ждал со странным видом, когда из этих дверей покажется его... ЕГО жена, ЕГО Мандаринка... ЕГО Чеён... Его Ёни... А надо сказать вид у Джина был ещё тот: взлохмаченные волосы, растерянный взгляд с мешками и синяками под глазами, наперекосяк застёгнутая рубашка с халатом, торчащая из кармана радионяня... короче потрёпанный такой вид... Ждать пришлось не долго. Умывшись и приведя себя в порядок после сна, Чеён распахнула дверь и вздрогнула от неожиданности, увидев перед собой мужа. Но уже в следующий момент на её лице показалось отчаяние, страх, ужас: — Джинни? Что с малышкой?! Что?! — она оттолкнула мужчину в сторону и рванула в спальню, где жили Джин с дочкой (сама она так и не переселилась к ним, деля комнату с Ри, помогая ей вместе с Юнги готовиться к экзаменам, а её братишка жил с охранниками Сокджина, хотя всё почти время пропадал в комнате Ри и Ёни). После того, как зарядили дожди, а электричество стали регулярно отключать, в квартире стало прохладно и сыро. Чеён знала, что малышка заболела и кашляет, но к дочке не подходила, делая вид, что ей всё равно. Но сейчас, увидев мужа в таком странном состоянии, мелькнувшая мысль, что Джинни могла умереть, выбила из неё всю неприязнь и ненависть к дочери, заменив их всепоглощающим страхом за жизнь крохи. Джин вошёл в комнату после жены, выпустив из неё Тэхёна, который присматривал за малышкой последние часы, и закрыл распахнутую дверь, чтобы сохранить драгоценное тепло, идущее от газовых обогревателей, которые притащили местные жители-пациенты, узнав, что новорожденная дочка Доктора заболела из-за холода и сырости. Чеён упала на колени возле автомобильной люльки, стоящей прямо на кровати, прижимая к груди свою дочку и вытирая слёзы: — Дурак! Разве можно так пугать! — малышка в руках мамы завошкалась, но не проснулась, поэтому та осторожно положила её в люльку, коснувшись перед этим губами крохотного лобика, торчащего из огромного капюшона розового худи Джина, в которую она была укутана. Сокджин глотал подступавшие слёзы. Это были слёзы радости, ведь он уже отчаялся увидеть когда-нибудь именно то, что он увидел. Конечно то, что Чеён взяла на руки малышку впервые за столькое время после её рождения, не могло дать гарантию того, что она сможет полюбить и испытывать нежные чувства к дочери, рождённой от насильника. Но это значило, что лёд безразличия в сердце МАТЕРИ треснул, а это давало надежду. Джин присел позади жены и обнял её со спины за плечи: — Прости! Я не хотел тебя напугать! — он шептал ей в самое ухо, зарывшись в её распущенные волосы своим осунувшимся лицом. — Тогда что случилось? Почему ты сегодня странный такой? Мне сказали, что ты совсем не спал... — она не хотела разрывать его объятия, но больше них, Чеён хотела видеть его лицо, его взгляд. Поэтому высвободившись из сильных, нежных рук мужа, села на краешек кровати, не выпуская из рук его ладони. Её пугало выражение его лица. Табуны разных нехороших мыслей носились туда-сюда в её голове, поднимая панику, как пыль. — Ничего плохого не случилось, Чеён, не переживай! Наоборот случилось нечто очень хорошее! Я бы сказал, что случилось ЧУДО, о котором я не мог даже мечтать! — тихо говорил он, чтобы не разбудить малышку. — И это ЧУДО как-то связано со мной? Странно... Зачем ты караулил меня у двери? — в её взгляде поубавилось тревоги, но добавилось любопытства и недоверия. — Сегодня я нашёл ту, в которую был влюблён последние два года! Если бы ты знала, как я счастлив! — он прижал к губам кончики её пальцев, но Чеён от его слов вся сжалась, на её лице отразилась боль, почти физическая, заныло под левыми рёбрами, под лопаткой. — Я рада за вас, доктор Джин, — совсем потерянным голосом выдавила она уже дрожащими губами. Ей хотелось вырваться из этой комнаты, из этого дома, и убежать куда глаза глядят... Вот только глаза застилала пелена слёз, да и бежать-то ей некуда... — Не понимаю причём тут я? Вам нужен развод? — Глупая... Знаешь чем пахнет моя любимая девушка? — доктор наклонил на бок голову, заглядывая ей в лицо. — Она пахнет лаймом, а её губы и кончики пальцев пахнут мандаринками... Я до сих пор помню твои поцелуи... До сих пор ты мне снишься, Ёни! — до неё очень тяжело доходил смысл сказанного Джином, потому что она уже мысленно проиграла той, в которую её муж был влюблён пару лет назад. — Как... Как ты... Ты был влюблён в меня? Это такая шутка, да? — она не могла поверить в его слова, пытаясь всё ещё высвободить свои ладони, которые Сокджин покрывал поцелуями, из его пальцев. Через пару минут уняв бурю чувств, она снова стала холодной и неприступной: — В любом случае, я уже давно не та доверчивая школьница, в которую Вы были влюблены, доктор Джин... Но... Как Вы узнали, что это я? Вам кто-то сказал? Никто не мог знать. Меня кроме Рины никто не узнаёт! — Я узнал не тебя, а твою манеру накладывать повязки... Прости, что был так слеп... Прости, что не смог уберечь тебя от той боли, которую тебе пришлось испытать... — мужчина обнял её бёдра, уткнувшись в колени. — Что ты говоришь? Какое прощение ты просишь? Я не понимаю тебя, Сокджин! Разве ты в чём-то виноват передо мной? Да и что ты мог сделать? Я была ещё школьницей! Ты всё правильно сделал... — тараторила Чеён. — Правильно для кого? Если бы я наплевал тогда на эти стереотипы и эти дурацкие правила и нормы! ... Ты спрашиваешь: Что бы я мог сделать? Я мог бы забрать тебя отсюда, из этого гнилого места, из этой ямы! Я не допустил бы твоего плена, твоего рабства у этого маньяка! Ты бы не пострадала! — Тогда пострадал бы мой брат... Я не смогла бы этого допустить! Нет! Только не мой братишка! — с ужасом представляя какие зверства пришлось бы испытать мальчишке в рабстве ДиО, она мотала неистово головой: — Нет! Только не это! НЕТ! — Мы бы забрали его с собой! И твой прадедушка был бы жив сейчас... Вам не пришлось бы голодать и скитаться... Мы с Тэхёном могли бы отдать нашу квартирку, а сами бы жили с парнями в общем прибежище или в нашем общем доме... Чеён взяла в ладони его лицо и подняла, чтобы видеть его взгляд, затуманенный слезами: — На свалке? Нет. Ты всё правильно сделал. Не смей брать на себя вину, которой нет! Слышишь! — ей так хотелось в этот момент прикоснуться к его губам, зацеловать его лицо, что Чеён еле сдержалась. — Хорошо. Как скажешь... — В любом случае это ничего не меняет! Всё уже случилось так, как случилось... — её взгляд снова стал тяжёлым и хмурым, будто снова сработал переключатель, погрузив её во тьму: — Ничего не изменить... Я уже давно не Ваша Мандаринка... С прискорбием сообщаю, что Ваша любимая Мандаринка мертва, её больше нет в этом мире, Доктор Ким... — Зато есть моя жена, моя Ёни... КИМ Чеён! — Джин улыбнулся проложив её руки на свою шею, но она не стала его обнимать, всё ещё пытаясь оттолкнуть: — Какая разница, жена я или нет. Любите-то и желаете Вы всё равно другую... Не меня, не ту, которой я стала, а призрака из прошлого! — её лицо омрачило печальное подобие улыбки. — Не правда. Хочешь, я расскажу тебе почему в день нашей свадьбы, тогда в примерочной, я вдруг решил поменять костюм? — Разве это что-то может изменить? Не слушая возражений, Сокджин продолжил: — Если бы ты знала истинную причину, почему я поменял костюм, ты бы так не говорила! — Ладно. И почему же? — делая вид, что ей совершенно не интересно, отстранённо отвечала молодая женщина. — Тот костюм цвета аквамарин, в который я переоделся, имел более широкие брюки и более длинный, просторный пиджак. Не догадываешься почему мне вдруг стало тогда тесно в тех чёрных брюках и что мне потребовалось скрыть от посторонних, в том числе и от твоих глаз? — Что? — Джин открыл рот, чтобы продолжить, но она накрыла его губы ладошкой и выпалила, краснея: — Я не в этом смысле! Поняла я, что ты пытался скрыть! Не наивная девочка поди уже! Я о другом! — О чём же тогда? — мужчина снова покрывал её ладошку и пальчики поцелуями, не отводя взгляда, начинающего заволакиваться туманом желания. — Ты хочешь сказать, что... хотел меня, это я поняла. Но... желание обладать и любовь - это же совершенно разное! Разве я могу вызывать такие чувства сейчас, изуродованная, страшная, тощая... Это невозможно! Ты либо лжёшь мне из жалости, либо обманываешься сам! — Даже не хочу снова начинать этот спор. Я уже тысячу раз опровергал всё это и не буду повторять. Но я напомню тебе, что ты тогда в примерочной согласилась попробовать быть счастливой ВМЕСТЕ со мной... Так почему не начать с этого? Почему не совместить ту юную, наивную влюблённую в доктора Мандаринку с той Чеён, которой ты становишься сейчас: свободолюбивой, немного холодной... это между прочим очень даже заводит, вызывая во мне ещё большее желание обладать тобой... Я знаю, что путь может быть долгим и возможно нас будет откидывать не раз назад, но мы же сможем преодолеть все твои страхи, все преграды, всё, если будем вместе! Ты же согласилась... Ты обещала попробовать... Или ты не доверяешь мне? — Я... Я помню... Доверяю тебе, Сокджин, но... — Тогда без всяких "НО..." Давай просто попробуем пройти по тропинке к счастью, по направлению к любви несколько шагов... ВМЕСТЕ... — Джин положил жену на середину постели, переставил люльку поближе к обогревателю, на кресло и лёг рядом с любимой. — Ты очень красивая, ты знала об этом? Вот, теперь будешь знать! Если бы только знала, как у меня сердечко прихватило, когда ты поцеловала меня в губы, там, в ЗАГСЕ! Как же я мечтал снова почувствовать вкус твоих губ, Ёни! — шептал Джин, гладя её щёки и губы кончиками пальцев, пожирая её лицо, шею и ключицы оголившиеся, глазами. — В конце концов мечты должны сбываться, тем более, если это наши общие мечты, правда? — дождавшись в ответ кивок, она выпалила: — Тогда заткнитесь уже, доктор Джин, и целуйте! — Чеён приподняла голову и коснулась его губ сама. Поцелуй был долгим никто не хотел его прерывать. Вот только воздуха не хватало. — Только у меня есть одно условие! — выдохнул он, отрываясь от её губ. — Какое? — С этой минуты ты будешь жить с нами, в этой комнате! Мне надоело мёрзнуть одному! Мне нужен мой личный обогреватель! — с серьёзным видом заявил Джин. Чеён озадаченно покачала головой, восстанавливая дыхание, глубоко и медленно дыша: — Ай-я-яй! Как нехорошо! Нельзя допускать, чтобы доктор мёрз, тем более в одиночестве! — ответила она шёпотом, улыбаясь и душа мужа в своих объятиях: — Так и быть, я буду твоим обогревателем... Чтобы не дай бог у тебя не появился другой молоденький обогреватель... — Это была ревность? — подняв брови и сделав смешную рожицу, хрипел он, делая вид, что жена его действительно душит. — Ревность? Да что ты! Бог с тобой! — целуя кончик его носа, ответила она. — Это чистой воды эгоизм, чувство собственности, знаешь о таком? Я же твоя жена, как никак! Значит ты должен принадлежать только мне! — Обещаю... Принадлежать только жене, своей госпоже Ким... Моя Мандаринка Ким, — она кивнула и прижалась к его широкой груди, прячась как в надёжном укрытии. — Теперь только твоя, любимый! Никому не отдавай! Ни за что не отдавай! — Ни кому! Ни за Что! Ты теперь только моя, любимая! — покрывая поцелуями лицо, шею и плечи Чеён, шептал он в ответ.Друг или враг?
Шуга смотрел в окно, за которым лил дождь, о чём-то задумавшись, вернее вспоминая. В районе дела шли неплохо. Лучше, чем они ожидали, хотя проблем было выше крыши. Но сейчас Юнги не думал о проблемах района и его подопечных. Его мысли были поглощены более личным: "Кто я? Рэпер, лидер, друг... кому-то даже ближе, чем друг, почти брат..." Он шумно, тяжко вздохнул. — Так друг или враг? — шепнул он. На этот вопрос у него не было ответа. Воспоминания возвращали его то в детство, то в тот вечер, когда его позвал к себе Сокджин, передав, что Юнги необходимо познакомиться с главарём одной из местных банд. Самым кровожадным, жестоким наркодилером, местным наркобароном Демоном-Отшельником, с ДиО... /воспоминания Шуги/ Джин собирался представить Шугу главарю банды: — Это и есть лидер нашей группировки Бантан, Мин... Договорить он не успел, его перебил сам ДиО: — Мин Юнги?! Так ты и есть Шуга?! — чуть не сев мимо, бандит плюхнулся мягким местом на стул, открывая рот и глотая воздух, как рыбёшка, оказавшаяся выброшенной на берег. — Быть не может! Какие люди на районе! Этот день благословен явлением пред нашими грешными очами самим Кенсу! До Кенсу, собственной персоной! Ты ли это, друг мой сердечный?! Обалдеть! — Юнги развёл руки, как для объятий, но подходить не стал. — 10 лет не виделись! — Не 10, а 10лет и 9 месяцев... — грустно вздохнул ДиО, опуская взгляд. Шуга посмотрел на Сокджина, украдкой кивнув в сторону двери, дал понять, что ему лучше бы оставить их наедине. Доктор понял жест друга и сразу же нашёл предлог удалиться - поменять памперс дочке. — Мне срочно нужно отлучиться - кажется кто-то испортил воздух... Перед уходом он обратился к Демону, превратившемуся при появлении Юнги из главаря банды в обычного парня без амбиций и пантов: — Смотри, ДиО, ты обещал! Здоровье и жизнь твоего младшего брата теперь в твоих руках! Шуга нахмурился, и бегал взглядом с лица бандита на лицо друга, судорожно пытаясь понять смысл сказанного, чувствуя тревогу. — Демон-Отшельник и До Кенсу всегда держат своё слово! Спроси у Юнги, коль не веришь, Доктор Джин! — ответил потухшим голосом ДиО. — Да. Подтверждаю: если он сказал, то приложит все усилия, чтобы выполнить обещание, даже подвергнув свою жизнь опасности. Во всяком случае я могу ручаться за Кенсу. Но по слухам и ДиО тоже не кидает слов на ветер, — кивал Шуга. Он выглянул вслед за Сокджином и тихо сказал стоявшему на карауле Хосоку: — Срочно организуй нам соджу, бутылок 6-ть минимум! И естественно закусок. Можешь ким бап, можешь даже рамён, роллы яичные сделать Джина попроси! Всё что найдёшь тащи! Считай- это приказ! Хоби только открыл рот, но дверь перед его остреньким носом уже захлопнулась. — Ты чего такой? Завис что ли? — заглядывая в лицо другу и кладя палец в его открытый рот, спросил Тэхён, пришедший к доктору узнать как Рина. Лично Тэ она не говорила ничего о своём здоровье, так что его брат остался единственной надеждой докопаться до правды: что происходит с любимой. Состояние её здоровья очень тревожило Тэхёна в последние дни. — Со... Соджу! — выдохнул Хосок, прокашлявшись. — Где я ему соджу достану на ночь глядя, скажи мне на милость?! В осаждённом районе, где все магазины разграбленны и знакомых нет?! Ладно закуски... — Хоби схватился ладонями за виски, разведя локти в стороны. Это означало только одно - он в тупике. — Соджу, говоришь... — почесал затылок Тэ. — Знаешь, Хосок, иди готовь закуски, пока электричество есть, а я за соджу схожу! — Где ты его возьмёшь? — брови Хо вспорхнули, вытягивая лицо. — Помнишь, когда Намджун с Каем дроны посылали? Я попросил их и они переслали мне несколько бутылок сожду. Ну я парочку Джину отдал, остальные припрятал. — Но Юнгеша сказал минимум 6-ть! Минимум! — не унимался Хоби. — Так есть. Больше даже есть, не волнуйся! — Тэ похлопал друга по плечам, успокаивая. — Где ты взял? — переходя совсем на шёпот, спрашивал Хосок. Тэхён наклонился к самому уху Хоби и стал нашёптывать так же тихо: — Тебе знать не положено! — Ну... - жалобно проскулил Хо. — Короче я конфисковывал у пациентов в госпитале регулярно! — шептал младший. — Сколько?! — с горящими глазами спрашивал старший. Но услышав ответ аж забыл как дышать. — Около ящика всего-то, но это закрытых, целых, — спокойным тоном ответил тот. — Сколько?!? — Тэ закрыл рот друга ладонью и зашипел на ухо: — Тише ты! Пронюхают - ничего не останется! — отпустив Хоби, он будничным тоном тихо продолжил: — Ну сам посуди: разве я мог допустить, чтобы труды моего старшего брата пропали, ведь раненым пить нельзя? Как бы мы пьяных, буянящих раненых потом успокаивали? Так что проследуйте в кухню, господин Чон, за закусками, а я заначку выну. — А-а-а-а... — хотел возразить парень, но Тэхён его перебил: — А тебе знать где заныкано - не положено! — приобняв за плечи, он выпроводил разочарованного Хосока в соседнюю квартиру, где они готовили еду и обитали сами, вместе с ещё тремя личными охранниками доктора Джина и братишкой жены доктора. Минут через 20 разговора ДиО и Шуги "ни о чём" и "обо всём" сразу, к ним стали долбиться явно ногой. Юнги открыл дверь и отскочил в сторону, пропуская Хосока с горячей кастрюлей ещё кипящей лапши и Тэхёна с наполовину заполненным бутылками соджу ящиком. Ещё через несколько минут Джин принёс яичные роллы и какие-то закуски. Оглядев стол с таким количеством еды, стоящим перед давними приятелями-друзьями детства, что и за ночь не съесть, ДиО вздохнул: — Во даёшь, Юнги! Совсем не изменился! Вот только я уже не голодный оборванец-беспризорник... Могу и сам себя неплохо прокормить, — он грустно улыбнулся, вспоминая, как в те далёкие детские годы, когда вот так же спонтанно, встретив Кенсу с его младшим братишкой, Шуга приводил их к себе домой и кормил, вытаскивая на стол всё что было (если родителей не было) или приносил набитый едой, одеждой и игрушками рюкзак друзьям. Доставая сразу всё и ругая Кенсу, который пытался по привычке убрать большую часть еды "на потом", забирая у братишки: "Не смей у ребёнка отбирать! Пусть наесться вдоволь! Всё, что захочет пусть ест! Потом, что останется и уберёшь, припрячешь!" - говорил юный Юнги, трепля отросшие волосы младшего братишки друга. — Не изменился, говоришь? Может быть, в чём-то... — откупоривая первую бутылку, ответил Юнги, разливая как положено сначала старшему, потом себе соджу в стаканы. Хотя они одногодки и Кенсу всего-то на пару месяцев раньше родился, но Шуга дотошный в мелочах. — Стопок нет. Так что будем со стаканов. Да и чего мелочиться, правда?! — он придвинул ближе к гостю налитый соджу, закуски и наложил по тарелкам лапшу, выловив яйца и кусочки сосисок, заботливо брошенные Хосоком для друга. Открыв резко пахнущее кимчи, торжественно произнёс: — Прошу! Эту встречу надо отметить, чтобы она хорошенько запомнилась! ДиО пересел на указанный стул. Зашедшему на минутку Хосоку, Юнги сказал: — Спасибо, огромное! Ты так меня выручил, Хоби! Но у меня к тебе ещё одна просьба. Будь добр, напомни нашим парням, чтобы "гостей", что прибыли вместе с моим другом детства, накормили и приготовили им всё для сна. Под надёжной охраной, разумеется! Объясни, что их лидер встретил давнего приятеля и до утра будет занят, а им без него возвращаться к своим негоже, их не поймут! Так что пусть отдыхают. — Хорошо, я всё сделаю. Не переживай, Юн! — они обнялись и похлопали друг друга по спинам. — Если что-то понадобится, дай знать! Я сегодня в ночном дежурстве, так что буду рядом, — он уже хотел было выйти, но обернулся на окно и застыл, вопросительно глядя на друга. — Что ты хотел спросить? Говори вслух. Хоби кивнул на окно: — Стрелка оставить? — НЕ! — Юнги скривил лицо. — Не надо. Ему отбой и благодарность с занесением в личное дело! — ухмыльнувшись зависшим в недоумении физиономиям, он добавил: — Да шучу я про личные дела, шучу! Накормить, согреть! — Шуга протянул Хосоку бутылку соджу. — Передай ему! — Так есть ещё там... — неуверенно ответил Хоби. — Это лично от меня. За отличную службу и за выдержку, что ДиО не пристрелил... — настаивал Юнги. Взяв бутылку, Хосок скрылся за дверью. Бандит хапнул пол стакана соджу и грустно сказал, закусывая: — Неужели это реально работает? — О чём ты? Что именно работает? — спросил рэпер, тоже отправляя порцию соджу себе внутрь. — Уважение вместо страха и всё такое... — Ну да, работает! Страх есть, конечно, но не тот. Есть страх не оправдать доверие друзей и соратников. Это да. Так я же об этом ещё 13 лет назад в твою башку вбить пытался! Давай-ка лапшу докончим, а то совсем раскиснет! — раскладывая оставшееся в кастрюльке по тарелкам и разливая ещё одну бутылку спиртного, ответил Шуга. Разговор этих двоих действительно затянулся до утра. Они то плыли по бушующим волнам воспоминаний отрочества, то их снова выбрасывало в реальность. — Вот! — повторял Юнги, — А я тебе тогда говорил: "Не бросай учёбу! Не сбегай из приюта! Подумай о брате и его будущем! " Нет! Ты меня не послушал! — Да что бы мне эти приют и колледж дали? Нищее существование? Нищебродскую зарплату? Чего бы я добился? — возражал уже пьяный ДиО ещё полупьяному Шуге. — Ты не прав, Кенсу! Ой, как не прав сейчас! Да ты, с твоим умом, с твоим талантом и твоей внешностью! Мог бы получить стипендию в любом университете! На химика выучиться и стать учёным, а не наркоту варить-синтезировать! — Может и так... А внешность? Причём тут моя внешность? И какой талант ты имеешь в виду? — Ты очень красив, Кенсу! У тебя очень неординарная внешность, отталкивающая и одновременно притягивающая красота! Настоящая, мужская красота, а не смазливое личико, понимаешь? Даже сейчас, с протезом вместо глаза, ты невероятно красив! Да, ты, Кенсу, мог стать фотомоделью или актёром! Твой актёрский талантище я имел ввиду! Ты мог стать не просто знаменитостью, а суперзвездой! "ДО КЕНСУ в главной роли!" - было бы напечатано на афишах! И народ бы в очереди выстраивался за твоим автографом! — Да, ну, брось! Какая из меня модель или суперзвезда! — они так и сидели бы обнявшись и выпивая дальше, если бы Шугу не осенила одна взрывная идея. — А давай на спор! Ну, героя-любовника тебе роль сейчас не дадут, а вот главного злодея сыграть пригласят запросто! Тем более тебе там и играть ничего не надо, судя по слухам... — И что? Прям вот ты сейчас меня сфоткаешь, кинешь на сайт агентствам и всё сработает? — ДиО заразительно смеялся, позируя Юнги. — Так. А теперь очки... Поправь очки... Готово. И сними их, чуть в полоборота голову, чтоб протез не бросался в глаза! Сделай серьёзное выражение, а теперь взгляд маньяка, тааак... Шикарно! — Шуга на обум нашёл в поисковике несколько адресов агентств, но окинув взглядом парня, приказал: — Раздевайся! — Что? Сдурел что ли? — Раздевайся по пояс! Надо запечатлеть и твой торс! Я же вижу, как твои накачанные мышцы переливаются под одеждой! — ДиО хмыкнул, но приказ выполнил. Сделав ещё несколько снимков апетитного тела Кенсу, сопровождая это действо восклицаниями, стонами и комплементами в адрес тела друга детства, Шуга бросил фотографии с данными претендента на роли злодеев агентствам по набору актёров для съёмок в дорамах. — Стой! Стой же! Так не пойдёт! — чуть ли не подвизгивая, закрывая ладонью экран телефона Шуги, вопил Кенсу. — Пари! Если это пари, то надо придумать награду для победившего и наказание для проигравшего! — Точно! Надо придумать... Но голым проигравший точно не будет по городу бегать! — высказался Юнги. — Не-а. Не будет. Уже было - не интересно! Последовало несколько минут молчания, нарушаемое только еле слышным чавканьем и хлюпаньем. — Машина! — с горящим взглядом рыкнул ДиО дожёвывая то, что было во рту. — Я ставлю свой ламбадини! Тьфу ты! ...Лам-бод...жини... ВОТ! — и бандит выложил на стол перед Юнги ключи, но тот яростно замотал хмельной головой: — Не-а! Не пойдёт! У меня нет машины. Мне нечего поставить в противовес - я не настолько богат, как ты! — Пофиг! Для тебя я придумал шикарное наказание! ... /конец воспоминаний Шуги/ Юнги хмыкнул, вспоминая ехидный взгляд Кенсу. — Да уж! Только твой извращённый ум мог выдумать такое: "Если ты выиграешь, то не только получишь машину, но и станешь моим агентом!" Зачем я только согласился на эту сделку?! — откидывая от себя на кровать, разрывающийся от звонков агентств телефон, стонал рэпер. — До Кенсу! Я ненавижу тебя! — заорал Шуга падая на кровать и кидая поверх телефона подушку. — И я тебя люблю! — раздался смеющийся голос из телефона, который протягивал ему только что вошедший Хосок. — ДиО на связи. Требует достать тебя из-под земли. И кажется он едет сюда! — прошипел Хоби. — Юнги, друг мой, сердешный! Ты готов сопровождать меня на переговоры с агентствами в соседнем городе? Как раз и свой ламборджини заберёшь! У него уникальный, неповторимый цвет! Твой любимый, между прочим! — Разбери свой красивый ламборджини на запчасти и засунь туда..., сам знаешь куда! — рычал Юн, пряча голову под подушку. — Не! Так дело не пойдёт! Ты сам втянул меня в эту авантюру, так что отрывай свою ленивую задницу от мягкой кроватки и выходи - я уже подъехал! — расплываясь в довольной улыбке, говорил ДиО. — Он следит за тобой или сквозь стены видит? Откуда он знает, что ты валяешься на кровати? — оглядывался Хоби, но Юнги не ответил другу. — А как ты собираешься выбраться из района? Он же оцеплен! — спохватившись, удивился Шуга, прислушиваясь к рёву мотора под окнами. — Во-первых они навряд ли посмеют остановить твой автомобиль, ламборджини из лимитированной серии всё же, с платиновыми* номерами к тому же, не каждый день ездят мимо них... А во-вторых коррупцию ещё никто не победил! За окном послышался гудок автомобиля, колонки глушили вырывающейся музыкой, одной из песен самого Шуги. Нежный, ласковый звук клаксона не был похож ни на один из сигналов авто, которые когда-либо слышал Юнги и совсем не подходил его рэпующему голосу. Он выглянул в окно и ахнул, шепча неистовые ласкательные маты и выражения и пытаясь унять сердечко, зарываясь пальцами в свои мятные отросшие волосы. — Мятный лам... бо..., серьёзно? — выпалил Хосок, обнимая друга за печи: — И эта прелесть теперь твоя? — И не надейся! — скидывая с плеча руку Хоби, сверкая страстью во взгляде, ответил Юн. — За руль не пущу! МОЯ!!! Сам на права сдам! *Платиновые номера- все цифры одинаковые и буквы могут составлять слово. —