просто вместе

Роджер сидит на самом последнем ряду в аудитории, зевает, прикрываясь анатомическим атласом, и пытается не упасть лицом в стол, потому что этим утром ему спать хочется больше чем жить. Виной всему его новая соседка, которая милостиво приютила у себя очаровательного блондина, но Роджер не учёл, что девушку привлекла определённая выгода, которую можно было извлечь из совместного проживания. И то была вовсе не возможность платить пополам аренду. Родж понял это, когда улёгся спать на скрипучий узкий диван, и соседка мигом юркнула к нему под одеяло, бесцеремонно залезая под резинку его домашних штанов. — Грейс, я не… Но договорить ему не дали, припечатав губы жадным поцелуем, и всё активнее работая ладошкой внизу живота. Родж решил сдаться, надеясь, что так всё быстрее закончится. Кто же знал, что чёртова Грейс окажется такой ненасытной. За окном уже светало, когда она наконец-то слезла с него и провалилась в глубокий сон. Роджер натянул штаны, выбрался из постели, скинув с себя руку похотливой соседки, и надолго закрылся в ванной, пытаясь горячей водой и клубничным гелем для душа смыть с себя воспоминания о ненужном сексе, который показался ему омерзительным. Это было странно, потому что девушка оказалась более чем хорошенькой и, похоже, правда в него влюблена, но ощущения её торопливых умелых пальцев на теле вызывали у Тейлора неприятную дрожь по всему позвоночнику. Он вылез из душа, провёл ладонью по запотевшему зеркалу, поморщился, углядев красные следы чужих мелких зубов в районе ключицы, перевёл взгляд выше и коснулся пальцами уже выцветающих пятнышек, которые остались после пьяных поцелуев с Брайаном. Родж вспомнил, как его дурманило и вело, когда он поддавался настойчивому напору своего бывшего соседа, как мгновенно в комнате стало душно и жарко, будто в тропиках, как ему хотелось продолжения, хотя было немного страшно. Но это не останавливало. Он притащил Мэя на диван, уложил на спину, забрался сверху, принялся стягивать джемпер, и тут, так не вовремя, алкоголь и усталость дали о себе знать — он самым печальным образом почти мгновенно вырубился, растянувшись на Брайане и утыкаясь носом ему в плечо. Тем утром Родж проснулся счастливым, без малейшего следа похмелья — что было уже само по себе подарком, но больше всего радовало осознание, что за стенкой на кухне сейчас находится чудесный, красивый, самый лучший на свете Брай, которому он — Роджер — наверняка нравится. Конечно, нравится, иначе разве поцеловал бы он первым и продолжил бы потом всё это. Роджеру даже в голову не приходило, что Брайан начнёт делать вид, будто ничего не было. Хотя сам Тейлор столько раз прибегал к этой уловке, когда ночные подружки на утро начинали ласкаться и записывать себя в статус «постоянной девушки». Но с Брайаном ведь всё было по-другому. По-настоящему чистые, искренние эмоции. Лучшие чувства, которые не угасли с рассветом, а напротив, будто усилились, окрыляя, заставляя улыбаться новому дню и хотеть прижиматься сильнее, любоваться на отстранённое и спокойное лицо, сходить с ума от осознания, что Мэй может принадлежать ему и так же загораться от поцелуев, полностью отдавая себя захлестнувшим чувствам. Он ошибся. Мэй был холоден как сто ледышек. Поэтому Родж, подгоняемый отчаянием и первым в жизни полученным отказом, позорно сбежал из их совместного обиталища, понимая, что ведёт себя глупо, подобно все собственным многочисленным подружкам. Но остановиться никак не мог. Гордость и обида. Коктейль слишком крепкий, чтобы иметь способность мыслить трезво. Тейлор поклялся себе, что больше не станет думать о своём слишком правильном зануде-соседе, раз тот так холодно отверг его едва зародившиеся чувства. Но, внезапно, это оказалось слишком сложной задачей. Кудри Мэя мерещились на каждом углу, и Родж уже почти готов был сдаться, явиться с повинной, придумать миллион причин для новой встречи и для разговора, который бы смог расставить все точки над i. Но Брайан появился сам. Тейлор чуть не задохнулся, когда увидел его на пороге студии, в сопровождении улыбчивого немного манерного Фредди. И радость, вспыхнувшая при виде Мэя, дала Роджеру чётко понять — во-первых, плевать он хотел на это своё «забыть соседа», а во-вторых — Брайан пришёл специально, ради него, иначе и быть не может. Поэтому всю репетицию Родж чувствовал себя самым счастливым на свете, играл так, что остальные участники группы удивлённо, но не без восхищения косились на него, и отмечал краем глаза, как бесстыдно таращится на него бывший сосед. К концу репетиции осмелел настолько, что даже решился поцеловать оробевшего Брайана. Но сильно сглупил, выставив всё так — будто это была его маленькая прихоть. Так сказать, месть за утреннюю холодность Мэя. Поставил красивую, но бессмысленную точку, сам того не желая. И что теперь? На чужой непривычной кухне Родж потыкался в шкафчики и ящики, но обнаружил лишь зелёный чай с жасмином, он этот чай до тошноты не переносил, поэтому ограничился стаканом воды, подхватил сумку, которую на собственное счастье не успел разобрать накануне вечером, и поспешно ретировался из квартиры озабоченной Грейс, решив поискать себе более пригодное место для проживания. *** День близился к вечеру, когда Тейлор, растекаясь по барной стойке, жаловался знакомому бармену на несправедливость мира и некоторых кудрявых придурков, а тот лишь равнодушно поддакивал, вдоволь наслушавшись роджеровых заявлений за последний час. — Хей, Тейлор, мы закрываемся, — он потряс отключающегося Роджера за плечо. Тот медленно поднял голову и уставился на бармена мутным, непонимающим взглядом. — Что? — Тейлор честно пытался выпрямиться и подняться с высокого табурета, но вместо этого окончательно запутался в собственных ногах и триумфально рухнул на пол. — Пизде-ец, — протянул несчастный бармен, поняв, что закончить смену согласно графику ему не удастся. Пришлось вызванивать такси, трясти невменяемого Роджера, проклиная собственный альтруизм, выспрашивать адрес, отыскивать под одним из столов его сумку, а потому ехать с ним по указанному маршруту, следя, чтоб того не стошнило на сиденье. *** Брайан в десятый раз перечитывает страницу и, опять дойдя до конца, осознаёт, что отвлёкся на собственные мысли, абсолютно потеряв суть написанного. Зачем Роджер поцеловал его? Это было охуенно. Но, всё-таки. Может, ему просто нравится вгонять людей в краску? Судя по всему, для Тейлора поцелуи сродни открыткам за пару пенсов, которые продаются в уличных киосках с печатными изданиями: купил и подарил. Роджер даже не покупал. Передарил чью-то, завалявшуюся в кармане. Наверняка он никакого смысла не вкладывает в эти прикосновения, через секунду забывая о том, кого касались его губы. Паршиво. Кажется, пора сделать перерыв. Брай раздражённо захлопывает книгу, переводя взгляд на стенку, где место роджеровых постеров занял внушительных размеров плакат NASA — просто их лого на чёрном фоне, но этого было достаточно, чтобы тут же начать представлять себе зияющую черноту космоса, далёкие ещё не открытые планеты, отважные маленькие спутники, болтающиеся где-то в невесомости, и унестись в воображении куда-то далеко, где фоном слышится ровный писк приборов и, пробивающееся сквозь треск и шипение, послание: «земля вызывает майора тома мэя».* Размышления прервала протяжная трель дверного звонка, и Брайан удивлённо поглядел на часы: кого принесло в такое время? Можно было затаиться и не открывать, но это сомнительный ход — раз уже он живёт на съёмной квартире, лучше сразу выяснить, что понадобилось ночному гостю. Приглаживая волосы, Брай выходит в прихожую, забыв о том, что нужно поинтересоваться «кто там?», и сразу распахивает дверь. Зрелище воистину неожиданное. Какой-то незнакомый рыжеволосый юноша: в одной руке роджерова сумка, а в другой — Роджер собственной персоной, едва стоящий на ногах. Светлые спутанные волосы падают на лицо, но и так понятно, что он пьян до неприличия. Мэй хмыкает, пока незнакомец торопливо объясняет, что Роджер в очередной раз накидался в баре, и пришлось отвезти по кое-как выпытанному у него адресу. Получите распишитесь. Пока Мэй охреневает от происходящего, рыжеволосый вручает ему Тейлора и сумку, смущённо машет рукой на прощание и спешно ретируется, наверняка облегчённо вздыхая. Брай прикрывает дверь, сгрузив багаж на пол. Роджер пьяно виснет на нём, обхватывая шею двумя руками, и бормочет, что очень рад внезапной (скажите, пожалуйста) встрече. Вечер явно перестаёт быть томным. Спустя полчаса, в течение которых Роджера тошнило в ванной, они сидят на диване. Вернее сидит Роджер, а Брайан наклоняется над ним, протягивая стакан с разведённым в воде шипучим аспирином и мокрое полотенце, чтобы положить на лоб, потому что Тейлор уже минут десять стонет на предмет жуткой головной боли. — Брай, просто принеси топор и отруби мне чёртову башку, я больше не могу, я сейчас сдохну. Мэй думает, что воистину — был бы у него этот топор, употребил бы по назначению, потому что ситуация кажется ему отвратительной — мало того, что Роджер надрался в хлам, так ещё решил вот так запросто заявиться обратно. Без извинений и просьб. Кроме того, многочисленные красные засосы на ключицах и шее, открывшейся в вороте свободного свитера, совсем Брайана не радуют. Он почти ненавидит Роджера в этот момент, однако, терпеливо ждёт, когда тот допьёт целебную шипучку и откинется на подушки, до сих пор моля об отсечении собственной многострадальной головы. Но Мэй лишь укладывает ему на лоб холодное полотенце, укрывает одеялом до подбородка и уходит на кухню, понимая, что ночь будет бессонной, потому он просто не в силах сейчас улечься рядом с Тейлором.