Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая

Что-то автора потянуло на мелодраму... Мужайтесь, дамы и господа! Ведь Хильде так хотелось остаться в волшебном мире… Как она потом поняла, это решение было самым неправильным за всю её жизнь… Но Хильде так не хотелось расставаться с магией. Все её одноклассники-магглы уже успели чего-то достичь, большинство из них собиралось продолжать образование, но Хильда… Хильда понимала, что у неё нет аттестата за среднюю школу, то есть ей нельзя поступить ни в колледж, ни в школу медсестёр, как она мечтала в детстве. Да и если бы она каким-то чудом поступила туда… Вряд ли те знания по целительству, которые давались им на факультативе мадам Помфри, были бы оценены по достоинству. «Возьми мозги нетопыря, умерщвлённого в полнолуние, да смешай с тремя унциями крапивы, ромашки и горечавки, взятых в равных пропорциях. Получившуюся смесь разотри с жиром чёрного козла, умерщвлённого на убывающую Луну, да натирай суставы, как заболят. Действует сие и на сквибов, и магглам помогает…» Мазь, конечно, была замечательная, только вот у Хильды возникали большие сомнения, не выгонят ли её сразу же, как она предложит её в качестве рецепта к применению. Поэтому после окончания Хогвартса Хильда отправилась к мадам Малкин — владелице ателье как раз требовалась швея, отлично владеющая Бытовыми чарами. Это было единственное, что Хильда знала на Превосходно, так что она была принята. Казалось, всё устроилось наилучшим образом. Хильде удалось снять комнатку в переулке Магнолий — небольшом тупичке, который вливался в Косую аллею сразу же за ателье мадам Малкин и был куда более приличным местом, чем Лютный переулок. Хозяйка домика, в котором Хильда сняла комнату, престарелая вдовая волшебница миссис Праумус, искренне привязалась к своей квартирантке, заменив ей частично семью. Дело в том, что когда Хильда училась на пятом курсе, миссис и мистер Стэнли решили перебраться за океан — старший брат Хильды, Джеральд, в своё время уехал учиться в США, да там и остался, неожиданно преуспев в совершенно непонятной Хильде вещи — компьютерном программировании — стал зарабатывать совершенно невероятные деньги, женился и быстренько обзавёлся тремя очаровательными наследниками. Родителей к себе он звал уже давно, но они ждали, пока Хильда окончит школу… но всё-таки не дождались. Хильда не понимала, почему, но отношение родителей к ней стало постепенно меняться — и не в лучшую сторону. Они стали воспринимать дочь как «отрезанный ломоть», как гостью в собственном доме. Первоначальное восхищение магией прошло, а на смену ему не пришло ничего, хотя Хильда очень любила своих родителей и часто им писала. Но они отвечали всё реже и реже, пока поток писем не иссяк совсем. Более того, у Хильды создалось впечатление, что миссис и мистер Стэнли стыдятся дочери-волшебницы, они всегда подчёркивали свою нормальность и всё больше отдалялись от неё. Более того, перед переездом родители продали дом и оставили дочери всего сто фунтов, мотивировав это тем, что Хильда уже взрослая, скоро окончит школу и вполне может снимать жильё и содержать себя сама. А им нужны деньги, чтобы обустроиться на новом месте. Так Хильда осталась ещё и без жилья… И с совершенными грошами в кармане — после пересчёта на галлеоны сумма стала ещё более жалкой. Хильда была поражена — как родители решили бросить несовершеннолетнюю дочь практически без средств, без поддержки, одну… И их это совершенно не взволновало. Словно она стала для них чем-то вроде не слишком близкой знакомой, от которой можно отделаться разовой помощью. Хильда восприняла этот поступок как предательство и никогда больше не желала общаться с ними. Вот так и получилось, что Хильда фактически осталась одна, друзей у неё было немного — и все сплошь магглорожденные, с такими же, как и у нее, неясными перспективами, родные писали крайне редко, и единственное, на что ей оставалось надеяться, — это только принц на белом коне. Но и тут её ждало разочарование. Она была самой обычной магглорожденной волшебницей — не очень красивой, не обладающей большой магической силой, не Обретённой, в конце концов. Так что если и были у неё кандидаты в женихи — так только такие же, как она, магглорожденные юноши на птичьих правах. А Хильда обладала всё-таки некоторой долей тщеславия — ей хотелось жениха получше. Но, увы, если чистокровные и рассматривали её кандидатуру всерьёз — так только в качестве Вынашивающей для однополой пары. Выросшей в строгих нравах Хильде подобное казалось мерзким, то, что среди магов встречаются однополые пары и спокойное отношение к ним. Это шокировало её ещё в школе, хотя та же мадам Малкин пожимала плечами, приговаривая: — Зря ты так, девочка. И себе силу прибавила бы, и оплату бы получила достойную… Вынашивающим-то платят хорошо, всю беременность пылинки сдувают. А с начальным капиталом могла бы и ко мне в долю войти — уж больно ты в Бытовых чарах хороша. И мужа бы себе нашла неплохого со временем — раз сумела сильного волшебника выносить — значит, и ещё выносишь. Это тебе только уважения добавит, такой контракт позором не считается, наоборот. Но Хильде казалось, что она скорее даст разрезать себя на куски, чем будет вынашивать дитя для пары мужчин… а потом она отдаст его им? Каким оно вырастет, в такой-то семье? Это ужасно, это неправильно, это извращение! Мадам Малкин на это всегда хмурилась и сердито говорила: — Ты, девочка, рот-то на замке держи… В магическом браке пол — не главное. Главное — совпадение магических векторов. Ох, чему вас только учат, нынешних, простых вещей не знаешь… Чем выше совпадение, тем больше склонность друг к другу, тем сильнее и здоровее дети. И не беспокойся, совершенно необязательно дитя, рождённое Вынашивающей в однополом браке, будет испытывать интерес к своему полу. Чаще наоборот, хотя всякое бывает. На всё воля Магии, с таким не спорят… Хильда замолкала. В такие моменты мадам Малкин казалась очень похожей на её собственную мать — не желала слышать ничьего мнения. То, что Хильда, проучившись пять лет в Хогвартсе, сама крайне мало знала об обычаях Магического мира, ей и в голову не приходило. Прошло некоторое время. Всё устроилось. Хильда стала неплохо зарабатывать, привыкла к почти постоянной суете Косой аллеи, полюбила болтовню с другими швеями и вечерние чаепития с миссис Праумус, ей казалось, что вот, ещё чуть-чуть — и жизнь заиграет яркими красками. Но жизнь, напротив, становилась всё тревожнее. Всё упорнее раздувались слухи о жестоком Лорде Волдеморте, который хотел захватить власть в магическом мире и изгнать или уничтожить всех грязнокровок, о его ужасных соратниках, называвших себя Пожирателями Смерти, об их мерзких деяниях. Молоденькие швеи теперь боязливо перешёптывались во время работы о нападениях на магические поселения, о Чёрной Метке, возникающей над домами, об убитых аврорах и ужасном будущем, которое ждёт Магическую Британию. Шептались так же и о том, что директор Хогвартса, Дамблдор, не боится критиковать Волдеморта и весьма смел в этой критике, словесно защищая магглов и магглорожденных. Хильда всегда восхищалась директором, Победитель Тёмного Лорда Гриндевальда казался ей самым добрым, понимающим и лучшим магом на земле. Но, в силу характера, девушка была миролюбивой и кроткой, она всегда восхищалась чужой смелостью, но вступать в борьбу на стороне сил Света, как об этом шептались наиболее смелые из девушек-швей, не намеревалась. И Хильда решилась. Она написала брату, адрес которого всё-таки хранила, с вопросом о том, может ли она приехать к нему и не поможет ли он ей с работой и обучением. Ответное письмо задержалось, а когда оно всё-таки пришло, в нём уже не было смысла для Хильды. Она наконец-то встретила мужчину своей мечты. Встреча была до ужаса прозаичной и банальной. Хильда после рабочего дня зашла в кафе Фортескью — ей вдруг ужасно захотелось тамошнего мороженого — совершенно удивительного сливочного вкуса с карамельным сиропом и таящимися внутри вишнями, с разноцветной посыпкой. Хильда обожала сладости, готова была есть их постоянно, но всё равно оставалась худой как щепка, вызывая дружные стоны зависти остальных швей — им, бедолагам, после сладостей Фортескью частенько приходилось пить Зелье Похудения. Хильда заказала себе большую порцию мороженого и начала с энтузиазмом её уничтожать, наслаждаясь удивительным сочетанием холодной сладости мороженого, лёгкой кислинки вишен и тягучей прелести карамели, она так увлеклась, что уничтожила всю огромную порцию и подняла руку, подзывая официантку, чтобы заказать ещё. И тут Хильда почувствовала на себе чей-то пристальный, следящий взгляд. Девушка огляделась. И впрямь — на неё внимательно, с прищуром смотрел мужчина лет тридцати на вид, сидящий за соседним, чуть наискосок от неё, столиком. Мужчина был того рода, что ужасно нравились юной Хильде ещё со времён розового девичества — высокий, широкоплечий, подтянутый блондин с яркими голубыми глазами и неожиданной ямкой на подбородке. Дорогая мантия поверх не менее дорогого маггловского костюма, трость с витой позолоченной рукоятью, а также дорогие швейцарские часы на запястье — всё это не кричало, нет, ненавязчиво шептало о богатстве… Хильда с грустью вздохнула — похоже, её снова оценили как перспективную Вынашивающую… Мужчина неожиданно улыбнулся девушке… и Хильда пропала. Улыбка была из тех, в какие влюбляются с первого взгляда, раз и навсегда. «Ну и пусть — Вынашивающая, — неожиданно для самой себя подумала девушка, — так я смогу видеть его чаще…» И она робко улыбнулась в ответ. Мужчина встал из-за столика, подошёл к Хильде, вежливо поклонился и сказал: — Прошу прощения, мы не представлены, юная мисс, но я исправлю это упущение. Энтони Престон, к вашим услугам. — Хильда Стэн-лии, — пролепетала девушка с невесть откуда взявшимся заиканием. Вблизи мужчина показался ей ещё краше. — Завидую вашему аппетиту, мисс Стэнли, — снова улыбнулся мужчина. С этой-то прозаической фразы и началась Великая Любовь. Энтони Престон быстро стал просто Тони, он был именно таким, каким Хильда рисовала себе будущего избранника — симпатичным, весёлым, ласковым, сильным, богатым, щедрым… Жизнь наполнилась смыслом, заиграла яркими красками, и тучи, сгущавшиеся над Магической Британией, уже не волновали Хильду. У неё есть Тони, он любит её, а она любит его, он готов взять её в жёны, о чём не раз говорил, он подарил ей кольцо в знак их тайной помолвки — старинное и дорогое, с двумя бриллиантами, жёлтым и чёрным. Хильда повеселела, расцвела, похорошела настолько, что ей стали оборачиваться вслед, девушки в ателье не сомневались, что вскоре будут гулять на свадьбе, Тони рассказывал ей о большом доме у моря, в который она точно войдёт хозяйкой. Хильда верила. Ведь это же Тони — как можно ему не верить? К тому же, они оба поспешили, и на свадьбе Хильда точно будет беременна. Она уже знала, что родит Тони мальчика, и любимый Тони тоже это чувствовал, он говорил, что ещё немного — и он закончит свои дела, и они смогут уехать и пожениться. Они даже имя для мальчика выбрали — Джоуи*, в честь покойного отца Тони. Хильда не возражала. Главное — чтобы любимому нравилось. Почти два года этой любви показались Хильде волшебной сказкой, а потом… Потом сказка обернулась кошмаром. Нет, беременность Хильды протекала легко и сына она родила в положенный срок и без каких-либо осложнений. Правда, палец её обручальное кольцо не украсило, но Тони уверял, что для него это не имеет никакого значения и что в эти смутные времена Хильде и его малышу лучше оставаться неприметными. Но они непременно сыграют свадьбу. Обязательно. И Хильда продолжала верить Тони. С работы она пока ушла, хотя мадам Малкин и говорила девушке, что сохранит за ней место, но Хильда надеялась на отъезд и скорую свадьбу и не слишком доброжелательно проворчала, что, возможно, отправится в маггловский мир. Но пока она продолжала жить в тупике Магнолий, миссис Праумус привязалась к Хильде и охотно нянчилась с её сыном, которого девушка назвала так, как и просил её возлюбленный — Джоуи. — Что бы там ни говорили люди, — утешала миссис Праумус Хильду, — а перед Магией вы всё равно муж и жена. Хильде хотелось верить словам доброй старушки, но встречи с Тони стали всё более редкими, любимый часто приходил на них расстроенным и измученным, хоть и старался не подавать виду. А свадьба всё откладывалась. Тони наконец-то рассказал Хильде кое-что о себе. Он, оказывается, предприниматель, ведущий дела и в магическом, и в маггловском мирах, но сейчас у него серьёзные проблемы с бизнесом. Тони не хочет подвергать Хильду опасности, но как только его проблемы разрешатся, они непременно уедут из Британии в более спокойную страну и поженятся, обязательно поженятся. Тони говорил Хильде, что ни за что не откажется от своей любимой женщины и ребёнка. Хильда верила жениху, Джоуи подрастал, радуя мать, отца и названую бабушку своим крепким здоровьем и хорошим аппетитом, а между тем политическая обстановка становилась всё напряжённее, но в одну ночь на Хэллоуин всё разрешилось. Лорд Волдеморт оказался побеждён юным Гарри Поттером, наступило всеобщее ликование… Но у Хильды не было поводов для радости. Точнее, в ночь Хэллоуин она не могла заснуть — мучила тошнота, головные боли, она не могла найти себе ни единого положения для отдыха, нервно ворочаясь с боку на бок, малыш Джоуи беспокойно спал — хныкал, его лобик был горячим. Хильда испугалась, добрейшая миссис Праумус вызвала целителя из Мунго, который покачал головой, вздохнул, пробормотал что-то о «разорванной связи», заставил Хильду и Джоуи выпить какое-то зелье и удалился, заявив, что ждёт юную мисс в Мунго завтра же. После этого Хильде полегчало, а Джоуи наконец уснул, и она насела на миссис Праумус с вопросами о том, что могли значить слова целителя. Миссис Праумус в ответ напоила девушку молоком с мёдом. Обессилевшая Хильда, которая не могла за день проглотить ни крошки, выпила молоко и почти мгновенно уснула. А когда проснулась, услышала разговор между миссис Праумус и другой женщиной, в которой по голосу узнала мадам Малкин. — …бедная девочка, что с ней будет дальше? — Гортензия, ты ведь не выгонишь её на улицу? Возможно, эта девочка — мать Наследника, — прозвучал голос мадам Малкин. — Но целитель сказал о «разорванной связи», Оливия, а это значит… — отозвалась миссис Праумус. — Гортензия, не будь дурой. Это может значить три вещи, как минимум. Отец ребёнка отказался от него и от Хильды — это только один вариант… А есть ещё и второй, и третий… — И каковы же они? — грустно спросила миссис Праумус. — Гортензия, неужели ты не помнишь? Такое происходит, если отец ребёнка погиб. Если он из тех, о ком я думаю — это вполне возможно. «Что? О чём они говорят?» — испугалась и Хильда и стала прислушиваться изо всех сил. — Ты права, — согласилась миссис Праумус. — Ну, а третий вариант? — Отец малыша мог скрыть свою связь с ним. Это попытка обезопасить Хильду, чтобы на неё не навесили клеймо Пожирательской подстилки, — жёстко отозвалась мадам Малкин. Хильда была в шоке. Причём здесь Пожиратели? Её Тони — Пожиратель? Не может быть, мадам Малкин просто наговаривает… Хильда с усилием встала с кушетки и, пошатываясь, вошла на крохотную кухоньку, где беседовали миссис Праумус и мадам Малкин. — Не смейте плохо говорить о Тони! — горячо воскликнула она. — Он не такой! Он не Пожиратель! Он любит меня! А вы — злая, злая женщина! Мадам Малкин и миссис Праумус только переглянулись, в их глазах явно читалась жалость к Хильде, и это было невыносимо. Но тут судьба, похоже, решила добить несчастную девушку. В дверь постучали. Миссис Праумус отправилась открывать и вернулась на кухню бледная как полотно. За нею следовали два аврора. — Добрый день, дамы, — сказал старший из них. — Нам нужна Хильда Стэнли. Сердце девушки ушло в пятки. Но она собрала все силы и прошептала: — Я — Хильда Стэнли… Но я не делала ничего дурного, в чём дело? — Не знаю, мисс, — уже более тёплым голосом ответил старший аврор. — Но нам велено доставить вас в аврорат для допроса по делу Пожирателей Смерти. Хильда вскрикнула, поднесла руки к лицу, всё вокруг неё закружилось, потом потемнело… и девушка потеряла сознание. В аврорат в тот день её так и не отвели из-за явной слабости здоровья. У большинства магов-мужчин было достаточно трепетное отношение к юным матерям, а бледная, с кругами под глазами, измученная Хильда не вызывала никаких других чувств, кроме глубокой жалости. На следующий день авроры явились вновь, и Хильда, оставив сына на Праумус, искренне жалевшую девушку, всё-таки отправилась в аврорат, к следователю по имени Аластор Грюм. Имя это Хильде было знакомо весьма отдалённо, Грюма часто называли смелым борцом со злом, но она увидела просто уродливого, искалеченного, злобного человека, который встретил её словами: — Явилась, подстилка Пожирательская! — Что вы себе позволяете! — возмутилась Хильда, но Грюм так злобно на неё зыркнул, что бедняжка утратила всякую волю к сопротивлению. — Я не понимаю, о чём вы говорите… — прошептала Хильда, чувствуя подступающую дурноту. — Я говорю о твоей связи с поганым уПСом! — взревел Грюм. — Ты была связана с Пожирателями? Говори! — Нет, сэр… — прошептала Хильда. — Я никогда не была с ними связана. Я магглорожденная, сэр, а разве Пожиратели не уничтожают магглорожденных? Грюм в ответ только злобно фыркнул и сотворил Патронус, передав неведомым подчинённым: — Приведите арестованного из двадцать четвёртой… Призрачный тигр махнул хвостом и отправился по назначению. А спустя пять минут двое авроров втащили в кабинет Грюма сильно избитого человека в чёрной мантии. Человек поднял окровавленное лицо, и Хильда вскрикнула: — Тони! Тони! Потом она повернулась к Грюму, заломила руки и отчаянно стала умолять: — Отпустите Тони! Пожалуйста! Он никакой не Пожиратель, это мой жених, Тони Престон, коммерсант… Вы ошиблись, отпустите его… — Ну что, Долохов, — усмехнулся Грюм, обращаясь к пленнику, — это ведь, кажется, твоя невеста, точнее, фактически жена, не так ли? Пленник сумел кое-как выпрямиться, смерил Хильду презрительным взглядом и насмешливо заявил: — Уберите отсюда эту грязнокровную сучку. У Антонина Иосифовича Долохова не может быть такой невесты. Я отрёкся от неё и от её ублюдка. Грюм помахал палочкой рядом с остолбеневшей Хильдой и проворчал: — Это так… Ладно, уведите. Тони… То есть уже не её Тони, а этого жуткого Пожирателя с ужасной фамилией До-ло-хов увели, а Хильда просто рухнула на подставленный ей Грюмом стул и выпила протянутый им стакан воды. Потом всё было, как в тумане, аврор задавал ей какие-то вопросы, она отвечала, что-то подписывала… Немного легче стало только в конце допроса. Аврор, снисходительно прищурившись, произнёс: — Что ж, мисс Стэнли, у аврората нет к вам претензий. Похоже, матёрый Пожиратель просто воспользовался вашей невинностью и неопытностью, решив поиграть с глупенькой магглорожденной. Но вам не стоит волноваться. Вашего сына заберут и воспитают в духе, нужном делу Света. Хильда задрожала. Пусть Тони Пожиратель, пусть он отрёкся от неё и сына, но мальчика она не отдаст никому. Как в тумане она услышала заверения Грюма, что Пожирательское отродье заберут у неё завтра, кое-как вытерпела его снисходительно-вежливое прощание и неторопливо ушла. Однако, едва свернув за угол, девушка бросилась во всех ног в тупик Магнолий. Сына нужно было спасать, и речи не могло быть о том, чтобы отдать его этим ужасным людям! *Джоуи — форма имени Джозеф (Иосиф)