Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая

Третьей парой у нас была История Магии, которую вёл некий профессор Бингли, персонаж мне абсолютно незнакомый, ибо в каноне его и близко не было. Единственный известный мне Бингли был героем Джейн Остен*, однако тут явно был не тот случай. Но, думаю, что по сравнению с канонным призраком любой вариант — выигрышный. И вообще, Бинса развоплотили, а как быть с остальными призраками? Лично у меня руки чесались нарисовать парочку пентаграмм и загнать в них все факультетские привидения, чтобы они, наконец, ушли туда, куда полагается. И нет, это не жестоко. Призрак, кем бы он ни прикидывался, — это не тот человек, которого вы знали, который, возможно, был вам дорог. Это паразитарная сущность, состоящая из эктоплазмы и поглотившая часть эмоций и знаний умирающего, собственно, в самый момент смерти. Чаще всего — мучительной и насильственной — недаром призраками почти всегда становятся казнённые, убитые и трагически погибшие. Так вот, эта самая паразитарная сущность подпитывается за счёт сильных эмоций, а замок, наполненный детишками, которые не могут такие эмоции не испытывать — это для призраков просто праздник какой-то. И не верю я, что директор об этом не знает, да и деканы тоже… Что ж не изгнали-то до сих пор? А что касается Бинса, то для него вообще каждый день был готов накрытый стол — дети сами приходили к нему на уроки. Почему никто не задавался вопросом — отчего студенты так дружно засыпают на истории магии? Ответ-то на поверхности лежит. Бинс-призрак просто тянул силы из детей, подпитывая самого себя. Дело тут не в гоблинских войнах — читал я о них, преинтереснейшее чтение, только лучше не на ночь… Так вот, профессор Бингли оказался полной неожиданностью для меня. Моложавый мужчина лет сорока на вид (что могло означать, что на самом деле ему от семидесяти до девяноста), в сером длиннополом несколько старомодном сюртуке с начищенными оловянными пуговицами, державшийся прямо и строго, оказался изумительным рассказчиком. В течение пары он просто держал аудиторию первачков. Тишина стояла такая, что был слышен только скрип перьев — лекция Бингли не то чтобы расходилась с учебником, но очень интересно дополняла сухие факты, изложенные в нём. На первом занятии мы выслушали рассказ о появлении магов и о великих магах древности — профессор успел рассказать нам о Египте, Вавилонии и Ассирии, пообещав на следующем занятии перейти к Индии и Китаю. Близняшки Патил приятно оживились и вызвались подготовить сообщение, всем прочим достались небольшие индивидуальные задания о тех или иных особенностях ассирийских, египетских и вавилонских магов. А поскольку это занятие было у нас снова с Равенкло, то и раздражающего фактора в лице компании Финч-Флетчли на уроке не было. Живую струю внёс Паша, которому вздумалось приползти в класс под конец урока, чтобы проверить, как там мы без него. Профессор Бингли ругать меня не стал, напротив, рассмеялся и даже предложил получше рассмотреть Пашу, чтобы представить себе уреев — священных древнеегипетских змеев, которых жрецы часто делали своими фамильярами. — Но, профессор, — тут же спросила Парвати Патил (ура, кажется, я начинаю их различать!), — разве древние египтяне тоже были змееустами? Мне казалось, что эта особенность характерна для индийских магов. — Вы правы, мисс Патил, — кивнул профессор, — среди индийских магов до сих пор довольно много змееустов. Но их было немало и среди древних египтян, и среди шумеров, и среди американских индейцев. Особенно были расположены к этому ацтеки и майя. В настоящее время змееустость приравняли чуть ли не к Тёмной магии, но это совершенно неправильный подход. Это врождённая способность некоторых магов, часто передающаяся по наследству или проявляющаяся у волшебника, в Роду которого по обеим линиям были змееусты. Увы, последним известным змееустом в Британии был Тот-Кого-Нельзя-Называть, а это наложило серьёзный отпечаток на отношение ко всем магам, обладающим этим даром. Хотя, мистер Поттер? — Да? — отозвался я. — Вы ведь понимаете своего фамилиара? — Мы общаемся мысленно, — ответил я. — Картинками. Палиться я пока не собирался, а близняшки Патил меня выдавать не намерены. Не надо пока лишних слухов о Наследнике Слизерина. — Это первый шаг к дару, который Вы можете в себе развить, — кивнул профессор Бингли. — А у Мэннинга тоже змея-фамильяр, — быстренько сказал Джоуи. — Он тоже может стать змееустом? — О, — восхитился профессор, — давно в этой школе такого не было. Мистер Мэннинг, может быть, пригласите вашего фамильяра на следующий урок? У вас тоже питон? — Кобра, сэр, — ответил Томми-Ник. — Надо же, — весело сказал профессор. — Ну, прямо в тему следующего урока. Фамильярами-змеями индийских магов чаще всего становятся кобры. Так как? Пригласите? — Я попробую, профессор, — вежливо ответил Ник. — Но Нагайна не слишком любит, когда вокруг много людей. — Как? — удивился профессор. — Вашу змею зовут Нагайна? — Ну да, — невозмутимо ответил Томми-Ник. — Мне нравится Киплинг. У него есть одна сказка… «Рикки-Тикки-Тави»… — А, мистер Мэннинг, так Вы магглорожденный… Понятно-понятно. Мне тоже нравятся книги мистера Киплинга. Но как Вы умудрились привязать такого фамилиара? — Случайно вышло, сэр, — обтекаемо ответил Томми-Ник, и профессор не стал расспрашивать дальше. — Что ж, и такое бывает, — благодушно заметил он. — Помню я одну змею… Впрочем, это не предмет для данного разговора. Кстати, такой фамильяр говорит о вашем прекрасном потенциале. Надеюсь, я не ошибся, мистер Мэннинг? — Не знаю, сэр, — дипломатично ответил Томми-Ник. — Преподавателям виднее, но я намерен хорошо учиться. — Не сомневаюсь, мистер Мэннинг… Что ж, господа и дамы, наше сегодняшнее занятие подошло к концу, благодарю вас… Вот так мы и отправились на обед. «Не нравится мне этот Бингли», — прозвучал у меня в голове голос Конни. Я согласился. Хоть профессор и вёл урок интересно, но… Скользкий он какой-то. «Точно, — согласился Томми-Ник. — Скользкий. И, мне кажется, что он в курсе, что у Тёмного Лорда был фамильяр по имени Нагайна». «А разве это не все знали?» — удивился я. «Думаю, что нет, — рассудил Конни. — Тёмный Лорд умел хранить Тайны». «Но, в принципе, в имени же ничего криминального нет, — заметил я. — Сказки Киплинга все читали». — А вы что, поссорились? — вмешался нагнавший нас Джоуи. — Идёте, молчите… — Задумались просто, — ответил я, улыбнувшись как можно дружелюбнее. — Не помнишь, что у нас после обеда? — Маговедение и магический этикет, — ответил, не задумываясь, Джоуи. — Не знаю, что это такое, но послушать будет интересно. Интересно, ведь при Хильде эти занятия тоже были… Или это результат предыдущей проверки Попечительского Совета, когда ещё Бинса упокоили? Во всяком случае, если и были такие занятия, то они либо представляли собой такой же фарс, как уроки профессора-призрака, либо Хильда их просто прогуливала. Иначе как объяснить, что она осталась в магическом мире настолько… неподготовленной? — Да, — согласился я. — Очень интересно. А кто такой Паркинсон? Кто-нибудь знает? — Не такой, а такая, — захихикал Конни. — Это матушка нынешнего Лорда Паркинсона и бабушка Панси. Очень… своеобразная женщина, так мама говорит, — пояснил он. Это характеристика, ничего не скажешь. — Я стесняюсь спросить, — удивился Томми-Ник, — а с чего вдруг знатную даму потянуло в обычные преподаватели? Конни только плечами пожал: — Не знаю, Панси говорит, что ей стало скучно, и, когда Попечительский совет решил восстановить в Хогвартсе некоторые отменённые предметы, она сразу же решила попробовать. — Ладно, — подытожил я, — поживём — увидим. И подумал, что очень мало знаю о бабушке Панси, а ведь, по словам Леди Вальпурги, она какое-то время была Регентом Рода после преждевременной смерти мужа… от драконьей оспы. М-да, чем дальше, тем больше мне эта самая внезапно вспыхнувшая эпидемия среди старшего поколения чистокровных магов кажется подозрительной. Я уже не раз думал, что из всей этой истории торчит борода с колокольчиками, а то, что добрейший Альбус работал над способами использования драконьей крови вместе с не отягощённым моральными принципами Фламелем — лишнее подтверждение моим мыслям. Когда мы появились в Большом зале, на обед уже собралась практически вся школа. Дамблдор в мантии бирюзово-алой расцветки доброжелательно поглядывал на всех и ни на кого со своего золотого «трона», его белоснежная борода была расчёсана волосок к волоску, очки-половинки поблёскивали, на губах играла добрая, отеческая улыбка. Я заметил, с каким восторгом и приязнью на него смотрит большинство студентов и неожиданно подумал, что эти положительные эмоции — тоже неплохая подпитка и защита. Почему я так подумал? Потому что в первой книге «Дозоров» Ольга рассказывает Антону Городецкому о своей деятельности во время Второй Мировой и упоминает о «мощном щите обожания», который закрывал Сталина. Лукьяненко, конечно, выдумщик ещё тот, но ведь и мир Роулинг был для меня в прошлой жизни выдумкой. Почему бы этой гипотезе не быть состоятельной? Но если это так, то у Доброго Дедушки в Хогвартсе не просто мощная — мощнейшая защита. Во-первых, он защищён самим замком, как директор. Да, помню, что полного варианта Директорской клятвы он не произносил, но это не значит, что не произносил совсем ничего. Наверняка директор решил подстраховаться, заранее раздобыл текст клятвы и изменил его, так сказать, под себя. Во-вторых, бонусом идёт артефакт Гермия Трижды Величайшего. Именно он до поры до времени прикрывает Дамблдора от откатов и позволяет творить весь этот беспредел. В-третьих, у директора и другие мощные артефакты имеются. Например, тот же самый Капюшон Безумия Лестрейнджей. И что-то мне подсказывает, что во всю эту историю с безумием Фрэнка и Алисы триада Лестрейнджей была втянута не случайно. Не причина ли этого в семейном артефакте, то есть, одной бородатой личности сильно захотелось получить нужное, да ещё и детей Беллы к делу приспособить. Приспособил, да… Даже не знаю, что бы было с Мицаром, если бы мы его не спасли. Точнее, знаю, но настолько гадко это всё… Надо бы спросить у крёстного, как там Мицар и Береника, что-то я о них за всеми треволнениями и подзабыл малость. Надеюсь, что лечение Лестрейнджей завершится благополучно, и они смогут наконец-то обнять своих детей. Но вернёмся к Носителю Добра и Света. Учитывая то, что в Хогвартсе находится не один мощный защитный артефакт, на территории школы Дамблдор практически неуязвим, как это ни печально. Далее… Если учесть, что мощность Источника падает, о чём говорит состояние домовиков, а от «воровских» палочек он больше подпитку получать не может, то… То у Светлейшего остаётся два пути. Первый — использовать новый мощный Источник, что нереально… И второй… Тут я поперхнулся. Что там у Доброго Дедушки остаётся для подпитки? Должность преподавателя ЗОТИ? Не в этом году. Аластором Грюмом он рисковать не станет. И тут не в дружбе дело — Грюм, что бы там про него ни говорили, — самый сильный боевик на настоящий момент. И конкретный такой параноик. Чтобы он не заметил, что его силу откачивают? Нереально. Конечно, в каноне его сумел пленить Барти-младший, но что-то мне подсказывает, что всё это было лишь инсценировкой. Настоящий Грюм десяток Барти по стенке бы размазал и не заметил, Кубок Огня — это вообще одна сплошная подстава для Героя, так что спектаклем больше, спектаклем меньше… И снова вернёмся к Доброму Дедушке. Источник Хогвартса уже не справляется с подпиткой артефакта Гермия Трижды Величайшего, а это значит, что количество откатов превысило все мыслимые пределы. Если артефакт начнёт отключаться без подпитки — Светлейший обречён. Можно, конечно, просто подождать, но что-то моя интуиция вопит, что всё не так просто. Дамблдор — не из тех, кто будет сидеть, сложив лапки и ждать конца. Итак, новый Источник получить невозможно — там всё уже украдено до нас. В том плане, что аристократы за свои Источники цепляются когтями и зубами. Вариант с уничтожением Рода и захватом Родового Источника не пройдёт. Старые семьи — они на то и старые… у них свои секреты, и, как бы ни был силён Дамблдор, ему чужой Источник не подчинится. Что ещё остаётся… Правильно, при гибели всех членов Рода, кроме оставшегося одного малолетнего Наследника, воспитать того в правильном ключе, да так, чтобы он добровольно допустил Дамблдора до Родового Источника… Нет, не катит. В таком случае магия Источника уничтожит обоих — ведь родственных связей между ними нет, а всякие там постановления и решения… Ну не Родовому же камню их зачитывать. Смешно, право. А может, наставить детишкам Рабских меток и они, как говаривал Воланд, «сами предложат и сами всё дадут»? «Нет, — пришёл мне по мысленной связи ответ от Томми-Ника. — Тот, кто носит Рабскую метку, не может быть ни наследником, ни Главой. Если Дамблдор попробует с этим экспериментировать — только детишек зря угробит». «Блин, ты меня опять слышишь?» «Только потому, что сам думаю в похожем ключе, — отозвался Томми-Ник, — и никак не могу найти решения. Но у меня дурное предчувствие. Посмотри, какой Светлейший благостный — явно пакость в загашнике приготовил». «Возможно, — согласился я. — А Конни нас слышит?» «Не-а, — хмыкнул Томми-Ник. — Гарри, выплыви из нирваны — ты ешь сэндвич с горчицей, а Конни усвистал к змейкам, с Драко пообщаться…» Я действительно вынырнул из раздумий, так и не сумев ухватить за хвост тревожащую меня идею, связанную с детьми, и углядел сидевших в обнимку за слизеринским столом Малфоёнышей, по бокам от которых присели Крэбб и Гойл. Конни и Драко о чём-то перешёптывались, с самым ехидным видом поглядывая за стол Хаффлпаффа, за которым ещё отсутствовал Финч-Флетчли. Заковыристо его Флинт проклял, ничего не скажешь. Видимо, именно об этом сейчас получает информацию Конни — из первых рук. Я задумчиво откусил от тоста и только сейчас ощутил лёгкое пощипывание во рту. Ага, понятно. Добрый друг Томми-Ник смазал тост тройным слоем горчицы, и сейчас ехидно скалился, глядя на меня. Зря он так… Разве это горчица? Плохая в Англии горчица — слишком жёлтая, какая-то сладковатая. Её можно вместо сырной помазки на хлеб мазать. А что? Остренько, но не более. Я запихнул в рот остаток тоста и заявил хихикавшему Томми-Нику: — Вкусно. И как ты догадался, что мне остренькое нравится? — Ты что — дракон? — некультурно заржал бывший Тёмный Лорд, а софакультетники посмотрели на меня со священным ужасом в глазах. — Что такое? — удивился я. Джоуи с усмешкой показал мне пустую горчичницу и заявил: — Это уже четвёртый тост. Первые три ты не жуя проглотил. — Проголодался, с кем не бывает… — меланхолично ответил я, показав кулак Томми-Нику. Тот расхохотался ещё пуще. Блин, взрослый человек, бывший тёмный Лорд, а честное слово — как дитя малое. «Откуда у тебя эта привычка?» — просемафорил мне Томми-Ник. «Какая? Горчицу есть? — удивился я. — Ниоткуда. Видимо недостаток витаминов в детстве сказывается». «Да нет, не эта. Суп с хлебом. Я такую привычку раньше только у Долохова видел». Упс. «Всё в порядке, Томми. На Грани подцепил». «Бывает, — меланхолично согласился Томми-Ник, — но лучше так не делать. Лишнее внимание…» «И поэтому ты ко мне его привлёк?» «Я всё в шутку постарался обратить, так что все будут помнить это именно как шутку, — пояснил Томми-Ник. — Так что следи за своими… привычками…» Ну да, у британцев же нет такого — чтобы суп с хлебом есть. Удивительно, что к обеду вообще тосты на стол поставили, обычно их только на завтрак употребляют. Так что тут Томми прав. Мне лишнего внимания не надо, мне и того, что есть, с избытком хватает. Вот на таких мелочах шпионы и палятся… Поэтому я быстренько доел суп, в хорошем темпе смолотил куриную ножку и запил все это не успевшим надоесть тыквенным соком. Обед закончился, Конни бросил шушукаться с Драко и вернулся к нам. — Ну что? — спросил он. — Идём на маговедение? — Ага, — согласились мы с Томми-Ником и отправились на поиски нужной аудитории. По пути Конни рассказывал нам историю попадания Финч-Флетчли в больничное крыло. Дело было насквозь обычное. Первой парой у Хаффлпаффа было Зельеварение со Слизерином, и шустрая троица во главе с Финч-Флетчли решила повеселиться перед началом занятия, придумывая слизеринцам обидные прозвища. Так, Гринграсс они обозвали Ледышкой, Буллстроуд — Кубышкой, а Панси Паркинсон — Мопсихой. На этом всё веселье закончилось, поскольку: а) мужская часть Слизерина дружно вступилась за честь своих дам, наслав на троицу тучу слабеньких Жалящих и Ватноножных и б) этим возмутились другие хаффлпаффцы, совершенно не склонные к вражде со змейками. А потом пришёл профессор Снейп, обозвал всех троих «пустоголовыми тупицами», отменил все насланные заклятья и впустил оба факультета в аудиторию. Но трое бравых борцов со злом униматься не хотели. Мало того, что они сами сварили отвратительную бурду, получив за это по Троллю, так во время варки пытались забросить то в один, то в другой котёл не предусмотренные рецептом профессора Снейпа ингредиенты. Как у придурков оказались иглы дикобраза, которые рецепт простенького Охлаждающего бальзама не предусматривал вовсе, история умалчивает. В отличие от канонного Снейпа Северус никогда не давал первачкам рецептов с потенциально взрывоопасными компонентами. Так вот, эти самые иглы чудом не угодили сразу в три слизеринских котла — к Забини, Малфою и тихой, незаметной Трейси Дэвис. Северус, конечно, этого безобразия не допустил, высек троицу хулиганов словесно, в своём неповторимом стиле, снял с них кучу баллов и назначил знаменитые отработки на неделю. Это проняло даже обычно спокойных к потере баллов барсуков, и по окончании урока Невилл заявил, что такое поведение в классе зельеварения недопустимо. Сам он, кстати, сварил Охлаждающий бальзам практически идеально, остальные барсучата тоже постарались, а из-за трёх придурков все баллы, заработанные первачками, слились со свистом. В ответ Финч-Флетчли послал Лонгботтома Запретным лесом, схватил сумку и выбежал из класса зельеварения. За ним удрали Макмиллан и Смит. Остальные барсуки, рассудив, что где бы троица ни бегала, а на трансфигурацию они всё равно придут, отправились на следующий урок. Слизеринцы ушли вслед за ними — у них была гербология в теплицах вместе с Равенкло, и они отправились переодеться. Драконий навоз, который декан Спраут постоянно использовала для подкормки, был замечательным удобрением, только вот все остальные его свойства можно было описать в двух словах: он вонял. Кстати, теперь понятно, почему Дадли прибег к рукоприкладству — его поведение этих троих достало ещё на зельеварении. Итак, слизеринцы отправились переодеться, Драко малость замешкался и бросился догонять остальных, решив сократить путь, но тут выяснилось, что хаффлпаффское трио заплутало в подземельях, и бегущего Драко вынесло прямо на них. Троица обрадовалась возможности отыграться на крестнике ненавистного декана Слизерина и взяла его в клещи. Драко попятился, выхватывая палочку, но, к несчастью, споткнулся и упал навзничь. Встать ему не дали — Финч-Флетчли ударил Драко в живот ногой… Остальные стали добавлять кулаками. Неудивительно, что обладавший удивительным даром оказываться в нужном месте в нужное время Флинт, выруливший из-за угла и узревший эту милую картину, слегка озверел. Макмиллана и Смита он приложил Ступефаем, вызвал Северуса, а затем наслал на Финч-Флетчли Жалящее, Ватноножное и Слагум Эруктус одновременно. Северус появился сразу же, отменил Флинтовский Ступефай, снял ещё сотню баллов с Хаффлпаффа и заявил, что будет говорить с деканом Спраут о поведении её первокурсников, подло напавших на беззащитного слизеринца втроём, лично, и только потом отменил Слагум Эруктус Финч-Флетчли. Жалящее и Ватноножное он отменять не стал, велев Макмиллану и Смиту оттащить Финч-Флетчли с раздутым как подушка лицом в Больничное крыло, рекомендовав при этом прихватить всех исторгнутых им слизней. Флинта он явно наказывать не собирался. Выслушав эту драматичную повесть, мы призадумались. Для мирных барсуков это было через край. И как их только Шляпа на Хаффлпафф отправила? Не понимаю… Мы сошлись во мнении, что Финч-Флетчли получил по заслугам, а потом Конни выдал: — С ними что-то не так. Томми-Ник, заметивший, что шедший сзади Джоуи прислушивается к нашему разговору, громко ответил: — Конечно, не так. Они просто избалованные ублюдки, сразу видно. Но теперь, я думаю, они поймут, что не стоит нападать на других. Конни через плечо бросил быстрый внимательный взгляд на Джоуи и ответил: — Да-да. Надеюсь, профессор Снейп и декан Спраут вызовут их к директору, а он во всём разберётся. Мы покивали, а поскольку искомая аудитория наконец нашлась, разговор прекратился сам собой. Занятие у профессора Паркинсон прошло на удивление быстро. Эту женщину, несмотря на почтенный возраст, никто не осмелился бы назвать старушкой. Невысокая, чуть полноватая леди с красивой осанкой и безупречными манерами. Эти самые манеры она собиралась прививать и нам. Честно говоря, вот этот урок я слушал вполуха. Практически всё из рассказанного профессором Паркинсон нам было уже знакомо благодаря регулярным занятиям с леди Вальпургой. Именно поэтому я отвлёкся и уловил странные звуки, складывавшиеся в слова. Слова, сказанные на парселтанге: — Рассорвать-ссс… Убить-ссс… *Гарри имеет в виду роман Джейн Остен «Гордость и предубеждение».