Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая

Практически всё из рассказанного профессором Паркинсон нам было уже знакомо, благодаря регулярным занятиям с леди Вальпургой. Именно поэтому я отвлёкся и уловил странные звуки, складывавшиеся в слова. Слова, сказанные на парселтанге: — Рассорвать-ссс… Убить-ссс… Я чуть было со стула не свалился. Глюки? Да нет, Томми-Ник тоже озадаченно на меня уставился, значит, эту фразочку услышал и он. Ссешуа балуется? Чувство юмора у василиска, конечно, специфическое, но не настолько. К тому же он столько лет не баловал, и тут вдруг… «Это не Ссешуа, — заявил Томми-Ник. — Гарри, я знаю Ссешуа гораздо дольше, чем ты. Это не Ссешуа, я чувствую». Тут профессор Паркинсон потребовала от меня повторить то, что она дала нам под запись. Я повторил, даже в эту самую запись не заглядывая — Вальпурга умеет качественно вколачивать знания в пустые головы, вот бы кого в профессора. Хотя профессор Паркинсон тоже в этом неплоха. Только вот я отвлёкся и никаких слов на парселтанге больше не слышал. Неужели и впрямь показалось? «Исключено, Гарри, — снова вмешался Томми-Ник. — Нам двоим почудиться просто не могло. Но это не Ссешуа. И это значит, что в Хогвартсе появился второй василиск. Опасный и агрессивный». Я впал в ступор. Какого чёрта? История с василиском — это события второго курса. Второго, а не первого! К тому же, вроде бы соломка была постелена везде, где можно. Дневник, который отдал Люциус, пребывает в специальном хранилище в подвалах Гриммо. Со Ссешуа удалось установить контакт. Он ни в коем случае не будет нападать на учеников. Но, млять, откуда взялась вторая тварь, и кто умудрился её разбудить? «Гарри, тихо-тихо, успокойся…» — мне в сознание проник голос Конни. Я встряхнулся и вышел из ступора, в который меня вогнала эта, прямо скажем, нестандартная новость, и огляделся. На меня дружно таращился весь класс. Ой… я что-то опять натворил? «Да ничего страшного, — быстренько взял меня за руку Конни, — ты учебники-то опусти…» И правда, все тоненькие брошюрки, которые раздала нам профессор Паркинсон, сейчас зависли вокруг нашей парты ровным таким кругом на расстоянии вытянутой руки от моей головы. Блин, неудобно-то как… Я поднапрягся, и все брошюрки вернулись к своим законным владельцам, а я встал, покраснел (ну да, пришлось научиться краснеть по заказу, есть у меня такая особенность — краснею, когда мне смешно, а ситуация с двумя василисками поневоле вызывала нервный смех) и наивно захлопал глазами: — Простите, профессор Паркинсон, у меня иногда такое случается… — Не извиняйтесь, мистер Поттер, — милостиво махнула рукой старая леди, — такие выбросы — показатель силы. Только вот странно, что вы не так хорошо контролируете себя, как хотелось бы… Странно, что ваш опекун не позаботился об этом… Такие силы стоит контролировать с первых выбросов. У вас они, вероятно, были очень рано, года в три, если я не ошибаюсь? Вообще-то, в год с небольшим. Именно тогда Гарька превратил нелюбимую манную кашу в очень симпатичный чёрненький с белыми точками булыжник. Джеймс и Лили тогда на радостях торт у Фортескью заказали, Лили засела за специальную литературу, чтобы начать прививать мне основы контроля… А потом был Хэллоуин. И если бы не проявившаяся во мне магия, находящиеся под внушением Дурсли угробили бы меня не один раз, а десяток… Спасибо одной твари бородатой за счастливое детство… — Простите, профессор, мэм, — я сделал лицо ещё наивнее, — но я жил в маггловском мире, мой дядя Вернон впадал в ярость от одного слова «магия», чему он мог меня научить? Дадли напрягся, но я не стал продолжать дальше. Понятное дело, кузену стыдно за прежнее поведение родителей, однако из песни слова не выкинешь. К тому же, чем больше адекватных взрослых узнают о детстве Героя — тем лучше. В своё время Альбус Дамблдор раззвонил на весь магический мир, что он мой опекун — вот пусть теперь и отдувается. Всякое лыко в строку. Ну да, подробностей детства Героя большинство магов не знает, даже Паркинсоны, союзники Малфоев, не в курсе. Только вот я — не канонный Гарри, молчать не буду. Не скрою, перед отъездом в Хогвартс я посоветовался с Сигнусом и Вальпургой, и они решили, что рассказ каждому встречному-поперечному о жизни у магглов вполне в духе наивного и доброжелательного Героя, а Доброму Дедушке это дополнительно поубавит очков. Так что всё было просчитано. Профессор Паркинсон схватилась за сердце. — Как — у магглов? Ребёнок-маг — у магглов? Да кто такое позволил? — Не знаю, мэм, — ответил я. — Но мой нынешний опекун, Сириус Альфард Блэк, рассказал мне, что прежним опекуном у меня был профессор Дамблдор. Именно он отправил меня к сестре моей матери, которая живёт в маггловском мире… — Вот оно что… — глаза профессора Паркинсон опасно сощурились. — Как много я пропустила, путешествуя по Южной Америке. Ох, сдаётся мне, что эта почтенная леди в Южной Америке не на пляжах Акапулько загорала. Есть у них некое внутреннее сходство со Старым Сигнусом. Неожиданно в дело вступил Захария Смит: — Поттер врёт! Директор Дамблдор — великий волшебник! Он не мог так поступить! Он не знал… — Помолчите, мистер Смит, — ледяным тоном отрезала профессор Паркинсон. — Я не вижу ни единой причины тому, чтобы мистер Поттер говорил неправду! Но Смита уже было не унять. Блин, да тут явно ментальная закладка… Вон как Светлейшего защищать кинулся — с пеной у рта. Закладка, к гадалке не ходи. Ну не может одиннадцатилетний ребёнок быть настолько дурным фанатиком сам по себе. — Поттер внимания хочет! Надо же — Герой Магического Мира! Он всё врёт! А директор Дамблдор не такой! Он не такой! — завопил Захария. — Дамблдор — великий Светлый волшебник! Он победил Гриндевальда! Он спас нас от Того-Кого-Нельзя-Называть! — Минус десять баллов с Хаффлпаффа за выкрики с места, мистер Смит, — заявила профессор Паркинсон. — Вижу, что с вами придётся углубленно заниматься магическим этикетом. К тому же, если мне не изменяет память, от Того-Кого-Нельзя-Называть нас всех спас тот, кого вы сейчас называете лжецом. — Но… — возмутился Захария Смит, однако у его приятеля Макмиллана оказалось больше здравого смысла, и он, потянув за рукав мантии, силком усадил Смита на место. — Благодарю, мистер Макмиллан, — не поведя и бровью, произнесла профессор Паркинсон, — и если наша маленькая интерлюдия закончена, то мы продолжим, с вашего позволения. Урок пошёл своим чередом и больше уже не прерывался. К следующей неделе профессор задала нам небольшие эссе и отпустила с миром. К счастью, больше у нас занятий не планировалось, так что появилась возможность поговорить. Но сначала мы всей дружной компанией отправились в библиотеку, дабы запастись литературой для будущих эссе. Именно в библиотеке нам удалось оторваться от Джоуи, которого весьма кстати задержала мадам Пинс. Интересная, кстати, женщина. С первого взгляда кажется, что это просто живое приложение к библиотеке, этакая безликая функция, но интуиция подсказывала мне, что эта дама куда сложнее, чем кажется… а с такими людьми я предпочитаю дружить. Вон, и мистер Филч вполне себе приятным человеком оказался, может, и мадам Пинс такая же. Я ещё из прошлой жизни по опыту знал, что маленькие люди могут быть куда полезнее больших, ибо большие люди отдают приказы, а исполнение их зависит именно что от маленьких. Ну да, я прагматичен, но такой источник ценной информации, как мадам Пинс, лучше числить в друзьях. Поэтому я уже в первое посещение библиотеки старался вести себя так, чтобы расположить строгую даму к себе, и был намерен только закреплять первое впечатление. Результат был налицо — для нас троих нужные книги нашлись в мгновение ока, а вот подошедший чуть позже Джоуи застрял у библиотекарской кафедры надолго. В холле нас уже дожидались Дадли, Невилл, Драко и Гермиона, старательно делавшие вид, что каждый из них занят своими делами. День был погожий, поэтому неудивительно, что часть студентов после занятий отправилась на улицу. Мы тоже просочились за дверь, при этом вежливо поздоровавшись с мистером Филчем. Томми-Ник при этом незаметно бросил заклятье на расстеленную перед входом влажную тряпку, и теперь у каждого, кто наступал на неё, входя с улицы, с обуви пропадала вся грязь. Филч это заценил, кивнув нам вполне дружелюбно. Эх, хорошо, что моя дорогая шкатулочка у меня с собой — браслет для старого сквиба нужно закончить… и занести непременно сегодня же. Заодно и спрошу ненавязчиво — не заметил ли он чего-нибудь странного. Хотя… в Хогвартсе всё странное, чего уж тут. Итак, мы покинули холл и отправились к озеру. Этот маршрут никого удивить не способен, многие из первачков бегают смотреть на Гигантского кальмара, но я-то знал из воспоминаний Сири, что есть на берегу секретная тропинка, о которой мало кто знает. Кусты, камыши, деревья идут в этом месте широкой полосой, внезапно обрываясь возле дороги, ведущей в Хогсмид. Желающих шастать по этим зарослям обычно немного, вот и славно… главное, чтобы метки, которые когда-то на тропинке поставили Мародёры, сохранились. Я прошептал заклинание, и в густых зарослях кустарника показалась тонкая синяя стрелка, видимая только мне. Ага, а вот и тропинка… Сильны Мародёры, ничего не скажешь. Они встречались здесь, пока не открыли Выручай-комнату, но всё, что они понатворили на полянке, должно было оставаться неизменённым. И, что самое прелестное, отследить нас там невозможно. Если только Северус с Сири могут, но Сири сейчас в школе нет, а Северус, увы, плотно занят. Ко мне подтянулись остальные, и я, не поворачиваясь, прошептал: — За мной, только молчим и никуда не сворачиваем. И двинулся прямо на синюю стрелку. Стоило мне зайти в кусты, как сзади раздались удивлённые возгласы. Ну да, с точки зрения остальных я просто исчез. Между прочим, этот барьер работает по тому же принципу, что и стена на Кинг-Кросс. Войдя, я настроил его так, чтобы он пропускал всех, а чуть позже перенастрою чары только на нашу гоп-компанию. А то шастают тут всякие-разные… Я высунул руку из зелёной завесы и помахал ею. Через две минуты ко мне присоединились все остальные. — Ух ты! — восхищённо заявил Драко. — Нас что, никто не сможет здесь найти? — Если сами не захотим, — хмыкнул я. — Идём. И отправился вперёд по практически незаметной тропинке, которая послушно легла мне под ноги. Далеко идти не пришлось. Минуты через три тропинка вывела нас на небольшую полянку, в центре которой сохранился огромный пень от толстенного дерева. А сверху на этом пне примостился странный гибрид шалаша, домика на дереве и избушки Бабы Яги. Похоже, Мародёры сооружали себе убежище из того, что под руку подворачивалось, но результат, в отличие от уизлевской Норы, получился весьма симпатичным. — Ты уверен, что мы все туда поместимся? — удивлённо спросила Гермиона. — Вполне, — улыбнулся я. — Мародёры же помещались… То есть, мои родители и их друзья. Пошли? — Пошли, — согласился с восторгом Дадли. Вся эта атмосфера действовала на него просто опьяняюще — старинный замок, факелы, заговорённые доспехи, свечи в большом зале, летающие птички-записки, теперь вот ещё и тайная хижина… Дадли, который всё детство старательно избегал любых упоминаний о волшебстве, сейчас словно навёрстывал упущенное. Ох, Дадли, жаль, конечно, но мне придётся опускать тебя с небес на землю. Местами это очень страшная сказка… Внутри домик сохранился прекрасно — сказывались когда-то наложенные Мародёрами чары Стазиса, которые не выветрились за столько лет. Впрочем, обстановка внутри была довольно простая — толстый ковёр на полу, на котором вполне можно было сидеть, несколько разбросанных по нему кожаных подушек-пуфиков и низенький столик со стеклянным кувшином на нём. Ни пыли, ни грязи — чары Стазиса работали прекрасно. Я провёл рукой над кувшином, в котором медленно загорелся тёплый желтоватый магический огонёк, и жестом показал на подушки-пуфики. — Садитесь, ребята. У нас тут внезапно возникли проблемы, о которых вам нужно знать. Но сначала… Сначала я хочу сказать одно. Начинаются серьёзные вещи, которые могут плохо закончиться. Очень плохо. Поэтому я ещё раз хочу спросить вас всех: мы — вместе? Реакцией на этот вопрос было крайнее возмущение присутствующих. Да что там говорить — меня чуть не закидали этими самыми подушками. Ох, не хотел я во всё это втягивать детей — а придётся. Если по трубам и впрямь перемещается голодный василиск — они должны знать о грозящей опасности. — Хорошо, — кивнул Томми-Ник, взглянув на меня. — Если все определились — тогда Непреложный Обет. С вас, Дадли, Невилл и Гермиона. — А почему только с нас? — удивилась девочка. — Потому что Конни и Драко мне родня, — пояснил я. — Ты же знаешь, что мы с Конни помолвлены. — Это Истинная помолвка, — добавил Драко. — А это защищает тайны Гарри не хуже, чем Непреложный обет. — Слушайте, — задумчиво произнёс Невилл, — я уже боюсь. Что вы там за тайну отрыли? — Непреложный Обет, — повторил Томми-Ник. — Это слишком опасная тайна. Все прониклись, и Непреложный Обет был дан с рекордной скоростью. Только после этого мы рассказали о тайной комнате Салазара Слизерина и обитающем в ней василиске. А ещё — о словах на парселтанге, которые услышали на уроке. Народ слушал и обалдевал. Точнее, обалдевали Дадли, Невилл и Гермиона; Малфоёныши, как я и сказал, были в курсе этой истории, но и они слушали с удовольствием. Когда мы закончили рассказ, Невилл погрузился в глубокую задумчивость. А Гермиона сердито прищурилась и заявила: — Поправьте меня, мальчики, если я ошибаюсь. Много лет назад один из Основателей, уйдя из Хогвартса, запечатал некую Тайную комнату и поставил василиска её охранять. Так? — Такова легенда, — пожал плечами я. — И василиск действительно существует. Я его видел. И даже общался с ним. Его зовут Ссешуа, и это очень миролюбивый змей. О том, что при встрече со Ссешуа в моей головушке обретался Томми-Ник, я решил умолчать. Сложно будет объяснить Дадли, как его приятель мог попасть со мной к василиску, если он в это время находился в Литтл-Уингинге. Так что я продолжил: — Но теперь вам всем следует быть очень осторожными… — Почему? — удивилась Гермиона. — Судя по твоим словам, Гарри, василиск никому не хочет причинять вреда. — Этот — нет, — ответил я. — Но шипение, которое я слышал на уроке… так вот… короче… думаю, это не Ссешуа. — Ещё один василиск? — выпал в осадок Невилл. — А он-то откуда взялся? — Понятия не имею, — отозвался я. — Я даже не уверен, что это василиск. Просто какая-то тварь, вполне разумная для того, чтобы изъясняться на парселтанге. А судя по содержанию её речей… «Убить… Разорвать…» Она ещё и настроена агрессивно. Поэтому и нужно быть осторожными. — В ночное время по замку не бродить, — продолжил за меня Томми. — В одиночку — тоже нежелательно. И вообще, лучше постоянно быть на виду — в факультетских гостиных, в Большом зале, в аудиториях, в библиотеке. — А если рассказать директору? — спросила Гермиона. — Он наверняка сможет найти эту… это создание… — Гермиона, — вздохнул я, — боюсь, что Дамблдор уже знает об этой твари. Он — директор. Он может контролировать Хогвартс. И он может разобрать слова на парселтанге. — Дамблдор — змееуст? — удивился Драко. — Да быть того не может! Парселтанг — врождённый дар! А я только вздохнул, вспоминая рассказ Сусанны о встрече Гонта-Мракса и Дамблдора в Азкабане. Морфин Гонт не умел изъясняться по-английски — только на парселтанге. Но Дамблдор нашёл с ним общий язык. Сусанне врать незачем, а значит, парселтанг Дамблдор знает в таких пределах, чтобы суметь объясниться. — Ну, никто же не знает, — пояснил я Драко, — может, и у Дамблдора в предках были змееусты. К тому же — парселтанг, как бы он ни был сложен — это всё-таки язык, и его возможно выучить. И вообще — возьми Сев… то есть профессора Снейпа. Он стал понимать парселтанг с помощью своего фамильяра, а до этого совершенно его не знал. — Ага, — согласился Драко, — точно. Ты прав, это возможно. — Но если Дамблдор знает парселтанг, то почему он это скрывает? — удивилась Гермиона. — Потому, что с его подачи парселтанг стал считаться тёмным даром, признаком Тёмного мага, — мрачно пояснил задумчивый Невилл. — Разве может Великий Светлый маг владеть тёмным даром? — Ты его очень не любишь, — высказалась Гермиона. — А мне его не за что любить, — ответил Невилл. — Гермиона, поверь, директор — не тот, кому следует доверять. Гермиона вздохнула: — Я знаю. Леди Вальпурга кое-что рассказывала об этом. Но мне так хотелось верить, что магический мир — добрая сказка… — Гермиона, — мягко сказал Томми-Ник, — маги отличаются от людей только тем, что владеют магией. А люди бывают разные — добрые и злые, плохие и хорошие… и творят разные дела. Так же и маги. Для нас теперь магический мир — это не сказка. Это — реальность. И эта реальность не всегда будет к нам доброй. — Я понимаю, Ник, — вздохнула Гермиона. — Просто грустно. — Не стоит грустить, — улыбнулся я, — давайте напишем свою сказку. И чтобы она обязательно была с хорошим концом. Народ после моих слов приободрился, а Невилл сказал: — Но ведь мы не можем просто ждать неизвестно чего. Надо что-то делать. — Надо, — согласился я. — И прежде всего, нужно поставить в известность Блэков. А ты, Драко, расскажешь профессору Снейпу. К тому же, наши фамильяры — Паша и Нагайна — поищут это непонятное существо. Для змей взгляд василиска не опасен, если это действительно второй василиск. Вы же проявляйте предельную осторожность. А мы с Ником… — Что? — нетерпеливо спросил Дадли. — Мы с Ником сегодня же вечером навестим Ссешуа. — Вы собираетесь в Тайную комнату? — взвыл Драко. — Без нас? — Извини, Драко, но Гарри прав, — вмешался Томми-Ник. — Мы, по крайней мере, слышим эту тварь и сможем спрятаться, если она приблизится. И поговорить со Ссешуа сможем только мы. — А… — возмущённо начал Драко. — А вы оставайтесь в гостиных факультетов. Мы не хотим бояться ещё и за вас. Драко надулся, но долго дуться он не умел и, малость подумав, согласился с Томми-Ником. На том и порешили.