Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая

А ещё нам наконец-то удалось напасть на след таинственной сообщницы Дамблдора. И помог нам в этом, сам того не подозревая, Аргус Филч. Мы с Конни продолжали заходить к нему, а в последнее время к нам присоединились Ник и Драко. Филч ничего против наших визитов не имел — он слишком долго прожил в одиночестве, в роли человека-функции, на чьи чувства и желания никто не обращал внимания. Ну, да, так и вспоминается песенка из «Карнавальной ночи»: Работница питания приставлена к борщам. На Танечку внимания никто не обращал… Филч, конечно, не симпатичная официантка Танечка, но уважения заслуживал хотя бы за бессменную беспрерывную работу на благо школы. Но Светлейший, который вроде бы должен был воспитывать в школярах уважение к старшим, Филча, похоже, за человека не держал. Начнём с самого простого — можно было просто зачаровать порожек в холле Самоочищающими чарами и ни единой капли грязи с улицы не попало бы внутрь. Вместо этого Филч, беспрерывно драящий холл в непогожие дни, был такой привычной деталью пейзажа, что на него не обращали внимания даже первачки, пропуская его ворчливые призывы к чистоте мимо ушей. Мы, кстати, с Ником такие чары наложили без труда в качестве проекта на факультативе по Бытовым чарам, получили заслуженные баллы, и теперь холл сверкал первозданной чистотой даже тогда, когда снаружи царили грязь и слякоть. А обновлять чары нужно было раз в три месяца — два взмаха палочки, и всё. Всё! Заклинание настолько простое, что с ним справится любой первачок, но Филч годами носился со шваброй и страдал от грязи в холле. Ещё один момент, который меня неприятно царапнул — Филча никогда не приглашали за стол преподавателей. Даже на праздничных пирах. Нет, всё понятно — раз стол для преподавателей — значит, преподаватели там и сидят, но… Для библиотекаря Пинс, целителя, его помощницы, да что там — для Хагрида, который вообще лесник, там место находилось, но не для Филча. Видимо, потому, что все вышеперечисленные лица были магами, а Филч — сквибом… Но где же тогда тщательно декларируемое Добрым Дедушкой равноправие? А бедная Миссис Норрис? До тех пор, пока я не подарил ей артефактный ошейник, злосчастную кошку не пинали разве что слизеринцы, которые чётко просекли в ней фамильяра и прекрасно помнили, что чужих фамильяров обижать нельзя. А вот все прочие… Пинали, скармливали всякую гадость (такое прошло всего пару раз, потом умное животное удирало от всяких незапланированных подношений со всех ног), отрабатывали на ней заклинания, ставили капканы, обливали кипятком… надо сказать, что среди воронят и барсучат таких уродов всё-таки было немного, а вот Гриффиндор развернулся во всей красе. Лидировали тут печально известные близнецы Уизли, так что когда лорд Прюэтт забрал эту шальную парочку до Рождества, несчастный старик вздохнул спокойнее. Сколько раз Северус варил для Миссис Норрис разные целительные зелья — исключительно из жалости к старику, для которого кошка была единственной отрадой… И ведь больше никто из преподавателей и внимания не обращал на весь этот беспредел. Зато первая же неделя, когда Миссис Норрис щеголяла в свежеподаренном мною ошейнике, замечательно пополнила Больничное крыло. Артефакт был устроен так, что возвращал то, что намеревались сотворить с Миссис Норрис Филчевы недоброжелатели. Посему мадам Помфри (тогда ещё в Больничном крыле работала она) с удивлением отмечала многочисленные ушибы, растяжения, переломы, ожоги, поверхностные кровотечения и парочку отравлений неизвестной этиологии. Надо отдать должное незадачливым попадунам — они довольно скоро поняли, в чём дело, и Миссис Норрис больше не задевал никто. По школе разошлись слухи, что Филч отдал все свои сбережения за артефакт гоблинской работы, чтобы повесить его на свою кошку. Те, кто выслушивал эти измышления, крутили пальцем у виска, но свои порывы сдерживали. Гоблины славились как непревзойдённые артефакторы, и получить что-нибудь особо пакостное не хотелось никому. В общем, дела мистера Филча резко пошли на лад, самочувствие улучшилось после ещё одного подаренного мной артефакта и теперь он не испытывал мучений, находясь рядом с магами. И это не могло не сказаться благотворно на его характере и внешнем виде. Нет, многолетние привычки просто так не поменяешь, и Филч продолжал гулять по ночам, выискивая нарушителей и ворчать на школяров, но делал это куда беззлобнее, наказания прежних лет уже не поминал, купил несколько новых мантий и парочку выходных костюмов, и по вечерам стал отлучаться в Хогсмид, в заведение мадам Розмерты, где позволял себе выпить бокал пива и сыграть по маленькой в магический покер с местными. К тому же, в новой одежде и с благородной сединой в расчесанных волосах Филч выглядел столь импозантно, что на него обратила внимание одна из местных вдовушек — владелица пекарни миссис Тампи. Так что теперь Филч частенько захаживал к ней в гости с каким-нибудь небольшим, но вкусным подарочком — коробкой швейцарского шоколада или небольшой корзинкой фруктов. Где он всё это брал, учитывая мизерную зарплату? Очень просто — тут сыграл свою роль добрый Конни, проникшийся к старику и регулярно получавший из дома посылки, превосходившие всякое вероятие. Воистину, фамильный филин Малфоев Диего Лопес обладал грузоподъёмностью кондора*. Леди Нарцисса считала, что её мальчики ужасно скучают по маленьким вкусным пустячкам, и обеспечивала их помянутыми пустячками в таком количестве, что уничтожить их полностью не могли даже Крэбб и Гойл. И нет, Конни был слишком хитёр, чтобы напрямую таскать старику вкусняшки. У Филча тоже своя гордость есть. Просто когда мы вечером приходили к нему в каморку, то приносили с собой как бы свою долю угощения. Естественно, Филч призывал домовика, домовик немедленно сервировал чай с булочками, а мы делали вид, что увлеклись беседой… и коробки оставались нераспакованными. В первый раз Филч попробовал вернуть нераспакованные сладости, но Конни посмотрел на него глазами раненой лани и изобразил такую глубокую обиду, что больше старик таких ошибок не делал. Так Конни принял горячее участие в налаживании личной жизни Филча. Так что, к нам двоим отношение у старика было особое, а Ника и Драко он был согласен ради нас потерпеть. Впрочем, эти двое тоже были шиты не лыком, они без проблем обаяли Филча и теперь, как я уже отметил, на регулярные чаепития мы ходили вчетвером. Зачем? Вообще-то мы довольно скоро выяснили, что старый сквиб знает подземелья куда лучше преподавателей и даже лучше домовиков, и именно из-за отсутствия магии. То есть, в те места, куда не могли проникнуть домовики, Филч проходил спокойно, ежели ему вдруг приходила такая блажь. То есть Охранные и Скрывающие чары некоторой части подземелий были настроены на магов и домовиков. Не на магглов, ибо никому даже в самом страшном сне не мог присниться маггл в Хогвартсе. Да и не видели его магглы. Серое унылое озеро с грудой каких-то невнятных развалин, а не прекрасный волшебный замок — вот что обычно видели магглы. И даже желания подойти поближе у них не возникало. Так что, настраивать чары ещё и на магглов в Хогвартсе — нонсенс. И тут получается такая штука — Филч не волшебник, он сквиб. По сути — практически маггл, так как колдовать не может. Поэтому те самые чары реагируют на него не всегда и не везде. Именно поэтому любознательный сквиб мог пройти там, где не мог пройти волшебник. Видимо, и в этом сказалось нынешнее презрение магов к сквибам. Или Основателями изначально нахождение сквибов в Хогвартсе было не предусмотрено. И вообще, Филч с момента существования Хогвартса был единственным сквибом, который когда-либо в нём работал. Так вот, мы под большим секретом поделились со стариком желанием составить Карту Подземелий Хогвартса. Его это желание не обрадовало, но кое-какие случаи из своей непростой профессиональной деятельности он рассказывал. Но всё-таки к обнаружению сообщницы Дамблдора подтолкнули нас не эти рассказы, а наладившаяся личная жизнь старика. Дело в том, что пекарня миссис Тампи с незатейливым названием «Пироги и пышки» находилась в непосредственной близости от трактира «Кабанья голова», который принадлежал Аберфорту Дамблдору, ныне покойному. После смерти Аберфорта «Кабанья голова» была закрыта, что сделало безутешными всех хогсмидских алкашей, ибо более дешёвого, крепкого и отвратного пойла в магическом мире Британии попросту не существовало. Обитатели Хогсмида ожидали, что унаследовавший имущество брата Альбус просто продаст ненужный ему трактир и мадам Паддифут даже предлагала Светлейшему неплохую цену, намереваясь открыть в нём филиал своего знаменитого кафе. Добрый Дедушка покивал, посмотрел на мадам Паддифут фирменным добрым взглядом из-под очков-половинок, позвенел бубенцами в бороде и пообещал подумать. Думал он до сих пор, хотя напрямую мадам Паддифут и не отказывал. А та никак не могла добиться ответа, благо началась та самая свистопляска с преподавателями, Попечительским советом, гоблинами-аудиторами и отстранением Дамблдора от руководства Хогвартсом. По слухам, он переехал в собственный дом в Годриковой Лощине и теперь мотался в Министерство, как на работу, так что отловить Светлейшего у мадам Паддифут не было никакой возможности. Бывший же трактир — закрытый, с заколоченными окнами, ещё при жизни Аберфорта выглядевший, как гнусная дыра, с течением времени всё больше напоминал дом с привидениями из маггловского ужастика и ужасно портил внешний вид чистенького уютного Хогсмида. Местные ворчали и плевались, но сделать ничего не могли. В конце концов, на трактир, торчавший на окраине, как бельмо на глазу вообще перестали обращать внимание. И вот однажды мистер Филч, рассчитывавший провести вечер с весёлой вдовушкой миссис Тампи не без некоторой приятности, застал свою пассию в полном раздрае чувств. Оказывается, накануне вечером миссис Тампи, получившая большой заказ, возилась в пекарне допоздна. Когда она закончила свои дела, на дворе царила уже глубокая ночь. Миссис Тампи погасила огни в пекарне и собралась уже подняться наверх, чтобы предаться заслуженному отдыху, но тут её привлекло какое-то движение за окном именно в том направлении, где находилась пустовавшая «Кабанья голова». Природное любопытство заставило женщину выглянуть, ибо было у неё неясное подозрение, что пустой покинутый трактир не так уж пуст и покинут. Светила яркая луна, и двор «Кабаньей головы» был виден, как на ладони. Итак, миссис Тампи присмотрелась и увидела, как по двору, появившись откуда-то сбоку, прошёл высокий волшебник в тёмной мантии. Лицо он прятал за надвинутым капюшоном, но миссис Тампи показалось, что это был Альбус Дамблдор. Женщина пожала плечами — никаких причин привлекать чьё-то внимание к посещению Альбусом Дамблдором его унаследованного имущества у неё не было. Высокий маг, пройдя по двору, вошёл в «Кабанью голову», и миссис Тампи уже хотела отправиться спать, когда во дворе появился другой волшебник — низенький и толстый. Причём появился он словно из ниоткуда — вот двор пуст, а вот посреди него распрямляется, поднимаясь невысокий человечек. И это была не аппарация. В руках у невысокого была довольно большая корзина, в которой что-то возилось. Странно, но один взгляд на эту совершенно ничем не примечательную плетёную корзину вызвал у миссис Тампи чувство иррационального ужаса. Но и на этом странные визиты не закончились. Последней в калитку прошмыгнула невысокая женщина в глухой тёмной мантии с капюшоном. Миссис Тампи продолжала наблюдать, но тут из заколоченных окон стало исходить странное, мертвенно-бледное сияние, вызывавшее иррациональное чувство запредельной жути. Бедной миссис Тампи показалось, что в виски ей вонзилась тупая игла, а сердце сжала жуткая когтистая лапа, и женщина потеряла сознание. А когда она очнулась утром, то поняла, что у неё сильнейшее магическое истощение. Такое же обнаружилось у её соседей справа — пожилой добродушной четы Эпплби, зарабатывавшей на жизнь выращиванием цветов, а так же у мистера Эрмеса — зельевара на покое, жившего наискосок. Миссис Тампи сделала вывод, что на территории «Кабаньей головы» творятся какие-то нехорошие дела и уже хотела вызвать авроров… когда вдруг поняла, что именно на эту тему не может произнести ни слова. Это ужасно её расстроило и перепугало. Как ни странно, единственным человеком, с которым она смогла обсудить это странное происшествие, оказался мистер Филч, и тот пообещал понаблюдать за трактиром и всё-таки, в случае чего, донести властям. Мистер Филч наблюдал за трактиром в течение трёх ночей, но ничего подозрительного не заметил. Однако на четвёртую ночь он всё-таки увидел входившую в трактир женщину. Но на сей раз она пробыла там недолго, выйдя буквально через десять минут. Дама явно пребывала в растрёпанных чувствах, поэтому не очень обращала внимание на окружающее. От порыва ветра её мантия распахнулась, и подол красивого тёмно-синего платья зацепился за калитку. Дама дёрнула подол и торопливо бросилась прочь. — И это всё? — спросил слушавший рассказ Филча Конни. — Вы не узнали эту даму? Филч покачал головой: — Нет, малыш. Но когда днём я наведался к калитке, то нашёл вот это… И он показал нам длинный и узкий лоскут тёмно-синей ткани, явно вырванный из подола женского платья. Ткань была дорогой, покрытой тончайшим серебристым узором и еле заметной вышивкой по краю подола. — У кого-то я видел такое платье, — задумчиво произнёс старик. — А вот у кого… Не помню, хоть убей. Как отрезало. Мы переглянулись. Это было похоже на чары Невнимания, наложенные сильным менталистом. И да, нам всем тоже показалось, что мы видели на ком-то из преподавательниц такое платье. То есть, найдём платье — найдём и таинственную сообщницу Дамблдора. — Мистер Филч, — попросил Ник, — а можно мы это заберём? Посмотрим, поспрашиваем. — Нет уж, — проворчал старик, убирая лоскут. — Нечего вам в эти дела соваться, опасно это, а вы маленькие ещё. Я лучше с деканом Снейпом посоветуюсь, может, он что-нибудь дельное подскажет. Ну и ладно. Так или иначе, лоскут Филч отдаст. Не нам — так Севу. Но так получилось, что Северус три дня отсутствовал в Хогвартсе, поскольку был приглашён на престижную международную конференцию зельеваров в Италии. И я не сомневался, что на эту конференцию они полетят вдвоём с Сири — должен же быть, в конце концов, у Сева какой-то отдых. К тому же, следующий день был воскресеньем, уже выпал снег и мы до обеда всем курсом строили снежную крепость. Получилось очень здорово, а потом появились слизеринцы и начали эту крепость штурмовать. Затем к ним присоединились воронята во главе с Гермионой, а к нам — барсуки. И началось… Детишки, играющие в снежки, это стихийное бедствие, а уж если это магические детишки… пусть даже знающие минимум заклинаний, это бедствие вдвойне. Спустя какое-то время воздух просто звенел от снежков, летящих в самых разных направлениях, и щитов, коими детишки успешно защищались. А потом подошла парочка старшекурсников-равенкловцев, трансфигурировавших что-то вроде щита, которым прикрылась ударная группа Слизерин-Равенкло и пошла на штурм нашей снежной крепости. Наши снежки щит не пробивали, Фините Инкантатем он не поддавался — воронята не зря славились нестандартными решениями. Захват крепости был неминуем, но тут вмешался Боевой Жаб Ванюша. Он выбрался из-за пазухи у Невилла, вспрыгнул на крепостную стену и издал громкое немелодичное кваканье, а потом одним прыжком перемахнул на трансфигурированный щит. Щит моментально исчез, коварный Жаб перепрыгнул на макушку к хохочущему Драко и заорал что-то совсем уж несусветное. Оставшихся без прикрытия слизеринцев с примкнувшими к ним равенкловцами моментально закидали снежками, так что те дружно завопили, что сдаются. Мимо проходивший профессор Флитвик аккуратно снял Жаба с Драковой макушки и восхитился: «Какой интересный эффект!» На том эпическая битва и закончилась, и все непримиримые противники дружно отправились в замок — переодеваться и греться. Ну, а потом у нас было намечено посещение библиотеки, так что переодевшись и напившись горячего чаю, мы всей компанией туда и рванули. Однако в коридоре нас остановила декан Джонс, с утра отлучившаяся по своим делам на Косую аллею и поинтересовалась, не в библиотеку ли мы идём. Получив утвердительный ответ, она достала из своей крошечной дамской сумочки большой свёрток и попросила нас передать его мадам Пинс, мельком упомянув, что забрала это из ателье мадам Малкин по просьбе нашей библиотекарши. Ничего необычного в этом не было, профессора часто выполняли мелкие просьбы друг друга, только вот рассказ Филча мы прекрасно запомнили и на упоминание имени мадам Малкин дружно сделали стойку. А если внутри свёртка находится то самое испорченное синее платье? Именно поэтому путь в библиотеку несколько затянулся. Мы свернули в подходящий боковой коридорчик без портретов, и Ник осторожно вскрыл свёрток — с самого края. И в свёртке действительно оказалась какая-то вещь той же самой тёмно-синей дорогой ткани с еле заметным мерцающим серебристым узором. Ник принялся тщательно восстанавливать целостность свёртка, а мы с Конни судорожно сглотнули. Конечно, Ирма Пинс была изначально в нашем списке подозреваемых, но чтобы так? — Если… Если это она, то рана на шее ещё не успела зажить до конца… — хрипловато произнёс Конни. — Мы же не можем её раздеть, — то ли в шутку, то ли на полном серьёзе откликнулся Ник. — Надо отнести платье, — вмешался я. — И мы будем делать то, что собирались. Несите свёрток, а я вас догоню. — Ты что задумал, Гарри? — забеспокоился Конни. Я ласково улыбнулся в ответ и заметил: — Ну, у нас же есть Пивз… — Точно! — разом выдохнули Ник и Конни и расхохотались. Да уж, решения полтергейста становились всё нестандартнее от раза к разу. Например, чтобы отпугнуть всех от места предполагаемого преступления, он приволок откуда-то большой горшок с самым настоящим боггартом внутри. Нахальный Пивз, в отличие от призраков, вполне мог перемещать материальные предметы. Так вот, боггарта он как-то уговорил переместиться в полые доспехи неподалёку от места происшествия, и теперь слишком любопытных ждали самые большие страхи в их жизни. Действовало на всех с первого по пятый курс включительно. А шести-семикурсников, уже разучивших «Риддикулус», уже сам Пивз успешно обстреливал навозными бомбами. И поскольку эти бомбы усовершенствовал Рон, применив семейный рецепт близнецов, то неудивительно, что коридор, где произошло то самое происшествие, стал самым необитаемым в Хогвартсе. Как говорится, творческое использование доступных сил… А боггарта мы потом отловили и честно отнесли Грюму — в качестве наглядного пособия. Боггарт, по-моему, вздохнул с облегчением — Грюм этой тварью почему-то дорожил… Итак, Конни с Ником побежали в библиотеку, а я прямо в том же коридорчике призвал Пивза и поставил перед ним новую цель. Пивзу идея подшутить над мадам Пинс пришлась по душе, он отдал мне честь, шаркнул ножкой и отправился на поиски креативных идей. И теперь я не сомневался, что скоро загадка таинственной помощницы Дамблдора перестанет быть загадкой. И если наше предположение подтвердится… Ох, как не вовремя Северус на конференцию отбыл… *Гарри иронизирует. Чисто теоретически андский кондор может поднять в воздух груз весом до сорока килограммов, но из-за строения лап (прямые когти) он просто не может поднять любую добычу, и поэтому питается падалью. Так что эффектная сцена в «Детях капитана Гранта», где кондор утаскивает подростка Роберта Гранта — чистейшая выдумка.