Кто звонил, кто ставил блоки, Кто из нас был прав в итоге, Всё неважно кроме тайны, Ничего не объясняй мне.
Вечер на работе прошел как-то бестолково и суетливо, много по текущему делу узнать не удалось — осмотр квартиры Виктории Викторовны толком ничего не дал. К тому же отсутствовали личные вещи, вроде ежедневника или мобильного телефона. Оставалась надежда на осмотр ее рабочего кабинета, только и он особых надежд не оправдал. Но с другой стороны она подтянула «хвосты» по остальным делам и даже умудрилась закончить обвинительное заключение. Срок по которому выходил и тянуть дальше оказалось просто невозможно. Возвращение домой оттягивала как могла, хотя особенной логичности в этом и не было. Но оставаться на ночь в пустой квартире, прислушиваясь к каждому шороху, занятием было не из приятных. Несмотря на это, просить кого-то из друзей или близких переночевать Маша ни за что не стала бы. Вот и получилось, что вернулась домой Мария Сергеевна около одиннадцати. Для начала проверила квартиру — включила везде свет и внимательно обошла, затем быстро приняла душ и устроилась в спальне, положив телефонную трубку рядом с собой. «Попахивает паранойей», — усмехнулась Швецова про себя, но с другой стороны, ей было отчаянно страшно и совсем-совсем не весело. По ее таблицам, даже в первом приближении, получалось, что убийства Федосцевой и Меллеус связаны. Да, их различали некоторые детали, но в общем и целом картинка вырисовывалась безрадостная. Кто-то открыл охоту на заместителей прокурора, и под ударом оказалась каждая из них. Как-то дополнительно защитить коллег и защититься самой она не могла, оставалось только попытаться понять логику убийцы и вычислить его.***
Глядя на то, как белоснежный кубик рафинада тает в чашке с крепким чаем, Маша зябко повела плечами и подумала о том, что стоит одеться потеплее. Проснулась она рано, задолго до будильника, точнее, решила встать — заснуть после очередного звонка с пугающим голосом в динамике оказалось невозможным. Ехать в прокуратуру отчаянно не хотелось. Но кто бы ей дал завернуться в теплое одеяло и спрятаться от всего мира? Конечно, учитывая профессию, угрожали далеко не впервые, но еще никогда опасность не была такой реальной и близкой. Хотя, какой-то частью разума Маша могла допустить, что убийства никак не связаны между собой, в случае с Федосцевой постарался кто-то из ее мужчин, а во втором — наркоманы. Но рассчитывать на это полностью было бы непозволительной ошибкой. Увлекшись мыслями о любимой, но такой непростой работе, Маша задела чашку с чаем рукой и пролила на себя большую часть. На белой водолазке и любимой серой юбке стали расплываться некрасивые коричневые пятна. Скривившись от досады, Швецова кинулась переодеваться, а испачканную водолазку — застирывать. На все ушло не больше десяти минут и в итоге она вышла из дома, когда часы показывали половину восьмого. Самый страшный отрезок пути — собственную парадную, Маша преодолела быстро. Охраны, нанятой Димой, она не заметила, так же как и слежки. Настроения это не улучшило, но зато вспомнился испугавший ночной звонок: «Ну что же вы, Мария Сергеевна? Мы хотели решить вопросы наилучшим образом… А вы не идете с нами на контакт.» Угрозы пугали, заставляя жить в постоянном напряжении, без малейшей передышки. Идея переехать на время казалась не лишенной смысла, правда если за ней «ходят», то вполне могут выследить и в какой-нибудь гостинице. Не заметив во дворе никого постороннего или подозрительного, Мария щелкнула брелоком сигнализации. «Будь что будет. Надеюсь, все это закончится. Дима решит свои вопросы и мы сможем жить обычной жизнью… Главное, что дети далеко и все это их не коснется. А я как-нибудь разберусь. В конце концов, не такие дела распутывали…», — приободрив себя такими мыслями, села за руль, завела машину и вскоре выехала со двора.***
У дверей в прокуратуру Швецова столкнулась с мужчиной, одетого в темно-серую «Аляску», капюшон которой скрывал лицо. Он вежливо пропустил ее вперед, придержав двери и уже в фойе произнес до боли знакомым голосом: — Куда-то торопитесь, Мария Сергеевна? Рабочий день еще не начался… — Лёша? Горчаков? Какими судьбами? — искренне обрадованная встречей, Маша кинулась к нему с объятиями. Горчаков был рад не меньше, хотя еще вчера от возвращения в прокуратуру, спустя столько лет, ничего хорошего не ждал. — Да вот, решил вернуться к истокам, так сказать. Понял, что если и менять работу, только на эту. А ты чего так рано? Завал? — У нас маньяк активизировался, похоже. Вот… — У-у-у. Ну, у него точно нет шансов быть непойманным. Если ты взялась за дело, ему нужно начинать сушить сухари. Маша, не особо расположенная этим утром к шуткам, все же улыбнулась. Первая хорошая новость в лице старого друга и теперь уже коллеги слегка подняла настроение. — Лёша, а ведь… Зойка кабинет подготовила, соседний с моим, но для кого — никто не говорил. Это для тебя, получается? — Получается, да. Они поднялись на свой этаж, в канцелярии, как выяснилось, уже вовсю хозяйничала Зоя, грела чайник и наводила красоту. Горчаков остался поболтать с ней о том, о сем, а Маша, расписавшись в журнале, ушла к себе. Ужасно хотелось спать, да и некстати ушибленная нога напомнила о себе противной ноющей болью. Звонок Кораблева, едва Маша вошла в кабинет, заставил вздрогнуть. «Спокойствие, только спокойствие», — мысленно пожелала себе Швецова, понимая, что дергаться от каждого звонка — это уже совсем ненормально. — Мария Сергеевна, вы там спите еще? — Какое сплю, Лёнь. На работе, только-только в кабинет вошла. — А то я вам подарочек сейчас привезу, насколько ценный — решите сами. — Ты о чем? — Да вот гражданин один на огонек заглянул, клянется и божится, что знает, кто убил Викторию Меллеус, но говорить будет только со следователем. И вещички при нем есть. — Какие вещи? — Тряпье бабское, сапоги, сумка. Мы аккуратненько посмотрели одним глазком, но лучше будет, если вы посмотрите сами. Короче, ставьте чайник, готовьте кофе, мы скоро приедем. — Лёня, если этот человек говорит правду и он действительно что-то знает… — Будете должны, — буркнул в ответ Кораблев и отключился. В кабинет заглянула Зоя, отвлекая Швецову от обдумывания открывающихся перспектив. Неожиданное появление то ли свидетеля, то ли самого убийцы, слегка воодушевило, но оно могло оказаться банальной пустышкой и Маша, в общем и целом, не слишком обольщалась на этот счет. Слишком невероятным было бы везение, получить такого фигуранта в деле без особых зацепок. — Машка, зайди к шефу. — Что-то случилось? — Не знаю, он попросил тебя зайти. А я пойду Горчакова проведаю, как он там обживается, — зав.канцелярией ушла, а Маша направилась к Ковину в кабинет. И едва перешагнула порог, прокурор озадачил вопросом: — Мария Сергеевна, а вы не думали оружие получить? — Доброе утро, Виктор Иваныч. — Да уж, доброе. Учитывая обстановку, необходимо подумать о вашей безопасности. — А толку от него? Не люблю я оружие носить… В тире сто лет назад была, в человека выстрелить никогда не смогу. Если на меня нападут, то в самом лучшем случае это пистолет и заберут, а потом отписываться буду до конца жизни… Или вообще из моего же табельного и грохнут. — Маша, — Ковин укоризненно покачал головой. — Ну разве я не права? И вообще, он тяжелый, будет мне рвать сумку и оттягивать. — А кто пистолет в сумке носит? — А где его носить? — В кобуре. Ох, Маша, Маша… — Кобура выпирает из-под пиджака, а если я в водолазке или блузке? — Ты не права. Так, напиши рапорт, получишь оружие. Мне будет спокойнее. Кораблеву скажу, он за этим проследит. — Ну Виктор Иваныч! — Пиши рапорт. Понимая, что шеф настроен серьезно, да и на «ты» он обращался к ней в самых исключительных случаях, Маша взяла предложенный лист бумаги. Начала писать рапорт с самым несчастным видом, понимая, что придется выкраивать время на минимальную тренировку. — Так. Теперь надо распределить обязанности, нас с вами на совещание ждут, и с прессой неплохо бы пообщаться… — Ковин постучал по столешнице с задумчивым видом. — К тому же вы сегодня в форме, приятно посмотреть. — Ой, Виктор Иваныч, мне же Кораблев позвонил. Сейчас привезет человека, он сам пришел, признался, что знает, кто убил Меллеус, и у него есть ее вещи. Но разговаривать хочет только со следователем. — Вот и надо его допросить, чем черт не шутит… Но это мы Ольге поручим, для вас задания будут другие. Молодняк у нас, конечно, своенравный, но будет неприлично, если я это дело заберу у Ольги и отдам Горчакову. Мария Сергеевна согласно кивнула. Что Петя, что Цветкова, отличались непомерными амбициями и поражающим инфантилизмом. Но при этом кое-какие задатки у них были. И лет через пять-семь из них могли получиться вполне неплохие следователи. По текущему делу мог бы помочь Иван Иваныч, но он так не вовремя свалился с гипертоническим кризом и на работу его ждали не очень скоро. Прокурор набрал внутренний номер Цветковой и пригласил ее зайти в кабинет. Ольга явилась быстро, но выглядела чем-то недовольной. Как будто только что испортили настроение и достаточно сильно. — Вызывали, Виктор Иваныч? — Ольга Владимировна, на вас допросы свидетеля, ну, из Узбекистана который, и Федосцев должен заглянуть, я так понимаю? — Да, я вызвала его на допрос, — подтвердила Цветкова. — И еще с мужчиной надо пообщаться, которого Кораблев сейчас привезет. Ну, якобы он знает, кто убил Викторию Меллеус, и у него есть якобы ее вещи. Так, мы с Марией Сергеевной сейчас поедем на совещание, начальство ждет результатов. Основная нагрузка сегодня на вас, давайте привлечем Петра Анисича, он поможет, чем может. Мария Сергеевна, дела Федосцевой и Меллеус уже привезли? — Да. Две коробки… У меня в кабинете стоят. Сегодня вечером коллеги заберут обратно, — подтвердила Швецова. — Вот пусть Петр Анисич допросит этого мужичка, который якобы причастен и займется делами. Может что дельное получится отыскать. А вы, Ольга Владимировна, занимайтесь Федосцевым и мигрантом. Пока на этом все. — В морг я сама заеду, Панов сказал, что экспертиза уже готова, — Маша, понимая, что не ей придется разбирать дела коллег, слегка приободрилась. — Ну, хорошо, — Ольга нехотя согласилась. Правда для нее одной и двух допросов было многовато. Один разговор со скандальным Федосцевым чего стоил. Про жителя Узбекистана, после которого она замучается проветривать кабинет, старалась не думать. — Идите, потом доложите об успехах, — напутствовал Цветкову прокурор, попутно с этим собирая в папку документы. «Лучше бы Швецова и допросила… Она же у нас незаменимая, и интервью с ней, и совещания…», — с раздражением подумала Ольга, закрывая за собой дверь. — «Кому-то перед камерой красоваться, а кому-то гастарбайтера допрашивать…» — Собирайтесь и поехали. В морг заглянем по пути, заберете отчет и на совещание. И постарайтесь держать себя в руках, хорошо? — Да я вроде… — Маша посмотрела на шефа. — А что, меня ждут не самые приятные новости? — Не думаю, но Филонов может сказать что-нибудь эдакое. — На вас еще пресса, сразу после совещания подъедут репортеры, надо будет аккуратно осветить все это… Лучше вас никто с этим не справится. Кивнув, ибо никаких дельных мыслей насчет беседы с журналистами еще не было, Маша убежала в кабинет за пальто и сумкой. Ни бесед с прессой, ни совещания с руководством ей ужасно не хотелось, но приказы, как известно, не обсуждаются, и ей пришлось смириться. Надевая пальто, попыталась снова дозвониться до мужа, но Луганский с кем-то разговаривал и Маша решила, что перезвонит позднее.***
Зоя, заполняя журналы, то и дело поглядывала на мечущегося по приемной Старосельцева. Он, не в силах усидеть на месте, бегал от двери к окну, ожидая приезда Швецовой с минуты на минуту. Коллеги по перу еще не подъехали, и Антон искренне надеялся, что ему достанутся какие-нибудь привилегии. Хотя бы потому, что они с Марией Сергеевной были давно знакомы. Их отношения можно было назвать приятельскими, неплохими. Правда иногда ощущалось легкое недоверие со стороны Швецовой, видимо, наложила свой отпечаток сама профессия. — Антош, ну что ты, в самом деле? Таможня дала добро, статью ты выпустишь… Все будет хорошо, не суетись. — Мне бы твое спокойствие. — А чего психовать? Правда неспокойно за коллег, это ж надо, зам.прокуроров убивать… Машку нашу охраняют, конечно, но все равно. Мало ли. — Я даже заголовок придумал, — похвастался Старосельцев, доставая потрепанный блокнот из сумки-планшета, перекинутой через плечо. — «Охота на женщин в погонах». — Чтоб этого маньяка разорвало, нет, ну чего этим психам не живется спокойно? — А ты оказывается, кровожадная, Зоенька. — А что, прикажешь любить всяких убийц и преступников? Они мир лучше делают, что ли? — Нет, любить никого не надо. Но злом на зло отвечать нельзя, — журналист явно дразнил любимую жену, ему нравились споры и примирения после. — Ой, Старосельцев, пацифизм и работа в «Мире криминала» как-то не вяжутся между собой. — Вот такой вот я, несочетаемый. — Иди уже куда-нибудь, а то от работы отвлекаешь. — Поцелуешь — пойду. Зою не надо было просить дважды и она, от души поцеловав законного супруга, оставила на его щеке ярко-красный след от помады. И теперь Антон засуетился, пытаясь скорее оттереть пятно. Не мог же он в таком виде общаться с Марией Сергеевной.***
Лист бумаги, разделенный на несколько частей, постепенно заполнялся информацией. И чем больше пунктов появлялось в каждом столбце, тем сильнее Маша убеждалась в том, что они имеют дело с маньяком. Наличие убитого мужчины почти не сбивало ее с толку, потому что была уверена — все спланировано убийцей и продумано заранее. Возможно, мужчина оказался второй его жертвой, а после него — Меллеус. — Мария Сергеевна, — прокурор, заглянувший в кабинет к Швецовой, уже одетый и с папкой в руках, выглядел крайне мрачным. — У нас труп, собирайтесь. — А обстоятельства какие? — Женщину нашли в каком-то флигеле, что ли… Случайно нашли. Похоже, третий эпизод, ваша коллега… Но хотелось бы ошибаться. Маша, оставив свои сводки и таблицы, быстро оделась, глянула на часы. С горечью подумав, что этот бесконечный день все подбрасывает и подбрасывает новые сложности и проблемы. Совещание у начальства оказалось пустой тратой времени, к тому же Филонов не скупился на наставления, раздражая неуместным пафосом и тоном. Труп обнаружил, как и в случае с Федосцевой, собачник. Мрачноватого вида мужчина, придерживая на поводке роскошного вида колли, спокойно и подробно все рассказал Курочкину, что видел, и как его пёс обнаружил тело. Курочкин с Кораблевым приехали на адрес самыми первыми, и теперь дожидались экспертов и прокуратуру. Начальство, включая Филонова, обещало прибыть в ближайшее время. Добираться в этот забытый Богом угол пришлось минут сорок, по пробкам. Швецова, едва служебная машина остановилась на плохо освещенном куске асфальта, первой выбралась наружу. И без того неприглядный пейзаж в сумерках казался еще более тоскливым и мрачным. Тело лежало на обломках кирпича и каком-то мусоре, прикрытое сверху темно-вишневой курткой. — МарьСергевна, убита зампрокурора, к сожалению… Герцман Алёна Александровна, тридцать один год. Удостоверение в руке было, — Фёдор, зябко ежась, оказался рядом со Швецовой. — Приморский район. Новость, что убитая женщина — заместитель прокурора, откровенно испугала. Если первые два случая с грехом пополам можно было связать с личными мотивами, то с третьим случаем вырисовывалась определенная картина. На панику Маша отвела себе пару минут. Потом успокоилась, понимая, что в данной ситуации куда важнее мыслить трезво и адекватно. Если так сложилось, что всех троих убили в ее районе, и теперь она обязана разобраться. — Скажешь тоже. А если бы обычный человек, то не важно? Опять ножевые? — они прошли к полуразрушенному флигелю, с тремя целыми стенами и остатками крыши. В проеме разрушенной кирпичной кладки лежало тело, кое-как прикрытое мусором. — Да, только действовал аккуратно — крови нет. Я так осторожненько глянул, ножом ударили несколько раз. Знаете, что странно? Ее курткой накрыли, похоже, что куртка ей и принадлежала, в ней мобильник, ключи… Убийца ее заставил раздеться? Но свитер и брюки на месте, чуть спущены, но, кажется, он ее не раздевал. — Интересно, было ли сексуальное насилие или хотя бы половой контакт… — задумчиво произнесла Мария Сергеевна, глядя на то, как работает Иван. Они успели переговорить насчет прослушки ее телефона, но тут же вернулись к вопросам более насущным — убитой Алёне Александровне. — А вот Панов нам и расскажет, — Курочкин кивнул на эксперта, уже склонившегося над телом. — Что я тебе должен рассказать, Федя? — Было ли насилие, например. Связывание, там… Может ее волоком сюда притащили? — Ну, могу сказать точно, что ее никто не связывал, а вот был ли половой акт, выяснится при вскрытии. Одежка целая, белье не снято. Ох ты ж батюшки, — Панов присвистнул, перевернув тело лицом вниз. — Вот уж бедолага… Да тут ран десять-двенадцать, не меньше. Зачем было дамочку кромсать, если удар — точнехонько в сердце? Она сама бы умерла через несколько минут… — Убийца действовал с излишней агрессией. Личные счеты? Или убийца был под чем-то… — Крови почти не было, так что он чистенький ушел, если была сумка — забрал сумку с деньгами, и ищи-свищи… Мань, ты писать готова? — Начнем, благословясь. Готова, Лёнечка, диктуй. Началась привычная рутина. Начальство поклубилось вокруг убитой скорее для вида и отбыло достаточно быстро. Филонов даже не стал ничего комментировать, что было на него не похоже. Свидетеля Кораблев благополучно отпустил, предварительно попросив явиться на допрос в ближайшее время. Мужчина понимающе покивал и отбыл вместе со своим питомцем. Пользуясь тем, что все заняты своими делами, Маша решила переговорить с Пановым, укладывающим инструменты в потрепанный и удобный чемоданчик. Служебный УАЗик вовсю тарахтел, готовый поскорее увезти их отсюда. — Лёня, а… — Мань, валерьяночки хочешь? Коньяк не предлагаю, ты его все равно не любишь. — Нет, — Маша отмахнулась. — Я по делу. Вопрос серьезный. — Ну. Говори, душа-девица. Для тебя — все, что угодно, в пределах разумного. Если хочешь вскрытие этой несчастной дамочки вне очереди, то это к Юричу, тут как он скажет. А то мы зашиваемся, свободных рук не хватает. — Если следующей жертвой буду я, обещаешь провести вскрытие и сделать все, как надо? — Дура ты, Машка. — Лёня, — но на Панова даже укоризненный взгляд не возымел никакого эффекта. — Не нравится мне твое настроение, Манюня. Ты правда думаешь, что… — Не исключаю такой возможности. Кто-то открыл охоту на моих коллег, и нет гарантий, что это буду не я. — А валерьяночки все-таки надо. Держи, — Панов отдал ей пластиковый стаканчик и сочувственно вздохнул. Подошедший Ковин выглядел мрачным и порядком озадаченным. — Я сейчас с прокурором по Приморскому району переговорил, Герцман рапорт на увольнение написала. — Но это ее не спасло, — цинично добавил Кораблев, бесшумно подошедший к Маше со спины. Она невольно вздрогнула, подумав о том же самом. Убийца не мог знать о рапорте, а ее словам просто не поверил, если они, конечно, разговаривали перед ее смертью.***
Видишь, как быстро уходит боль, Я до последнего буду с тобой…
Уже в прокуратуре Маша решила еще раз набрать Луганского. Целый день он находился то вне зоны доступа, то был занят. Это слегка нервировало — обычно они созванивались утром, сегодняшний день стал исключением. На сообщение Дима тоже не ответил, правда поначалу, загруженная текущими делами и заботами, Швецова не придала этому значения. Он часто не отвечал на звонки, и это, учитывая количество работы, было делом привычным. Спустя несколько гудков раздался мужской голос, не принадлежавший Машиному мужу. — Старший следователь следственного отдела Мурашов.* — А Дмитрий Луганский…? Мысли, одна хуже другой, заставили испуганно замереть на месте. По спине прошлись мурашки от ледяного недоброго предчувствия. — Представьтесь, — с такой же ленивой интонацией произнес мужчина. — Зам.прокурора по надзору за следствием, Швецова Мария Сергеевна, жена. — Ваш муж задержан по подозрению в организации убийства. — Этого не может быть! — Иной информации сообщить не могу, если появится необходимость — с вами свяжутся. Мурашов отключился, не давая сказать ни слова в ответ. Лихорадочные попытки перезвонить ни к чему не привели — телефон Луганского был недоступен. Паника, пополам с ужасом и непониманием, что делать дальше, на несколько мгновений лишили способности связно думать и адекватно соображать. На глаза выступили слезы, хотя плакать Маша совершенно не собиралась — сказалось напряжение минувших дней и бессонная ночь. Чувствуя себя беспомощной маленькой девочкой, только по недоразумению оказавшейся сотрудником прокуратуры, Маша, недолго думая, пошла к шефу. Она знала, что он еще не ушел, несмотря на позднее время. И хотела попросить у него совета, как быть дальше. Разбираться с этим в одиночестве, казалось, было выше ее сил. — Виктор Иваныч… — Маша прошла без стука, оторвав шефа от набившей оскомину бумажной работы. — Что случилось? — У меня проблемы. Луганского обвиняют в подозрении на организацию убийства, — выдержка Швецовой изменила, и она расплакалась. Слезы полились сами собой. — Вот это новости, — Ковин, моментально позабыв о документах, поднялся из-за стола. Само нахождение в кабинете шефа как-то успокаивающе подействовало на Машу, но успокоиться почему-то не получалось. — Кстати, а звонки? Тебе еще звонили с угрозами? — Да, вчера поздно вечером. И просто молчат в трубку, особенно по утрам. — Луганского подставили. Мне по телефону говорили прямым текстом. А я его предупреждала, просила быть осторожнее. — Ну да. Луганский во внимание не принял… — Виктор Иваныч сунул Маше под нос чашку с накапанным успокоительным и буквально заставил выпить, дал носовой платок и вернулся обратно за рабочий стол. — Он ничего конкретно не сказал, попросил потерпеть и сказал, что вопрос решит. Но всерьез не принял, мне так показалось… Отмахивался, что у него все в порядке и не стоит паниковать раньше времени. Ковин задумчиво пожевал губами. — Маша, я все понимаю. Но прежде чем делать категоричные выводы, надо все тщательно изучить, выяснить… — Но как? — Маша удивленно посмотрела на шефа, шмыгнула носом. — Этот…следователь… Он даже разговаривать не стал со мной. — Выясню по своим каналам, что ж я, своему лучшему сотруднику, другу, помочь не смогу? Проконсультируюсь, посмотрим, что можно будет сделать. Сейчас Луганскому важнее всего хороший адвокат… Как переговорю, дам знать. — Спасибо. — Маша… Мы разберемся, все выясним. Пусть они там в Москве не думают, что мы ничего не можем. — А в Москву отпустите? — Куда же я денусь… Дело Ольге передадим, Буевич подсобит ей, в случае чего. — Спасибо, Виктор Иваныч. — Главное, будь осторожна. — Постараюсь. Сейчас съезжу куплю билет и в ночь уеду в Москву. — Звони в любое время. — Да, конечно, — Маша кивнула, прекрасно понимая, что не станет дергать шефа по малейшей ерунде, только в самом крайнем случае. Маша вышла из кабинета шефа, уже более-менее успокоившаяся. Действия следователя Мурашова из Москвы ее разозлили и вызвали отвращение. Информацию можно было подать и в более вежливой форме, или если она является женой подозреваемого, то с ней можно обращаться как угодно? Оставлять молодым коллегам материалы, готовые к сдаче, было немного жаль. Как и текущее дело коллег, погибших по воле очередного вышедшего на охоту маньяка. Только вот и Луганскому никто, кроме нее, помочь не мог. И на этот раз между работой и семьей Маша однозначно выбрала семью. Кораблев появился в ее кабинете неожиданно, Маша просто не услышала его шагов и покашливания, погруженная в свои мысли. — Ну что, МарьСергевна, предлагаю совместить приятное с полезным. — Что ты имеешь ввиду? — поинтересовалась Швецова, не поднимая глаз от папок разной толщины, коими был завален ее рабочий стол. — Ну как? Я вас спас, и не отказался бы от вкусного ужина. А обсудить за ужином предлагаю интересного человечка — Баграмова. — Я сейчас закончу с делами, соберу вещи и поеду в Москву. У Димы серьезные проблемы, я должна ему помочь. — Вот вы какая, сразу же сбегаете, как только самое интересное начинается. А муженек ваш — большой мальчик, неужели не справится сам? — Лёнь, если можешь — помоги. Нет — я прекрасно доеду на такси. И никуда я не сбегаю, меня отпустил Ковин. Кораблев даже стушевался от ее взгляда и понял, что свалял дурака совсем не к месту. Он мог без проблем довезти Марию Сергеевну хоть до вокзала, хоть до Москвы, так было и надежнее, и спокойнее лично ему. — Как будете готовы, спускайтесь, я вас жду внизу. — Спасибо, Лёнь. Быстро закончив с документами, Маша написала рапорт для начальства и, уже одетая, собралась выходить из кабинета. Она поймала себя на странном ощущении, что очень хотела бы сюда вернуться и выполнять работу в штатном, привычном режиме. Но как скоро все вернется на свои места, она знать не могла, надеясь на лучшее.День до свидания, ночь в пути, Если успеешь, меня прости, Я жду тебя. Мало ли кто и плевать о чем Предупрежден, только не учел, Часы вперед.