Дикая орхидея. Унция любви.

Evanescence — Haunted. Пусть будет боль, пусть будет страдание. Пройди через темную ночь, и ты достигнешь прекрасного восхода солнца. Только в утробе ночи развивается солнце. Только в темноте ночи приходит утро. ОШО. Рикардо Мориетти. 5 лет назад. Я был счастлив, Гейл приносила в мою жизнь радость и спокойствие, которого мне так не хватало. Знал, что ничего не даеться просто так, за все приходиться платить. Вестей от отца не было, и я был этому рад. Нам никто не мешал, мы наслаждались общей иддилией, хоть и было понимание того, что все закончиться. — Гейл, дорогая, где ты? Проснувшись, я не обнаружил её в постели, что было довольно странно. Она никогда никуда не уходила без предупреждения. Белоснежная постель была смята, я провел по белью рукой, ощущая тепло. Она ушла не так давно. Мы провели прекрасную ночь вместе, может быть, я сделал что-то не так? Тревога сцепила мое горло, не давая трезво оценить ситуацию. Она… Ребенок… Повернувшись, я заметил на тумбочке письмо, затем быстро развернул его, вчитываясь в строчки. «Мой любимый и дорогой Рик, я знаю, что ты беспокоишься за меня и ребенка, и думаешь где мы… Но я умоляю тебя, не ищи нас. Мне надоело жить в страхе, что твой отец или мафия найдут меня и убьют, но у нас есть ради кого жить. Мальчик, боже… У нас будет мальчик, Рик! Я стану хорошей мамой для нашего сына, я обещаю тебе, любимый. Не злись на меня, я делаю все ради нас. Мы не могли бы далеко уехать, я знаю, отец не простил бы тебе такого предательства, и я отчасти понимаю его. Ты единственный, кто у него остался. Как только он подрастет, я отправлю тебе наши координаты, и ты увидишь нашего сына. Я назову его Габриэлем, навсегда твоя Гейл.» Страх сковал мое тело, я не мог пошевелиться. Я не мог поверить, что они уехали… Она забрала моего ребенка. Лишила возможности даже попрощаться с ним. Решила все за нас двоих. «Зачем, Гейл?» Схватившись за волосы, я закричал как подбитый зверь, разбивая все что только попадалось под руку. Нет, нет, нет… Этого просто не может быть, все дурной сон. Не больше. Я не верил в происходящее, Гейл предала нашу любовь. Не поверила в НАС, в то, что я смогу защитить её и нашего сына. Мне казалось, что я сдохну от боли, раздирающей меня на части. Что значит боль? Это все. Кульминация, раскаленная добела. Исходная точка, после которой наступает апатия и полное безразличие. Я стал бы овощем, если бы не холодная решимость найти и вернуть Гейл. Мне нужно вернуть её, как воздух. Как можно быстрее я старался добраться до гаража, каждая секунда была на счету. За ней возможно уже давно велась слежка, никто не упустит возможности убить сучку сыночка главы мафии. — Черт, черт, черт! Включив телефон, я пытался отследить Гейл по телефону, на котором я установил чип. К счастью, мне удалось её отследить. Ещё никогда я не был так рад, главное успеть, главное успеть. Эти слова я повторял вновь и вновь как мантру, боясь опоздать. «Девочка моя, мы ведь могли решить все вместе, зачем же ты все испортила?». Я пообещал себе, что как только найду Гейл, больше никогда не отпущу её, не теперь, когда стала сомневаться во мне. Она не доверяла, и это стало ошибкой в нашей истории. Фатальной. Теперь уже ничего не изменить, главное — найти девушку, пока не стало поздно. «Поздно». Я разогнался до двухста сорока километров, наплевав на все законы пдд. Мне было жизненно необходимо догнать её. Она успела уехать существенно далеко, но догнать девушку было в моих силах. От страха мои руки дрожали, я постукивал по рулю от напряжения, взгляд затуманивался. «Так, Рик, держи себя в руках». Я свернул за поворотом, заметив, что Гейл поехала Реджо, округа Плати. Что ей здесь было нужно, черт возьми? Плати являлось одним из самых опасных мест, здесь орудовали мафии пострашнее тех, которые находились в Неаполе. Их называли «Мясниками». Остановившись у одной из вилл, я вышел из машины, пытаясь выжечь из своей головы тревожные мысли. Даже представить себе не мог, что Гейл нужно было в Плати. Я уже видел серебрянную машину девушки, которую я подарил ей на день рождения. Зайдя в помещение, я заметил гнетущую, напряженную тишину, которая давила по моим и так расшатавшимся нервам. Достав из-под рубашки пистолет, я начал осматривать комнаты, пока не услышал звук, доносившийся в одной из них. Потянув за ручку двери, я аккуратно открыл её, пытаясь не создавать ненужного шума. То, что я увидел заставило меня упасть на колени, руки задрожали, о боже… Гейл, она была привязана к стулу с вонючей тряпкой во рту. Тушь расплылась по всему лицу от слез, а волосы растрепались, превратившись в солому. На её руках я заметил великое множество царапин и гематом. — Боже, девочка моя, кто сделал это с тобой? Сейчас, сейчас я тебя развяжу. Вытащив тряпку из её рта, я пытался развязать ей руки, но ничего не выходило. Мои руки дрожали из-за спешки и волнения. — Рик, ухходи… Ппрошу тебя… Это ззападня… — сквозь всхлипы, девушка пыталась говорить тихо, слегка заикаясь. Она бредила, если думала, что я оставлю её здесь. — Черта с два я оставлю вас, как только я развяжу тебя, беги не и оглядывайся, ясно? Девушка заплакала, я покрывал поцелуями её лицо, боже я нашел её. Она должна бежать, а мне остаеться разобраться с мразями, которые посмели взять в заложники беременную девушки. Я был в ярости, и готов расстрелять всех, кто встал бы у меня на пути. — Я ддумала, они уббили тебя. Я так радда что ты жив, Рик. Я люблю тебя. Пирочинным ножом освободив её от веревок, я прошептал, что тоже люблю её, и ей пора бежать. Взвя девушку за руку, я хотел вывести её, но дверь резко открылась и в неё вошли мужчины с оружием в руках. Если открою огонь — они поступят также. Гейл может пострадать. Спрятав девушку за спину, с ненавистью посмотрел на них, мысленно проклиная каждого. Один из них вышел вперед. — Мы ждали вас, господин Мориетти, и знаете, уже отчаивались, — ухмыльнулся мужчина, показывая свои гнилые, желтые зубы. — Что вам от меня нужно? Подойдя поближе, он обвел взглядом Гейл, у которой дрожали руки. Я сдержал в себе порыв дать козлу по морде, зная, чем все обернеться. — Видишь ли, вы нарушили закон. Если вы помните, никто не давал вам права вступать в отношения с девушкой, не прошедшей мистерии. — Она беременна, вы предполагаете, что в положении она сможет их пройти, черт вас дери?! Поцокав, мужчина уселся за стул, налив себе в бокал вино. — А нам плевать, нужно было думать об этом раньше, господин Мориетти. Теперь мы вынуждены её убрать. Отпустить мы вас не можем, сами понимаете. Девушке уготована смерть, либо за неё должен умереть кто-то другой. Вы готовы встать на её место, ммм? У меня не было выбора, я должен был это сделать. У Гейл и ребенка было будущее, у меня — нет. Зато я буду знать, что с ними все в порядке. Девушка выдернула свою руку из моей, протистующе закричав, уже заранее зная, что я выберу. — Рик, нет, не делай этого! Я не смогу жить и воспитывать ребенка без отца! Повернувшись к Гейл, я заглянул ей в глаза, сжав её ладони. — Послушай меня, ты сейчас же должна уйти, все будет хорошо. Тебе надо бежать, милая. Затем я повернулся к мужчине, кивнув ему. — Выведите девушку из дома. Я согласен. — Чтож, хорошо. Но девушка будет присутствовать, так, для профилактики. Тогда мы будет точно знать, что вы не сбежите, — недобро усмехнулся мужчина, а затем подал знак одному из мужчин, тело которого было испещрено татуировками. Я не хотел такой жизни для Гейл, но мы платим по счетам. Девушка кричала пытаясь вырваться, мне было больно на неё смотреть. Я лишь прошептал «Прости». Закрыл глаза, дальнейшие события происходили как в тумане. Раздался выстрел. Крик. Оглушаюший. Отчаянный. Но я не открыл глаза, пока не услышал возглас, который полностью перечеркнул мою жизнь. — Дура! Почему так плохо держал её, тупица?! Открыв глаза, я не поверил увиденному. Кровь. Везде была кровь. На полу, на моей одежде. Везде. Красная, густая жидкость. Перед глазами было лицо девушки, открытые глаза, едва заметная улыбка на губах. Кровь… На одежде была её кровь. — Гейл, нет. Только не ты, дорогая. Я осел на пол, плохо соображая, что делаю. Раздался взрыв, но я не обращал на это внимание, смотря на умиротворенное лицо Гейл. По мои глазам текли слезы, на моих руках была кровь. Гейл вырвалась, подставив себя под удар. Зачем? У меня вырвался истерический смех. Крики. Кровь. Все слилось в одну сплошную какофонию. Кто-то поднял меня, пытаясь отцепить от девушки. Я перебирал её шелковые волосы. Она жива. Она жива… Должна жить. — Сынок, пошли, нам нужно уходить. Врачи помогут Гейл и сделают все, что смогут. Я плохо соображал, помню лишь то, что поехал в больницу вместе с Гейл. Я не отпущу её. *** Не помню, когда в последний раз спал. Я был на нервах, страшно волнуясь и боясь услышать роковые слова. Вот, девушка в белом халате вышла и подошла ко мне. — Вы — господин Мориетти? — Да, что с девушкой и ребенком? Они живы? Меня пугало выражение лица медсестры, в котором сквозило сочувствие и боль. Она опустила взгляд, но затем подняв, прямо сообщила. — Мне очень жаль, но ребенка спасти не удалось… Рана была слишком глубокой, был задет плод. За жизнь девушки борються, она находиться в коме. Мне очень, очень жаль, господин. В голове не было не единой мысли, только боль. Я насквозь пропитался ею, забыв обо всем. Мой сын мертв.