Звук темноты. Часть II

      Эта ночь казалась особенно тихой. Она окутывала город в какой-то гнетущий дрём, и кристально чистый воздух натянуто дребезжал, как бывает перед бурей. Было довольно зябко, и Дьявол непроизвольно притянул Акуму ближе к себе, как будто она даст немного тепла, несмотря на то, что по сути, это кусок металла.       Он затаился на крыше здания, выбрав максимально удобную позицию, которая позволяет ощущать звуковые волны, проходящие по улицам, как по коридорам. Убежище «Руки» должно быть в здании напротив, и Дьявол старается понять, есть ли внутри люди, и есть ли среди них живые.       Как обычно, несколько охранников на входе, но неизвестно, сколько призраков внутри. Дьявольское чутьё не охватывает такое расстояние. Слишком далеко. Он пробирается ко входу и отработанным движением отправляет нескольких громил в нокаут. Ещё двое, находящихся внутри, встречаются с ножнами и присоединяются к своим товарищам.       Он проходит внутрь, минуя фойе и длинный коридор, после чего попадает в просторное помещение, которое, судя по всему, предназначалось для аренды офиса. Но у кого-то совсем другие планы на это место. Это становится очевидным, когда огненная дымка окутывает длинные стеллажи, и вопреки ожиданиям, силуэты предметов не похожи на книги или папки. На полках отчётливо угадываются колбы, банки и прочие стеклянные герметичные тары. Очередное логово с типичной прохладной температурой и специфичным запахом.       Дьявол подходит к полке и проводит рукой по стекляшкам. На них бумажные этикетки с надписями, но считать их не удаётся. Они явно написаны от руки густым слоем чернил. Часть на иероглифах, а часть вообще на каких-то неизвестных символах, напоминающие руны, только более витиеватые и громоздкие. Он раскупоривает одну колбу, и тонкое обоняние обжигает запах химикатов. Такой, как пахнет от воскрешённых, только концентрированный, без примеси природного железа. Но в другой колбе определённо их смесь с человеческой кровью, в той самой пропорции, какая течёт по их жилам, и Мэтт не знает, что из этого хуже. Наверное, об этом говорил Фрэнк. Об этой субстанции, которая является для них топливом.       Внимание отвлекает слабый шорох, и Мэтт впопыхах вытаскивает катану из ножен, роняя сосуд. Он звонко разбивается, освещая комнату алой вспышкой звука, которая очерчивает едва заметный силуэт приближающегося воина якудзы. Несколько движений приходится сделать практически наугад, обороняясь от ударов, после чего Дьявол ментально погружается в пустоту, кишащую врагами. Они появились словно из ниоткуда. Ещё секунду назад помещение было абсолютно пустым, и Мэтт почувствовал себя так, как будто провалился в змеиное гнездо.       Он понимает, что ему придётся опираться на свою выносливость и, шёпотом призывая Акуму не подвести, кидается в атаку на ближнего бойца. Дьявол крепко держит рукоять катаны и чувствует, как сая врезается в тело, отдавая напряженную дрожь ладони. Он проскакивает мимо нескольких противников прытким зверем, одаряя их багровыми полосками смерти и видит, как серебристая дымка уничтоженных ниндзя, слегка искрясь, рассеивается и тает в пустоте, как иней, утягивая призрачные души в неизвестность.       С неожиданной стороны скулу крепко ударяет край тонфы, и мир на секунду содрогается, расслаивая очертания образов в сознании, но Дардевил вовремя пригибается, чтобы увернуться от следующего идентичного приёма, и лишает противника конечности. Он блокирует ещё несколько ударов, и к своему удивлению, замечает, что практически все противники вооружены нунчаками, дубинками или когтями-сюко. Он не распознал ни одного врага, вооружённого смертоносными лезвиями.       Мэттью перебрасывает одного бойца через себя, снося ещё нескольких, чтобы выиграть время и выбить светильники. Он швыряет в лампы попадающиеся предметы и чужое орудие, но ему не удаётся этого сделать, потому что они защищены решётками. Либо это совпадение, либо они разгадали его тактику и ждали в гости. Всё это заставляет насторожиться. Мэтт решает больше не отвлекаться на освещение и прилагает максимум усилий, чтобы поубавить количество тварей в помещении.       Лезвие катаны ощущается продолжением руки, и оно послушно рассекает ещё нескольких. Дьявол уже входит во вкус, погрузившись в состояние тьмы, и выносит практически всех, но всё же, в один момент он подвергается атаке, неудачно словив подсечку. Это выбивает пол из-под ног, а заодно и контроль над ситуацией. Тут же в грудь впечатывается тяжеленный удар, который вышибает его не только из искрящейся пустоты удерживаемого транса, но и из реальности в целом.       Привычный огненно-красный мир опаляет болью, которая не казалась такой значительной до этого. Теряясь в пространстве, он наугад ставит блоки, закрывая лицо и шею щитками на предплечьях и старается вернуться в строй. Едва ему удаётся привстать на колено, как оно снова неуклюже шаркает по фактурному паркету, а затем и локоть. Если верить вестибулярному аппарату, то его переворачивает на сто восемьдесят градусов, и лицо прикладывается к твёрдой поверхности. Возможно, это был пол. Но это не точно. Когда спина прокатывается по этой же плоскости, то мозг вообще отказывается искать догадки, что происходит.       В такие моменты Дьявола выручала одна характерная черта — упрямство. Его было в нём было ровно столько же, сколько полученных за всю жизнь ушибов и шрамов. Чаще конечно, оно приводило его к подобным неприятностям, но также помогало и разрешить их. Мэтт раздражённо шипит и пытается встать, но упирается плечом в какой-то угол, из-за чего слышится грохот бьющегося стекла, который влечёт за собой и едкие запахи. Ему требуется несколько драгоценных секунд и в два раза больше пропущенных ударов, прежде чем удаётся нырнуть обратно в темноту и распознать врага.       Дьявол перехватывает руку противника, и наносит ему несовместимый с жизнью урон попавшейся под руку розочкой от разбитого сосуда. Но учитывая, что такого урона может быть недостаточно, он решает перестраховаться, надёжно разодрав его глотку куском стекла. Он расправляется с текущим оппонентом, сразу после чего в голову очередного противника летит увесистая колба, удачно поддетая ногой.       Пользуясь его секундной прострацией, Мэттью накидывает ему ещё несколько хуков и отмечает, что последний воин тактично не вмешивается, позволяя завершить раунд. Приняв этот вежливый шаг со стороны врага, Дьявол разделывается с ниндзя, размозжив его голову об угол металлического каркаса стеллажа, наблюдая, как мелкие крупицы его силуэта испаряются в тёмном пространстве, после чего он принимается за оставшегося бойца. Но правильнее сказать, что это он принимается за Дьявола, а не наоборот.       Услышав несколько взмахов лезвия в нескольких сантиметрах от себя, Мэтт узнаёт этот характерный звон. В комнате больше не было никого с подобным оружием. Так звучит Акума. Этот подлец подобрал его катану. Из-за осознания этого, внутри вскипает злость, которая слегка напоминает ревность и даже какую-то детскую обиду. — Эй, это моё!       Но вместо ответа лишь следует очередной молниеносный удар, который моментально отрезвляет от лишних эмоций. Поймав подходящий момент, Дьявол делает кувырок и подхватывает ножны. Они оказались в руках очень кстати, потому что в следующий миг они уже останавливают разящий удар его же собственного меча. Это издевательство!       Противник двигается неимоверно быстро и очень легко. Чтобы поймать этот ритм и успевать отслеживать умелые движения, Дьяволу требуется максимально сконцентрироваться. Он старается подражать сопернику, но у него не получается делать это так же изящно. Однако, после нескольких встреч острого лезвия и его «обёртки», он всё-таки отталкивает прохвоста в сторону, но тот приземляется на ноги с кошачьей ловкостью.       Ниндзя не спешит, а лишь медленно двигается в сторону, обходя Дьявола по дуге, словно присматриваясь, и Мэтт следует его примеру, уже давно приняв оборонительную тактику. После бессловесной паузы, противник сокращает расстояние парой подскоков и наносит атаки, которые странным образом успешно блокируются ножнами. Мэттью двигается так, словно он делал это тысячу раз и сейчас просто повторяет отточенные движения. Противник буквально парит, перемещаясь юрко и азартно, слегка играясь и как будто пытаясь раззадорить, что внезапно окатывает Мэтта сильнейшим чувством дежавю. — Электра!       Осознание этого выбивает Дьявола из колеи. Внутри всё вспыхивает, обдавая лицо жаром. Он продолжает двигаться на автомате, полностью доверяясь мышечной памяти, но мысли уже вышибло куда-то далеко. Извернувшись, ему удаётся зажать лезвие катаны, уперев его в ножны, и обхватив рукой с другой стороны.       Она оказалось очень близко. По открытой части его лица проскальзывает прядь её длинных волос, и он неожиданно улавливает слабый запах бергамота и апельсиновых цветов, который практически затмевают дрянные химикаты. Этот знакомый аромат заставляет в один миг переворошить массу воспоминаний яркими вспышками, словно вытаскивая пыльные фотографии из старого сундука. Родной запах, но в то же время такой чужой. Он искажён и изуродован, как в странном сне, в котором знакомые предметы вдруг воспринимаются по-другому и становятся неприятными или пугающими по непонятной причине.       Её привычный аромат очень слаб и едва уловим. Вероятно, у остальных воинов тоже были свои запахи, но они полностью померкли, уступая едкому искусственному топливу. Но её он узнает даже в центре мегаполиса в час пик или в зарослях бергамота и цветущих цитрусов.       В растерянности, он непроизвольно выпадает из состояния темноты, замечая, как огненный мир неторопливо, по кусочкам, восстанавливается вокруг них, а её дымчатый образ также плавно пропадает из зоны видимости. Её сердце не бьётся, но окружение всегда имеет какой-то шум, состоящий из множества незначительных шорохов, и благодаря этому, он видит, как ало-рыжее марево расползается вокруг, едва окаймляя её миниатюрный силуэт. Его тяжёлое дыхание и удары собственного клокочущего сердца слабо оседают на её идеальном лице, как светящийся конденсат, делая каждый поворот её головы ещё прекрасней, а всю ситуацию ещё невероятней и страшней. — Электра… — произносит Мэтт сухим голосом, не в силах унять дрожь. — Это же я. Ты узнаёшь меня?       Пользуясь замешательством Дьявола, она выдёргивает меч и отходит на несколько шагов. — Дьявол Адской Кухни, — кокетливо говорит она, откровенно разглядывая Мэтта с ног до головы и ехидно улыбаясь. — Мечтала познакомиться, — после чего улыбка с её лица пропадает и она добавляет, сменив тон на угрожающий. — Особенно, после того, как ты уничтожил половину моих ресурсов. — Ты не помнишь меня? — Помню, как надрала тебе зад в нашу прошлую встречу. Теперь я понимаю, почему «Рука» хотела от тебя избавиться. Но теперь их нет, и это стало моей заботой. — Нет, Электра. Я говорю о твоей прошлой жизни. — Я ничего не знаю о своей прошлой жизни, и похоже, я была слабачкой, раз позволила себя похоронить. Больше я не буду допускать ошибок. — Мы были вместе, — Мэтт делает шаг в её сторону, но в его кадык тут же упирается остриё Акумы, не позволяя сглотнуть. — Ты любила меня. — Я ничего о тебе не знаю, — говорит Электра безразличным тоном, слегка поворачивая меч вокруг своей оси и опуская взгляд на него. — Но эта вещица кажется мне знакомой. — Ты подарила мне её. — Надо же, как всё складывается! Нам суждено было встретиться, — Электра опускает оружие и отходит, поворачиваясь спиной, и показывая, что держит ситуацию в своих руках. — Я имею ввиду не тебя.       Она ласково проводит тонкими пальчиками по металлической глади катаны и продолжает улыбаться как маленькая девочка, которая нашла свою любимую куклу. Её голос узнаваем, но сейчас он звучит так холодно, совершенно по-другому. От её мистической чёрствости Мэтта незаметно передёргивает. — А я умею выбирать подарки. — Почему ты этим занимаешься? — спрашивает Мэттью, показывая на оставшиеся колбы. — Стик учил нас не этому. Мы должны были противостоять «Руке». Вместе. — Не знаю, чему нас там учили, но меня всё устраивает. У меня есть власть, сила, деньги, — Электра подходит к уцелевшей полке и берёт один сосуд. — Бессмертие. — Но люди гибнут из-за этого. — Знаешь, сколько человеческих жизней в одной такой стекляшке?       Мэтт молчит, ожидая ответа, хотя на самом деле не уверен, что хочет услышать его. Показушно разглядывая сосуд и поворачивая его в руке, Электра равнодушно продолжает: — Больше пятидесяти, возможно. Точно не уверена.       Ответ оказался хуже всяких предположений, и от этого становится дурно. — Так нельзя, Электра. — Нельзя?       Начиос швыряет колбу на пол, и она разлетается на осколки, разливая уйму невинных жизней прямо на пыльный паркет. Она сделала это в точности, как с тем бокалом, когда привела Мэттью в дом Роско Суини. Тогда им было всё равно, сколько стоила люксовая посуда. Они дурачились, и он флиртовал в ответ. «Звучало дорого». Так он тогда сказал и поддержал её, разбивая хрустальный стакан для виски. Но сейчас ему было не до шуток, хотя настроение Электры соответствовало её привычному образу. Она словно не понимает, что делает, и какой масштаб теперь приобретает её баловство.       Ком отчаяния подступает к горлу Дьявола, окисляя нижнюю челюсть, а сердце сжимает ледяное осознание того, что это уже не она. Внутри всё натянуто до предела, и он чувствует, что его душа вот-вот треснет от навалившейся горечи. Ему хочется встряхнуть её как следует, чтобы она опомнилась, но приступ бессилия ещё усугубляет то обстоятельство, что он не может видеть её, как нормальных живых людей. Она стала для него призраком, в прямом и в переносном смысле.       Она медленно подходит, кладёт свою холодную ладонь на его щёку и очерчивает большим пальцем губы и щетинистый подбородок, создавая мнимое ощущение безопасности. Но невозможно было не почувствовать, как от неё повеяло каким-то могильным холодом. — Я ждала, что ты придёшь.       Мэтт теряется и чувствует, что близок к тому, чтобы добровольно и глупо проглотить этот крючок. Он так жаждал этой встречи, хотел вернуть её, и сейчас она стоит перед ним, вернувшаяся с того света, вопреки здравому смыслу. Ужасно хочется поверить в это. Просто провалиться в этот дурманящий вымысел и забыть, что происходит вокруг. Дьявол уже практически позволяет себе упасть в забвение и поднимает руку, чтобы сплестись с ней пальцами, но ледяные оттенки в её голосе и крепкий запах чужой крови, повисший воздухе, всё же заставляют его убрать её руку от своего лица. — У тебя большой потенциал, Дьявол Адской Кухни. Твоя работа произвела на меня впечатление, и именно поэтому ты здесь. — Я оценил приветствие. — Тебе суждено быть с нами, — произносит Электра заговорщическим голосом, на что Дьявол лишь нервно выдыхает в какой-то невесёлой усмешке. — Ты всё ещё жив, потому что у меня на тебя большие планы. — Скорее всего, наши планы не совпадают. — Я думаю тебе всё же стоит выслушать моё предложение, — она делает небольшую паузу и продолжает. — Присоединяйся к нам, и у тебя будет всё, включая меня. — Никогда, — Мэтт отвечает, и думает о том, что это худшее испытание в его жизни. — У тебя есть время подумать. — Мне не нужно думать, я уже ответил. — Не пренебрегай, подумай хорошенько, — любезно произносит собеседница, — Ты в любом случае будешь моим. Если ты откажешься, то ты всё равно присоединишься к «Руке» после смерти. И я лично об этом позабочусь. — Этому не бывать, Электра, — Мэттью упрямо продолжает называть её по имени. — Встретимся на крыше этого здания, в это же самое время, через три дня.       Начиос разворачивается, чтобы покинуть помещение, но Мэтт хватает её за локоть и разворачивает к себе. — Мы не закончили. Ты не можешь так просто уйти. — Могу, — отвечает она, подкрепляя своё слово мощным апперкотом с зажатой в кулак рукоятью катаны, что сразу же определяет исход беседы.       Она никогда не позволяла так с собой обращаться, хоть и не помнила этого. Сейчас чутьё Дьявола не распространяется на неё, а из-за переизбытка эмоций он не способен настроиться на нужную волну. Он получает пинок по лодыжке, что вынуждает его привстать на колено, и его лицо снова ударяет ботинок с нечеловеческой силой, что добивает его окончательно. Эти ушибы отзываются не столько в теле, сколько в душе, бередя едва зарубцованные в ней раны.       Обнаружив себя в горизонтальном положении, Мэтт старается побороть пылающую радугу боли. Он медленно встаёт, опираясь на край стола и стряхивает с себя осколки битого стекла. В комнате было слишком тихо, и он понимает, что кроме него тут больше никого нет. Катаны вместе с ножнами тоже не оказалось.       Надеясь, что Электра ещё не ушла слишком далеко, Мэтт кидается ко внешней пожарной лестнице, пытаясь уловить её следы. Но вместо этого, обоняние остро ощущает запах чужой крови, пропитавшей одежду, и он как будто перемешался с привкусом его разбитых губ. Он спешит на крышу, рассчитывая, что обзор оттуда лучше, хотя прекрасно понимает, что это бесполезно. Выбежав на просторную площадь, он обессиленно упирается руками в кирпичный парапет. Он чувствует как внутри всё колотится, не давая возможности адекватно осознавать происходящее. Хочется избавиться от жгучих чувств где-то в районе груди. Ему остаётся только заглатывать свежий прохладный воздух рваными глубокими вдохами, чтобы унять очередной приступ бурлящих эмоций.       Он поднимает голову вверх, в надежде увидеть безумное небо Адской Кухни, которое уже набрало достаточно влажности, чтобы обрушиться проливным дождём на крыши домов, но он не видит ничего, кроме давящей пустоты, нависающей над ним и над красными переливами города. Эта массивная черень, которая раньше не беспокоила его, вдруг заставляет почувствовать себя ничтожно маленьким и жалким. Небо было так близко, но для него оно было абсолютно недосягаемым, как и Электра. Мысли об этом со скрежетом расползаются по венам и неизбежно подступают к сердцу колючими волнами, разъедая его изнутри. Он непроизвольно обхватывает голову руками, и ночную тишину раздирает горестный крик Слепого Дьявола.