***
Было раннее, тёплое утро, когда лучи солнца едва начинали пробиваться сквозь уходящую темноту. В это самое утро Стелла со всем своим великодушием устроила Блум безопасную и быструю поездку до дома. На Земле было около шести утра, когда Блум уже оказалась в своей комнате. По звукам, доносящимся с кухни, она поняла, что родители уже не спят. «Подниматься в такую рань. брр, кошмар, — поёжилась Блум, осматривая свою комнату, в которой не была уже довольно давно. — Ох, а я ведь совсем их не предупредила… Ну хорошо, будет сюрприз.» Блум положила сумку с вещами около кровати, причесалась, а потом, сделав глубокий вдох, вышла из своей комнаты. «Надеюсь, я не слишком их напугаю», — беспокоилась Блум, держа путь на кухню. И правда — родители не спали: Ванесса готовила завтрак, а Майк сидел за столом, читая газету. Блум улыбнулась, на душе вдруг стало так тепло и уютно. Всё здесь было, как обычно, как и всегда — ничего не менялось. Блум сразу вспомнила свою прежнюю, земную жизнь, когда она лишь читала про фей, не зная, что сама является таковой. Интересно, если бы она тогда не встретила в парке Стеллу, то как бы сложилась её дальнейшая жизнь? Пробудились ли бы в ней силы? Или Блум так и прожила бы обычную жизнь, не зная о том, кто она на самом деле? Блум крепко задумалась и не сразу поняла, что родители заметили её. — Блум, дорогая! — радостный и удивлённый голос Ванессы вывел девушку из транса. — Ох, — вздрогнул она и улыбнулась. — Мама, папа! Простите, что без предупреждения… Решила навестить вас… — Мы так рады, — Ванесса едва ли не плакала от счастья. — Дорогая, мы так соскучились! — встал со своего места Майк. Блум, улыбаясь, почувствовала себя, наконец, свободной от всех своих мыслей, от странных чувств, от тоски по Орителу. Она понимала, что это ощущение лёгкости будет длиться недолго, но это не мешало наслаждаться ей сейчас, в эту минуту. Блум подошла к родителям, и они все крепко обнялись. — Надолго ты у нас, милая? — уже сидя за обеденным столом, спросила Ванесса. — А вы уже хотите, чтобы я поскорее ушла? — хихикнула Блум, намазывая джем на поджаренный хлеб. — Ну что за глупые шутки, Блум, — рассмеялся Майк. — На самом деле, не знаю. Но я бы хотела у вас погостить какое-то продолжительное время, — уже серьёзно ответила девушка. — Это прекрасно! Наконец будет кому помогать мне в магазине, — хитро сощурившись, произнесла Ванесса. — Ну ма-а-ам!.. Вся семья вновь рассмеялась. — А как там Орител и Марион? Они к нам случайно не собираются? — поинтересовался отец, допивая свой кофе. При упоминании о Короле Блум почувствовала себя так, словно её ударили чем-то тяжёлым, а потом ещё и проткнули ножом в самое сердце. Но она уже умела брать свои эмоции под контроль и научилась не показывать их. — Да вроде не собираются, — пожав плечами, с лёгкой улыбкой ответила Блум. — Но у них всё прекрасно. — Надо, чтобы они обязательно как-нибудь посетили нас! — сказал Майк. — Или вы давайте лучше к нам в Домино, — подмигнула Блум. Теперь мысли о родном отце никак не выходили из головы, и Блум, быстро доев приготовленный Ванессой завтрак, ушла в свою комнату под предлогом того, что ей хочется спать. Как только Блум оказалась у себя, её телефон, всё это время лежащий где-то в сумке, начал оповещать о входящем звонке. Девушка подбежала к сумке, расстегнула её, откопала среди вещей телефон, но увидев, кто звонит, отключила звук и отложила телефон на стол. Ей звонил Скай. А с ним разговаривать совсем не хотелось. Блум понимала, что Скай ни в чём не виноват, он вообще не при чём и, может быть, она плохо поступает, что не отвечает ему на звонок, но сейчас ей действительно не хотелось слышать его. Не хотелось притворяться перед ним. Ведь, взяв трубку, надо будет сделать вид, что ты рада его слышать, ты весела, у тебя всё отлично. А в конце разговора надо будет обязательно сказать, что любишь его, а Блум… Блум уже не могла позволить себе сказать такое Скаю. Потому что она понимала, что тогда соврёт ему. А врать не хотелось. Скай слишком, слишком замечательный (едва ли не идеальный) — не хотелось плохо с ним поступать, но Блум… Блум просто не знала, что делать. Ей придётся сказать ему правду — правду о том, что свадьбы не будет, что вся любовь, кажется, ушла. И чем раньше она это сделает, тем лучше. А до тех пор она не хочет говорить ему слова любви. Не хочет врать. Звонок прекратился. «Но подожди, Блум, почему ты так уверена, что разлюбила его? Быть может, это лишь временное помутнение…» Честно говоря, Блум очень хотелось выть. Через минуту пришло сообщение. Блум, взяв телефон, открыла его. Оно было, как уже понятно, от Ская. «Блум, дорогая, у тебя всё в порядке? Мы не общались уже несколько дней. Прости, что не звонил — нужно было решить ряд очень серьёзных проблем. Надеюсь, ты не обиделась на меня? Очень по тебе скучаю. Перезвони, как появится время, или напиши. Люблю тебя!» Блум не ощутила нежного трепета в груди. Она ощутила лишь укол совести. — Извиняться нужно мне, а обижаться — тебе… — прошептала фея. В этот момент в комнату постучали и послышался голос матери: — Блум, милая, ты ещё не спишь? — Нет, нет, — поспешно ответила девушкА, блокируя телефон и бросая его на стол. Она подбежала к двери и открыла её. — Что такое? — Забыли тебе сказать: сегодня с Майком идём на праздник. День Рождения у тётушки Бриджит, может, ты помнишь её. Вернёмся довольно поздно, но, может, ты хотела бы пойти с нами? Блум задумалась. Тётушки Бриджит она помнила отлично — каждый её День Рождения добрая старушка приглашала их семью. Но идти на праздник в этот раз совершенно не хотелось. — Ох, нет, прости. Я, пожалуй, останусь дома. Повеселитесь без меня сегодня. Ванесса улыбнулась. — Хорошая, милая, как хочешь. Сладких снов, — женщина чмокнула Блум в лоб и ушла. Блум легла на кровать и на удивление действительно заснула. Проснулась она уже только вечером — родители будили её, дабы сообщить, что уходят и чтобы девушка закрыла дверь. Блум, всё ещё сонная, не сразу сообразила, куда уходят родители, почему они не на работе и что вообще происходит, но когда Майк спросил, точно ли Блум не хочет навестить Бриджит, фея всё вспомнила и отрицательно мотнула головой, а потом пожелала родителям приятного времяпровождения и чмокнула каждого в щёку. — Мы возьмём ключи на случай, если ты к нашему приходу уже будешь спать, — предупредила Ванесса. И после родители ушли. Блум осталась совершенно одна. Чтобы взбодриться, она решила принять душ. Взяв с собой полотенце, халат, девушка зашла в ванную комнату. Она не без удивления заметила, что теперь тут стояли и ванна, и душевая кабина (которой, кстати, раньше не было). И, конечно же, Блум решила опробовать новый предмет в доме. Она зашла в кабину, настроила температуру воды и погрузилась в приятный процесс принятия душа. Очищая своё тело, Блум казалось, словно она смывает с себя всё, что в ней накопилось за прошедший день. «Ммм… как приятно… Так тепло… У папы такие же тёплые руки…» — прикрыв глаза, подумала Блум, а потом замерла. Опять. Опять она вспомнила об отце! О его тёплых, сильных руках… О том, как крепко он обнимал, прижимал к себе. Блум прикусила губу. Образ обнажённого отца живо всплыл в памяти. А его искренняя, очаровательная улыбка? Само совершенство… Нежный взгляд… Тембр голоса… Всё в отце было прекрасным. Блум водила руками по телу, представляя, что это делает Орител. Ей было противно от самой себя, своих представлений, но в то же время было так приятно. Блум ощутила, как жар разливается по её телу и главная его концентрация была ниже живота. «Нет, я не должна…» Блум положила ладонь на живот и начала опускаться вниз. «Нет…» Буквально кончиком пальца она коснулась клитора и слегка надавила на него. «Ох, нет… Отец…» Блум начала неспеша ласкать себя. Она представляла себе, как Орител сейчас появляется здесь, заходит к ней в душевую кабину, становится сзади. Его руки ложатся на её хрупкие плечи. Он прижимается к её спине вплотную. Наклоняется к ней, шепчет что-то приятное на ухо, а потом нежно целует в шею. Блум вошла в себя одним пальцем, судорожно выдохнув. Она уже едва ощущала тёплые капли душа. Сейчас девушка была погружена в сладкий туман грёз. Удовольствие отдавалось во всём теле, вызывая приятную, мелкую дрожь и мурашки по коже. Блум плечом прижалась к стене кабины, продолжая воображать дальше. Как Орител проводит языком по её шее, кусает, а потом целует место укуса. Постепенно его поцелуи становится более страстными. Орител оставляет засосы на шее, ключицах, плечах, а потом опускается ниже — к груди. Он ласкает грудь языком, руками, периодически вновь поднимаясь к шее. — Папа… — Блум зажмурилась, сильнее прикусила губу и вошла в себя вторым пальцем, начиная быстрее двигать ими. А потом Орител берёт Блум за волосы, поворачивает её голову в свою сторону, и впивается в губы жадным поцелуем. Блум уже изнемогает: она возбуждена до предела и просит большего. И Орител даёт ей то, чего она хочет. Блум расставляет ноги, а через мгновение ощущает, как Орител входит в неё. С губ сорвался протяжный стон. Блум ускорила движение пальцами, выгибаясь в спине. — Папа, папа, папочка… — как безумная шептала Блум, с головой окунаясь в наслаждение. По её телу словно проходили разряды тока — так хорошо, что хотелось стонать в голос. Собственно, это Блум и делала. Она не стеснялась, не боялась, ведь она одна. Наедине со своими грязными фантазиями, в которых Орител имеет её в родительском душе. Ноги Блум задрожали, и девушка, простонав ещё раз, кончила. Последний стон был самым громким, самым сладким. А затем девушка опустилась на колени, и по её щеке потекла слеза. Выйдя из душа, Блум особенно остро ощутила давящую тишину. Чтобы хоть немного избавиться от этого, девушка включила телевизор и, устроившись на диване, со скучающим видом начала листать каналы. Она остановилась на какой-то передаче, которая была посвящёна моде, и не без улыбки отметила, что Стелле бы точно понравилось. Признать честно, Блум и саму затянуло: в передаче говорилось об истории моды прошлого века, а Блум была любительницей истории в принципе. Но всё-таки фею до сих пор не покидали мысли о том, что она сделала в душе. Да, ей было хорошо, но… Она фантазировала об отце! Ужасно! Когда Блум пала так низко? Представлять, как ты занимаешься сексом со своим отцом… После их поцелуя Блум думала, куда ещё ниже-то? А оказалось, что есть куда. Но она не могла отрицать того, что… хотела бы, чтобы подобное случилось. Блум всего лишь извращенка или это желание вызвано…? У Блум просто не было слов. Она была в шоке с самой себя. Она ведь не могла и впрямь влюбиться в Оритела? Не могла ведь? Тогда откуда всё это — мысли, фантазии, эмоции, чувства, которые Блум испытывает, думая об отце? Откуда чувство такой безысходности, беспокойства за маму, за Ская? — Блум, ты такая жалкая, — на выдохе прошептала девушка. А потом поняла, что ей срочно нужен свежий воздух. С помощью магии Блум быстро высушила волосы, надела синее платье на тонких лямках (на улице было тепло) и поспешно вышла из дома. Свежий воздух тотчас ударил в лицо. Было уже темно, потому вдоль улицы горели фонари. Тёплый вечер создавал уютную атмосферу, а отсутствие поблизости людей только добавляли прелести. Тишина, которая царила на улице, не давила, как это было в доме, а, напротив, успокаивала. Было ли это из-за свежести вокруг? Возможно. «Главное не встретить эту противную Митси», — вдруг подумала девушка и от воспоминаний об этой дамочке поёжилась. Вдохнув полной грудью, Блум собиралась уже пойти куда глаза глядят, как вдруг её окликнули: — Блум, постой! Сердце заколотилось с бешеной скоростью. Блум будто окаменела. Её тело словно пронзило множество длинных и острых игл… Ладони вспотели, колени задрожали. Блум не могла в это поверить. Это был голос её отца. Она начала разворачиваться медленно, словно боялась. Перед Блум действительно стоял её отец. Он был в земной одежде, запыханный, растрёпанный, взволнованный и такой чертовски красивый. Он выглядел несколько иначе в обычных чёрных штанах, свободной футболке приятного зелёного цвета и в кроссовках такого же оттенка. У Блум такая простая одежда на её Короле вызвала даже лёгкую улыбку. — Ч-что ты тут делаешь? — Блум сложила руки на груди. — Ещё и в таком виде, — усмехнулась она. Главное — не выдавать своего волнения. — Я узнал у твоих друзей, что ты здесь… И… Блум, я хотел увидеть тебя. Я так сильно хотел увидеть тебя. Не прошло даже двух недель с тех пор, как ты ушла, а я соскучился так сильно, что, мне кажется, я не видел тебя целый год! — Орител подошёл к Блум и взял её за руки. Он сжал их так крепко, словно боялся, что дочь ускользнёт от него. Блум смотрела на отца широко распахнутыми глазами. Её щёки покрыл румянец, а сердце стучало так, что девушке казалось, будто его удары слышны невероятно громко и отчётливо. — Нам нужно всё выяснить, дорогая. — Что нам выяснять? — нахмурилась Блум. — Ты поцеловал меня тогда! Это ужасно! Ты подумал о матери, а?! А о том, что у меня намечается свадьба?! Да банально о себе подумал?! — Блум старалась выглядеть рассерженной, но её взгляд, тяжёлое дыхание и красные щёки выдавали её истинные чувства. — Но ты позволила мне поцеловать тебя… Мне показалось, тебе понравилось… Блум, поверь, я думаю об этой ситуации каждый день. Я не могу спокойно смотреть в глаза Марион… Я… Думаешь, мне легко?! Думаешь, я тупой извращенец, мечтающий переспать со своей дочерью?! Считаешь, мне всё равно на то, что я сделал?! Блум отвернула голову. Она начала чувствовать, как подступают слёзы. Дышать становилось тяжелее. — Я так много думаю и терзаю себя так сильно, — продолжал говорить Орител. — Но, Блум, я… Я не могу отрицать того, что ты для меня не просто дочь. Если мои чувства можно назвать любовью, то… — Молчи! — резко проговорила Блум и посмотрела отцу прямо в глаза. — Пожалуйста, молчи, — едва ли не начиная плакать, просила девушка. — Блум… — Орител, не в силах сдержать порыв свои чувств, крепко обнял дочь. И вновь это чувство. Тепло отца, его крепкие объятия вызывают внутри такой трепет, такую бурю эмоций, что это невозможно было передать словами. Блум, немного поколебавшись, всё-таки обняла Оритела в ответ. — Прости меня, Блум, — прошептал Орител. — Нам не нужно извиняться перед друг другом, — прижимаясь к груди отца, сказала Блум. — Мы должны просить прощения у… — Я знаю. Милая, я всё понимаю, — Орител нежно взял лицо Блум в свои ладони и посмотрел ей в глаза. Блум с трудом сдерживала слёзы. — Не плачь, — ласково проговорил отец и наклонился к самым губам девушки. — Легко сказать, — улыбнулась она, а затем первая поцеловала Оритела. Он с жаром ответил на поцелуй. Блум обняла Оритела за шею, сильнее прижимаясь к нему. Он перенёс свои руки с её лица на талию, крепко обнимая за неё. На этот раз их поцелуй вышел более чувственным. В нём смешалось всё — от любви до горечи… И оба были настолько охвачены чувствами, что не заметили щелчок камеры неподалёку.IX
7 апреля 2019 г. в 15:44
Дни шли своим чередом. Винкс большую часть времени проводили в стенах Алфеи или прогуливались в окрестностях, прилегающих к школе; иногда девочки выезжали в Магикс — всё по инициативе Стеллы, конечно же, которая соскучилась по шоппингу вместе с подругами. Для фей время пролетало быстро и незаметно, однако Блум словно находилась в другом временном пространстве — днём, когда Винкс окружали её своими заботой, смехом, шутками, любовью и прочим, Принцесса Домино чувствовала себя более-менее спокойно и расслаблено, она была способна отодвигать свои странные чувства на второй план, но вечером на неё вдруг нападала такая тоска, что время становилось тягучим, словно резина, и часы длились невыносимо медленно — хотелось поскорее уснуть, хотелось, чтобы день скорее кончился, но как назло — он не кончался. И хотя вечером Винкс обычно собирались вместе смотреть фильмы и есть что-нибудь вкусненькое или просто поболтать, Блум это не спасало, потому что под вечер атмосфера становилась всё равно более спокойной, тихой, и эта-то подступающая тишина всё портила.
Благо, больше кошмаров не снилось. Но Блум всё ещё помнила тот сон с мёртвой матерью и безликим отцом, и эти воспоминания отдавались холодком вдоль позвоночника и тревогой где-то в глубине души. Она была невероятно благодарна Винкс за то, что те тогда не стали её расспрашивать — они просто обняли и успокоили. Блум даже представить было страшно, как бы сложилась её жизнь без этих замечательных фей рядом.
Как-то очередной бессонной ночью Блум вдруг подумала: интересно, а как бы отреагировали Винкс, если бы она сказала, что целовалась с отцом? Что испытывает к нему нечто, похожее на — ох, нет, Блум не хочет говорить такого! — любовь. Отвернулись бы подруги от неё? Или приняли бы? Или, хах, сдали в психбольницу? Блум серьёзно не могла представить себе их реакцию. Друзья так сильно любили её, что эта любовь вряд ли позволила бы им отвернуться от Блум, но с другой стороны — чувствовали бы они отвращение? Стали бы холоднее общаться?
«Нет, как бы вся эта ситуация не обернулась — я никогда не расскажу им», — решила в ту ночь для себя Блум.
А через несколько дней объявила подругам, что отправляется в Гардинию, дабы навестить своих Земных родителей. Девочки были рады порыву Блум побыть со своими Земными родителями, но в то же время они понимали, что фея Огня Дракона от чего-то бежит, но от чего именно — не могли догадаться, а спросить не решались. Поэтому никто, даже Стелла, не предложил сопроводить Блум на Землю, понимая, что компания ей сейчас не нужна, за что она им была очень благодарна: таких понимающих друзей ещё поискать надо. Блум была счастлива тому, насколько ей повезло с Винкс.