My Dream.

       — … Молодцы, мальчики. Теперь пробежка и можете идти, — голос Аллегри отдавался звоном в ушах невыспавшегося нападающего, что добавляло дополнительного напряжения. Он знал, что близится тот час. Знал, что осталось сделать несколько кругов, разделяющий его прошлую жизнь и будущую. Знал, что как раньше уже точно не будет. Что бы не произошло дальше. Хорват был настолько увлечен своими мыслями, что не заметил подбежавшего Криштиану. — Посмотрите-ка! Явился, не запылился, — ухмылка на лице португальца расплывалась до самых ушей, демонстрируя окружающим жемчужины его белоснежных зубов. Тем не менее, тон его голоса был одобряющим и, нечего таить, приятным. — В принципе, я и не сомневался в тебе, — подхватил он, едва заметно делая выражение лица проще и добрее. От шуток и усмешек не осталось и следа. — Половину пути ты уже прошел, молодец, осталось поговорить с ним, — заключил в итоге Роналду. В ответ Манджо только нахмурился. Он вообще был неразговорчивым. Он предпочитал действия речам, хоть и не был обделен литературным талантом. Тем не менее, Марио оставался Марио — закрытый от холодного окружающего мира человек, открывающий двери своего сердца только самым близким людям, заслужившим заветный «ключик», пройдя через тернистый путь. Но если он подпускал кого-то ближе, если он разрешал дотронуться до мягкой, нежной души, защищенный толстым слоем непроходимого кожаного щита… Его сердце было горячее огня, ярче солнца, больше всей вселенной. — Кстати, где он? — не прекращал свой монолог седьмой номер. — Отпросился у Босса, взял билеты и полетел в Париж. Хотя говорил, что приедет. Да Криштиану присвистнул. Оставшиеся два круга они бежали молча. Марио изо всех сил старался сосредоточиться на заминке, отгоняя от себя прочие мысли. Тщетно. Тем не менее, он упорно продолжал попытки.

***

      Время пролетело незаметно; навязчивая тревога, набирая обороты, не отступала, окутывая хорвата от кончиков пальцев до макушки. «Оно того не стоит, не позорься. Ты сам знаешь ответ, » — проносилось в его голове бесконечным потоком, подобно реке Кавказских гор, переполненных дождями и растаявшим снегом по весне. В нём назревала война, смертельная битва, которая принесёт боль. Так может оно правда того не стоит? Хорват сидел около своего шкафчика нагнувшись к ноге. Он пытался завязать шнурки на своих кроссовках, но руки категорически отказывались слушаться. Направленный в никуда взгляд был пустым и холодным. — Марио? Марио?! М, а р и о! Очнись, он тут, — донеслось откуда-то сбоку. Семнадцатый номер не сразу услышал и понял, о ком идет речь, но в тот же миг узнал, кому эти слова принадлежали, и, выстроив логическую цепочку, вник в ситуацию. — Уже?.. — Иди. Обратной дороги нет, сам знаешь. Манджукич вновь нахмурился, глубина его взора, казалось, могла тягаться с Марианской впадиной за рекорд; он чувствовал, как борьба внутри него медленно, но верно вылазила во внешний мир, обретая весьма материальную оболочку. Всё или ничего. Последний шаг — перейти Рубикон.       Когда форвард наконец справился со своими шнурками, а его одноклубники по-большей части разошлись, он встал, мысленно спроецировал разговор и несколько случаев его исхода, закрыл глаза и глубоко вдохнул. — Что ж, обратной дороги всё равно нет, а заставлять его ждать уже несправедливо, — подумал хорват. Дверь скрипнула, привлекая внимание младшего. — Марио! — пискнул Дибала, кидаясь ему на шею. Это немного смутило, но очень обрадовало и придало уверенности Манджукичу. Всё говорило ему: «Впёред, рискни, у тебя получится». Он даже ненадолго поверил в это. Он ласково обнял Пауло в ответ, стараясь не переходить грань. — Хеей, привет! Я тоже рад тебя видеть. Спасибо, что приехал. Голос Манджукича был настолько добрым, что на душе становилось тепло. —  Ну не мог же я не попрощаться с тобой, — десятый номер, оторвавшись от телефона, смотрел на Манджукича снизу вверх, расплываясь в широченной улыбке. улететь не повидавшись с тобой, — сказал тот, отпуская Марио. Лицо его сияло улыбкой в 32 зуба. — Как дела? — Без тебя — не то, — хорват засмеялся, в попытках преподнести эту фразу как шутку. — Ты то как? — тут же подхватил он. — Да неплохо, только полет перенесли, но я уже сказал Джиджи, он меня заберёт из аэро… Пауло не успел закончить предложение, когда горячие, мягкие как зефирки и такие же сладкие губы встретились с его собственными. Резко, бестактно и неожиданно — как и все, что делал Марио. Этот момент… Такой бесконечный и такой мимолетный… Вдруг Дибала отстранился. — Марио… Неловкая пауза разрывала воздух напряжением, которое буквально не давало дышать им обоим. — Op-prosti… Мне не стоило этого делать… Пауло, прости меня… Аргентинец все еще стоял с отвисшей челюстью. Он не знал, что делать, что сказать и как реагировать на произошедшее. Внезапно раздался спасительный звонок его телефона. — Все нормально. Ох, за мной уже приехали… Я поеду… — Да, давай. До скорого. Манджукич попытался изобразить улыбку, но она больше походила на оскал. По нему были видны все его эмоции. Злоба, грусть, ненависть… на себя. Зачем он все испортил? Зачем? Все же шло так хорошо. Но теперь озадаченный Дибала убегал с тренировочной базы, а Марио сидел около стены и не знал, что делать дальше. Да ему уже было без разницы.