Facta, non verba Деяния, не слова.
Собака или волк, воющие в канун Рождества, вскоре обязательно заболеют и умрут — есть у жителей Шотландии такая легенда. Лежа на твердых досках в Визжащей Хижине и ожидая трансформации, Римус горько усмехнулся — то был как раз его случай. Полнолуние в том году выпало на Рождество, и Люпин, не желая выслушивать никакие отговорки, решительно отказался от помощи друзей. Во-первых, и Джеймс, и Сириус продолжали беспокоиться о Питере, на посещения которого мадам Помфри наложила строгий запрет. А Римус знал, насколько при анимагии важна концентрация, и решил перестраховаться. Ну, а во-вторых, это же было Рождество, и только сумасшедший захотел бы провести его в компании оборотня. Он поднялся с импровизированной постели и поглядел в окно. Солнце уже село, а луна еще не появилась, так что на улице стояла кромешная тьма, разгоняемая лишь неяркими огнями далекого замка. По лицу стеганул холод. Окно дрогнуло под напором ветра, затрещали древние ставни. Римус отвернулся от окна и уселся обратно на кровать, обхватив колени руками. Резкие порывы ветра, порой сбивавшие человека с ног, были нормой для горной местности, и он давно к ним привык. Взмахнув палочкой, Римус зажег неяркий огонек и кинул взгляд на часы. Ага, у него было около полутора часов до того, как взойдет луна. Аккуратно положив часы в давно приготовленный тайник, Римус запечатал его на простейший замок, открывающийся по определенному слову. Часы достались от отца, и он не хотел нечаянно или намеренно повредить их во время трансформации. Он почти задремал, когда его разбудили чьи-то негромкие голоса. Римуса подбросило с кровати словно пружиной. Неужели Джеймс и Сириус все-таки пришли? — Несносные упрямцы! — В сердцах прошептал он, выглядывая в окно, откуда голоса и доносились. Луна еще не взошла, и Римус не мог увидеть в темноте, кто именно хрустел снегом возле Хижины. Зато ветер успокоился, и голоса были отлично слышны. — Который час? — Без четверти одиннадцать. Послушай, а ты уверен, что… — Заткнись. Поторопитесь. За время его простого диалога Римус внезапно осознал всего две вещи. Это не Джеймс и Сириус, ведь они бы пришли к нему по подземному ходу, а не стали околачиваться снаружи. Голоса были мужскими и довольно молодыми, а значит, это, скорее всего, ученики Хогвартса. А еще он где-то уже их слышал… Глубокие, мягкие нотки, раскатистые, звучные «р»… Решив вспомнить потом, Римус еще сильнее прижался к стеклу. Мысли неслись вскачь, опережая друг друга. Ученики — на краю Хогсмида — в самое темное время суток — стараются вести себя тихо. В Рождество, когда нормальные люди уже спят, мечтая о завтрашних подарках. Что, черт побери, они здесь делают? Он вспомнил еще одну легенду, согласно которой в канун Рождества нечисть выползает наружу, поэтому после заката солнца выходить на улицу не советуют. Ну, те люди нечисти определенно не боялись… Еще один порыв ветра унес голоса вдаль, оставив только обрывки. Римус успел различить лишь несколько слов: — …за руки… ждем… еще сорок секунд… Громкий хруст снега донесся до Римуса даже сквозь ветер. Он изо всех сил вгляделся в темноту, сильно жалея, что нельзя воспользоваться палочкой — тогда бы он сразу выдал себя. В темноте не было видно ровным счетом ничего, перед глазами стояла кромешная мгла, да еще запотело стекло, к которому Римус прижимался изо всех сил, с трудом балансируя на досках кровати. — …ситарум! — Донесся до Римуса невнятный нестройный хор. Далее случилось сразу несколько вещей. Ветер тотчас же стих, словно по мановению палочки. В оглушительной тишине Римус мог услышать только свое дыхание, ставшее до ужаса громким, да нарастающее сердцебиение. Как во сне он завороженно увидел, как из-за склона горы медленно поднимается огромная белая луна. Она осветила пятерых фигур, застывших кругом в причудливом хороводе, положив руки друг другу на плечи. Через мгновение они беззвучно растворились в воздухе. Снег слегка дрогнул маревом, подернулся дымкой и замерцал. На том самом месте, где исчезли пятеро человек, вдруг возникла высокая, темная фигура. В следующий миг разум был уже затуманен начавшейся трансформацией, и он упал обратно на кровать.***
— У меня к вам одна просьба, мадам Помфри, — устало произнес Римус после того, как с облегчением откинулся на кровать Больничного крыла. В этот раз, без поддержки друзей, трансформация прошла особенно тяжело, а потому он очень устал. Колдомедик строго нахмурилась: — Если вы насчет того, чтобы поговорить с мистером Петтигрю… Она кинула выразительный взгляд в сторону кровати Питера. Римус с трудом подавил сильное беспокойство за друга, который недавно очнулся, но сразу же опять крепко заснул. — Нет-нет, мадам, я про другое. Скажите, вы можете дать мне почитать сегодняшний номер «Пророка»? Понимаете, я… беспокоюсь за близких. Римус не так уж и солгал: он и правда волновался за отца и мать, но газету хотел посмотреть совсем по другой причине. Ночные события все не выходили у него из головы, а отец часто любил повторять: если случилось что-то странное, посмотри свежие новости в газетах. Магический мир настолько тесен, что совпадения редко бывают случайными. Лицо мадам Помфри немного смягчилось. — Подождите минутку, мистер Люпин. Мне как раз сегодня утром прислали свежий номер «Пророка». Но уверяю вас, там не было ничего о ваших родственниках. Я бы обратила внимание… — Благодарю. — Римус принял газету из рук колдомедика и устроил подушку получше. Ему предстояло внимательно просмотреть все страницы от начала до конца — в его деле важна каждая деталь.***
Он только закончил просматривать колонку объявлений, традиционно вывешенных на последней странице газеты, как большие часы наверху пробили восемь утра. Римус отложил газету на прикроватный столик и взял оттуда же большущую кружку с восстанавливающим зельем. Мадам Помфри велела выпить все к обеду, и Римус, поминутно морщась от отвратительного вкуса, сделал пару глотков. — Если бы я был зельеваром, — совершенно серьезно заметил он, — я бы обязательно попытался поработать над вкусом. Почему этим никто не занимается? Отставив наполовину пустую чашку обратно, он почувствовал легкий прилив сил — несмотря на гадкий вкус, зелье действовало, — и надолго задумался. «Итак, у меня три проблемы. Две — в перспективе, одна срочная. Первое по важности — Джеймс. Лили обещала помочь отговорить его участвовать в затее Волан-де-Морта, но без моего ведома она ничего не предпримет — мы договаривались. Что ж, у нас есть целых полгода. Отложим пока это дело в сторонку. Далее. Питер. Попытка суицида, это ясно. Очнулся вчера, пока что спит… С ним нужно поговорить. Не сейчас, не будить же его. И говорить желательно без свидетелей даже в лице мадам Помфри. Что ж… вызвать сюда Джеймса и Сириуса, они сумеют ее отвлечь. Тогда нужно ждать, пока проснется Питер. И последнее. Ночные события… Посмотрим заново. Несколько человек приходят ночью в Хогсмид. В ночь перед Рождеством, в полнолуние, используя самое темное время суток. Не хотят, чтобы их видели, очевидно. Становятся кругом возле чего-то, ждут, произносят заклинание и исчезают, а на их месте появляется кто-то другой. Стоп, появляется? В Хогсмиде? Хогсмид, равно как и Хогвартс, охраняется по высшему разряду. Невозможно трансгрессировать в него так, чтобы об этом никто не узнал. Невозможно отправиться туда порталом. Невозможно использовать любые виды магического транспорта. Обо всем сразу же узнает охрана, она обязана немедленно проверить личность человека и его полномочия. А по ночам там комендантский час, везде раскиданы сигнальные чары. Если бы кто-то попал туда магическим способом, это было бы слышно. Но я ничего не заметил…» Римус напряженно думал. «Те школьники использовали портал, я в этом почти уверен. Стояли вокруг предмета, держались за него и друг за друга. На тех, кто покидает Хогсмид, чары не реагируют. Но черт побери, как на их месте оказался тот человек? Почему на него не сработала «сигналка»? Ммм, как же сложно и интересно. Но опасно. Очень опасно». Римус скрестил руки на груди. Тот человек, очевидно, не желает жителям Хосмида ничего хорошего. Но в новостях ничего нет. О! Это куда хуже. Значит, он планирует жить там тайно, выждать время и нанести удар. Его нужно остановить, конечно. А заодно и предупредить Джеймса с Сириусом насчет мадам Помфри. Римус осторожно сел на кровати. Слабость от последней трансформации все еще витала в теле, но на то, чтобы взять со стола палочку, сил хватало. Подумав секунду, он страдальчески вздохнул, но одним решительным движением выпил все содержимое чашки. Боже, какая мерзость. Его мысли были заняты зельем, и из-за недостаточной концентрации наколдованный листок пергамента получился тошнотворно-зеленым. Махнув рукой, Римус не стал ничего исправлять. По мановению его палочки на листе начали проявляться слова: Джеймсу или Сириусу от Римуса. Важно! Бродяга, Сохатый. Из-за сложившихся обстоятельств (вы знаете, каких) я сейчас не могу предпринять несколько исключительно важных действий и прошу вас сделать их за меня. ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО! 1. Пусть кто-нибудь из вас сходит к профессору МакГонагалл и передаст ей мои слова: «Я видел, как сегодня ночью несколько учеников порталом покинули Хогсмид. Сразу после того, как они исчезли, на их месте появился какой-то человек. Сигнальные чары на него не сработали». Слово в слово, Джеймс! Я до сих пор помню, что ты в прошлый раз наплел МакГонагалл от моего имени. 2. Питер очнулся! Правда, сразу же заснул, и мадам Помфри никого к нему не пускает. Но мне нужно у него узнать, что случилось, а она запрещает с ним даже разговаривать. Придумайте что-нибудь, чтобы отвлечь ее на то время, пока я с ним говорю. Время начала операции вышлю отдельно. Просто выманите ее подальше и продержите как можно дольше вдали от Больничного крыла. НО НЕ ТАК, КАК В ТОТ РАЗ, СИРИУС! Спасибо огромное, друзья. Я на вас рассчитываю. P.S. С Рождеством, Джим! С Рождеством, Сириус! Надеюсь, мои подарки вам понравились. Прошу отчитаться о получении письма. Римус. Письмо было личное, но Римус — слишком уставшим. Вздохнув, он сложил записку в «самолетик» и надписал на крыле длинную рунную цепочку, призванную хранить письмо от попадания не в те руки. Кивнув своим мыслям, он отправил самолетик в их общую комнату. Друзья уже должны были проснуться. «Самолетик» неспешно пролетел к двери, протиснулся в щелку и покинул крыло. Ответ не заставил себя долго ждать. Кому: м-ру Лунатику. От кого: господина Сохатого.***
Прошло совсем немного времени, прежде чем Питер наконец проснулся. Римус повторял про себя формулы высшей трансфигурации, когда услышал тихий скрип пружин и шелест одеяла. Стремительно повернувшись, он увидел, как его друг с трудом поднимает голову и щурится от яркого света. Затем медленно поворачивается направо и несколько секунд непонимающе смотрит на Римуса. Римус нервно сглатывает, будучи неспособным оторвать от друга взгляд. Его мозг пронзает понимание, что он мог потерять его, одного из того малого количества друзей, что он имел. Он вспоминает тот вечер и раненого Питера, и разводы крови на полу, и равнодушно-холодный свет Люмоса под потолком, отражающегося в бесчисленных зеркалах и каплях воды… Это длилось мгновения, а потом Питер быстро отвернулся и накрылся одеялом с головой, отстраняясь от всего внешнего мира. Римус уже откинул одеяло и сел на кровати с твердым намерением поддержать своего друга. Он же наверняка сейчас… что чувствуют неудавшиеся самоубийцы? — Куда это вы собрались, молодой человек? Мадам Помфри, в развевающейся белой мантии и с кубком в руке быстро пересекла комнату, направляясь к Питеру. Римус только сейчас сообразил, что воздух в палате слегка мерцает и понял, что почтенного колдомедика разбудили сигнальные чары, поставленные около кровати Питера. Он покорно лег обратно. Что ж, пора воспользоваться помощью Джеймса и Сириуса. Полчаса? Полчаса вполне хватит, подумал Римус. Дождавшись, пока мадам Помфри закончит осматривать Питера и даст ему выпить того самого гадкого укрепляющего зелья, он незаметно взмахнул палочкой, отправляя к Общей гостиной вчетверо сложенный листок бумаги с одним-единственным словом: «Сейчас». Когда через несколько минут какая-то взволнованная младшекурсница позвала мадам Помфри в подземелья Слизерина, Римус возмущенно покачал головой. Кто бы сомневался, что Джеймс и Сириус решат совместить полезное с приятным и сделают слизеринцам что-то такое, отчего им и правда понадобится колдомедик. Хоть бы они в качестве рождественского подарка придумали что-то не слишком опасное. Но слова «Джеймс» и «безопасное» просто не сочетались в одном предложении. Господи, сколько всего навалилось в последнее время. И Джеймс с его вечным желанием лезть куда не надо, и Питер, и подготовка к ЖАБА… Он словно бы обладает способностью притягивать неприятности. Или же — что куда верней — неприятности притягивают все вокруг него, а он сам лишь старается вытащить из них друзей. Усилием воли Римус сосредоточился на Питере, который все так же продолжал лежать на боку, спиной к нему. Из отпущенных Джеймсом тридцати минут уже прошло, наверное, около пяти, а ему еще надо так о многом поговорить с другом! Соскользнув на пол и поспешно натянув штаны прямо поверх пижамной одежды, Римус прошлепал голыми ногами до кровати Питера. Тот на появление друга в зоне своего личного пространства не отреагировал никак. Только дышал быстро и неглубоко и еще больше закутался в одеяло, сильнее отворачиваясь от Римуса. — Питер, — как можно более мягко произнес Римус, безошибочно определив, где под одеялом у друга плечо, и положив на него свою руку. Питер дернул плечом в попытке ее сбросить. — Уйди, — буркнул он. Римус нерешительно замер. Питер закрылся, стал неприступным для всех. Нужно вызвать его на откровенный разговор — как? Швырнуть в лицо обвинения в эгоизме — а ведь Питер и правда был виноват, что заставил друзей дико переживать за него. Спросить, что случилось? Предложить помощь? Римус потерялся в вариантах и не сразу увидел, что Питер апатично смотрит на него своими прищуренными черными глазами: — Где Джеймс? Он знает? — Эээм, нет… его не пускают сюда. — Это хорошо… — Питер удовлетворенно кивнул своим мыслям и снова отвернулся. Римус растерялся окончательно. — Эм, Питер… — он опять положил руку на плечо другу. Тот, к удивлению Римуса, на этот раз не скинул ее. — Не говори ему, а? — Питер развернулся и в упор посмотрел на Римуса, демонстрируя тот самый взгляд, каким он упрашивал друзей отказаться от особо опасной проделки. Римус осторожно присел на краешек кровати, продолжая держать руку на плече у друга. Ноги уже начали замерзать, но он не обращал на это никакого внимания. — Хорошо, — он мягко посмотрел на друга. — Расскажи, зачем ты это сделал, и я пообещаю никому не рассказывать. По обычно тихим и спокойным глазам Питера пробежала искра безумия. — Зачем? Ты хочешь знать, зачем я это сделал? Да ты совсем слепой, Луни! — Он поморщился, приложив ладонь к ребрам. — Они думают, я трус… они меня совсем не ценят. Даже ты. Кроме Джеймса… да и он в последнее время начал… Я так старался… быть полезным, хоть кому-то полезным! Но вы и Сириус перестали… совершенно перестали меня ценить. Хоть раз от кого-то я слышал простое человеческое «спасибо»?! Слова вырывались из него как бы помимо воли, на лихорадочно горящих глазах блестели слезы обиды. — Питер, мы не… — Да! — Обвиняюще ткнул в него Питер. — Вы не — что? Не хотели, не замечали? А может, не хотели замечать? Не надо, Римус! Не надо меня касаться! Ты уже и так испортил все, что только можно. Просто уйди. Потрясенный Римус отдернул руки от друга, глядя на то, как его плечи сотрясаются в рыдании. Он переплел руки на груди и решил попробовать еще раз. — Питер, ты ошибаешься, — тихо, увещевающе заговорил Римус. — Мы никогда, никогда не хотели как-то унизить или обидеть тебя. Да, Сириуса иногда заносит, но ты должен его понять — у него было тяжелое детство, и он прикрылся колючим характером только чтобы скрыть внутренние раны, которые никогда не заживут. А Джеймс… ну это же Джеймс, он же всегда строил из себя того, кто думает только о себе. Не нужно так остро на это реагировать. Римус осторожно отвернул край одеяла. Питер лежал молча, насупившись и нахмурившись, сглатывая слезы своей обиды. — И потом, если ты чувствовал, что тебе что-то не нравится, ты мог прямо это сказать! Зачем поступать так радикально? Ты бы знал, как Джеймс и Сириус переживали за тебя! — Хах, переживали они, конечно! — Язвительно отозвался Питер. — Небось теперь они научатся лучше ценить своих друзей! Повисла длинная пауза. Когда тишина стала уже совсем невыносимой, Питер обернулся, посмотрел на Римуса и отшатнулся. Это было не лицо — на Петтигрю смотрела застывшая, ничего не выражающая маска, и только глаза угрожающей яростью сверкали где-то внутри. Римус медленно подвинулся поближе к Петтигрю. — Итак, ты решил совершить суицид только потому, что хотел проучить своих друзей? — Обманчиво-спокойным тоном спросил он. — Нет-нет, Римус, я не то хотел сказать… — Повторять будешь? — Ч-что? — Я говорю, доводить до конца будешь? То, что начал. — Питер ошарашенно глядел на то, как Римус молниеносно поднялся с кровати и подошел к единственному имеющемуся в палате зеркалу. Быстрый взмах палочкой — и разбитые осколки разлетелись во все стороны. Римус выбрал наиболее острый, аккуратно потрогал, одобрительно кивнул и обернулся к Питеру, протягивая руку. — Что застыл? Давай! — Он кинул острое стекло на белое одеяло. Питер испуганно взвизгнул и посмотрел на него, как на ядовитую змею. — Если хочешь, чтобы Джеймс и Сириус наконец-то начали тебя ценить, то вперед! Чтоб ты знал, они торчали здесь почти все время, пока ты был без сознания, пока мадам Помфри не наложила на дверь запирающие чары. Наверняка это все потому, что им не терпелось над тобой поиздеваться. А твоя мать? Ты говорил, она тебя не очень-то и любит… Она была здесь позавчера, сказала, что ты не ответил на ее еженедельное письмо. Отсюда вышла вся в слезах — видимо, так своеобразно выражала свою нелюбовь к тебе. Ну что ж, думаю, своей смертью ты сделаешь ее только счастливее. Питер не узнавал Римуса. Таким он был крайне редко, в минуты сильнейшего гнева. Обманчиво-спокойный, циничный, презирающий. И Питер всегда втайне радовался, что Римус злился не на него. — Ну что? — Римус снова поднял острый осколок с кровати и поднес его к правому, неповрежденному запястью Питера. Тот слабо вскрикнул и попытался вырвать руку, но хватка Римуса была стальной. Его тяжелый, уставший, но ужасающе-спокойный взгляд встретился с бегающими глазами Петтигрю. — Если тебе слабо, я могу помочь. Я сегодня добрый. — НЕТ! Не надо! — Питер истерично задергался в безуспешных попытках освободить запястье, с ужасом глядя на то, как Римус взмахивает рукой… … и отшвыривает осколок в сторону, отпуская руку Питера. Тот мгновенно отодвигается к спинке кровати, пряча за спиной многострадальную руку. — Что, не хочется больше? — Римус бросает взгляд на часы. Его трясет не хуже Питера — от остатков гнева, горечи и сомнений, так что стрелки расплываются перед глазами. Так, большая часть срока, отведенного Джеймсом, прошла. — Приди в себя, Питер, и прекрати придумывать чушь. Ты мой друг, ты наш друг. И поверь, Джим и Бродяга никогда бы не стали общаться с тобой, если бы ты был просто жалким трусом. — Псих… — почти беззвучно шепчет Питер. Казалось, большинство слов Римуса прошло мимо его сознания. Он продолжал вжиматься в спинку кровати, с ужасом поглядывая на Лунатика. Его левая рука метнулась к прикроватному столику… — И еще. В этот раз я ничего не скажу Джеймсу и Сириусу. Но выкинешь что-то подобное еще раз — и они узнают первыми. Ты понял? Римус сунул руку в карман, но не обнаружил там палочки. Точно, он же оставил ее на прикроватном столике. Он быстро обернулся, чтобы как можно скорее взять палочку и восстановить зеркало — мадам Помфри не одобрит, если увидит койки, усыпанные осколками. Римус повернулся как раз вовремя, чтобы заметить руку Питера с палочкой, нацеленной точно ему в грудь. Мгновение он просто стоял, непонимающе глядя на эту дрожащую, забинтованную руку и на неестественно бледное, застывшее лицо Петтигрю. Затем увидел, как шевельнулись губы Питера, тихо-тихо шепча одно-единственное слово: — Обливейет. В глазах разом потемнело.***
Оглядываясь назад, Римус и вправду не понимал, почему он забыл поговорить с Питером. Впору было задуматься о том, в здравом ли он был уме и вообще, не переутомился ли перед ЖАБА. Он четко помнил, что намеревался расспросить друга о подробностях той ночи — и даже отправил Джеймса с Сириусом отвлечь мадам Помфри. А вот что было потом — он совсем не помнил. Скорее всего, он так устал, что внезапно заснул сразу после ухода колдомедика, потому что других объяснений тому, что он проснулся спустя несколько часов на кровати, так и не поговорив с Питером — не было. — В каком смысле ты с ним не поговорил?! — На лицах Бродяги с Сохатым были одинаковые изумленные выражения. Римус подумал тогда, что они бы не удивились сильнее, даже если б он завалил все ЖАБА. Ответственный и серьезный Римус просто не может что-то забыть! — Ну так получилось… Джеймс и Сириус проводили Римуса странными взглядами, но ругаться на смущенного друга не стали. Почему — он узнал позднее, когда услышал, как именно они вызвали мадам Помфри в подземелья. Эти… энтузиасты разлили там заранее приготовленное галлюциногенное зелье, заставляющее волшебников видеть наяву свои потаенные страхи. В итоге добрая половина слизеринцев приняла однокурсников за ужасных чудовищ и устроила массовую дуэль. К чести Сириуса и Джеймса, они догадались наложить страховочные чары, вроде тех, что обычно стоят на тренировочных площадках, и никто друг друга серьезно не поубивал. Но некоторые случаи были весьма, весьма курьезные. Например, в Дэвида Рэнделла с пятого курса попало заклятие Облысения и череда чар, призванных удерживать эффект последних заклинаний. В результате колдомедик сообщила, что Рэнделл останется лысым еще как минимум на две недели и ничего поделать было нельзя. Инициаторов антислизериновской акции никто не обнаружил, но весь Хогвартс догадывался, у кого бы хватило на такое смелости. Имена Джеймса, Сириуса, Римуса и Питера звучали так часто, что двух первых даже вызвала к себе МакГонагалл (Римус не пришел из-за «пушистой проблемы», а Питер еще оставался в Больничном крыле). Декан долго сверлила друзей подозрительным взглядом и многозначительно произнесла, что следующий подобный инцидент приедет расследовать комиссия из Министерства. Джеймс и Сириус согласно покивали и так же многозначительно сообщили, что в таком случае таинственный злоумышленник, скорее всего, больше не будет устраивать подобные нарушения. МакГонагалл удовлетворенно отпустила парочку друзей восвояси. За подготовкой к экзаменам каникулы летели, как стая оголодавших фестралов. Вернувшись из Больничного крыла назад, в свою уютную комнату с четырьмя теплыми кроватями, Римус увидел на своей большущую упаковку подарка. Он заинтригованно начал разворачивать шуршащую обертку… Оказалось, друзья подарили ему в складчину небольшой кулон в виде льва на легкой серебристой цепочке. Римус повертел его в руках и надел на шею. Маленький английский замок застегнулся сам и кулон тут же исчез, растворился в воздухе. — С Рождеством, Лунатик! Сириус стоял в дверном проеме, лениво опираясь на косяк. — Спасибо! — Настороженно ответил Римус, внимательно прислушиваясь к своему организму. В прошлый раз эти трое подарили ему браслет-блокиратор мелких заклятий, на который дополнительно повесили веселящие чары. Римус добрых полчаса не мог остановить лезущий наружу хохот, пока не нашел способ расстегнуть браслет. Обычные «Финита!» на него не действовали именно потому, что он блокировал мелкие заклятия. С тех пор он с большой настороженностью относился к любым подаркам, хотя был им весьма рад. — Не переживай, — тонко улыбнулся Сириус, разгадав причину беспокойства друга. — Мы его не изменяли никак, ничего вредоносного на нем нет. Он подошел ближе. — Коснись цепочки. Римус выполнил сказанное, и кулон снова стал видимым. Легкое касание замка — и ало-золотое украшение оказалось у него в руке. — Здесь специальные чары, позволяющие тебе в любую секунду призвать нас на помощь, если вдруг окажешься в беде, — продолжал объяснять Сириус. — Когда угодно… если вдруг все будет очень плохо — произнеси всего одно слово — Амицис. — И? — И мы с Джеймсом трансгрессируем к тебе через полминуты. Где бы ты ни находился. Ну, конечно, это не рапространяется на места с мощным антиаппарационным барьером, как в Хогвартсе… — слегка смущенно закончил он. — Кулон можно сделать невидимым или наоборот, намеренно коснувшись цепочки. — Спасибо… Спасибо большое… — Римусу отчаянно не хватало слов, чтобы выразить свою благодарность друзьям, которые вот так, ненавязчиво, выражали свою заботу. Сириус усмехнулся и похлопал его по спине. — Мы подумали, что письмо будет долго от тебя лететь. Кстати, подарок выбрал Джеймс, причем в самый последний момент. Сначала он хотел подарить книгу — ты говорил, что хочешь заиметь свою библиотеку — но потом переиграл решение. Ничего, надвигаются новые праздники, книг у тебя будет хоть завались, Лунатик. Римус снова надел кулон, скользнул пальцем по тонкой цепочке. Ало-золотой лев был невесомым, сразу нагрелся и почти не чувствовался под одеждой. Хороший подарок. Но Римус твердо дал себе слово, что никогда в жизни им не воспользуется.***
— Питера будто кто-то подменил. — Пожаловался Римус. Они с Лили снова неторопливо прогуливались, но на этот раз — по коридорам замка. Джеймс с Сириусом умчались на тренировку по квиддичу, и Лили с Римусом решили обсудить их проблему, вставшую еще около недели назад, после памятного разговора в Хогсмиде. Портреты провожали парочку внимательными взглядами. В коридорах свистел ветер, подхватывая слова и унося вдаль, к одиноким студентам. Римус сотворил ограждающие от подслушивания чары. Друзья намеревались говорить всерьез. — Да, я тоже заметила, — подтвердила Лили. — Может, на него так этот несчастный случай повлилял? Может, он благодарен тебе за спасение и из-за этого смущен? Так иногда бывает. Поговори с ним. — В том-то и дело, что не могу. Он меня избегает, — Римус плотнее завернулся в мантию. — Постоянно таскается за Джеймсом и Сириусом. Никак не могу поймать его одного. Я уже не могу больше гадать, почему. — Не любишь недомолвок? — Не люблю когда кто-то нарочно их создает и не хочет обсуждать. — Подожди немного, — посоветовала подруга. — Наберись терпения, не принуждай его к разговору, иначе он еще сильнее замкнется. Увидишь, пройдет немного времени, он соберется с силами и все тебе объяснит. — Что объяснит? — Недоумевал Римус. — Лили, между нами ничего не было с того самого дня, когда я нашел его в туалете. Мы даже толком не общались! Я хотел с ним поговорить, но так и не смог. Слушай, — он оживился. — Может, это от этого? Что я забыл с ним поговорить? — Не гадай на кофейной гуще, — улыбнулась Лили. — Ты все равно не узнаешь причину, пока Питер сам ее тебе не скажет. — Боюсь, он никогда мне ее не скажет… — буркнул Римус. Когда близкий друг вот так, без предупреждения, бросает тебя, это… это больно. Но самое главное, Римус не мог понять, в чем его просчет, в чем вина?! Питер мог бы хотя бы объяснить ситуацию, все рассказать… В конце концов, после стольких лет дружбы Римусу казалось, что он этого заслуживал. — Надеюсь, Джим больше не высказывал желания лезть в Хогсмид? — Поинтересовалась Лили, сдвинув тонкие брови. Сам тон ее голоса говорил о том, что она немного сердится, и Римус ее вполне понимал. С тех пор, как он опрометчиво рассказал друзьям о ночном инциденте, они порывались изучить место самостоятельно. Лили и Римусу с трудом удалось отговорить новоявленных детективов от этого крайне глупого поступка. А если преступник узнает, что они о нем узнали? К тому же, они сообщили МакГонагалл, пусть она и разбирается. Джеймс с Сириусом поворчали, но признали правоту Римуса. Как, впрочем, и всегда. — Нет пока, — ответил Римус. — Когда в последний раз Джеймс разнылся на эту тему, я отправил его в библиотеку искать информацию о нетипичных порталах и пространственных чарах. Это заткнуло его на целый час. — Видимо, переваривал оскорбление и строил планы мести, — пошутила Лили. — Да уж… и мстя его будет страшна… Друзья улыбнулись, но темные тучи за окном молниеносно сгоняли улыбки с лиц. С тех пор, как Шотландия была захвачена Волан-де-Мортом, страну наводнил нетипичный туман и серая облачность. Сотни сообщений о дементорах, вырвавшихся из-под контроля, наводили ужас на и без того перепуганных студентов. — Я, кажется, придумала, как отговорить Джеймса от его самоубийственной затеи! — Нарочито бодро произнесла Лили. Римус вздрогнул. — Я весь внимание. — Это довольно рискованно… — Лили немного помялась, но все же продолжила. — Не отправлять им письмо, а поговорить вживую. Нам нужно поговорить с родителями Джеймса.