Прошло уже несколько дней, как в дом Эдварда приходил полицейский. Том понимал, что сегодня, именно этот день.
Завтра, день суда… Нет, он не боялся идти туда, стоять перед всеми. Нет. Он боялся, что будет, если Майк выиграет суд. Если всё-таки, он найдёт оправдания. Риджуэлл понимал одно.
Если это случится, ему не жить.
Он ходил по своей комнате кругами. Так сильно, он еще не волновался. Хотелось биться в истерике, кричать, лишь бы не чувствовать этого. Лишь бы не видеть его ненавистное лицо, которого в добавок еще так боится.
Сейчас было 5 утра, все спят, но только не он. Как же комета боится. На глаза начали выступать слёзы. Они были горячими и от этого в горле было горькое чувство, из-за которого тяжело дышать или сглатывать.
В голову снова пришли мысли о порезах. Но он же говорил, что это не повторится, да? Он же обещал.
Но с другой стороны, он же не виноват, что этот мир так устроен, хах?
На этот раз, он решил резаться не ножницами, а кое-чем другим. Черноглазый нашёл новую точилку, которой он так и не воспользовался. Увидев маленький, и, довольно хлипкий болтик, он решил попробовать выкрутить его ногтями. Поступок отчаянный, но чего только не сделаешь, лишь бы не чувствовать себя паршиво.
Пальцы уже было красными и изуродованными, но Том все-таки сделал это. Он достал маленькое, блестящее и острое лезвие. Если же он может тонким слоем снимать дерево с карандаша, то порезать нежную кожу, ему не помеха.
Снова сняв свою худи со звездами, он задумался…
«Может, это все-таки неправильно?.. А если они увидят?.. А если Торд это увидит?.. Что тогда? Но… Они никогда об этом не узнают… А когда все порезы заживут, то тогда и брошу…» — думал про себя Томас
Но ты разве не знаешь, что после порезов, всегда остаются шрамы?
Он задрал несчастный рукав футболки, но там находился большой пластырь, который мешал сделать порезы. Недовольно цокнув, он оголил другое, левое (он левша, так что прошлые порезы на правом).
Закрадывались сомнения на счёт этого, но уже было плевать. Крепко и уверенно сжал его большим и указательным пальцем, он начал вырезать звёзды. Он начал вырезать ебаные звезды, лезвием из точилки, на своём плече.
Их становилось больше. Слёзы во всю шли, как и кровь, скатываясь по руке и капая на холодный пол с глухим звуком. Даже само лезвие уже было тёплым, а его остриё заляпано тёмно-красным цветом.
Остановившись, пепельноволосый посмотрел на свой результат. Четыре звезды. Две большие, одна средняя и одна маленькая. Они начинали сильно болеть, доставляя некое удовольствие.
Теперь, осталось придумать, во что можно это лезвие положить, чтобы не потерять. Подумав, он нашёл маленький контейнер с грифелями для автоматического карандаша.
Избавившись от внутренностей, он засунул лезвие и закрыл. Ридж пихнул эту хрень в карман джинс, стараясь как можно скорее забыть. Да, он его убрал, но ведь больше не собирается вытворять такое, да?
Тем временем, кровь благополучно образовала пятнышко полу. Заметив это, и тихо проматерившись, Том помчался в ванную. Там он замотал плечо бинтами и вернулся в комнату.
В окно уже во всю силу светило солнце, так и говоря «ВСТАВАЙ, ПАДЛА!»
— да не сплю я уже… неделю как не сплю… — пробормотал он себе под нос
Решив, что в это время, люди уже могут не спать, он подхватил свою худи и одел, чтобы ненароком увидели бинты.
Спустившись вниз и пройдя на кухню, любитель
порезов и селф харма звёзд начал искать пачку с кофе. Да, он её нашёл, но, твою мать, она была чуть ли не нас самом верху шкафчика.
Проклиная того человека, который это сделал, коротышка взял стул. Встав на него, а затем и на носочки, он начал тянуться. После неимоверных усилий, он дотянулся до пачки с кофе, только было одно но.
Как же разрывало плечо. Порезы чуть ли не раскрылись и рвались дальше, да еще и давящие на них бинты делали обстановку только хуже. Может, это и минус порезов, хотя, это смотря для кого. Оптимистов иди депрессантов.
Но вы что, Томас же ведь не такой, да?
Залив воду в чайник и включив, он достал кружку. Черноглазый даже не стал класть сахар или молоко. Действительно, а нахуй надо?
Подождав, пока чайник вскипит, он залил кипяток. В голову пришла мысль, что он такой горячий, как кажется на первый взгляд. Решив, что это так, Том взял кружку и сделал глоток.
На сколько же тупой и пиздатой ошибкой это было…
В глазах потемнело, рот начал неметь, как и язык. Дыхание сразу участилось, и закрыв рот руками, он пытался не заорать. На сколько же это было «неожиданно», да?!
Проводя зубами по языку, чтобы тот хоть что-то начал чувствовать, он отлил немного напитка в раковину, ибо отпивать точно не станет, и налил холодной воды. Снова попробовав, с намного бóльшим опасением, комета удостоверился, что пить можно.
Сев за стол, вместе с кружкой кофе, он начал пить его. Плечо неприятно ныло, но это не мешало улететь в свои фантазии и мысли.
В это время, на первый этаж спускался Эдд. Он протирал глаза, и, увидев силуэт на кухне, резко остановился.
«Ёб… Это у меня уже галлюцинации или что? Никто так рано в этом доме кроме меня, не встаёт» — подумал про себя кололюб
Пройдя на кухню, он заметил Тома. Тот в свою очередь не пошевельнулся, даже никак не отреагировал, а просто продолжал пить кофе
— Том? — художник немного наклонил голову в бок, делая вопросительное лицо
— М? — он всё-таки очнулся из своих мыслей и посмотрел на брата — а… доброе утро…
— Да, тебе тоже, но… Че ты так рано?
— а что?
— Не знаю… Просто на тебя не похоже
— всё хорошо… — хотя даже в душе он понимал, что это далеко не так
— Ладно… Поможешь мне с завтраком?
На это, немного потупив, ананасик кивнул головой, давая утвердительный ответ. Он быстро допил бодрящий напиток, и встал из-за стола. Поставив кружку в раковину, он её помыл и поставил сушиться.
— Приступим, мой юный братишка? — сказал котолюб с небольшой ухмылкой
— хах… о боже, да…
*Несколько часов спустя*
Том дрожал как осиновый лист, потому что понимал, что скоро, они поедут
туда, он будет видеть
его, и что будет решать судьбу
Майка. Хотелось просто раствориттся в воздухе, чтоб не ехать туда. Пусть упадёт метеорит, лишь бы он не смотрел в глаза подсудимому.
В дверь раздался негромкий, но настойчивый стук. Гоулд встал с дивана и подошёл ко входу. Там снова стоял этот сотрудник, Скотт. Его лицо выражало эту противную серьёзность и холод. Риджуэллу стало интересно, поэтому подошёл к ним.
— Здраствуйте
— Да, здрасте, мы уже были готовы е-
— В этом нет надобности — Эдда некрасиво и резко перебили
— Что? В каком смысле? Это еще почему?
Лицо обладателя чёрной худи начало выражать непонимание, в принципе, как и мордашка его младшего брата. В эту секунду, раздалась фраза, которая повергла в шок обоих жильцов этого дома…
Майкл Оливер закончил свою жизнь самоубийством, спрыгнув с 9 этажа…
