***
— Как считаешь, может, это с нами что-то не так? Гермиона не слишком охотно отрывается от своей книги, чтобы проследить за взглядом Гарри: он смотрит на сумасшедшую стайку первокурсников в жёлтых и красных галстуках, создающую слишком много шума. Неудивительно, что он не может сосредоточиться на самом себе вблизи от такого хаоса. Гермионе всегда с этим было проще — может, стены внутреннего мира были гораздо толще, а, может, она просто знает какое-то заклинание, которое не пускает к ней нежелательные звуки. — О чем ты, Гарри? Она склоняет голову набок и даже спустя минуту не возвращается к учебнику. Будто знает, что Поттер пытается сказать что-то важное, озвучить вслух то, что не дает спать ночью или все-таки сможет выдать что-то безгранично личное, упрятанное глубоко-глубоко. — Мы же обручаемся с теми людьми, которые.. — он не заканчивает фразу на самом главном. Слова будто противно оседают на языке, не вырываясь наружу. — Забудь. Грейнджер только облизывает губы и нервозно оглядывается по сторонам в поисках жениха или его невесты. Но на горизонте пусто. В Комнате Старост они смиренно одни. Она откладывает книгу в сторону и присаживается рядом, жмурясь от яркого солнца. Таким, как Гермиона, к лицу подлинные эмоции: то, что другие факультеты часто либо подставляют под удар, либо привлекают как объект изучения, либо попросту запрещают по соображениям выгоды. У Гермионы настоящая аллергия на фальшь, её губам противопоказана та улыбка, за которой ничего не стоит. И потому она может казаться слишком серьёзной, пасмурной, как тягостное туманное утро едва тёплого мая. Вместо учтивых любезностей, не соответствующих мыслям, она верна молчанию и отдаляющим её от других ответам. Таким, как Гермиона, к лицу безграничное вдохновение, которое просто не существует для большинства. Покуда многие сверстницы ищут увлечение в парнях, она находит его в картинах и книгах. Подальше от лезвий разочарования в своей безопасной зоне: кожа её для таких ран слишком тонкая, лучше общество зубастой герани. Осыпавшиеся листья гремучей ивы она кладёт закладками в книги, принимая любые подарки от природы, которой сердце открыто, но не от волшебников или магглов. Таким, как Гермиона, к лицу преданность миру, в который они верят. Но для Гермионы этот мир не тот, что вырастил её и пытался воспитывать через боль, а тот, что она выстроила для собственной безопасности. Она возвела в нём отличные книжные стены и вместо людей заселила существами, благодарно принимающими её заботу вместе с кормом на ладони. Всё могло бы быть гораздо хуже, будь она верна не своей вселенной, а людям. смиренность, вдохновлённость и преданность всего тремя слова возможно ее охарактеризовать — Мы все делаем правильно, Гарри. — кажется, что она и сама верит в то, что говорит. — Джинни моя подруга, а Рон - ее брат. Именно так все и должно закончится. это действительно неизбежно и это должно всех устраивать.***
— Ты уверена в том, что делаешь? Джинни оборачивается, прекращая свои попытки наслаждаться видом свадебного платья. Рюши колят бока, а сетка упрямо врезается в грудь, не давая нормально дышать. Все ее корсеты — лучшая услада для глаз, поэтому ни одна живая душа даже не поинтересуется о том, удобно ли то, в чем она одета сейчас. она убивает себя нежно и похоже гордится этим как никто другой. Рон проходит в комнату и тут же закуривает. В этом жесте протеста больше, чем в кивках Гарри о выборе именно этого платья. Он присаживается на кресло и безучастно просматривает учебник по Истории Хогвартса. Пусть он и так знает каждый абзац, но что-то заставляет его нахмурить брови в самом начале. Упрямо игнорирует осуждающий взгляд сестры и делает долгую затяжку, выпускает дым строго вверх к потолку. — Мои вещи пропахнут этим дерьмом. — она и не скрывает злости в голосе, только тянется к сигарете. — Ничего страшного, проветришь. — Рыжий захлопывает учебник и бьет сестру по руке. Рон держится самодовольно и холодно — как всегда, и она к этому привыкает лучше, чем Гермиона во время ссор. Джинни мёрзнет. Потому что не угадала с погодой, и по телу гуляют мурашки из-за дуновения ветра. Потому что весна в этом году очень поздняя. Потому что кто угодно покроется льдом в обществе такого Рона Уизли. У Джинни теперь обрезанные рыжие локоны, которые та всегда состригает перед каникулами из-за жары, и прячет от других людей, чтобы не стать частью чьего-то обряда или зелья. Красивые волосы, но только уже не живые, брошенные, отрезанные, ненужные. Было им своё время, да прошло, обратно не вернётся. Они так и пахнут ягодами, но всё это не имеет значения, если в воздухе витает шлейф табака и мятной кнопки. Она хмурит лицо и трет красную от удара кожу. Все это такое привычное, будничное и избитое своей правдивостью. И Джинни сама знает, что сейчас будет. — О чем ты? — проводит пальцами по сетке, чтобы позволить себе хотя бы один единственный вздох. — Ты знаешь о чем. — у Рона в голосе метала ровно на одно обручальное кольцо. После той ситуации с Малфоем теперь ему не кажется все это правильным. Драко пропитывается болью так, что от него теперь мокрый след остается. Он мертвый, но иногда живее всех остальных, когда получает улыбки от Поттера на обеде. Не спит блондин ночами, но кажется уже привык. рон чувствует себя так, будто сжег чью-то красивую сказку — Я люблю Гарри, а он любит меня. — твердо и бескомпромиссно. Это для нее аксиома. В этом она уверена куда лучше, чем в любви к собственному брату сейчас. Эта детская капризность в ней с самого рождения. Быть первой девочкой в семье — ее благословение, а для всех — невыносимая ноша. Уступать сестре для братьев — закон, вписанный в атрибут после ее появления на свет. А Рон этому правилу сейчас не следует, сжимает кулаки так, что еще секунда и ударит так точно. Но только жаль, что рука не поднимется. Он выбил бы всю эту женскую глупость, приправленную обычным желанием светиться на страницах глянца рядом с героем мужем. — А ты у него-то спросила? Единственная попытка образумить оказывается холодной водой, вылитой сверху рыжей прямо на голову. Она вздергивает подбородок и копирует улыбку Силиции так, что даже бы блондинка позавидовала такому дубликату. — А мне не нужно спрашивать о том, что лежит на поверхности. поттер в ее жизни всего лишь чертов трофей. Джинни отворачивается от него обратно к зеркалу и снова проводит руками по ткани, шуршащей под подушечками пальцев. Отдергивает их только тогда, когда дверь с громким хлопком закрывается снаружи. порезалась Рон очень сильно ненавидит свою сестру. Больше, чем все прочие раздражители в своей жизни.