— Мне, конечно, очень льстит тот факт, что ты пялишься вот так на меня уже минут десять, — юная девушка с небольшим конским хвостом, собранном из рыжих выбивающихся прядей, махала руками перед лицом юноши в темно-зеленом гакуране, — Однако давай будем честны — это уже стремно.
Тенмей встряхнул розоватой прядью, и, мотнув головой, неловко улыбнулся. Кажется, он был слишком зациклен на своих мыслях, из-за чего и вовсе не обращал внимания на реальность.
— Прости. Ты же знаешь, — Какёин нервно перебирал в ладонях полы школьной формы, иногда перекидывая взгляд на одноклассницу. — Я слишком сильно волнуюсь из-за вчерашних событий. Я не хотел грубить вчера, но спутал его с тем… Как его звали? Если ты не забыла, он еще свернул нам репетицию на той неделе. Из-за него, черт возьми, мне пришлось идти на историю. Я, конечно, историю люблю, но в школе мы проходим материал слишком медленно. Я уже давным-давно ушел вперед по программе.
Девушка нервно цокнула и нахмурилась. Ее вид выдавал некоторую зависть к Тенмею — парню достались хорошие мозги и способность к самообразованию, за которым он и проводил свободное — и не только свободное — время. Иногда всем ученикам в классе посещение Какёина казалось просто ненужным и бессмысленным — придет, получит хорошие оценки, запрется дома. Любимчик учителей, не иначе. Только таких не особо жаловали в классе. Нет, никто не бил и, что удивительно, не издевался над красноволосым — природа не обделила в крупном для японца телосложении, из-за чего парни боялись донимать заучку.
Девушки, что обычно липли возле таких парней, как Тенмей, лишь печально вздыхали — парню были вовсе не интересны отношения. Все их признания в любви и разбитые сердца так и оставались где-то на том небольшом холме с цветущим деревом.
Но находились отчаянные, что пытались задирать Какёина. Тот всегда давал сдачу, но бил не в полную силу, из-за чего — никто не знал, да и в историю о том, что он парень просто не хочет избивать людей, со временем перестали верить. Стали лишь слушки ходить о том, что все это выдумка и он обычный слабак, да и еще и девушки его не интересуют. Сплетни множились с каждым днем, но красноволосый вел себя на удивление спокойно — продолжал общение с одноклассниками, как и прежде, а на перешептывания не обращал внимания. Так и прошли все тени прошлого, медленно уползая под солнечным светом новых и ярких дней.
— Эй, придурок! — в голову Тенмея прилетел небольшой комок из бумаги, и он попытался схватить его на лету, однако тот напросто вывалился из рук. — К тесту готовился?
Как только в проходе появилась голова одного из хулиганов, девушка, сидевшая напротив школьника, медленно поднялась с парты и сложила руки на груди.
— Какого хера тебе надо? Либо проваливай отсюда, либо проваливай, выбора у тебя нет, — убирая выбивавшиеся рыжие пряди с лица, она подошла к высокому пареньку максимально близко, ткнув пальцем в грудь, на что красноволосый поспешно выдохнул и пробормотал что-то себе под нос.
— Какая прелесть, ты опять хочешь драки? Так хочешь? Будет тебе драка, но не сейчас, Нана! Я занят, если ты не видишь, — Риота — именно так и звали этого хулигана — нагло толкнул плечом школьницу, чуть не сбив ее с ног и заставив облокотиться на парту. — Мне нужно попросить кое-что у Тенмея, так что не мешайся под ногами.
— Ты нарвешься однажды, Игараси. Тебя уже много раз предупреждали, но ты так и будешь продолжать строить из себя крутого парня? Да пошел ты, — Ивасаки нерасторопно ткнула пальцами в плечо темноволосого парня, отталкивая его подальше от парты Тенмея.
— Чего ты творишь? Убери свои руки от меня! Он всего лишь зубрила, так что отойди отсюда и дай мне получить то, чего я заслуживаю.
Рыжеволосая впилась зубами в губы так, что даже Какёин мог рассмотреть как тонкие струйки крови стекали по ним, хотя тот находился немного поодаль от нее. Переведя взгляд на руки, последний задержал дыхание на пару секунд, и подрагивающий голос в голове произнёс: «Нужно прекращать этот цирк». Другая же часть, полная безумных идей и желаний, настаивала на продолжении шоу.
Нана никогда не была из спокойных и покладистых девушек — не разрешала относиться к себе так, как относились к остальным; вечно лезла в драки из-за чего все ее костяшки были в ссадинах. Учителя боролись с этим лишь первое время — после сто раз произнесенной фразы «Не ваше дело» им просто не хватило терпения. Иногда сам Тенмей поражался, почему он ходил с этой грубой девушкой, однако что-то внутри нее притягивало. Ее мужественность, ее неоспоримая убежденность в своем деле — казалось, так и должно быть со всеми. Где-то в глубине сознания легкий, как мимолетное воспоминание, ветер мягко напоминал о том, что именно
такой должна быть дружба. Хотя называть их отношения дружбой можно было лишь с большой натяжкой.
Зеленоглазый считал Нану достаточно сильной, но точно не привлекательной. Об этом сложно было говорить Тенмею даже с самим собой — за все эти шестнадцать с половиной лет он ни разу не полюбил кого-то. Ни женщину, ни мужчину. Объяснить это он не мог, как и не мог объяснить отсутствие какой-либо привязанности к близким или знакомым. До поры до времени его даже и не волновали человеческие отношения, но вскоре они стали окружать его с невероятной скоростью. Было страшно выходить в школьный двор — тут и там счастливые лица. Кто-то устроился на чужих коленях, кое-где держались за руки, обнимались еще совсем юные школьники. Какёин завидовал как никто другой — хотел бы и он ощутить те же эмоции.
Жизнь в свою очередь не давала ничего, кроме гнетущей пустоты, и сам парень лишь зарывался в этом количестве работы, чтобы не думать о своих чувствах, которых, казалось, и след простыл. И как объяснить своим одноклассникам, что у тебя нет девушки не потому, что ты «голубой», а потому что тебе плевать на это? Хотя, может, и не было плевать, но спутать свои настоящие эмоции с теми, что он проявлял на людях, было невыносимо тяжело.
Когда же рассуждения в голове поутихли, Тенмей повернул голову и, к несчастью, увидел совершенно не то, что ожидал. Нана, крепко сжимая воротник у Риота и прижимая его к ламинату, избивала парня, который пару минут тому назад спорил со школьницей.
— Хэй, я с тобой говорю, придурок! — громкий шлепок разрезал воздух и вжал хулигана в пол еще сильнее, пробирая на нервную дрожь в коленях красноволосого и заставляя его вскочить с места. — Не притворяйся тут, все ребра у тебя целы, хотела бы — сломала их, а не нос. Ну что, — дыхание ее сбивалось, но голос оставался ровным и надменным, — Получил то, что заслуживаешь?
Небольшая лужа темно-красной крови растекалась на прогнувшемся от времени скрипучем ламинате, а над ней, похрипывая от боли, нависал старшеклассник.
— Да ты… Б-больная! Вы оба больные! Социофоб и тупая су-…
Нана вновь замахнулась на скорчившегося на полу одноклассника, но ее руку словно оплели невидимыми, еле осязаемыми лентами, мешая сделать очередной удар для того, чтобы кровь из носа хлынула с удвоенной силой.
— Повтори еще раз, сукин сын, я размажу твою рожу по этому гладкому паркету! — рыжеволосая оскалила зубы и буквально прошипела последние слова.
— Ламинат, — Какёин, привычно сохранявший нейтралитет в драках, схватил девушку за кисть, слегка оттягивая от хулигана, — Это ламинат, а не паркет.
Наконец парень в темно-синем, даже более близком к черному цвету пиджаке смог выпрямиться. Все то время он прижимал руку к уже сломанному носу, пытаясь хоть чуть-чуть помешать багровой жидкости запачкать все вокруг.
— Да каког… Тенмей, проваливай, я не закончила с ним, — Нана хотела было вырваться из слабой хватки на своей руке, но только она попыталась освободиться, красноволосый резким движением повернул ее к себе, крепко сжав чужое запястье.
— Спокойно, ты уже побила его достаточно. Ты же не хочешь, чтобы староста это увидела? — его спокойные зеленые, почти изумрудные глаза смотрели ровно на одноклассницу. Та прерывисто дышала и пыталась оттереть кровь на кулаках.
— Тебе так хочется еще раз к директору? Я думал прошлых случаев тебе хватило сполна. Мы предпоследний класс старшей школы, а ты ведешь себя, как ребенок.
Нана цокнула, вырываясь из почти что мертвой, но уже ослабленной хватки Тенмея, позволяя ему подойти к парню напротив. Последний, конечно, этому мало обрадовался, но его хотя бы не били — и то уже было хорошо.
— Прости, у нее просто не самый хороший самоконтроль. Прошу, не говори старосте об этом, — красноволосый приложил руку к лицу, убирая спавшую вишневую прядь. — Я доведу тебя до медкабинета, если ты не против.
Насколько то было возможно, Какёин улыбнулся, закончив тем самым свой уже заученный наизусть монолог. Все вокруг, кажется, вздохнули с полным ощущением спокойствия и облегчения — когда в дело встревал этот парень, все конфликты либо сводились на нет, либо переносились куда-нибудь за школьные территории. Жаль только за Тенмея встревал кто-то редко, а если и делал это — то ничем хорошим такие действия не заканчивались. В конце школьник всегда приносил свои извинения, уводя недо-защитников к медсестре.
— Поэтому у тебя нет друзей, Какёин. Вечно витаешь где-то, а потом просто улыбаешься своей идиотской улыбкой, считая, что совершаешь великую добродетель, когда защищаешь этих уёбков! Ничерта твои слова не помогают! — Ивасаки Нана своим охрипшим голосом вкладывала в эти слова столько разочарования, сколько, казалось, и не нашлось бы во всем мире. Рыжеволосая буквально прожигала воспламеняющей ненавистью и досадой. К счастью или несчастью, делала она это не в первый раз, так что это больше не работало.
Без особых происшествий дойдя до медкабинета, Тенмей уселся на небольшой скамье с Риотой. Последний казался на удивление спокойным для жертвы публичного позора — разве не они шептались о том, что быть избитым девушкой — клеймо неудачника по жизни?
— Чего уставился? — перед глазами нагло пощелкали пальцами, принуждая начать разговор.
Какёин недовольно шмыгнул носом, убирая чужую руку от лица.
— Мог и не так нагло напоминать мне о том, что ты здесь, — в его голосе сверкнула небольшая раздраженность, хотя эмоции выражали лишь отрешенное безразличие.
— Ну прости, меня только что избила твоя подружка, мог бы проявить хоть немного сочувствия, — хулиган немного прикоснулся к носу, однако резко шикнул и отдернул руку. — Ну или хотя бы притворись, что испытываешь чувство вины.
— Она не моя подружка, так что я не собираюсь испытывать чувство вины за то, что ты не умеешь держать язык за зубами, — наконец повернув голову, красноволосый резко замолчал. Он явно перегибает палку.
Хоть они и часто ходили вместе в школе, как таковыми друзьями назвать их было тяжело. Нана часто рассказывала ему что-то, она даже не требовала ответа или понимания. Тенмей не в праве был ее осуждать, всем иногда нужно выговориться — правда, не у всех было кому. Так и проходили его будни — днем разбираешься в чужих проблемах, а вечером усердно работаешь. Где тут найти время на то, чтобы покопаться в себе?
— Тем более, я уже извинился. Ты не заслужил такого отношения к себе. Наверное, — наконец закончил свою мысль старшеклассник, нервно перебирая полы гакурана.
— Ага, не заслужил. Не понимаю, почему она такая злая. Я ведь… — темноволосый задумчиво подпирает голову ладонью, — Ничего плохого не делаю. Никто не делает.
Какёин лишь неловко пожимает плечами. Порой так тяжело понять что же движет другими людьми. Хотя, он даже и не пытается — к чему ему это?
— Ты, кстати, сегодня очень, как это правильно сказать… — оттянув воротник школьной формы, зеленоглазый замялся, — Меланхоличный? Не знаю как это описать.
— Ох, ты про это. Не так важно, честно говоря, — Тенмей готов был поспорить, что Риота покраснел. — Думаю, доктор уже вернулся. Спасибо, ботан, и передай своей подружке что я жду извинений!
— Договорились, — красноволосый хмыкнул, лукаво улыбаясь и поднимая рюкзак и сумку с пола.
— И, Какёин… — прежде чем зайти внутрь, Игараси облокотился на стену, — Мне жаль что все сложилось именно так, — говорил он в нос, однако слова все равно были четкими, словно он всю жизнь готовился к этому моменту.
— Это неважно, — красноволосый как-то равнодушно улыбнулся, отводя взгляд.
Наконец настало время добираться обратно в класс. Он не помнил точно, какой сейчас урок, но тот определенно шел уже минут пять, а то и больше. Принеся свои извинения, Тенмей быстро залетел в класс, не обращая внимания на доску и учителя. Те его знали — без причины на урок он бы не опоздал. Но в этот раз что-то было иначе. Понять, что же именно это было, он смог только когда оторвал голову от парты — учитель стоял, сложив руки на груди, не продолжая свой урок. Хотя, то было совсем не уроком, а мужчина у доски был не совсем учителем.
— Тенмей Какёин, верно? — тяжелый голос наконец разрезал тишину. Тяжелым он был во всех смыслах — низкий бас эхом отдавался от стен, обходя стороной притупивших взгляд одноклассников, что старались лишний раз не смотреть на доску. Что же случилось за эти чертовы пару минут его отсутствия?
***
За эту неделю самочувствию Куджо лучше не становилось — с таким режимом иначе быть и не могло. Хотя он впервые нормально поел, что было уже маленьким праздником. Взглянув на часы, ДжоДжо быстро произвел расчёты у себя в голове. Была глубокая ночь, но это уже значило очень и очень мало — усталость не покидала его никогда. Все это время сердце учащенно сокращалось даже в, казалось бы, самые спокойные моменты — новая атака станда на Джоске не вернула ситуацию под контроль, не давая никакого времени на передышку. Наконец начало проясняться и то, что станд юзеров намного больше, чем они ожидали. Письма, к счастью, так и не приходили более. Быть может, их просто было некуда подкидывать?
Все эти семь дней ни Хигашикате, ни Ниджимуре, ни уж тем более Джотаро так и не удалось появиться в школе — на такое попросту не было времени. Каждый был занят поиском Коичи — тот просто исчез в один момент. В школе его не было, а дома он не появлялся с прошлой субботы. Враг наконец сделал первый ход.
Однако похищение Хиросе было недолгим. Совсем скоро мальчишка вернулся весь мокрый и трясущийся от страха — он ничего не мог выговорить, зубы стучали с такой силой, что не по себе стало даже Рохану. Heaven`s Door также не показал ничего хорошего — все воспоминания были словно стерты из его памяти. Светловолосый как будто бы всю эту неделю и не существовал вовсе. Стандов определенно больше двух, но найти хоть какие-то данные на них не представлялось возможности.
Фонд Спидвагона вскоре послал отряд из близлежащего к Морио городка — это был совершенно небольшой отряд людей. Они сделали копию записки и снова уехали — оставаться здесь было небезопасно даже станд юзерам, о нормальных людях не могло быть и речи. Всегда ли Морио был родиной отпетых маньяков и больных на голову людей с «не-совсем-обычными-способностями»? Кажется, некоторые места просто обречены носить позорное клеймо, которое оттирается лишь кровью. И если нужно будет пролить эту кровь — ДжоДжо сделает это.
Школьник, только что вошедший в класс, не счёл нужным объясниться и, быстро пробормотав себе что-то под нос, сел за парту. Джотаро обернулся, чтобы увидеть очередного парня, похожего на него в молодости — эксцентричный подросток с вечно наплевательским отношением к учителям. Такой настрой не приносил ничего хорошего во время экзаменов, однако строил вокруг него непробиваемую броню — не каждый рисковал грубить педагогам, а уж тех, кто их не боялся, и вовсе трогать не решались. Преподаватели волновали темноволосого если не в последнюю, то точно не в первую очередь. Однако, не только это создавало ДжоДжо ауру хулигана, которая удивительным и почти неизвестном никому способом притягивала людей. Хотя парень нашел ответ сразу же после победы над ДИО — некоторым просто нравилось находится под влиянием чего-то или кого-то более сильного и могущественного, и эта жажда подчинения сводила с ума большинство народу, что встречал школьник — на то еще время школьник.
Но реальность дала резкий и уже привычный пинок — то был красноволосый паренек, что уткнулся в парту, игнорируя прежде раздраженный, однако ныне шокированный взгляд Куджо. Из-под аккуратных локонов свисали две сережки — точнее сказать не свисали, а словно протыкали уши. Это были две позолоченные и продолговатые вишни, но они держали форму, не спадая вниз. Он видел похожие в Каире, именно тогда Норияки засмотрелся на витрину и был награжден великолепной шуткой о его женственности. Больше Джотаро так не шутил. Может, только у себя в голове, да и не чаще пяти раз в день.
Наконец синеглазый решил сказать хоть что-нибудь — пауза слишком затянулась. Напуганный взгляд школьника, растерявшего всю свою прежнюю отстраненность, казался очень забавным. Куджо бы даже ухмыльнулся, но вовремя напомнил себе о том, что Какёин выглядел точно так же. Растерянный и напуганный — ДжоДжо ему даже завидовал. Сам Куджо испепелял абсолютно все признаки страха за короткие мгновения.
— Я-…
— Где ты был все эти… — Джотаро перевел взгляд на наручные часы. — Восемь минут?
— Семь с половиной, — наконец собрав всю свою волю в кулак — точнее, ее остатки — он продолжил: — Меня не было семь с половиной минут.
Какёин никогда не умел затыкать свой рот в нужный момент.
— Тридцать секунд роли не играют. Но, — Куджо наконец прикрыл глаза от раздражения и повернулся спиной к классу, — Ты сможешь насладиться написанием теста после урока. Если я не ошибаюсь, этот урок должен был быть последним?
ДжоДжо отдал бы все, чтобы увидеть то, как Тенмей испепелял его взглядом. Оставлять его не было никакой необходимости, да и теста никакого не было. Но то, с какой смиренной злостью он наблюдал за Куджо, медленно расписывающим строение моллюсков, превосходило все ожидания. А находить в нем схожесть с Норияки было вдвойне приятнее, хоть и тупой болью отдавалось в груди. Он совершенно забывался в своих же фантазиях.
***
— Мистер Куджо, — Какёин старался держать ровный голос, но выходило как-то рвано и немного раздраженно.
— Закончил? — ДжоДжо уже держал свою сумку в руках.
К счастью, все было на своих местах.
Кто бы сомневался. Но все, что действительно беспокоило Джотаро — это старый, но точно не добрый почерк, и аккуратно выведенное на свертке бумаги «Мистеру Куджо Джотаро». Не сказать, что это его сильно беспокоило.
Это вызывало невыносимую ярость и такую ненавистную ему тряску, рвотные позывы подступали от каждого вздоха, а мозг требовал нажать на кнопку экстренного отключения. Все тело сигналило о том, что пора либо вздернуться на люстре, либо захлебнуться в своем же исступлении, что настигало его грубыми рывками, дышало в спину, небрежно подталкивая к действиям, на осмысление которых не давая никакого времени. Он теряет контроль над разумом, телом, ситуацией. Его больше не волнует ничего — даже то, как на него смотрит Какёин — полным презрения взглядом он готов распотрошить ДжоДжо на месте. Но кто тут кого распотрошит?
— Тенмей, скажи честно, кто попросил тебя передать это письмо? — Куджо прячет кулаки в карманах; пульсирующая кровь в висках сдерживает остатки его самообладания. Быть может, не только она.
— Письмо? Вы про то, что выпало из сумки? Как я поднял ее, оно-…
— Закрой свой рот, Норияки, — кажется, темноволосый перестает обдумывать свои слова — самое время удалиться из класса. — Если ты сейчас скажешь кто тебя заставляет это делать, обещаю — я ничего тебе не сделаю. Только имя и фамилию, большего не требую.
— Норияки… — Тенмей, подрагивая, отходит от учительского стола, прижимаясь к парте позади. — Кто эт-…
— Ответь на гребанный вопрос,
Норияки, — с каждым сказанным словом голос темноволосого становился агрессивнее, напористее и тяжелее.
Воздух вокруг накалялся, атмосфера удушливо сжимала горло, волны паники и размышления отходили на второй план, невыносимая жара мешала дышать или отдавать себе отчеты в действиях, представляя не самую лучшую картину — крупного телосложения мужчина в необъяснимом злом припадке шагал ровно к трясущемуся от страха школьнику. Неужели он совсем с катушек съезжает?
— Я… Я не понимаю о ком и о чем вы говорите, — Тенмей старался вжаться в небольшого размера парту настолько, насколько то было возможным — ему казалось что именно так он сбежит от огромной, нависающей над ним проблемой по имени Мистер Куджо.
— Не притворяйся идиотом,
Норияки. Такое не прокатит со мной, ты это знаешь, — ДжоДжо сократил расстояние между ними до того разумного максимума, до той идеальной черты, шаг вперед с которой обозначал бы его неминуемый срыв. Держится, пока что держится. Или же он лишь отчаянно в это верил?
— Если вы о том случае сегодня — мне правда жаль, я отводил одноклассника в медкабинет, — кто не держал себя в руках был именно Какёин. — Учителя обычно знают о том, что я никогда не опаздываю без уважительной причины, — страх читался не только в его глазах, но и в том, как быстро и надрывно, не щадя свое горло, заикался красноволосый.
— Пятый раз повторять не буду — зачем ты писал эти письма? — то, как вздымалась собственная грудь, Джотаро не устраивало, однако успокоиться было в разы труднее, чем избежать столкновения с тем проклятым асфальтоукладчиком.
— Мистер Куджо, я не поним-…
Небрежной, но все равно сильной хваткой приподняв к себе школьника с парты, ДжоДжо буквально прошипел, но прошипел с такой силой в голосе, что это было больше похоже тихий крик:
— Еще раз, еще один блядь раз скажи, что не понимаешь о чем идет речь, и я обещаю тебе, что ты больше никогда и никому не напишешь писем.
То, как тряслись его руки в тот момент, передать или объяснить было очень и очень тяжело. Невыносимый страх в глазах худощавого парня под ним — единственный, кто не держал себя, был именно Куджо. Тенмей всхлипывал и, кажется, шептал что-то отдаленно напоминающее «отпустите». Забавно, как этот ублюдок оставался вежливым ублюдком — даже в такие моменты. Хотя единственным ублюдком здесь был только Джотаро.
ДжоДжо не хотел отпускать тот гакуран — он не видел его уже столько лет, что и позабыл об этом странном ощущении. Столько же лет не вдыхал вишневый аромат — все, связанное с вишней, он выбросил в первый же день дома, а в магазинах обходил ее стороной. На пару мгновений ему показалось, что само время не давало ему отпустить школьника ни из хватки, ни из сердца.
Какёин чуть ли не выпал из его рук — если бы он и правда выпал, то разбился бы в тот же момент, оставляя после себя ту же разруху, то же непонимание и то же чувство вины, что и одиннадцать лет назад. Зеленоглазому хватило ума схватить рюкзак и бежать от туда куда подальше. А Джотаро не хватило сил двинуться с места хотя бы на полшага — все его тело охватила дрожь, а сила притяжения невыносимо большой.
Мысль, ранее неясно выраженная где-то в подсознании, теперь била как гром среди ясного неба. Она прокалывала каждую клетку тела, принуждая задрать голову наверх в тщетных попытках отдышаться, чтобы наконец осознать — все то время он говорил чужое имя.
