***
«Дорогому Мистеру Куджо Джотаро, Я приношу свои извинения за долгое отсутствие и мою огромную благодарность за ваш серьезный настрой. Кто бы мог подумать, что обычно невпечатлительный Куджо будет ночами не спать из-за какого-то письма? Или же мы чего-то не знаем? Не из-за того ли красноволосого паренька у вас сон бежит от глаз?» Темноволосый уже и не помнил, как он дошел до отеля. Читать эти гадкие послания не хотелось совсем, поэтому получалось переваривать лишь маленькие отрывки. Если можно было бы описать те эмоции, что вызывал страх в чужих, еще совсем детских глазах, то это явно было бы смесью ненависти и отвращения. В основном к себе и к тому, какой же ужасный человек смог так перепугать еще совсем юного и беззаботного подростка. Создавать лишний эмоциональный стресс никогда хорошей вещью не было, а еще хуже это было тогда, когда ты сам себя не мог убедить в своих действиях. Даже оправдания никакого не находилось. Действовать лишь на эмоциях мог Коичи, Польнарефф или тот же Джоске. Но это никак не мог быть холодный, буквально безэмоциональный Джотаро. Особенно жгло свою гордость осознание того, что вывести ДжоДжо из себя смог обычный школьник. Может, не совсем обычный для Куджо, но для остальных Тенмей был лишь еще одним японским студентом. Чем проще оружие, тем сильнее оно бьет. От таких мыслей под кожу пробиралось колкими мурашками стыдливое ощущение беззащитности. Так долго и тщательно возводимые им стены разошлись трещинами в одночасье. Мысли кружили голову, словно то были и не его собственные. Обида росла в нем как в маленьком шкодливом ребенке, и неясно было лишь одно — стоит ли ему делать что-то, или же оставить все как есть? «Я все это время тщательно наблюдал за вами, а если быть точнее, за вашей реакцией. Мы достаточно поработали с Коичи, чтобы впечатлить вас? Буду искренне надеяться на положительный ответ, ваше смиренное согласие дороже золота. И все же теперь вы должны понимать наш настрой и осознавать всю ситуацию, в чем я не сомневаюсь. Не стоит недооценивать нас — пока что мы оставим в живых этого школьника, но если вы свяжетесь с фондом еще один раз, то мы за свои действия не ручаемся» Был ли Тенмей автором тех писем или просто посредником в их передаче — Куджо не мог сказать точно. Возможно, он и вовсе не был причастен к этому, но факт оставался фактом — выпытать у него информацию представлялось лишь одним путем, который Джотаро успешно завалил. Идти на поводу эмоций было действием очень глупым и наивным — так он лишь отпугивал красноволосого школьника от себя. Ему было необходимо узнать все, о чем только можно было. Даже если ему придется проникнуть в дом к Какёину и обыскать его — в последнее время ДжоДжо был отчаянным глупцом, и все его поступки и размышления были хаотичными и излишне резкими. Он, словно подросток, который так стремится к таким чувствам как любовь, готов бегать за Тенмеем, лишь бы тот дал крупицу информации. И не только об очередном станд юзере — в Джотаро необъятным огнем пылал интерес к Какёину, и мысли о том, что это все тот же самый Норияки, не просто не давали покоя — они перехватывали дыхание, заставляя вместо сна углубляться в свои мечты. Мечтать и правда оказалось очень приятным действием — каким бы реалистом не был Куджо, его надежды все еще не стремились рушиться ни под каким напором. Весь его грязный подростковый максимализм пропал уже давно, но вечные размышления об этой мысли, о владельце непослушной красной пряди занимали все пространство в голове, не давая покоя ни в какое время суток. Как и одиннадцать лет назад все эти размышления сворачивались в приятный комок из событий, предстоящих ему пережить; из слов, что нужно сказать прямо сейчас. И он говорил. Говорил и делал ровно то, что и хотел. Может быть не всегда и не все, но иногда ему было не отвертеться от честного ответа. Так и произносил он все четко, но еще не до конца осознанно; все то, что не говорил никому другому, за что не стыдно и до сих пор. Если бы можно было спрятаться в уютной коробке из воспоминаний, то, наверное, ДжоДжо так и сделал бы. Остался навечно в том тесном номере гостиницы, в которых и кровати ставить было некуда, или в той трясущейся машине с глупыми шутками Польнареффа и деда, иногда перебиваемые помехами и тихой музыкой «The Clash», и теми звонкими и искренними смешками Норияки. Таким счастливым, как в те моменты, Куджо не видел его никогда. Темноволосый отдал бы все, лишь бы увидеть его счастливым хоть один последний раз. Несмотря на раннее время, за окном уже было светло. Солнце обжигало светлую кожу, слепило глаза и согревало холодные и мокрые от воды руки. По лицу, поблескивая, стекали капли еле теплой воды, остужая пылающие румянцем щеки. Бархатными, шелковистыми мокрыми прядями с лица спадали пару черных локонов, так неудобно лежащих ровно на глазах. В один момент ДжоДжо просто поймал себя на мысли, что не ходил в душ уже очень долгое время — на это не оставалось ни сил, ни времени. Эта ночь была подозрительно спокойной. С другой стороны Куджо наконец смог прибрать себя в порядок. Ему даже показалось, что усталость не так сильно отражалась на его лице. Возможно, ему просто показалось. «С недавнего времени мы начали замечать ваше чрезмерное количество записей о Какёине. Точнее, мы и раньше знали это, но в последнее время вы, Куджо Джотаро, явно слишком сильно выдаете свои недвусмысленные чувства к обычному японскому школьнику. Жаль только эти чувства посвящены вовсе не Тенмею, однако страдает от них почему-то именно он. Не считаете себя злодеем в его истории?» Темноволосый никогда не был хорошим парнем — в школе он появлялся не чаще, чем самые безмозглые хулиганы. Несмотря на это, он питал особое пристрастие к чтению книг — особенное место на его книжной полке занимали книги о море. Маринистические узоры ярко поблескивали на расписанных оттенками голубых, циановых, балтийских и лазурно-серых обложках рассказов, а глубокие и вкрадчивые глубины океанов красовались на потрепанных корешках. Заголовки же в край отличались от всей этой успокаивающей морской тематики — те всегда были яркими, светлыми, насыщенными бежевыми и золотистыми цветами. Они не были такими кислотными как, например, окрас многих рыб, о которых читал ДжоДжо. Совсем наоборот — своей яркостью они вызывали легкое чувство умиротворения, словно сам луч света попадал на обложку энциклопедии, вырисовывая странные символы, составляя из них слова. От таких книг всегда пахло очень приятно — как будто свежий воздух, впущенный вместе с холодной прохладой в окна давно закрытой комнаты. Спокойные и неторопливые воды протекали неподалеку от Морио — рядом с ними было уютно. Именно там достигался тот несоизмеримый с другими местами покой. Хотя единственное, с чем можно было бы сравнить это побережье - это те самые книги, в которых тогда еще подросток находил уединение. «Но, честно говоря, я нахожу свое очарование в вас двоих. Вы словно надеетесь, что созданы друг для друга, но глубоко в душе понимаете неправильность происходящего. Пытаетесь распробовать запретный плод на вкус, не так ли?» Живот крутило и выворачивало наизнанку болезненными покалываниями. Джотаро не хотел идти в школу. Обдумывая свои мысли, он все больше напоминал себе школьника. Его разглаженный и ровный белоснежный плащ отражал блеклые лучи солнца, пробивавшиеся из-под туч. Погода в Морио была на удивление отвратительной, как и осознание предстоящего. Нехотя открывая двери школы, он быстро взглянул на часы — первый урок уже начался. В холле была тишина, иногда перебиваемая тихим шуршанием в конце коридора. Гробовое молчание напоминало о громком, словно эхом отдававшимся жужжании поезда, когда никто не рисковал подавать голос, никто и не хотел этого делать — даже Польнарефф помалкивал. Их больше не было и никогда не будет пятеро. До аэропорта оставался час езды — это был последний поезд домой. — Вот вы где, я вас искала, — навстречу шла директор, осторожной походкой обходя шкафчики с обувью. Куджо был готов. Он не боялся ни ее осуждения, ни ее власти. Он был готов к тому, что она с криком выгонит его из школы. Тенмей наверняка рассказал ей все и теперь ему не остается ничего, кроме как принять свою участь. За ошибки нужно платить. — Я знаю, это не входит в ваши обязанности, но я бы была очень рада, если вы оказали мне одну услугу. У нас проводится конкурс по проектам о «Инженерно-гидрографических работах», и мы отправляли заявку и собираем небольшую группу человек, — девушка говорила на одном дыхании, а глаза ее сверкали, как у маленького ребенка, — И заявка принята. Джотаро почти не слушал ее — непонимание заложило уши. Он чувствовал себя так, словно он упал в багровое озеро, полное его собственной крови и тины, но по неизвестным причинам продолжал дышать. — И мне бы хотелось, чтобы вы помогли этой группе людей. Если вы подготовите их, то ровно через два месяца мы можем взять первое место и получить чек на неплохую сумму. — Ну и ну. Если это будет недолго, — ДжоДжо натянул козырек на глаза, чтобы не видеть покорную благодарность в зеленых глазах напротив. — Не беспокойтесь, не больше чем два занятия в неделю, — директор гордо задрала голову, поднимаясь обратно по лестнице. Может быть, то было самым глупым и необдуманным решением. К чему ему это? Он ведь даже проект никакой не писал. Все, зачем ему нужна была школа — это узнать как можно больше информации о новом владельце станда. А теперь еще и понять кто такой Тенмей. ДжоДжо лишь осложняет себе жизнь, но не знает, как прекратить спотыкаться на каждом, даже самом легком повороте.***
Биолог сидел в пустом кабинете, медленно перелистывая страницы книги, вчитываясь в каждое слово. «Любовь — это битва. Заранее проигранная. Сначала все прекрасно, даже вы сами. Вы только диву даетесь, что можно быть таким влюбленным. Каждый день приносит новую порцию чудес» То была одна из множества книг, лежащая на небольшом столе для обмена в кружке литературы. Небольшая пометка карандашом на одной из потрепанных страниц, с высохшими пятнами от кофе, привлекла внимание темноволосого. «И это сейчас читает молодежь? Безвкусица, нелепая попытка подражать великому искусству» Куджо согласился бы с этим утверждением, разбирайся он в искусстве. Для него и слова важны не были — все достигалось через действия. К чему ему это? — Не думал, что человек вроде вас увлекается подростковыми романами, — голос Тенмея звучал еще приторнее чем раньше, — Да и что вы делаете в литературном клубе? Разве он не закрыт на ключ обычно? Знал, что ты придешь сюда вместо урока физкультуры. — Я должен знать про увлечения подростков, когда пишу о них. — Такое второсортное чтиво приносят сюда лишь самые глупые и необразованные. Они книг, кроме романтики, и в руках не держали, — темноволосый уверен, что Какёин перечитал все, что было в этой комнате, даже если это было «второсортное чтиво». Красноволосый проводил рукой по корешкам книг, расставленных в беспорядке, понятном только подростку, плавно шагая вглубь небольшого класса, отданного под клуб. — Я хотел извиниться. Мне не стоило выводить вас из себя вчера, — Тенмей наконец остановился в середине комнаты. Джотаро не поднимал глаз от романа, но через 10 секунд просто захлопнул его, от чего Какёин вздрогнул. — Всегда извиняешься за то, в чем твоей вины нет, или день особенный? — Куджо старался не выдавать подрагивающие губы, плотно сжимая их и хмуря брови. Почему от каждого его слова так паршиво? — Это была моя вина. Простите меня, — Красноволосый не терял своего обаятельного и серьезного настроя, горделиво задирая голову. — В этом не было твоей вины. Или просто приучили брать на себя все чужие проступки? Какёин промолчал, не решаясь ничего сказать. Лишь через полминуты он смог снова говорить, но глаза его были полны какой-то жалости, точно он сейчас заплачет. — А вас, видимо, видеть людей насквозь. Не так ли, Мистер Куджо? — голубоглазый неприятно кривился, когда школьник называл его так. Ему нравилось. Хотя нет, ничуть не нравилось — то было парадоксально похоже на Норияки и не похоже в то же время. Прошлый Какёин называл его так лишь два раза — один раз, когда разговор шел о его будущей свадьбе, и второй — в его мечтах. Там это звучало более грязно, вспоминать о таком было невиданным стыдом. С каких пор он стал «прошлым» Какёином? — Почему ты не рассказал ничего директору? — А… — Тенмей приложил палец к лицу, как бы притворяясь, что он думает над ответом, — Кто знает? Зеленоглазый лишь улыбнулся в ответ на хмурый взгляд из-под козырька. Этот взгляд можно было понять — оставаться в неизведанных загадках было по меньшей мере неприятно. Подросток собирался уйти, но тут же услышал тихий, заинтересованный голос темноволосого. — Не хочешь вступить в отряд по проектам о Инженерно-гидрографических работах? Думаю, они не справятся без тебя и твоих мозгов. — Не думаю, что они будут за, — школьник отвел глаза, словно сама правда испепеляла его жгучими своей хладнокровностью глазами. — Ну и ну. Если вы займете первое место, то тебя перестанут считать социофобом без друзей. Тебя будут уважать. — Вы… — Какёин накрыл ладонью одну сторону лица, обхватывая вытянутыми пальцами и часть красной пряди, — Вы были в том кабинете? Черт, ну и унижение… Какёин выдохнул, кротко кивнул и опустил голову. — Тогда, наверное, я не в праве отказываться. Возможно, вы в чём-то правы, — стараясь не отвечать на зрительный контакт темноволосому, подросток быстрой походкой вышел из кабинета. Он хотел скрыться от этого неловкого чувства, шагая по быстро мелькающим кабинетам обратно в класс. Уж лучше он будет сидеть и получать в голову мячи, чем снова чувствовать себя полным неудачником. Тенмей ушел так быстро, что когда тот понял то, что Куджо знал о его походе с жертвой побоев в медкабинет, было уже слишком поздно возвращаться. ДжоДжо лишь немного улыбнулся. Получилось, правда, глупо, но улыбнулся.***
— Так и ты… — темноволосый вздохнул, нервно потирая переносицу, — Ты почему не указал пределы в градусах при пересечении? — Я не знаю о чем писать в этой теме, но другие знают не больше, чем я, так что меня поставили. Я не представляю, что мне делать! — Тенмей излишне разочарованно вздохнул, ударяясь лбом о парту. На эту внеурочную консультацию Какёин приходил каждый раз — кроме него остальные школьники бывали редко. Те были либо слишком самоуверенны в своей силе, либо слишком не желали встречаться с холодным и неразговорчивым Куджо. Так, правда, считали многие, но отнюдь не Тенмей. Красноволосый всегда замечал удивительную теплоту и искренность, с которой к нему относился биолог — возможно, они просто не хотели копать чуть глубже? Не был же он особенным. — На тебя все темы свалили. Понятно, почему кроме тебя за помощью никто не обращается, — ДжоДжо раздражённо цокнул языком. — Они бы эти темы и не вытянули бы. Я еще справляюсь, но ведь никто из них и не объяснит, как промеры глубин выполняются. — И ради какой-то награды брать все на себя? Ну и ну. — Сам взялся за это, — Какёин продолжал глядеть в окно, в котором огненный, буквально пылающий закат сжигал весь фонарный свет своей красотой. — Ты непреклонен. — Вы тоже не самый слабовольный человек. Джотаро лишь хмыкнул. Любил же Тенмей спорить, иногда ругать себя за это уставал. Находиться с биологом в такой теплящей близости было приятно, хоть и сердце продолжало пропускать удары. Вслушиваться в чужие слова не составляло труда — они всецело занимали его мысли. Почему его паника такими быстрыми порывами ускользала лишь рядом с Куджо Джотаро? Он больше не ощущал тревоги, а его сердце переставало лихорадочно биться. В спокойном ритме, убаюкивающе настукивая неторопливую мелодию — именно так и никак иначе. Пропадала вся отстраненность, и человек в белом плаще напротив становился неким собеседником, о котором хотелось узнать и рассказать как можно больше. Словно вы старые друзья, что встретились после долгой разлуки. — Хорошо, Тенмей, допишешь эти два пункта и можешь переходить на другую тему. Только не перегни палку и лишнего не пиши, — Куджо перекинул сумку через плечо и пошел на выход. На секунду он остановился. — До завтра, — так же, не поворачиваясь к школьнику лицом, скомкано бросил Джотаро. Тенмей готов был поклясться — это было самым очаровательным, что ему когда-либо говорили. Через пару минут вышел и Какёин. Все это время он сидел, уткнувшись в одну точку. Почему он вообще считает это таким пленительным? Красноволосый не обращал внимания на стоящую у выхода школы компанию — то были его одноклассниками, с которыми в последнее время отношения складывались не лучшие. Они и раньше не были приятными, но в последнее время те как с цепи сорвались. — Эй, Тенмей, черта с два ты делаешь так поздно в школе? — Вам какая разница? — холодным взглядом встречая приближающуюся компанию школьников, одетых в вычурную одежду, прошипел Какёин. — Не в первый раз ты тут сидишь. Чего делаешь всё время? — Я слышал, что он ходит к новому преподу, который пишет исследование. Куджо Джотаро, вроде бы. — Даже если и так, то что с этого? — Красноволосый недовольно шикнул, разговор явно шел не в лучшую сторону. — А может, ты у него не просто так там сидишь? Может, хочешь заставить его тебе оценки исправить? Он же может влиять на учителей? — Парни, хватит обходить стороной ответ — он просто спит с ним, — самый высокий из них подошел ближе к школьнику и толкнул в плечо. — Нравится трахаться с мужчинами постарше, а, Тенмей? Все взгляды были устремлены на парня в зеленом гакуране. Они были какими-то растерянные, точно никто и не думал о таком. — Не нарывайся. Тебе делать нечего, ко мне лезешь? — Какёин оттолкнул хулигана рукой, пытаясь пройти вперед, но был схвачен сзади двумя школьниками. — Да признай ты уже, что просто трахаешься с мужчинами, вот и девушки у тебя нет. Может быть, он тебе не только оценки выдает? Хотя к чему тебе оценки, ты просто шлюха. Зеленоглазый стиснул челюсть. Он мог бы вытерпеть многое, но вот только не какое-то сравнение с обычной «шлюхой». Испепеляя взглядом ухмылку напротив, он прошептал «нарвался» и въехал кулаком по чужому лицу, убирая эту мерзкую улыбку куда подальше, за что сразу же получил удар в колени и спину — не выдержав боли он упал на землю, не успевая выставить руки вперед и ударяясь щекой об асфальт. Через пару секунд где-то под ребрами пронзила саднящая боль, а на язык пристал солоноватый вкус багрово-красной жидкости. Удар в живот был несильным, однако его хватило, чтобы заставить Какёина простонать от болезненных ощущений. Живот был его слабым местом, и об этом знали, казалось, абсолютно все. Другой резкий колющий удар пронзил, заставляя корчиться и кусать губы до крови. — И где же твоя хваленая сила? Или то были обычные слухи и вранье? Мы тебя и не побили толком, а ты уже кричишь от боли. Тенмея словно водой окатили. Его ведь пнули только раз, а мучительные ощущения лишь усиливаются с каждой секундой. — Ребят… Он это… — один из них дрожащей рукой указал на торчащий тонкий стальной прут. Увидев кровь, пачкающую болотную зеленую ткань, вся группа школьников кинулась подальше от школы. «Черт, и где все, когда так нужны» он хотел было высказать всю свою злость и обиду, но получались лишь сдавленные хрипы. Тенмей приподнялся на дрожащие локти, упал обратно на землю, тем самым вгоняя прут глубже. И вновь вместо крика получились сдавленные вздохи. Красноволосый так бы и продолжил корчиться на асфальте в тщетных попытках вызвать скорую, пока не услышал стремительно приближавшиеся шаги. Задрав голову он поспешно выдохнул — какой бы размытый не был силуэт перед глазами, эту белую кепку и плащ не носил больше никто во всей школе. Сил на даже слабую улыбку не оставалось — слышать чью-то обеспокоенную речь, разбирать отдельные слова, все это прижигало раны. «Это моя вина, приди я раньше - этого бы не случилось»***
— Долго мне еще лежать в больнице? — Тенмей скучающе рассматривал пакет с вишней от одноклассников. Те были обеспокоены даже не его состоянием — все, что их волновало, это предстоящий проект. Никто не хотел брать столько тем на себя. Да что там темы — на конце недели был тест, к которому никто готовиться и не собирался. — Дня четыре, не больше. Почему вишни? — Куджо чувствовал себя странно, точно сейчас Какёин наденет повязку на глаза, беспомощной улыбкой проводит ДжоДжо и останется лежать здесь еще на две недели. Было невыносимо холодно от образов в голове. — Мои одноклассники знают, что я люблю вишню. Не знаю, правда, как они до этого докопались, — биолог нервно сглотнул, сощурил взгляд и вздохнул. — Твои родители не приходили сюда ни разу. В книге посещений нет никого кроме меня, твоего учителя и той девушки. Какёин отвернулся и замолчал. — Они слишком заняты. Им не до меня, — его голос растерял все свое обаяние, стал сухим и бесчуственным на мгновение, — Почему вы пришли? Я понимаю Нана, учитель, но… — Кто знает. Хотел проверить как ты. Около школы ты выглядел ужасно, — ДжоДжо уже переживал запутаться в своей лжи. — И еще, можно ли у вас спросить кое-что? Не поймите неправильно, но… — школьник закусил губу, нервно отводя глаза в сторону, — Мои одноклассники ничего и не знают о моих предпочтениях, да и я вообще не уверен, стали бы они мне приносить что-либо. — Нет, — биолог встал, не желая дослушивать вопрос до конца, — Я понял о чем ты. Нет. Выздоравливай, — после этого голубоглазый вышел за двери и захлопнул их за собой. Тенмей лишь обреченно вздохнул, не представляя то, о чем он должен был думать.