«Бывают дни, когда мне кажется, что я сумасшедший, но потом я вижу, как ты держишь меня за руку, и я понимаю, что это не так уж и плохо — сумасшествие на двоих»
— и что ты тут забыла, милашка? ослепительно белая улыбка, обтягивающее кислотное платье и сиськи третьего размера. перед глазами высокая брюнетка, больше напоминающая женщину по вызову с улицы. только это не улица, а притон, женщина же — обычная шлюха. сглотнув, соня подвигает стакан воды ближе, будто боясь, что эта неприятная особа туда плюнет /мало ли/. со всех сторон доносится электронная музыка, больше подходящая клубу, а около идеально начищенных шестов мигают световые лучи. делая глоток, девушка ловит себя на мысли о том, что здесь все предельно дешевое, как и мадам напротив. красивая обертка, усыпанная блестками, скрывает за собой слезы, боль и сломанные судьбы. — я…а что вам? , — взгляд серых глаз становится грубее, а вот брюнетка начинает хохотать, обводя языком по зубам. такие белые, что можно ослепнуть, если долго на них смотреть. сам видок у неё потрёпанный, если не брать в расчет начищенные зубы: поспешно нанесённая тушь, мешки под глазами, запутанные у концов волосы. женщине явно за тридцать и, выступающие при улыбке морщины, дают это понять. «старая ворона, обвешанная побрякушками» — выглядишь…невинно, — оскалившись ещё больше, тонкие острые пальцы скользят к подборку сони, захватывая и начиная изучать девушку, — мне такие и нужны. слышится хлопок двери от которого женщина резко убирает руки, выпрямляясь. поправляет грудь, от чего та вылезает из платья ещё больше, практически вываливаясь на пол. от такого вульгарного жеста отвратность этого места повышается в сто раз. на секунду кажется, что еще одно слово и наманикюренные ногти вцепятся соне в шею, раздирая. медленные, но громкие шаги создают большее напряжение, а густо накрашенные ресницы практически сверлят дыру в лице блондинки. чёрт возьми, если это какой-нибудь богатенький папик, ей придётся бежать как никогда быстро. в голове звенит и даже электронная музыка затихает на фоне этих шагов. или, точнее сказать, этого ахуя. — отвали от нее, геля, — вотяков входит медленно, но хриплый голос сразу успокаивает, будто кто-то нажал нужную кнопочку в голове сони. в какой-то степени, конечно, настораживает, но видеть среди этих, пропитанных сексом, стен, знакомое лицо — уже победа. у назара на плече рюкзак, а в руках скомканные шмотки. сам брюнет выглядит более отдохнувшим и свежим, а волосы чуть влажные, видимо, был в душе, — она со мной. — не знала, что у тебя появилась личная шлюшка, — и снова эти белоснежные зубы, которые теперь захотелось выбить. картинка того, как кулаком соня вышибает бабе два передних, отчётливо стоит перед глазами, заставляя заводиться словно дикое животное. спокойствие назара в этот момент не удивило, но задело. он ведь только что помог и снова замолчал. типо, демо-версия хороших дел? — что ты ска… — стоит приподняться с места, как холодные карие глаза заставляют опуститься и закрыть рот. по спине бежит холодок, но желание врезать этой наштукатуренной шкуре возрастает до неба. ещё одно слово, — обещает себе блондинка, — и она выбьет ей все зубы до одного, смешав в кровавое месиво. — она не шлюха, это во первых, — назар подходит ближе, сглатывая. он выплёвывает эту фразу настолько небрежно, что вовсе не кажется, что это правда, — а во вторых, я взял несколько вещей для неё. вручая скомканные шмотки блондинке, парень добавляет что-то такое же небрежное, после чего у него звонит телефон. соня даже забывает про свое желание вмазать по челюсти неотесанной шлюшке, ибо пары фраз вотякова было достаточно, чтобы задеть обеих. ангелина, как выяснилось звали мадам, выкидывает недовольное ругательство, берет девушку под локоть и уводит по длинному коридору, чтобы «принять душ и переодеться», но внутри все равно селится нарастающее беспокойство, которое усиливается, когда по пути проходят такие же разодетые и разукрашенные девушки. назар все дальше, а бьющая до этого по ушам музыка стихает. каждый шаг отдаётся в груди новой волной нарастающего напряжения со всеми вытекающими. — это притон, а не салон красоты, милашка, — бубнит ангелина, наблюдая за бегающими глазами спутницы. какого черта она помогает этим двоим? тем более вотякову, который перетрахал весь ее притон бесплатно, после чего исчез на неопределённое время. гадкий мальчишка со скверным характером, вечно выкидывающий какие-то фокусы. она ему не мать, чтобы это терпеть, но почему-то помогает. то ли потому что жалеет, то ли потому что боится. третьего не дано. — полчаса, пучеглазик. прими душ, переоденься, а потом я вернусь за тобой. и не смей тут ничего трогать, иначе тебя даже вотяков не спасёт. женщина заносит руку, чтобы провести по волосам сони, которая слегка пугливо, но сурово отсматривала комнату в которую ее привели. резко дёрнувшись от прикосновения, блондинка сжимает губы в тонкую линию и сухо выплевывает прямо в лицо ангелины, снова засматриваясь на выбеленные зубы: — ещё раз коснёшься меня и я от тебя мокрого места не оставлю, ясно? залившись звонким смехом, геля только поправляет сползающее платье и отходит к двери, все ещё широко улыбаясь. что-то в этой женщине было запоминающееся. наверное, эти до тошноты белые зубы, выглядевшие невероятно глупо. весь её образ — истерзанная домашняя кошка, которую выкинули на улицу, оставив лишь маленькое напоминание о доме. деталь, которая со временем сольется и станет такой же дешевой. — начинаю понимать, что он в тебе нашёл, — напоследок бросает, после чего дверь комнаты хлопает и слышится удаляющийся стук каблуков. спокойствие? нет. горечь на языке и чешущиеся кулаки — да. »…что он в тебе нашёл» с каждыми удаляющимся ударом шпильки об пол, повторяет про себя соня, аккуратно ступая на чистый ковёр, пытаясь не представлять какие ужасы происходили на нем, не говоря уже о кровати. конечно, это в сотню раз лучше сгоревшего мотеля, но само осознание в каком месте она находится и с кем, пугает. проснуться на диване в притоне было не лучшим началом утра, но назар никак не прокомментировал это и лишь пожал плечами, после чего ушёл и к ней привязалась наштукатуренная геля. ванная выглядит стерильно и это уже не может не радовать. сложенные вместе полотенца, белые халаты. странная изнанка того, что девушка только что видела около бара. или лучше сказать танцпола? зеркало в пол заставляет обернуться, остановившись взглядом на своём же силуэте. невольно ахнув, блондинка замечает впалые синие круги под глазами, такие же спутанные волосы как у той женщины, припухшее лицо. — черт, выгляжу как труп, — распустив волосы, соня скидывает красную толстовку вместе с бельём и замечает несколько ярко-бордовых синяков по телу. «а кому до этого есть дело?» чуть грустно усмехнувшись, девушка заходит в душевую кабинку и ощущая горячую воду на теле, выдыхает. у неё опять есть полчаса, чтобы побыть наедине с собой и привести голову в порядок. этого, конечно, катастрофически мало, но все равно греет душу. возможно, они даже сразу едут, но это не точно. надежда умирает последней, ведь так? а пока, в очередной раз спасением сони является душ, что защищает от грозных глаз, белых зубов и вечного бегства. повернув кран, блондинка надеется, что сумеет найти потом и косметичку. х х х белая толстовка выделяется на фоне хмурого образа. назару не дашь больше тридцати, но если можно было бы залезть к нему в голову, то смело все семьдесят и не меньше. этот парень постоянно чем-то недоволен, вечно ищет подвох в чем-либо и наблюдает чуть ли не за каждым камнем вокруг себя. ему нравится контроль и власть, а ещё нравится убивать. ему нравится, как густая липкая жижа липнет к рукам, когда он безжалостно избавляется от тела. нравится, с какой тяжестью волочится по земле мертвое тело будто мешок, но больше всего назару запоминаются глаза, с которыми на него смотрят жертвы. полные ужаса, угасающей надежды. те, в которых уже ясно читается осознание неминуемой смерти. псих, скажете вы, — так точно, ответит назар. — ты меня вообще слушал? пихнув брюнета в плечо, геля ударяет себя по лбу и попутно закатывает глаза. этот оболтус стал настоящей проблемой, свалившейся ей на плечи. глаза вотякова давно ширили по ходящим мимо девочкам, и хозяйке это не нравилось. вспоминая, сколько ужасов видела по вине его рук, подпускать и близко не хотелось, но пачка зеленых на столе твердила об обратном. — нет, — недовольно фыркнул назар. — еби скольких влезет, но если хоть волосок упадёт с головы одной из них не по назначению, я убью тебя сама, ясно выражаюсь? хмурое, даже гневное лицо приблизилось к назару, заставляя того отвести взгляд от задницы шлюхи, стоящей около шеста. парень кивнул и провёл рукой по волосам. ему, разумеется, не нравились эти условия, но делать нечего. ангелина итак помогла и ослушаться будет мерзко. — дай мне трёх, одну блондинку. — не жирно ли тебе, мальчик? — в самый раз. — пятая дверь слева. пошатнувшись от стойки, геля махнула рукой трём рядом стоящим девушкам, после чего те поспешно подошли, оправляя одежду. немым взглядом она перевела всю власть в руки вотякова, уходя не оборачиваясь. она знала, что после него им всем будет больно и плохо. знала, но ничего изменить не могла. знала, что скорее всего, видит их в последний раз. это их работа, она тут ни при чем. всего лишь заранее берет штраф за «порчу имущества» в виде трех невинных девушек. развернувшись, назар распахнул губы в широкой улыбке. отличные девушки. одна из них выглядела очень знакомой и, ему на секунду показалось, что они уже трахались. глаза предательски испуганно косились к выходу и он словил себя на мысли, что убьет её последней. поднявшись со стула, парень молча прошёл до нужной комнаты и подперев дверь, пустил девушек. вотякову надо было выпустить пар и отдохнуть, и он наделялся, что никто ему не помешает это сделать. х х х в зеркало комнаты неподалеку тоже смотрела девушка, только совсем непохожая на всех остальных. по крайней мере, в этом притоне уж точно. светлые волосы объемно лежали на плечах волнами, лицо приобрело свежий вид и даже красная толстовка выглядела посвежее. соня слегка улыбнулась, заправляя одну прядь за ухо. ей нравилось, как она сейчас выглядит: с ещё чуть мокрыми волосами, красноватыми глазами, но бодрая. появились силы на еду и, возможно, небольшой диалог с гелей, не упоминая уже о назаре. с ним видеться пока не хотелось, но узнать, что же дальше нужно было как можно скорее. ведь возможно, он уже уехал и давно оставил блондинку тут? натягивая чёрные велосипедки, отысканные в небольшой куче принесённых вещей, соня напевала под нос песню, стараясь отвлечься. удившись наличию белья, девушка не смогла мысленно не поблагодарить вотякова за то, что он позаботился об этом. все же приятно, что этот парень умеет не только убивать и сжигать мотели, а имеет внутри хоть какое-то представление о том, чем нужно обеспечить похищенную девушку. хотя вряд-ли назар заботился об этом сам, но мысли крутились приятные. собрав вещи, соня смело распахивает дверь ванной и…застывает. её за считанные секунды обдаёт такой волной неловкости и смущения, что начинает потряхивать. белое полотенце чуть не выпадает из рук, пока губы заходятся в бесполезных выдохах и вдохах, ничуть не похожих на нормальные слова. лучше провалиться на месте, чем видеть это. «блядство» серые глаза стараются не смотреть вперёд, но четно. будто приклеили. пару раз моргает, надеясь, что это лишь прогрессирующая шизофрения, но когда грубый голос практически рыча разрешат тишину, наконец двигается. если она прямо сейчас не скроется как можно скорее, то наверное, это будет последнее воспоминание перед смертью. причем максимально неприятное. — долго пялиться будешь? свали, блять! вотяков, около которого три девушки, чуть ли не орет. одна сидит на нем, другая прислонилась к спине первой, а третья где-то в районе паха парня громко дышит. они все со сбитым дыханием, потому что, блин, ебутся. черт возьми, соня стоит посреди комнаты как вкопанная, но после этого крика вылетает как будто за ней погоня. сердце бешено стучит и блондинка понимает, что хуже некуда. и как только с щёк сходит пунцовый оттенок, с губ начинают сыпаться ругательства в свой же адрес. как можно было не услышать, что кто-то зашёл? как можно было не услышать стоны? как можно было, блять, не услышать хоть что-то? черт. черт. черт. проклиная свою невнимательность, соня плетётся к тому же самому месту откуда ее увела ангелина. маленький мягкий диван в конце зала манит к себе, а сопротивляться девушка и не думает. аккуратно присев, откидывает голову назад и потирает лицо руками. тупейшая ситуация, которая только больше испортит без того ужасные отношения с назаром. с другой стороны, а не все равно ли ей? увы, нет. тиканье часов в углу почти не слышно из-за музыки, неоновые вывески начинают напрягать, отвлекая сосредоточенное, на недавнем ужасе, внимание. наверное, со стороны соня выглядела как городская сумасшедшая или просто поехавшая крышей, разницы особо нет. разгуливала по притону как у себя дома, но тем не менее, избегала любых диалогов и даже коротких чужих взглядов. каждое место в которое ее привозил вотяков было таким же мрачным, как и сам парень. странное ощущение пустоты витало в воздухе, сжимая легкие и перекрывая кислород. притон — место, в которое попадают и уже не уходят никогда. разве что в рабство к какому-нибудь извращенному папику, что не лучше. любая мысль о том, что на этом самом диване каждую ночь сидят подобные мужчины и платят деньги за воплощение своих грязных фантазий, вызывала рвотный рефлекс. их грубые руки лапают несчастных девушек, принуждая выполнять грязные прихоти ради собственного удовольствия. сглотнув, соня резко поднимается, опять привлекая ненужное внимание и скорее выходит на улицу через главную дверь. лицо сразу обдает свежим ветром и она съеживается. он ведь не оставит её здесь, да? судорожный вздох, еще один. легкая тошнота все еще шкребется у горла и соня перестает отрицать факт того, что еще пара минут в этом месте и ее вывернет. печенья, которые так заботливо дала милая официантка, выйдут наружу. нет-нет, глупый бред, мешающийся с паранойей. рассуждая, понимает, что вотяков не оставил её в мотеле, но…из притона то не сбежать. он сам знает эти правила и это отлично сойдет ему на руку как одна из идей избавления от «груза». комок в горле становится больше, в уголках глаз неприятно щиплет. — боже, да ну нет, — рукава красной толстовки приковывают внимание блондинки. в голове одна сплошная каша, все гудит и трещит от сомнения. единственный способ выяснить — спросить у самого назара, но после случившегося совсем не хочется трогать этого парня. даже не потому, что, возможно, соне подсознательно неприятно, а потому что стыдно. кем бы он ни был, но это было максимально внезапное вторжение в его личную жизнь. и вновь мысли о том, как брюнет исчезает на черном джипе, не попрощавшись. соня застревает здесь, в четырех стенах дешевого блядушника в котором невозможно остаться нормальным человеком. все девушки напоминают кукол: тряпичные или пластиковые пустышки с глазами-пуговками, которые только и умеют что молчать. быть красивыми и молчать. это их работа, цель и способ выжить. и соня не хочет становиться такой же, она попросту не должна и не может. свобода — самое ценное, что у неё было и урезать это еще больше девушка не позволит. делает шаг еще дальше от притона, слыша как охранник что-то бросает в спину. еще шаг, а после третьего вовсе хочет броситься бежать прочь. она не похожа ни на одну из них, гнаться никто не будет и это на руку, нужно лишь решиться. он оставит её. бросит здесь, в этом гадюшнике, и уедет, не колыхнувшись. — эй, блонди, — голос охранника становится громче. он, видимо, понял, что соня потерялась, — помочь найтись? спину так и прожигало от похотливого мужского взгляда. чертова мать, это же притон! этот чувак по-любому либо торчит, либо ебет половину девушек, приходящих сюда. вздрогнув, когда голос повторяется и звучит практически в нескольких шагах, блондинка срывается с места. страшно. до жути страшно, что, возможно, сегодня её последний день на свободе, что она больше не увидит друзей и семью, не сходит в гребаный универ и не поругается с учителем философии. вся жизнь может загнаться в радиусе нескольких стен, как в клетке. наденут поводок на шею и прощай будущее., а все потому, что соня не сбежала раньше. поверила, что парень с темными волосами и мрачным взглядом не избавится от неё, не думая о том, что смысла держать рядом никакого и нет. не думая, что тут ни в чем нет смысла. впереди стоянка на которой среди кучи других машин припаркована еще и машина назара. машина. назара., а его ли вообще? может вотяков убил человека и забрал его тачку? назар, блять, гребаный псих. бежать надо от него как можно дальше и быстрее, но чем дальше, тем страшнее. «бежать надо», — вопит внутренний голос, когда позади слышится грубый голос. легкие сжимаются, голова гудит, а подкатывающий к горлу комок практически перекрывает кислород, затуманивая разум. соня слишком долго держала в себе это напряжение, чтобы оставаться спокойной и сейчас. перед глазами мертвое тело карины, злополучная бутылка вина, даня и даша, горящий мотель, два трупа и куча крови. на сониных же руках вся эта кровь. такая же красная, как эта толстовка. чужая и пугающая. как и всё вокруг. как и то, что она нечаянно стала главным свидетелем всех ужасов вотякова и по совместительству его напарницей. если бы сейчас соню увидели врачи, скорее всего, сразу отдали бы в дурку. бегающий взгляд с машины на машину, сердце бешено стучит, а из груди вырываются рваные всхлипы. она не знает что делать. первый раз в жизни не знает куда себя деть и куда спрятаться от навалившегося кошмара. и нет никого, кто мог бы помочь, успокоив и подтолкнув к правильному выбору. — соня! пожалуйста, только не это. пожалуйста, только не он. — черт, стой! рядом будто бы взрывают бомбу и девушка ускоряется. снова переходит на бег, не зная в какую сторону бежать. осознание того, что все равно догонят, притупляется, и срабатывает лишь инстинкт самосохранения. ноги перестают слушаться меньше чем через минуту, а всхлипы становятся громче и надрывистее. эта блондинка будто попала на поле боя в самый разгар битвы и теперь без шанса выжить. за капюшон резко хватают. за плечо, а значит убежать не получится никак. она чувствует себя зверьком, которого хищник мертвой хваткой поймал на ужин. еле слышно вскрикивает, а после лишь жмурится. если убьет прямо сейчас, то пускай. без лишних мыслей, быстро и, возможно, безболезненно. — ты какого хуя творишь? совсем ебнулась? низкий голос назара звучит максимально грубо. на секунду кажется, что в нем мелькает беспокойство, но это быстро проходит. боясь поднять взгляд, соня мотает головой, закусив губу. её трусит от страха перед ним, перед тем, что он может сделать. назар громко дышит, на нем черная мятая футболка и спадающие джинсы. он только сейчас застегивает шнурок на штанах, чертыхаясь. забывает, что сжимает другой рукой капюшон толстовки которая надета на девушке. — отвечай, когда я задаю вопрос, блять! он очень зол. это видно по раздутым ноздрям и сжатым кулакам. он же не ударит её за молчание? в таком случае, девушка в принципе потеряет дар речи и вряд-ли уже скажет что-нибудь до конца дня. /лучше бы убил, это ж невыносимо так стоять/ встряхивает за плечо, поворачивая к себе. лицом к нему стоять еще ужаснее, чем спиной. лишь бы ядом плеваться не начал. — еще раз. почему ты убежала? — испугалась, — совсем тихо и неразборчиво выдавливает блондинка, боясь, что вотяков закричит еще сильнее, но вместо этого парень разжимает кулаки, пальцами правой руки подцепляя подбородок девушки и приподнимая так, чтобы их взгляды встретились. — чего ты испугалась? его прикосновения кажутся искусственными. назар хладнокровный псих, не думающий о других. назар убийца и не может так осторожно обращаться с кем-то. он не должен обращаться с ней как с ребенком, которого напугали, но сейчас ему почему-то очень не хочется кричать. не хочется, чтобы она плакала еще сильнее, сжимаясь от страха. в её глазах назару, пускай на секунду, но не хочется казаться монстром. эта мимолетная мысль стреляет в его голову и его пальцы чуть сжимаются на подбородке, а взгляд сони округляется. — что ты оставишь меня тут, — помедлив, выговаривает, — в притоне. последние слова звучат уже громче, а серые глаза пугливо метаются, ожидая реакции. повисает пауза и соня хочет хочет сделать шаг назад, убрав тем самым его руку от лица, но назар не дает. со стороны выглядит довольно обычно, если бы не напряжение и тот факт, что они почти незнакомцы друг для друга, и что назар убийца, и это притон…но это ведь бытовые мелочи? с каждой секундой молчание пугает все больше, но блондинка практически перестает плакать и лишь растерянно смотрит на вотякова напротив. он такой мрачный, но в глазах видно, что такой же запутанный. как головоломка, которую видишь в первый и понятия не имеешь, что с ней делать. крутишь в руках, пытаешься понять, а та все не поддается. так и с назаром, только его не покрутишь и даже не приблизишься, пока он сам это не позволит. — не оставлю и не собирался. забери вещи и иди к машине, — холодно бросает он, убирая руку в карман джинсов, откуда достает ключи и вручает девушке. не колебаясь, вотяков разворачивается и заходит внутрь помещения, перед этим одарив охранника злобным взглядом. соня замечает, как тот кривит лицо от фразы, брошенной ему назаром. по- любому, это что-то крайне неприятное и унижающее, но таков вотяков. сглотнув, соня вытирает глаза от застывших слез и смотрит на ключи в своей руке. внутри теперь настоящий хаос, запутавший всё еще больше чем до этого. маленькая внутренняя борьба, которая перерастет в смертельное поле боя, если в скором времени соня не остановится., но этот темный взгляд, гипнотизирующий с каждой секундой, никак не выходит из головы. вотяков будто нарочно пытается залезть как можно глубже в подкорку мозга девушки, словно белка на зимовку. — что же ты творишь, назар, — медленно разворачиваясь к машине, бубнит соня. теперь ей ещё хуже, чем до этого. через пару минут, уже у самой машины, вдруг накрывает вторая волна стыда. становится невероятно стыдно за то, что назар видел эту глупую истерику, побежал за соней и вообще как-то оказался причастен. сам факт того, что их первый и самый длинный диалог оказался во время истерики — уже расстраивает. и единственное, что приходит в голову это извиниться.х х х
— я… — молчи. дверь водительского сидения грубо хлопает и рядом усаживается назар уже в другой одежде. его взгляд задерживается на красном худи, которое соня не переодела, но спустя пару секунд, снова утыкается глазами в руль. — нет, наз… — я же попросил. почему ты, блять, всегда делаешь все по-своему? — я хотела извиниться, — быстро выпаливает соня и закусывает губу. — а я сейчас убил трёх девушек и если не заткнёшься, будешь четвёртой. как от огня, блондинка отодвигается от парня и вжимается в переднее сидение. черт, перелезть бы на заднее, но сейчас не тот момент, потом. почему она вообще вдруг решила сесть сюда? голова снова начала неприятно гудеть, тяжелея. «ты. в машине. с убийцей» кинув отрешённый взгляд на окно, девушка отворачивается и начинает считать до десяти. все еще страшно, но не смотря на это, сбежать не хочется. перед глазами чёткая картинка вотякова, который буквально двадцать минут назад стоял напротив и заверял, что не оставит соню в притоне. матерь божья, какое же все это запутанное говно и как хрупкой девчуле не хочется влезать в него дальше, хотя уже и некуда. она сидит рядом с убийцей, непонятно в какой точке города или страны, не имеет способа связаться с друзьями и просто, честно говоря, охуевает. особенно после истерики соне остаётся только хлопать глазами и осознавать происходящее. это не сюжет боевика и не русский сериал, а суровая реальность. этот чурбан напротив никуда не денется, тыкни ты его или укуси, а вот какая-либо конечность на её теле от этого очень вероятно может понести ущерб. вопрос «куда теперь» даже не пытается задать. ей хватило предупреждения, поэтому придётся ждать когда сам скажет. по вотякову не заметно, что тот собирается что-то говорить или делиться новостями. хотя, было бы неплохо. соня не сможет долго сидеть в тишине, тем более в такой напряжённой, поэтому приходится говорить с самой собой в голове и любоваться пейзажами, мелькающими за окном. за эти несколько дней она привыкла смотреть и молчать. это стало неким ритуалом в котором каждый раз девушка пыталась услышать мысли назара. и сейчас, вновь прислонившись ладонью к стеклу, соня думала лишь о том, что в машине уютно и тепло, а грязные стены притона все дальше.х х х
«чувак, мне звонила геля. ты совсем берега попутал? я понимаю, блять, левые люди, но девочек то зачем? куда ты сейчас? соня все ещё с тобой?» — соня все ещё со мной, — почти шёпотом отвечает назар, смотря на невзрачное смс от незнакомого номера. подписано «дд», а значит, это даня и боятся нечего., но это же и угнетает больше всего. руки покоятся на руле, пока сосредоточенный взгляд скользит от телефона к спящей девушке. порой казалось, что кроме сна, соня ничего и не делает, но это далеко не так. ещё полчаса назад она тихонько подпевала заурядной попсовой песне, а потом задумчиво рассматривала надписи на толстовке, в которую сама была одета. ей казалось, что назар не замечает этого, но даже самое маленькое движение попадало в его внимание, подогревая интерес. парню самому было не ясно откуда он берет столько времени на рассматривание девушки, но ответ никак не находился. он, не замечая, засматривался на хрупкую блондинку и грубо отмахивался, стоило столкнуться взглядами. так и сейчас, отвернувшись в очередной раз, он свернул вглубь одинокого посёлка. домиков было немного, но все достаточно дорогие. впереди показались ворота и забор, который вряд-ли можно перелезть и остаться целым. стоило об этом подумать — раздался лай собак. назар давно тут не появлялся, поэтому придётся пошарить документы. — вотяков, — хрипло выдаёт, смотря из-под чёрных очков на охранника. — есть такой, — в подтверждение своих слов кивает, после чего отходит и подняв шлагбаум, пропускает молодых людей. соня все ещё молчит, разве что пугливо поджимает колени, когда слышит кашель охранника. и в какой-то момент вотякову хочется самому заговорить, но внутреннее я начинает негодовать ещё больше, заставляя молчать дальше. эта девушка, «путешествующая» на его переднем сидении уже стала чем-то привычном за неделю. и если бы сейчас её не оказалось сбоку, он бы точно повернулся назад проверить и заднее сидение. зачем он тащит ее с собой если знает, что это заранее плохая идея из которой ничего не выйдет? много думал, но так и не нашел ответ. назар точно также, как и соня, вляпался в это и теперь доведёт до конца, только до какого не знал. — выходи и стой тут. остановившись около трёхэтажного дома, хмуро роняет назар и вручает в руки девушки свой рюкзак. она осторожно берет его, стараясь не вертеть, как-будто бомбу дал, а не обычную сумку. и даже такое типичное, недоверчивое поведение с её стороны заставляет назара смягчиться. — отвечаешь за него головой. отрешённо кивнув, соня быстро вылезает из машины и уже через секунду провожает взглядом чёрный джип, на котором вотяков свернул недалеко от дома и заехал в небольшое здание, видимо, парковочное. машин там было мало, но все дорогие и идеально начищенные, чего не скажешь сейчас о черном джипе вотякова. — нормальный домишко, — уже спокойно накидывая рюкзак на плечо, соня делает пару шагов ближе. это не просто дом, а настоящий особняк. такие она видела в сериалах, либо в новостях у всяких богатых дядек, депутатов, которые заливали про глобальные проблемы, не зная что значит это словосочетание. — хуйня, — бодро отозвался сзади назар, заставив соню чуть ли не подскочить и небрежно снял с её плеча рюкзак, забирая обратно. он молча пошёл в дом, шаря в кармане карточку, а соне оставалось молча плестись сзади хвостиком. привычное обоим напряжение стало ощущаться гораздо меньше, но учитывая тот факт, что они будут одни в громадном доме, блондинке снова становилось не по себе, как и остальные двадцать четыре часа в сутки. вотяков вежливо /откуда это в нем, спросите вы? а я тоже не знаю/ придержал дверь для сони, которая обняв себя руками, зашла внутрь и сразу ахнула. остановившись на одном месте, ей показалась ужасно смешной собственная реакция, от чего девушка улыбнулась и наклонила голову, рассматривая шикарный ремонт. — ребёнок, — фыркнул назар, после чего категорично обвёл прихожую взглядом и кинул кроссовки в угол, где аккуратно снимала свои девушка. он непроизвольно улыбнулся, но резко отвернулся, чтобы скрыть. идиотизм чистой воды. вотяков никогда не реагирует на такие мелочи, а сейчас…сейчас это было из-за усталости и сонливости, именно. ещё несколько минут он проверял на рабочее состояние камеры, включал охрану и блокировал двери. последнее порядком сильно озадачило соню, но девушка не стала ничего спрашивать, а лишь прошла дальше. рядом с вотяковым только так и можно. но, наверное, не нужно. — занимай любую комнату на втором этаже кроме двух последних. там должны быть какие-то вещи, может даже женские. душ есть в комнате. поднимаясь наверх, пробубнил назар и стянул худи через голову. его комната, видимо, и была последней, потому что он сразу поплёлся в конец коридора с кофтой на плече, не проронив больше ни слова., а соне только и оставалось на считалочку выбрать комнату для себя, но тыкнув в первую попавшуюся, девушка не стала думать и толкнула белую дверь. комната оказалась просторной и светлой. приятные бежевые тона сочетались с пастельно-голубым, от чего соня сразу же почувствовала себя «как дома». после всего этого безумия, комната показалась ей маленьким домашним раем. огромная мягкая кровать, большие окна, зеркало во весь рост, в котором впервые, за проведённое время с назаром, соня увидела себя так чётко. и, конечно, все мысли сразу свелись к желанию принять ванну. долго, с пеной, чтобы подольше понежиться в тёплой воде. эти несколько минут казались настолько отдаленными, будто из другой жизни…нормальной, такой как раньше. ощущение собственной безопасности так приятно завлекло, что заставило вспомнить о доме. родители, даша, друзья. как они? ищут ли пропавшую блондинку или уже успели похоронить? — я внизу, — хриплый, но громкий голос за дверью заставил вздрогнуть опять. от теплоты и комфорта не осталось ни следа, стоило вотякову еще и постучать. внутри разом все сжалось, а соне захотелось провалиться прямо на этом месте сквозь землю. только вместо этого, девушка сделала пару шагов к двери, но вовремя замерла, услышав продолжение — если что. видимо, назар сказал это в пустоту, сам себе. он не думал, что соня услышит или ответит. если бы открыла, просто повторил бы фразу и скорее скрылся, избегая ненужного диалога и неловкого, вечно испуганного взгляда сони. абсолютно непонятно, что двигало парнем в момент, когда он решился вслух произнести «я внизу». для кого? сам знает ведь, что соня ушла в душ или уснула, но все равно подошел и отчитался, как говорится, в стену., но только эта стена между ними давно дала трещину и хоть и быстрые, но необъяснимо теплые слова, дошли до блондинки с серо-голубыми глазами, которая слегка улыбалась, сжимая рукава красной толстовки.