Повзрослевшие мы

— Моб, помоги… Подняв взгляд, Моб наткнулся на умоляющие глаза Рейгена, на протянутую к нему руку… А потом на книгу, к чтению которой решил вернуться. — Пожалуйста… Мне нужна помощь, — взмолился Аратака снова, отчаянно жестикулируя. Его что, игнорируют?! Неужели у Моба нет ни капли сострадания?! Весь из себя расселся, наслаждаясь какой-то книженцией, пока его учитель испытывал муки. Осев мертвым весом в кресле, Аратака распластался по столу, секунда за секундой увядая телом. Откуда в детском разуме столько жестокости? — Я на грани смерти вообще-то… — прохрипел. — Сейчас, учитель. — Ты говоришь «сейчас», но делаешь это без уважения… Моб — кх-кх… На исходе отпущенное мне время… Со вздохом закрыв книгу, Моб наконец поднялся. Проследив в направлении, куда из последних сил, словно умирающий старик, указывал учитель, он взял кое-что и положил на стол. — Вам не следует разбрасывать вещи, пока вы не можете ходить, — пожурил Моб, пока Рейген со вздохом облегчения снимал крышку от термоса с кофе. — Увы, я узник обстоятельств, — пробормотал он, подперев голову согнутой в локте рукой. В подтверждение своим словам, сдвинув левую ногу и сморщив лицо, Аратака постучал по полу гипсом. В ночь после произошедшего данное Мобу обещание заставило Рейгена кое-как проползти ВЕСЬ ПУТЬ до чертовой больницы, несмотря на то, что каждая клеточка его разума кричала в возмущении — лечение обещало быть очень дорогим. Аратаке следовало взять такси или запрыгнуть в автобус, но это бы увеличило затраты, поэтому только благодаря своей ужасной, крайне непомерной бережливости, он одолел эту дорогу. Когда же он добрался до пункта назначения, то узнал, что чудом пережил сотрясение, а растяжение лодыжки оказалось переломом. Медсестры осыпали горемыку овациями, услышав о его нелегкой ночной одиссее через весь город (в ней, правда, Рейген опустил тот факт, что ни величайшая отвага, ни стальная воля преисполняли его силами, а лишь две единственно важные вещи в его жизни — деньги и Моб). На следующий день Моб вернулся в квартиру Рейгена за своей сумкой, и как только дверь ему открыл учитель с парой костылей, лицо его мигом помрачнело. Он сразу же предложил остаться, чтобы помочь — Рейген предложение отклонил: все равно большую часть дня он просто лежал на диване с ноутбуком. Не хотелось зазря отвлекать Моба, чтоб потом надоесть ему до смерти. В понедельник, после окончания уроков, Рейгена удостоил ранним визитом Рицу. Невозмутимо зашел внутрь вместе с угрюмым облачком злобы над головой и потребовал объяснить, после каких конкретно Рейгеновых непотребств его брат вернулся в воскресенье ночью ужасно грустный, заляпанный грязью и с заплаканными глазами. Благо, Рейгену не пришлось даже рта раскрывать: два костыля под мышками, согнутая нога в гипсе говорили сами за себя. Рицу оглядел его всего, особенно вышеупомянутые костыли с гипсом, кивнул и дал напутствие быть впредь более осторожным. Вымучив из себя вежливую улыбку, Аратака задумался, как можно обвинять и всячески высокомерно говорить с кем-то, кто настолько физически травмирован. Спустя час после ухода Рицу, тяжело дыша, на пороге появился вспотевший Моб, который ушел с занятий клуба пораньше, чтобы поработать в офисе. С того момента настроение Рейгена значительно улучшилось. — Мо-о-б? — ласково окликнул он своего ассистента и по совместительству временную сиделку. — Подашь мне костыли? Хотя Моб с неохотой и раздражением реагировал на незначительные просьбы передать кофе или выкинуть частичку мусора (в ответ он устало повторял «Мусорка прямо рядом с вами, а у кресла есть колесики…»), когда речь заходила о важных поручениях, глаза его широко раскрывались, а сам он в полной боевой готовности был рад сделать всё необходимое. Понятное дело, он до сих пор чувствовал вину за произошедшее, но Рейген не знал, как это исправить. Уже раз пять за сегодня он успел повторить «Это не твоя вина», хотя Моб пришел только двадцать минут назад. — Вам разве можно так много ходить? — спросил тот, поднимая костыли, которые лежали сбоку от рабочего стола. — Ну… — Нового клиента надо разжалобить моим видом, чтобы заплатил побольше. — Мне просто захотелось размяться, подвигаться немного. Офисное кресло легко позволяло доехать до костылей, чтобы взять их самому, но сейчас Моб это никак не отметил, ведомый лишь чувством вины и обеспокоенности. Установив костыли, он терпеливо ждал, когда Рейген крепко схватится за них, и только потом отошел, позволяя учителю встать прямо. — Премного благодарю, — ответил Рейген. Хотелось похлопать ученика по голове — он оказался просто идеальным юным медбратом. Но руки, увы, были заняты. Аратака переместился к передней части стола, прислонил подле себя правый костыль и вытянул руку, потягиваясь. Он предпочитал обходиться лишь одним костылем, иначе не смог бы использовать жестикуляцию, на которую очень полагался при общении с клиентами. — Как вы себя чувствуете? — осмелился спросить Моб, переминаясь поблизости. Он нервно мял себе пальцы, словно не знал, куда их деть. — Знаешь… — задумчиво начал Рейген. — Раз уж ты спросил, я весь день ужасно хочу сладкого. Шоколада или чего-то такого. Моб молча уставился на него. — Но, учитель, это никак не связано с переломом… — Здравствуйте? — тихий голос раздался со стороны двери. — Я звонила по поводу кошелька моей умершей бабушки. Мне к вам? — Да, вы по адресу! Проходите! Охира-сан, верно? Рейген незамедлительно начал завлекать клиентку в свои сети, поэтому Моб на время отступил в тень и вернулся к своему рабочему месту, чтобы потом исполнить обязанности кассира. Привлекательная женщина слегка за двадцать несла в руках проклятую сумочку. С легкой улыбкой она проводила Моба взглядом, но при виде Рейгена тотчас ахнула. — Боже мой, что с вами произошло? Опустив голову, Аратака горестно вздохнул, набираясь сил рассказать самую забористую байку в своей жизни; Моб скукожился на стуле. Сегодня деньги точно польются рекой.

35%

— Держи, это твоя доля, Моб. Сложив ладони чашечкой, Моб ожидал получить три монеты по сто йен, но внезапно Рейген вложил ему бумажную купюру. — Учитель, — сразу же запротестовал он, как Аратака и ожидал. — Вы ошиблись. Вопросительно хмыкнув, Рейген отвернулся к ноутбуку, притворяясь, будто не понимает, в чем проблема. Нечего позволять Мобу думать, что он может так просто отказаться от денег. — Я же говорил, что вдвойне заплачу тебе за воскресенье, помнишь? — «Вдвойне» будет шестьсот йен. Здесь тысяча. — Я, эм, округлил. Моб в шоке застыл около учительского места. Когда Рейгену стало уже невмоготу, он повернулся: Моб до сих пор держал банкноту номиналом в тысячу йен обеими руками, едва подняв уголки губ. Не выдержав, Аратака прокашлялся и отвернулся снова, чтобы не показать своих эмоций. — Благодарю вас, учитель… — Не за что. Двое наших посетителей заплатили почти в два раза больше. К тому же до тебя приходило несколько, они хорошо накинули сверху. В обычные дни Рейген считал разумным выплачивать зарплату намного ниже средней, поскольку доходы предпринимателя очень малы, а Мобу все равно не на что тратить большие суммы, но сегодня… Сегодняшний день казался особенным. Потому ли, что Моб изо всех сил ухаживал за больным боссом, или это всё из-за случившегося в выходные? Или всему виной то, как Моб обливался слезами, обнимая, вызывался донести до дома, чтоб остаться, позаботиться и— Или в последнее время эмоции Рейгена просто, блин, воскресли. — Что-нибудь еще сделать? Может, помочь закрыть офис? — пряча зарплату в карман, засуетился Моб, готовясь к новым заданиям. Рейген призадумался. Сама идея о закрытии офиса на костылях звучала достаточно муторно, но он уже достаточно использовал Моба на сегодня. Ребенок заслужил перерыв. Боже, он точно эмоционально тронулся. — Нет, иди домой. Ты достаточно постарался. — Слова прозвучали не так, как планировалось, а небрежно, резко. Улыбка Моба потухла, и Рейгену захотелось извиниться. Небольшие ладони с дрожью сжались на ремне школьной сумки. — Вы уверены…? — настойчиво уточнил Моб. Он просто хотел быть полезным. Провести еще немного времени со своим незадачливым учителем. Рейген понимал его. Это чувство стало ему слишком знакомым. — Эй, — мягко окликнул Рейген, улыбаясь от внезапно возникшей идеи. Это прогонит грусть с его лица. — Хочешь расписаться на моем гипсе? На этот раз Моб прямо-таки ахнул, широко распахнув глаза в удивлении вперемешку с восторгом, словно ему только что оказали величайшую честь в его жизни. — Правда? Я могу? То есть, вы не против? — Да, я хочу этого, но решать тебе, — пожал плечами Рейген, наблюдая, как живо мыслительный процесс отражался в мимике: сначала Моб озадаченно сморгнул, закусив губу в нерешительности, затем перевел серьезный взор на загипсованную ногу и медленно улыбнулся вновь. Он вообще часто улыбался сегодня, и всё бы замечательно, если б Рейген не знал, что в половине случаев причиной этому было чувство вины. Не медля, Моб скинул сумку на стол, открыл её и нащупал тонкий черный маркер. Аратака откинулся на спинку кресла и приподнял свою конечность, предлагая оставить подпись на лодыжке. Чтобы не смущать, он старательно смотрел в сторону, зная, что дети вроде Моба занервничают, если кто-то будет пристально наблюдать за ними. Конечно же, Моб медлил. Но стоило Рейгену отвернуться, он аккуратно положил ладонь на нижний край гипса, наполовину закрывшего голень. Нагнулся ближе и начал выводить символы, двигаясь вдоль ноги наверх. Поспешно отпрянув, он закрыл крышечкой маркер и убрал к себе. Аратака ожидал, что тот напишет свое имя, «Шигео», но в итоге сильно удивился. Осматривая свою ногу, до сих пор лежавшую на столе, Рейген увидел прозвище «МОБ», написанное заглавными буквами. Настолько большими, словно они пытались закрыть собой всё свободное место. По непонятной причине, глядя на тёмные линии, на уверенный почерк, Рейген ощутил толику собственнической гордости. — Спасибо, — тихо произнес Моб, хотя это Рейгену впору было его благодарить. Аратака кивнул и опустил ногу на пол. — Мне с ним таскаться еще около недели. Так хоть выглядит интереснее. Преклонив голову в прощании, ученик развернулся на пятках, и внезапно Рейген сам чуть не спросил, точно ли он хочет уйти прямо сейчас. — До свидания, учитель. Надеюсь, вы скоро поправитесь. — Тебе спасибо за помощь. Увидимся завтра. — Рейген отвернулся, чтобы не видеть удаляющуюся спину. Моб еще не дошел до двери, а Аратака уже сожалел, что не позволил остаться. Рейген мало о чем в своей жизни жалел. Он не жалел об уходе с должности клерка ради открытия собственного экстрасенсорного бизнеса с нуля. Не жалел о том, что не бросил свое дело, даже когда стало тяжело. Не жалел о назначении Моба на должность ассистента. Более того, он не жалел, что все эти годы лгал о природе (или об отсутствии) своих психических способностей, потому что именно эта ложь свела их вместе. Он раскаивался только в нескольких своих поступках: когда говорил Мобу, что друзья его используют, когда втягивал в опасные передряги, а еще когда ел на ночь жирную и сладкую пищу. Рейген — человек немудреный. Его мало что тревожило. Он редко сомневался в себе. Однако Моб всерьез беспокоился о нем. Потеряв контроль над своими силами, тот чуть не вырвал с корнем целый лес. Несложно представить, с какой легкостью Моб приподнял бы лесной покров, словно ковер с пола. И это всё из-за Рейгена. Из-за того, что он пострадал. Самолюбивый, эгоистичный манипулятор, рядом с Мобом он… Если он заставлял Моба страдать… Оторвавшись от разглядывания черной надписи на белой повязке, он резко наклонился вперед— — Моб, погоди! Чтобы почувствовать себя ужасно глупо, крича на закрытую дверь, сквозь которую его никто не смог бы услышать.

42%

Рейген с отвращением откинул костыли в сторону, чтобы освободить руки и больше не мучиться. Удивительно, но вприпрыжку на одной ноге он достойно справился с закрытием сам. Благодаря появившейся травме, дела пошли хорошо, и за один сегодняшний день он заработал больше, чем за неделю. Сохранить образ раненого вояки казалось очень перспективной затеей. Интересно, отдадут ли ему костыли после выписки?.. В бизнесе они бы очень пригодились. Разум уже начал подкидывать варианты историй, где он пострадал в передрягах с духами. Стоило Рейгену доскакать до настенной розетки возле стола и вытащить зарядку от ноутбука, как вдруг раздался стук в дверь. Аратака с испугу подскочил, едва не упав. Ох, он ведь не повесил табличку «Закрыто» на дверь. Как он мог забыть. — Извините, но мы закрыты, — громко объявил он, когда дверь начала открываться. Оперевшись о стол, Рейген заволновался. Кто же мог так буднично прийти, не говоря и слова, не здороваясь? Неужели грабитель…? В проеме показалась небольшая голова с темными волосами, спокойный взгляд нашел глаза Рейгена. Аратака удивился, но расслабился. — Ох, это ты. Что случилось? Забыл что-то? Моб до сих пор был одет в школьную форму и нес сумку с учебниками, словно, дойдя до дома, развернулся и пошел обратно. Наверняка прямо на пороге дома вспомнил, что оставил что-то на работе — понял Рейген и спешно оглядел те места офиса, где его ученик любил сидеть. Аратака-то знал, как бесит ходить туда-сюда из-за какой-то мелочи. Однако Моб редко испытывал раздражение, и сейчас его безэмоциональное лицо ничего подобного не выражало… — Нет, — тихо сказал Моб, заходя. Рейген заметил у него в руках что-то. Маленькую цветную коробочку. — Я наоборот принес. Аратака с прищуром оглядел коробочку, озадаченный странным и таинственным поведением ученика. — И-и? — Ничего такого… — Моб замолчал, подбирая слова. — Просто мы всегда ходим есть перед закрытием, но теперь вы пострадали и… Я сходил за этим и вернулся. Он открыл коробочку: Рейген увидел, что внутри лежало три больших шоколадных кекса, покрытых розовой посыпкой. Затем посмотрел на лицо своего ассистента. На этот раз Моб улыбался. Улыбался так невесомо, что никто, кроме тех, кто его знал, не смог бы этого разглядеть. — Тысячи йен хватило ровно на три штуки, — сказал Моб. — И вы шоколада хотели весь день. После этих слов, после осознания поступка Моба, что-то внутри Рейгена сломалось. Или скорее залечилось. Казалось, его грудную клетку раскрыли, наложили швы и так по кругу, раз за разом — раскрывали и сшивали. Такое же чувство испытываешь, когда смотришь кино с трогательной грустной концовкой или когда слышишь песню настолько хорошую, что хочется расплакаться — не от депрессивной лирики, а от красоты самой музыки. — Моб. — Он заметил, что невольно нахмурился. — Ты не должен был тратить на меня все свои деньги. Тот молча положил кексы на кофейный столик, за которым они обычно ели, а затем взял костыли Рейгена и протянул их ему. Карие глаза излучали тепло. Добрые, наивные, они искали одобрения. Аратака оперся на костыли и прошел к столику. Последовав за ним, Моб сел в кресло напротив. — Но я захотел, — ответил Моб наконец, будто это была самая очевидная истина в мире. Взяв кекс из коробочки, он откусил кусочек, стараясь не обронить шоколадных крошек на школьную форму, и именно так всё вернулось на круги своя. Гнетущее напряжение, из-за которого Рейген потеряно окликнул Моба, из-за которого сам Моб полтора часа беспокойно и виновато пытался угодить Рейгену… просто ушло. Как по щелчку пальцев. Растворилось в воздухе. Моб с комфортом уселся напротив, расслабив плечи, заполнившись умиротворением. Всё вновь стало понятным и привычным. Интересно, он почувствовал, как негативная энергия ушла? Рейген с нежностью понадеялся, что да, почувствовал. — Этот ваш, — предложил Моб третий кекс. Аратака, улыбаясь, вытянул салфетку из коробки на столе и положил её перед запачкавшим пальцы учеником. — Давай пополам? Тот улыбнулся в ответ и кивнул. На пятой минуте попытки разделить кекс, не сломав его, Рейген сдался и свалил смешную мешанину из крошек и глазури прямо в руки Мобу. — Знаешь... Бери весь. — О. С-спасибо. — Всё что угодно для тебя, Моб!

20% и кусочек шоколада на рукаве