malheureux

Все еще немного сердитый Юлик сидит на спинке скамейки, поставив ноги на ее мокрое от первого мартовского дождя сиденье. Взгляд зависает где-то на дрожащих от ветра ветках деревьев, а рука сжимает стекляшку с пивом. Руслан рядом задумчиво разглядывает волнение на мутной поверхности лужи, что затянула в себя всю детскую площадку, пустующую в силу погоды. Где-то высоко в черных кленах кряхтят птицы. Какие-то из звуков похожи на дребезжащий писк, прямо как у дешевых игрушек для собак, какие-то — на треск, вой, крики людей. Все это тревожным эхо заставляет черепную коробку Юлика вибрировать от напряжения. Звуки все реверберируют и приводят его в еще большее душевное опустошение, заставляя по новой прокручивать мысли о внезапно свалившихся на него долгах по учебе и, что хуже, перед отцом. — О чем думаешь? — спрашивает Руслан, смотря на друга исподлобья с безобидным любопытством. — Да так, — отмахивается Юлик, — отец снова за бабки ебет. — Херово, — друг сочувственно ловит его взгляд, после чего снова отводит его на банку Балтики у себя в руках. — Слушай, а ты же работаешь где-то? Я просто ищу сейчас, — спрашивает Онешко. — Да, но там работа такая… — парень растерянно улыбается и пожимает плечами, чувствуя, что вот-вот покраснеет и выронит жестянку из потеющих рук, — не очень. Там обучение долгое, в офисе с бумажками, много гемора, да это еще и тетя меня пропихнула по каким-то старым связям… — Руслан все бормочет, пока друг не пожимает плечами с понимающим кивком. — Понял, — только задумчиво отвечает он, снова насупившись и уронив взгляд в грязный асфальт. — Давай я тебе в долг дам. Ну или просто как подарок, у тебя же там др скоро, да? — спрашивает Руслан. — Одиннадцатого июня, — Юлик наконец широко улыбается, — спасибо огромное, братан, но не стоит, правда. Разрулим. — Да не, реально, ты только скажи, у меня как раз ЗП завтра, — настаивает парень, приободрившись тем, что друг повеселел. — Все окей, не запаривайся, — уже менее позитивно отвечает парень, почувствовав легшее на плечи раздражение. Он благодарен Руслану, но меньше всего хочет выглядеть нуждающимся в его глазах. — Юлик, — твердо говорит Тушенцов, все-таки пытаясь уговорить его принять помощь. — Руслан, — чеканит в ответ Онешко, спрыгивая на землю, — проехали. — Да почему проехали? — не выдерживает парень. Он может буквально физически ощутить, как что-то в голове трещит и резко щелкает, позволяя негодованию беспрепятственно литься наружу. — Потому что мне не нужна помощь. Ни твоя, ни чья-либо еще, — и так знатно измотанного Юлика явно взбудораживает то, что друг пытается его выручить. Тушенцов не виноват абсолютно ни в чем, кроме настойчивости, но Юлик не может перестать думать о своей гордости, на которую пала длинная тень, и срывается. Они оба понимают, что ссора взялась просто из воздуха, а причина ей — абсолютный пустяк. Онешко знает, что друг не имеет в виду ничего плохого, но даже такое малейшее колебание его достоинства как нужда, с которой он пока не может справиться, пошатывает его и так хрупкое для сегодняшнего дня душевное равновесие. Но Руслан все же гнет линию, надеясь убедить Юлика взять деньги, хоть и понимает, что тот от этого придет в еще больший дисбаланс. И снова идиотский комплекс спасителя у первого. Снова ненужная гордость второго. Снова слишком ранимое и раздутое в силу возраста эго обоих. — Прости, — одновременно произносят они, неуклюже улыбаясь сквозь сжатые неловкостью зубы. Смущенно усмехнувшись друг другу, парни прощаются и расходятся по домам. Сегодня у них обоих был слишком напряженный день. Только переступив порог пустеющей квартиры, Юлик чувствует, что голову будто раскрутили, как волчок, и чуть не валится с ног. Парень даже не успевает снять парку, как сутулые плечи вдруг охватывает озноб. В затылке стреляет, как будто кто-то настойчиво ковыряется в сером веществе вилкой, а руки все дрожат от новой волны слабости. Юлик раздраженно вздыхает, раздевается и спешно шагает на кухню, чтобы выворотить все настенные шкафчики в поиске градусника. Он чуть ли не засыпает, в ожидании облокотившись о стену, но тут пластмасска подмышкой пищит и заставляет его нехотя вернуться в реальность. Тридцать восемь и два. Твою мать. Забив на абсолютно все огромный хер, Онешко скидывает одежду, залпом выпивает большую кружку терафлю и ложится спать. Он долго ворочается, потеет и пытается найти удобное положение, чтобы избавиться от ноющей во всем теле боли, и наконец засыпает до самого утра.

***

Проснувшись, парень первым делом отмечает боль, с которой пульсирует распухшее горло. Спину и ноги ломит, любое движение глаз отдается в голове резким выстрелами — в общем парень чувствует себя так, как будто ночью его пропустили через мясорубку, а потом кое-как сколотили обратно, особо не запариваясь над аккуратностью и будущей работоспособностью конструкции. С большим трудом он вытаскивает обессиленное тело из-под одеяла, сразу ежась от озноба. На градуснике все те же тридцать восемь. Не сумев даже полностью разлепить веки, шатаясь, Юлик доползает до кухни и принимает первое нашедшееся жаропонижающее. Кажется, температура настолько высокая, что даже демоны в голове больше не могут усидеть на месте, миллионами голосов топчутся по барабанным перепонкам и выкрикивают что-то наперебой, заставляя стенки черепа буквально вибрировать от лихорадки. Локимин бы охуел. На часах полдень. Юлик наконец берет в руки телефон и безразлично пролистывает ленту: в голове все равно ничего не укладывается из-за заглушившего разум тумана. Вдруг телефон начинает жужжать, и только через пару секунд до парня доходит, что ему звонит Руслан. — Даров, — в трубке слышится его вроде как бодрый голос, но Онешко все равно безошибочно, даже находясь в полном беспамятстве, распознает в нем намек на настороженность, видимо, связанную со вчерашним, — че как? — Заболел, — пытается сказать парень, но с губ слетает только сухой хрип. Он прочищает горло и повторяет, уже увереннее, эту же реплику. — Ого, чем? — уже с искренним сочувствием спрашивает Тушенцов. — Не ебу, братан, горло болит, температура, разваливаюсь короче, — болезненно бормочет Онешко, — ты там как? — Да сойдет, — только отвечает друг, — может, тебе таблы какие нужны? Ну, или там продукты, — осторожно предлагает он. — Да не, всего хватает, спасибо, справимся, — говорит Юлик. Еще совсем недолго они говорят о каких-то мелочах, а потом скомкано прощаются, потому что Руслану нужно бежать на пару. Ровно в тот момент, когда звонок обрывается и Тушенцову пора бы убрать трубку от уха и положить телефон в карман, он вдруг чувствует, что что-то не дает ему это сделать. Какой-то душевный порыв на уровне животного инстинкта не позволяет ему переключить мысли с парня на том конце провода на реальность, забыть про его хриплый голос и сочащуюся из него по телефонным линиям улыбку. Черт. Парень все-таки делает над собой усилие, возвращает телефон в карман и двигается с места. В противоположную от аудитории сторону. Он не обращает внимания ни на настороженного препода, с которым они сталкиваются в коридоре; ни на рвущий крыши ветер на полупустых улицах; ни на одну безуспешную попытку здравого смысла, недовольно пытающегося достучаться до души, которая все равно недосягаема благодаря поселившемуся в ней трепету, что с легкостью перекрывает все остальные эмоции. Руслан быстро находит в интернете адрес кафе, которое совмещает себе два важнейших качества: недалекое расположение и относительная неубогость. Не раздумывая, парень набирает номер и заказывает бульон с сухариками и два травяных чая. Пара остановок на автобусе — Тушенцов забирает заказ и мчится к Юлику. За мыслями дорога проходит так быстро, и парень вырывается из раздумий только стоя под домом друга. Замерев буквально на пару секунд, он поднимает глаза и находит нужное окно. По воле ли случая, прямо за ним в ту же секунд стоит Юлик, в привычно-задумчивой манере смотря на далекие крыши зданий, как будто чего-то ожидая. Руслану сразу становится спокойно. Из грудной клетки наконец пропадает какое-то саднящее волнение, и буквально на несколько мгновений парень чувствует землю под ногами чуть увереннее, но потом солнечное сплетение снова наполняется чем-то волнительным и будоражащим, но хорошим. Парень даже не ждет лифта, без особых усилий взлетает по ступенькам и стучит в знакомую дверь. Через полминуты она открывается, и на пороге встает немного помятый, но (очень) приятно удивленный Юлик. Ничего не говоря, Тушенцов переступает порог, и оба парня абсолютно инстинктивно раскрывают руки для объятий, но вдруг синхронно пресекают этот порыв и ограничиваются рукопожатием и обменом улыбками. Руслан протягивает Онешко пакет. — Там суп. И чай, — поясняет он. — Спасибо, — радостно говорит парень, проходя на кухню, — заразиться не боишься? Кажется, что голова зудит в тысячу раз слабее, чем за секунду до неожиданного появления друга. — Да не, я переболел уже, нормально, — только отвечает Руслан. — А пары проебывать? — ухмыляется Юлик. — Пары это только на пару лет, а дружба, надеюсь, на дольше, — парень пожимает плечами, — ты садись, ща все сделаем, — тут же добавляет он. Быстро вытащив из ящика ложку, он отодвигает перед Юликом стул, кивает на него, и ставит перед другом контейнер. — Давай я тебе хотя бы бабки верну, — предлагает тот, в ответ получая только недовольное шипение. — Выздоровеешь и поговорим, — говорит друг. — Спасибо, Руслан, — шепчет парень, устанавливая короткий зрительный контакт и благодарно кивая. — Не за что, братан. Кушай, а то остынет.