malheureux

Дым от зажатой в губах сигареты протекает в легкие вместе с холодным ночным воздухом. Спина надоедливо ноет от долгого сидения на жестком казенном стуле из металлических трубок — единственном, что был в больничной палате. Руслан измотанно, но спокойно, бредет от остановки к дому. Он давно поставил телефон на «не беспокоить» и упорно игнорировал прилетающие от начальницы сообщения. Плевать, что надают по шее; плевать, если отнимут последние бабки. Устроиться на такую работу и то тяжелее, чем с нее вылететь. — Заебало, — шепчет он сам себе через сжатые то ли от холода, то ли от раздражения зубы, и опечалено усмехается случайной иронии. В голове как шелест травы шуршат мысли, но от усталости он не может уцепиться ни за какую из них и просто абстрагируется. Только одна из бесконечного множества имеет высший приоритет — та, которая засела в мозгу как дробь, и которую он так усердно избегал на протяжении полторы месяцев. Связывает ли он ее с зародившимся уже давно и прогрессирующим отвращением к самому себе, со стыдом, с совестью — значения не имеет. Как бы то ни было, эта единственная мысль с новой резкостью обожгла череп только после того, как парень встретил Юлика. Беглая улыбка смущения трогает губы. Так или иначе, он не хочет делать громких выводов, даже если они не покидают пределов собственной головы. Сегодняшний день и так только сильнее укрепил Онешко в очень узком и шатком кругу близких парню людей. Мысли бесконтрольно возвращаются к работе, как Тушенцов привык называть свое блядство во избежание бо́льшего самопорицания. Весь тот хлипкий каркас аргументации, которым он убеждал себя в том, что «это необходимо», давно прогнил изнутри и токсичным ядом все же добрался до души, выжигая ее изнутри. С появлением нового человека, о котором заботился он, и который заботился о нем в ответ, загнанная в темный угол боль стала снова разгораться, напоминая о себе возобновившейся тревожностью. Парень невыносимо запутывается во всех тех вопросах, которые встрепенулись от той единственной, пронесшейся по нейронам, как вихрь, мысли. И, как это бывает раз за разом, он слабо похлопывает себя по горящим щекам и снова перекладывает ответственность за свою жизнь на время, которое все равно ничего не решит. Из-за изломанных морозами ветвей каштанов наконец виднеется подъезд. Хочется только лечь и уснуть, часов так на двадцать. А, может, лучше навсегда. Сил на экзистенциализм уже не хватает. Поэтому Руслан в фоновом режиме заходит в дом, дожидается лифта и наконец отпирает дверь в квартиру. Внутри тихо и темно. Беззвучно раздевшись, он на цыпочках доходит до приоткрытой двери в комнату. На кровати, прикрывшись краешком одеяла, спит Юлик. Илья же, во сне приобняв парня за руку вместо любимой плюшевой игрушки, посапывает рядом. Горло болезненно сжимается, и по шее вниз сбегают мурашки. Руслан идет в тетину комнату и, только упав на кровать, глубоко засыпает.

***

Тушенцов просыпается первым. Напряженные до изнеможения нервы так и не восстановились за ночь, но как только солнце бодро усаживается на крышах дальних девятиэтажек и проскальзывает в комнату, парень изнуренно поднимает веки, ворочается и больше не может уснуть. Пролежав в кровати еще с полчаса, он в который раз проклинает себя и весь мир и поднимается на отекшие ноги. Умывшись, парень чувствует себя едва ли лучше. Наконец он ставит чайник и пытается как можно меньше греметь посудой, но, по видимости, безуспешно. На кухню заходит Юлик. Парень выглядит еще более заспанным, хоть и отдохнувшим. Растрепанные волосы торчат во все стороны, на щеках и над губой все более заметно показывается щетина, спросонья движения кажутся совсем некоординированными — все это составляет его эксклюзивный утренний образ. Мило. — Доброе утро, — только и говорит парень. — Доброе, — Руслан улыбается и ставит на стол вторую кружку. После этого Онешко сразу спрашивает друга о тете, и тот вкратце рассказывает о том, что все, вроде как, лучше, но она так или иначе останется в больнице еще на пару дней. Друг же в свою очередь отчитывается о вчерашнем вечере. — Я вообще не ебу, как ты малого спать уложил. У него серьезно шило в заднице, — только добавляет Тушенцов. Юлик шутливо подмигивает, пожимает плечами и широко улыбается. Затем парни просто болтают, заваривают кофе и прокрадываются в тамбур, чтобы поделить последнюю сигарету на двоих. Дружно решив проебать пары, они не без усилий будят Илью, затыкают его утреннее бурчание бутербродом и ведут мальчика в школу. После же Юлик предлагает съездить в парк на берегу Финского. Погода приятная. Апрельское солнце греет. На удивление всеобщим ожиданиям и порядкам, весна в этом году поторопилась, хоть сегодняшний день и может оказаться разовой акцией. Так или иначе, мягкие лучи все щекочут щеки своим эфемерным теплом, хитро вытягивая петербуржцев на улицы. Парни долго болтают о чем-то совершенно ненапряжном, пока бодро гудящий вагон метро наконец не приносит их на конечную зеленой ветки. После густой темноты подземки все снаружи кажется нарочито ярким. Тушенцов, не сдерживаясь, усмехается, когда в который раз в глаза резко бросаются Юликовы непривычные педофилоподобные усы. — Че? — усмехнувшись в ответ, спрашивает Онешко. — Дядя, а вы точно меня не за гаражи ведете? — сделав наигранно высокий и с надрывом голос, отвечает Руслан. — Отсоси, — с саркастичной ухмылкой бросает парень, — я совершеннолетних не ебу, — добавляет он. — Так и скажешь, когда в хату входить будешь, — продолжает Тушенцов. — Ага, а ты будешь мне сиги в заднице возить. — Отсоси, — дублирует парень, легко пихнув друга в плечо. Тогда Юлик резко толкает парня в ответ, заставляя его пошатнуться, и злорадно смеется. — Ты че, быканул? — сквозь улыбку выкрикивает брюнет, только вернув равновесие. Онешко отводит плечи назад, выпячивает подбородок и разворачивается к Руслану, чтобы подтвердить его предположение, но оказывается непозволительно близко к его лицу. Задержав паузу на слишком долго для ответа, парень не находит ничего лучше, чем опустить голову и боднуть друга в грудь. Тушенцов замирает на месте от неожиданности, после чего заливисто смеется и не замечает того, как Юлик хватает его за плечи и пытается повалить на траву. Парень же успевает только ухватить Онешко за края куртки и утянуть его вслед за собой. Почувствовав, как затылок тупо ударяется о промерзлую землю, а все тело вдавливается в подмятую лужайку семидесятикилограммовым грузом в виде задыхающегося от смеха друга, Тушенцов не без труда спихивает его с себя, после чего Юлик падает на спину рядом и пробует отдышаться. — Ну ты и пидор, — только говорит Руслан. — Отсоси, — отвечает Онешко.

***

Через пару часов прогулки по парку разгоняющийся над заливом морозный ветер все-таки заставляет парней спрятаться в торговом центре. Они усаживаются возле первого фастфуда и берут по большому комбо, иногда воруя друг у друга картошку. Юлик ест достаточно аккуратно и неторопливо, в отличие от Руслана, сразу запятнавшего светлую футболку кетчупом. — Весь обкончался, — с усмешкой ворчит Онешко, перегибаясь через стол и аккуратно смахивая остатки соуса со щеки друга. Руслан, замерев, опускает руки с бургером и только благодарит парня смятым «спасибо». В груди становится тесно. Приятно. Брюнет напротив только слабо улыбается, еще несколько секунд не придавая жесту особого значения, пока оттаивающий мозг не начинает посылать резкие сигналы всему телу. Парень сглатывает и краснеет. Оба списывают это на перепад температур. Когда пауза затягивается, Тушенцов неприметно оглядывается по сторонам, после чего медленно нагибается к рюкзаку, копается в кармашке и вытягивает оттуда маркер, все еще не отводя взгляда от толпы посетителей у очередной забегаловки. Все такими же осторожными движениями он, не глядя, снимает с него колпачок и выводит на столешнице маленький член. Пододвинув поднос, он скрывает рисунок и так же невозмутимо прячет маркер обратно в портфель. Юлик прыскает от смеха и давится едой. Тогда Руслан не сдерживается и заливисто смеется в ответ.

***

На улице темнеет. Все-таки оказавшееся совершенно обманчивым тепло растворяется, как только уставшее солнце неторопливо укатывается за горизонт. За это время парни успевают вернуться в центр, окунуться в гудящую толпу и наконец закурить, спрятавшись в каком-то менее оживленном дворике. Разговор неуловимо перетекает из темы в тему. Они могут бесконечно говорить обо всем и ни о чем одновременно. Начиная значимостью морковки в составе шавермы, заканчивая теориями о параллельных вселенных. Незаметно диалог цепляется за семью. Болезненную для обоих. Нельзя знать, могут ли они до конца вообразить ситуацию друг друга, но это не мешает рассказать о том, что творится внутри. Руслан с Юликом разделяют эту необъятную тяжесть и по крайней мере способны оказать взаимную поддержку, что, в свою очередь, сближает их сильнее. В какой-то момент оба слишком глубоко закапываются в воспоминаниях. Поэтому парни опускаются на бордюр и негласно соглашаются немного помолчать, только невесомо соприкасаясь коленями и докуривая. После же они решают взять чего-нибудь покрепче, поэтому спускаются в первый попавшийся бар. Здесь их много: длинный проспект простирается далеко за поле зрения, утекая в темноту, а ряд кафе и забегаловок, такой же несчетно длинный, тянется вдоль. После пары стопок джина Юлик с Русланом быстро согреваются. Скоро немноголюдный и мрачный бар наскучивает — тогда парни, уже заметно пьяные, по случайности путают выходы и оказываются во внутреннем дворике, обнесенном высоким забором. Дверь, из которой они вышли, сразу забывается среди множества таких же, к тому же обезличенных градусом. Вместо того, чтобы поднапрячься и вернуться в бар, они единогласно приходят к решению перелезть ограду. Торопливо оглядываясь по сторонам, Юлик подсаживает друга, и тот, хоть и не без усилий, оказывается на верхушке. Тогда парень помогает Онешко взобраться вслед за ним. Руслан слезает первым и успевает только остановить приятеля, когда тот уже готов спрыгнуть вниз. — Давай на плечи, — заговорщицки подначивает он. Юлик, ни в разе не смущенный происходящим, порывисто свешивает ноги вниз, чуть не заезжая другу по щеке, забирается к нему на спину и крепко ухватывается за шею. — Поихале, — пыхтит Тушенцов, трогаясь с места под пьяный смех друга. Изначально план парня состоял в том, чтобы с разбега влететь в какое-нибудь дерево и напугать этим Онешко, но его подкашивающиеся из-за алкоголя и мороза ноги так совсем не думают. Поэтому парень спотыкается о первую попавшуюся корягу и второй раз за день с треском падает на землю, попутно ловя Юлика. Приземлившись, парни снова смеются, пихают друг друга в бок, после чего наконец замирают, прижимаясь друг к другу плечами и делясь еле ощутимым теплом. Оба неотрывно смотрят вверх, где из-за редких голых веток недостижимо высокое морозное небо переглядывается с землей сверканием своих звезд. Хорошо. Большего да и не надо.