Настоящие дни.
Прошло пять месяцев с тех пор, как Ким Тэхён появился в его жизни. Хотя если вдаваться в детали, то Чонгук сказал бы, что Тэхён врезался в неё, как метеорит, разрушая его мирное существование в тюрьме и опрокидывая его рутину. Прошло четыре месяца с тех пор, как он словил его в душевой после того, как они избили мужчину, чьё имя Чонгук уже вряд ли вспомнит. Прошло примерно четыре месяца, как он застал Тэхёна одного в том же самом душе и в течение четырёх месяцев, он не прекращал думать об этом. Прошла почти неделя, как он спас Тэхёна в тюремном дворе и тот поцеловал его впервые. И шесть дней с тех пор, как он поцеловал Тэхёна в ответ. С того времени, они не разговаривали должным образом ни разу. На первый взгляд, между ними ничего не изменилось. Они всё ещё смотрят друг на друга и флиртуют как всегда. Но, несмотря на это, что-то определённо изменилось. То, как Тэхён смотрел на него. Было ещё, чего не было раньше. Что-то похожее на желание, и всякий раз, когда Чонгук видел это, он просто хотел поцеловать его снова и снова. И это заставляло его хотеть делать и другие вещи… — Ты пялишься. Опять. — Да не пялюсь я, — младший отвечает слишком быстро, понимая, что выдаёт себя. Когда он поднимает взгляд, в дюйме от своего лица он видит самодовольную физиономию Чимина, больше похожего на школьницу, ждущую последние сплетни, чем на преступника. — Да неужели? — напевает Чимин играя бровями, и у Чонгука начинают чесаться кулаки. — Да, — он не в настроении сейчас для игр. Особенно, когда сокамерник Тэхёна, на чьё имя Чонгуку абсолютно плевать, как муха, кружит вокруг него. — Ты определённо пускал слюну, Куки, — добавляет Намджун, Хосок согласно кивает. Кучка предателей. — Да, трудно было не заметить, — поддерживает Юн, усаживаясь за их столик с подносом в руке. Чонгук хмурится. — А ты вообще только пришёл, — указывает он, и Юнги пожимает плечами. — Ты с него глаз не сводишь всю неделю. Сокджин глубокомысленно кивает, и младший хочет закатить глаза. — Было странно, если бы ты не смотрел на него. — И мы не виним тебя, Чонгук-и, — поёт Хосок с хитрой улыбкой. — Да ты только глянь на это личико, а задница так вообще… — Тишину словили быстро, — рявкает он, и Хосок, не переставая ухмыляться, закрывает рот. Они все обмениваются взглядами, и Чонгук чувствует, что его поймали. Напомните-ка, кто здесь, чёрт возьми, главный? К огромному облегчению Чонгука, никто больше не осмеливается подстрекать его. Он может быть и младше, но тут всё ещё главный — он. Все оставляют его в покое, за исключением Чимина, конечно. У Чонгука такое чувство, что Пак его и после смерти достанет. Они почти одногодки, и именно поэтому он близок с ним как ни с кем другим. Они знали друг друга ещё с тех пор, как носили подгузники. И ничто не сможет скрыться от Чимина, тем более, если это касалось младшего. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы просто поговорить с ним? — тихо спрашивает рыжий, когда остальные возвращаются к своим собственным разговорам, мудро решив не раздражать Чонгука дальше. — А ты когда-нибудь думал о том, чтобы начать думать мозгами, а не задницей? — Чонгук усмехается. Обычно он не так резок с Чимином, но смеющийся над чем-то Тэхён со своим сокамерником, и хихиканьки парней, заставляют окунуться с головой в дерьмовое настроение. Вместо того, чтобы обижаться, Чимин по доброму смеётся над ним. — Я просто говорю, что если ты хочешь подкатить к нему, тащить каждый раз в тюремные ванны не совсем, ну знаешь, романтично. Чонгук понимает с внезапной ясностью, что Чимин, вообще-то, охренел. — Что ты несёшь? Я не буду бегать за ним. Это тебе не фильм, — он хмурится, и слова горечью оседают на языке. Он хмурит брови, не понимая, как такая нелепая идея попала в черепушку друга. — Так ты просто хочешь убить его или переспать? — Чимин идёт напролом и его улыбка становится шире. Чонгук вспыхивает. То, что он хочет сейчас — это съёсть свой безвкусный обед и, возможно, немного поглазеть на лицо Тэхёна (потому что Хосок хоть и идиот, но прав). Он не хочет, блядь, обсуждать, ничего с Чимином и особенно его намерения к Тэхёну (даже если и он был прав). — Откуда ты это берёшь? — Чонгук надеялся, что Чимин просто остановится. Не повезло. — Я просто говорю, что, если бы это был просто секс, это бы уже случилось, нет? — Чимин выглядит таким самодовольным, и это то же самое выражение, когда он знает, что прав. — Ей-богу, Чимин, лучше заткнись сейчас же, — грозит Чонгук, всерьёз задумываясь о том, чтобы задушить одного из своих ближайших друзей. Он взвешивает все «за» и «против» и думает, стоит ли это потенциальной тишины. — Так значит это тебя не беспокоит? — Чимин спрашивает хмуря брови смотря куда-то перед собой, и Чонгук проглатывает разглагольствование, которое он как раз собирался озвучить другу. — Что именно? — он спрашивает, и Чимин указывает на его плечо. Он знает, что он указывает на место, где сидит Тэхён, прежде чем повернуться назад. В его груди появляется неприятное чувство. Это уродливое и ревнивое, и если он развернётся и увидит то, о чём он думает, вероятнее всего, взорвётся. Он оглядывается, уверенный, что Тэхён сидит всё там же, где и в прошлый раз. Или, погодите, нет. Теперь он сидит как-то слишком близко к своему сокамернику. Чонгук хмурит брови и глаза презрительно сужаются, внимательно наблюдая за тем, как Тэхён смеётся над чем-то, что этот кусок дерьма только что сказал ему. Тэхён сияет, когда смеется. И хоть Чонгук хотел бы видеть его таким больше, он уверен, что этот придурок не мог сказать ничего смешного, чтобы так громко смеяться. Пластиковая вилка, которую он держал в своей руке, ломается. — Эм-м, Чонгук? — кровь стучит по его ушам, и Чон не уверен, кто из его друзей только что обратился к нему. Но когда он оборачивается, все они смотрят на него с различной степенью беспокойства. — Кто это, блядь… — Шин Хосок, более известный как Вонхо, — Юнги говорит, прежде чем Чонгук успевает закончить свой вопрос, и он не удивлён. Если вам нужна информация, обратитесь с этим к Юнги. Чонгук смахивает острые кусочки пластиковой вилки со своей ладони. — Двадцать три года. Принадлежал к банде, склонен к насилию. Приговорён к двадцати пяти годам за вооруженное ограбление и нападение с отягчающими, — отчеканивает Юнги, должно быть, уже подробно всё изучив. — А также сокамерник Тэхёна. — Интересно, — говорит Чонгук через сжатые зубы. Осколки пластика оставили маленькие порезы по всей его ладони, но Чонгук даже не замечает этого. Он никогда не слышал о Вонхо. Но Чонгук был здесь достаточно долго, чтобы понять, что самые тихие являются самыми опасными. Хвастливых шестёрок легче раскрыть, стоит лишь задеть их гордость — и их необузданность станет их приговором. Но вот такие как Вонхо — они будут сидеть сложа руки и следить за возможностью разорвать вас на части, когда вы будете максимально уязвимы. Чонгук встаёт, и Чимин драматично вздыхает как всегда. — Ну и куда ты собрался? — интересуется рыжий, но Чонгук больше не оборачивается. Он сейчас как оголённый провод и не может просто сидеть на месте. — Я просто поговорю с ними, — говорит он и направляется к столу, где сидит Тэхён и этот хер, Вонхо. — Давай сегодня без убийств, ладно, — просит Чимин через плечо, и Чонгук не может точно сказать, шутит он сейчас или нет. Когда он подходит ближе, Тэхён поднимает взгляд и смотрит на Чонгука. На его лице вспыхивает удивление, но через секунду и оно пропадает. Его улыбка действительно красивая и на мгновение она отбрасывает Чонгука, заставляя забыться. А затем этот «Вонхо» кашляет, и Чонгук вспоминает насколько он зол. Он всё ещё не может понять, как Тэхён вдохновляет на такие сильные чувства ревности и необходимость овладеть ситуацией. — Здравствуй, любимый, — Тэхён приветствует его в слишком сладкой манере, и Вонхо морщит нос. Чонгук не в настроении играть, не сегодня. — Привет, Тэхён, — он не пропускает того, как блондин слегка хмурится на своё имя. Но он хорошо прячет свою растерянность под улыбкой. Чонгук молча ведёт подбородком в сторону синеволосого, ни разу даже не взглянув на Шин Хосока. Глаза Тэхёна скользят между ними, его губы прижимаются в тонкую линию всего на мгновение, прежде чем в глазах расцветёт осознание. — Чонгук-и, это Вонхо! Он мой сокамерник, — отвечает блондин, мило улыбаясь, будто это и правда приятное знакомство. — Вонхо это… — Я знаю, кто он, — отвечает парень, вставая с места. Чонгук выше его, но аура у него ощутимая. Не то, чтобы Чонгук боялся его, конечно. На самом деле он был в нескольких секундах от выбивания, нахуй, зубов. В чужом взгляде проглядывает наглость, и Чонгук её не потерпит. В этом месте он требует одного — уважения. — Тогда ты должен знать, что не стоит смотреть на меня так, — шипит Чон и кулаки Вонхо сжимаются по бокам. «Ну же, ублюдок, — думает Чонгук, — только дай мне повод порвать тебя на куски на радость этим обезьянам». — Чонгук, ты в порядке? — тон Тэхёна приобретает нотку издёвки. Даже не глядя на него, Чонгук видит, как Тэхён невинно хлопает ресницами. — Всё чудно, Тэ, — отвечает он с холодной улыбкой, отказываясь отводить взгляд от Вонхо. Он не замечает, как Тэхён встаёт, пока тот не хлопает его по плечу. Чонгук дёргается от прикосновения. Это первый раз, когда Тэхён коснулся его с тех пор, как они расстались в той душевой. — Вот и хорошо, солнышко, потому что Вонхо и я должны бежать. Посуда сама себя не помоет, — Чонгук не знает, почему это злит его так, что ему хочется разбить всю посуду о голову Вонхо или утопить его в раковине. — Наплюй на это, — говорит Чон, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Тэхёна. Блондин улыбается и игриво гладит щёку Чонгука, и в этот момент младший не может придумать другого способа попросить его остаться. — Хотел бы я, — смеётся он. — Увидимся, Чонгук-и. Он разворачивается, чтобы уйти с Вонхо, и Чонгук так близок чтобы проигнорировать просьбу Чимина и поубивать всех. Блядство. Какого чёрта? Чонгука словно что-то изнутри жрёт, и он этого терпеть не будет. — Тэхён, — зовёт он, и Ким замирает от тона его голоса. Вонхо оборачивается и посылает Чонгуку холодный взгляд, но ему плевать. — Сюда. На мгновение ему кажется, что строптивый Тэхён не послушает. Но тот медленно разворачивается и послушно идёт к нему. Чонгук до боли хочет прикоснуться к нему, но он сдерживает себя. Пока что. — Тэхён. — Чонгук. — Держись от него подальше, — Чонгук не хотел звучать так прямо, но он не думает, что смог бы как-нибудь круто замаскировать свою ревность, так что он даже не пытается. — Почему? — вот, тот самый взгляд, та искорка в его глазах. Бесстрашие, наглость и Чонгук хочет взять его прямо на этом столе. Он осторожно хватает Тэхёна за подбородок, держа аккуратно, но с силой. Поднимает его лицо вверх, чтобы в глаза смотрел, а тот даже не сопротивляется и лишь упрямо и с неповиновением, смотрит в ответ. Все наблюдают за ними, но Чонгука такие мелочи не заботят. Пусть смотрят на здоровье. — Я предупреждаю тебя, — говорит Чон, понизив голос до трепещущего гула. Тэхён улыбается, и Чонгук чувствуют эту улыбку под своими пальцами, — не заставляй меня сердиться. — Или что? — голос Тэхёна так же понижается на несколько тонов. И пальцы Чонгука инстинктивно сжимаются вокруг его подбородка, впиваясь в мягкую кожу. Он надеется, что оставит следы, чтобы все могли видеть. — Накажешь? На лице Чонгука расползается волчья ухмылка. Тэхён облизывает губы, его розовый язык пробегает слишком близко возле пальцев Чонгука. — Душа моя, ты даже представить себе не можешь, что будет, случись это. Тэхён делает шаг вперёд заполняя всё свободное расстояние между ними собой. Рука Чонгука скользит от его подбородка, к горлу, слегка сжимая, напоминая, что ещё немного — и Чонгук сомкнёт. Тэхён был в его власти, но всё равно смотрел без страха в глазах, и это восхищало. — Не могу дождаться, чтобы узнать, — тёплое дыхание Тэхёна бьёт по щеке. Он так близко, но этого недостаточно. — Но, может быть, в другой раз. И уходит. Холодный воздух заменяет тепло присутствия Тэхёна, и Чонгук не может ничего сделать, кроме как смотреть, как Тэхён уходит, не оставив ничего после себя, кроме напоследок брошенной хитрой улыбки и дерзкого подмигивания. Часть Чонгука хочет рассмеяться, но другая, ревнивая часть, что пузырится в его груди, заполняя его лёгкие, как будто он тонет, хочет схватить Тэхёна за горло, потянув его за собой. Но прежде, чем Чонгук может поддаться своим худшим импульсам, Тэхён уходит. Оставляя слегка возбуждённого и ужасно злого Чонгука одного.***
День у Чонгука не удался. У него, откровенно говоря, отвратительное настроение, а зверь внутри скалит и рвёт, упрашивая вырваться наружу и насытить жажду убивать. А всё из-за того выблядка Вонхо. Так нагло уложил свою ладонь на спину Тэхёна, уходя из серости тюремной столовой. А самого Чона оставили стоять там, как дурака, чувствуя голод мести. Он не иначе начал бы ломать и крушить всё вокруг голыми руками после ухода Вонхо и Тэхёна, если бы не пришедший за секунду до урагана Чимин. Чёрт, это до жути выводило из себя. Его настроение лишь немного поднялось, когда они вышли на улицу позже в тот день, и он увидел, как Тэхён ютился на трибуне на другой стороне тренировочного двора. Один. Он выглядел великолепно (и когда же он, Чон Чонгук, сын одного из самых известных и грозных гангстеров во всей стране, считает кого-то великолепным, тем более, что этот «кто-то» другой заключённый?!). Зима потихоньку начала входить в свои права, и в воздухе уже чувствовалась прохлада. Тэхёна, казалось, это совсем не волновало, разве что, его нос и щёки слегка покраснели, но выглядел он довольным, сидя там и что-то читая. В поле зрения не было Вонхо, и это ещё больше радовало черноволосого. По скромному мнению Чонгука, вот так всё и должно быть. Чонгук не переставал думать о нём с момента, когда Тэхён сказал ему затолкать швабру себе в задницу. Ни на минуту. Никто никогда не говорил с ним так. Даже Чимин. Чонгук должен был ещё тогда вскрыть Тэхёну череп, вознаграждая его наглость, и если бы это был кто-то другой, он бы так и сделал. Но что-то успокоило его руку. Вот, прямо перед ним был парень, который прекрасно понимал в какой опасности сейчас находился, но осмелившийся грубить ему. Прежде всего, Чонгук восхищался именно храбростью Тэхёна. Пусть он чутка и глуповат, но храбрый же. — И снова смотришь. — Чимин, катись на хер, — и почему никто не может ему дать спокойно посмотреть? Как будто он виноват, что Тэхён просто до смешного привлекательный, не говоря об остальном. Тюрьма была странной, без сомнения. Будучи запертым, она делала что-то невероятное с людьми. Пара месяцев здесь — и такие парни, как Ким Тэхён, начинают казаться невероятно красивыми, как бы сильно ты не хотел быть натуралом. Хотя, Чонгуку бы Тэхён понравился даже за пределами колючей проволоки. На самом деле, таких, как Тэхён, Чонгук ещё не встречал. Вероятно, он действительно был одним из самых красивых людей, когда-либо встречавшихся в жизни младшего. Даже в этом уродливом оранжевом комбинезоне, он выглядел, как модель. Мягкая на ощупь и великолепная на вид загорелая кожа, острые черты лица, потрясающая улыбка, светлые волосы, тренированное худощавое тело. Пока он смотрел на Тэхёна, к тому подползли троё парней с сальными улыбками на лицах и их гнусными намерениями, написанными на лбах. Когда блондин устало поднял взгляд, положив свою книгу на колени, Чонгук напрягся. Пускай только пальцем его тронут, и Чонгук за себя не ручается. — Эй, расслабься. Тэ может о себе позаботиться, — младший игнорирует слова Намджуна. Отчасти потому, что он знает, что тот прав. Тэхён может о себе позаботиться — и это то, что его поразило поначалу. С такой внешностью долго тут не живут. Такие, как правило, по итогу становятся чьими-то шлюхами, но Тэхён слишком строптивый. И Чонгуку в нём это безусловно нравилось. Чон не спускает с них глаз, готовый в любой момент налететь как вихрь, разбивая чужие лица об асфальт. Один из этой троицы говорит что-то, несомненно, вульгарное Тэхёну. В ответ блондин дарит улыбку, казалось бы, сладкую и завлекающую, но даже отсюда черноволосый мог видеть кислоту в ней. Чон Чонгук любил эту улыбку, она означала, что Тэ вот-вот надерёт кому-нибудь задницу. Синяки на его лице с прошлой недели почти зажили, и его рёбрам тоже уже намного лучше, судя по тому, как Тэхён двигается. Как жаль, что сейчас будут новые травмы. Если бы Ким принадлежал Чонгуку, он бы защитил его. Если бы Тэхён был его, у него бы никогда больше не было синяков. И в этот момент Чонгук вспоминает сухой голос Тэхёна: «Я помню, как отец сломал мои рёбра впервые». Чонгук помнит, как ему тогда захотелось защитить его. Хоть он прекрасно понимал, что этот упрямец никогда не примет его помощь. Он всё ещё ничего не знает о его прошлом или о том, что он сделал, чтобы получить пожизненное, но одно было ясно — мир не был добр к нему. Один мужчина тянется к волосам Тэхёна. Но Ким пресекает его попытки, хватая за запястье скручивая его, и мужчина начинает кричать. Чонгук ухмыляется, когда блондин ставит более крупного мужчину на колени, странное чувство гордости бурлит в его груди. Вот это его мальчик. Другие мужчины пытаются схватить Тэхёна, но он легко уклоняется от их жалких попыток и наносит злобные удары. Одному из них неплохо прилетает по челюсти, и он отправляется на землю к своему дружку. Но последний мужчина оказывается расторопнее и быстрее. Он обхватывает Тэхёна сзади, прижимая его руки по бокам. Заключённый начинает сжимать его, словно пытался выжать жизнь из Тэхёна, и Чонгук больше не мог просто смотреть. Его сердце колотится как проклятый отбойный молоток, когда кто-то хватает его за рукав. — Пусти. — Смотри. Когда он уже собирается отмахнуться от Юнги и уйти, он поднимает глаза и видит, как Тэхён с силой заносит голову назад неожиданно ударяя противника затылком по лицу, из которого начинает хлестать кровь, и Чонгук молча ликует. — Иногда нужно пользоваться головой, — говорит Сокджин и почти падает, смеясь над своей собственной, неудачной шуткой. Чонгук закатывает глаза, но он доволен, когда этот кусок мусора кричит от боли и отпускает Тэ из своей хватки, хватаясь за свой кровавый нос. Трое мужчин сейчас просто в бешенстве, и Чонгук понимает, что это ещё не конец. Всё станет намного хуже прежде, чем всё разрешится. Один из них, шатаясь, поднимается на ноги и готовится атаковать Тэхёна снова, но Чонгук не волнуется: Ким с ним справится. Но затем появляется говённая голова со своими дурацкими, синими волосами, потный от качания железа на другом конце двора и сердито смотрит на заключённых. Они, кажется, ещё раз всё обдумывают перед нападением и затем разворачиваются, уходят, видимо, зализывать раны. Конечно, он рад, что Тэ больше не в опасности, но внезапное присутствие Вонхо сильно его раздражает. Как он смеет трогать Тэхёна? Ким поднимает голову, и их взгляды пересекаются с разных концов тюремного двора. Чонгук сверлит его взглядом, а Тэхён лишь улыбается и подходит ближе к Вонхо, полуобнимая того, от чего у Чонгука в жилах закипает кровь. Они так близко, что Чонгуку тошно. Серьёзно, какая была причина для такой близости? Он что, замёрз? В таком случае Чонгук знает пару способов, как согреть Тэхёна, и ни один из них не включает в себя Вонхо с его тупыми волосами. Черноволосый прищурился, когда Ким действительно положил голову на плечо Вонхо, при этом выглядя невероятно довольным, и желваки на скулах Чонгука заходили. Он зол как чёрт, и едва ли замечает что-либо вокруг. Он только собирается пойти и напомнить Тэхёну о своём предупреждении держаться подальше от него, когда кто-то прочищает горло. — Чонгук, — произносит Хосок намного серьёзнее обычного. — Ну что ещё? — рявкает он под импульсом накатившего обратно плохого настроения. — Сон-Ёль здесь, — и как бы сильно Чонгук не хотел разобраться с Тэхёном, он вздыхает, смягчаясь. — Пришлите его сюда, — говорит он, отрывая взгляд от блондина. Как бы он ни был зол, он всегда найдёт время для друзей своего отца. Особенно, когда те ему помогают. Сон-Ёль примерно того же возраста, что и его отец, но в его волосах больше седины и на лице больше морщин. Чонгук задаётся вопросом, не это ли тюрьма делает с вами, просто высасывает всё живое? Сон-Ёль большой, круглый мужчина, который слишком много курит и хрипло смеётся, но Чонгук знает его всю свою жизнь и полностью ему доверяет. Он практически член его семьи. — Чонгук, рад тебя видеть, — Сон-Ёль неторопливо подходит, и Чонгук вспоминает, что того вроде мучает боль в суставах, он делает пометку попросить отца доставить ему лекарств для старого друга. — Как поживает твой отец? — У него все хорошо, спасибо, — Чонгук знает, что резок, но сегодня у него нет ни времени, ни желания для бесполезной светской беседы, поэтому он переходит сразу к делу. — Есть новости? Сон-Ёль усмехается, садится около Чонгука, и лавка начинает скрипеть под его весом. — Вы, дети, такие нетерпеливые. Чонгук усмехается, но терпеливо ждёт, пока Сон-Ёль устроиться поудобнее. — Я знаю, что ты хочешь услышать, но у меня другие новости. Думаю, ты должен знать, — Чонгук поднимает бровь. Сон-Ёль является одним из его главных источников информации в этом месте, и если он говорит что-то представляющее интерес для Чонгука, значит так и есть. — Тот парень, которого ты госпитализировал на прошлой неделе, помнишь? Его состояние не из лучших. Сотрясение мозга, коллапс лёгкого, перелом позвоночника. Врачи говорят, что он навряд ли выживет, — говорит Сон-Ёль, и Чонгук фыркает. — А почему меня должно волновать благополучие этого подонка? — интересуется черноволосый. — Или что, мне добавят больше срока к пожизненному? Ты же знаешь, я сбегу отсюда, как только улажу все дела здесь. — Я знаю это, но если бы он действительно был просто каким-то подонком, ты думаешь, стал бы я утруждать себя, рассказывая тебе об этом? — спрашивает Сон-Ёль. — Он был не просто кем-то, он был частью банды Тэяна. Если ты и правда хоть на секунду допускаешь, что они не воспользуются этим для того, чтобы начать войну… Чонгук матерится сквозь зубы, и его люди мрачнеют на глазах. Нет никаких оснований сомневаться, что Чонгук здесь самый влиятельный заключённый. Одна только его репутация пресекает половину потенциальных драк, а с другой половиной справляется сырая жестокость его банды, но Тэян со своими людьми на втором месте. И что ещё важнее — Тэян ясно дал понять, что хочет забраться на место выше. Убийство Чонгуком одного из его людей было идеальным предлогом, чтобы начать войну банд и попытаться захватить власть. А война между бандами — та ещё грязная игра. Да и к тому же кровавая. Чонгук вздыхает и проводит рукой по лицу. Внезапно он почувствовал усталость. Это действительно был самый хреновый день. — Пожалуйста, скажи, что у тебя есть хорошие новости, — говорит он, и Сон-Ёль бросает на него сочувственный взгляд, что только злит Чонгука. Ему не нужны проёбы, ему нужны результаты. — Боюсь, что нет, Чонгук, — он вздыхает, глядя усталыми старческими глазами на прогулочный двор. — Мои ребята делают всё, что в наших силах, но последняя зацепка оказалась ложной. Так что мы снова начинаем с самого низа. — Чёрт, чёрт, чёрт, — плохой день Чонгука только что перерос в худший в мире. На самом деле, в этот момент трудно понять, может ли быть ещё хуже? Например, если Чонгук пустит пулю себе в рот, это, скорее, будет единственным хорошим за день. — Прошёл уже почти год, а мы так и не приблизились к его поимке? — закипает он. — Как это, блядь, возможно? — Такие вещи требуют времени, молодой человек, — успокаивает Сон-Ёль. — Поверь мне, я не раз ловил информаторов, и это не так уж и легко, потому что они находятся под чьей-либо защитой, и этот парень — не исключение. Мы поймаем его, я обещаю. — И когда? — огрызается Чон. — Как долго я буду гнить в этой дыре? Ты же знаешь, мы не можем даже начать думать о побеге, пока этот стукач не пойман. Сон-Ёль, кто-то предал мою семью, а я застрял здесь, пока он не найдётся. Так где же он? — Я знаю, что это расстраивает, Чонгук, я знаю, — Сон-Ёль до невозможного спокоен. Он достаёт контрабандную пачку сигарет, которую Чонгук дал ему на прошлой неделе, и пытается закурить, изучая взглядом двор. — Всё в своё время, юноша. Кроме того, я не думаю, что ты захочешь уехать прямо сейчас. — Ах, вот как? — спрашивает Чонгук, язвя, всё ещё донельзя злой. — Это ещё почему? — Ну, извини за грубость, конечно, но, кажется, ты нашёл себе отличную игрушку, — Чонгук следует за взглядом Сон-Ёля и видит что он как и ожидалось, смотрит на Тэхёна, обнимающего Вонхо за плечи. Блядь. — Когда у тебя есть что-то подобное, уже и тюрьма не кажется такой уж и ужасной. Хотя он очень близок с этим парнем. Вы двое делитесь друг с другом или как? Тэхён наклоняется и шепчет что-то Вонхо, его розовые губы почти касаются щеки другого, и Чонгуку это надоело. Всё. Последняя капля. Его всё заебало, и больше он не собирается просто сидеть. — Мы не по очереди, — Чонгук цедит сквозь зубы. — Я нихуя ни с кем не делюсь. Он встаёт даже не попрощавшись с Сон-Ёлем. Чон, вероятно, получит втык от своего отца за такое дерзкое поведение, но ему сейчас так плевать. Он просто хочет выпустить всю злость и гнев, которые накопились внутри него. Если он этого не сделает, то наверняка взорвётся. Он может слышать, как Сокджин поспешно извиняется и как Сон-Ёль посмеивается над тем, как Чон вспыльчив и горяч, или что-то вроде того. Чонгук уже не слушает. У него появляется чувство дежавю, когда он приближается к лавочке, на которой Тэхён с Вонхо так комфортно вдвоём устроились. Отвратительно. На этот раз Тэхён наблюдает за его приближением с огоньком в глазах, и Чонгук слишком зол, чтобы думать о том, что заставило его выглядеть таким чертовски довольным собой. — Я сказал тебе держаться от него подальше, — рычит Чонгук, сжав зубы, чтобы не кричать. — И тебе привет, дорогой, — сладко улыбается блондин, и Чон чувствует, как у него под глазом вздрагивает жилка. Он был не в настроении для игр. — Не играй со мной, Ким, — он закипает, и Вонхо встаёт с места, враждебно глядя на Чонгука. Повторяется то, что произошло утром, мать твою. Только на этот раз всё закончится по-другому. В этот раз Тэхён не уйдёт от него. — Не говори ему, что… — начинает Вон, очевидно всё ещё не осознавая о своей неполноценности перед Чонгуком, так что Чон решает напомнить ему крепким правым хуком в челюсть. По костяшкам пробегается резкая боль, но вид Вонхо, падающего на землю, приносит такое удовлетворение, что ему всё равно. — Что за хуйня, Чонгук?! — Тэхён уже не улыбается, и Чонгук не сдерживает ухмылки. Было так чертовски приятно наконец-то вырубить этого мудака. — Я ведь тебя предупреждал, дорогой, — говорит он. Вонхо сидит и стонет, но, к большому неудовольствию младшего, всё ещё находится в сознании. Никто не следует за ними, когда он тянет блондина в серое тюремное здание. Тэхён даже не пытается сопротивляться, пока Чонгук заталкивает его в ближайшую кладовку, захлопывая за ними дверь, погружая их в тёплую полутьму. Как только он отпускает чужую руку, Тэхён даёт ему пощечину, и его лицо разрезает болью. Тэхён поднимает руку, чтобы ударить снова, но Чонгук ловит его до удара, сжимая запястье достаточно крепко, чтобы причинить боль, но не настолько сильно, чтобы причинить вред. Пользуясь превосходством в силе, он толкает Тэхёна назад, и тот натыкается спиной на полку, почти опрокидывая бутылки с моющим средством. — Даже не думай, — предупреждает он, но Тэхён и не вздрагивает. В кладовке темно, тесно и пахнет моющим средством и хлоркой, но Тэхён, испепеляющий его взглядом, так близко, что Чонгуку всё равно чем дышать. Он слышит, как дико бьётся его сердце, когда он делает один глубокий вдох за другим, чувствует его запах, странно сладкий под обычным мускусом, и чувствует тепло, исходящее от его тела. Чонгук так долго думал об этом, и теперь перед ним самый, что ни есть настоящий Тэхён, да ещё так близко. Он прижимает запястье Тэхёна над его головой, крепко припечатав другое сбоку. — Да что с тобой, чёрт возьми? — Тэхён больше не кричит, наоборот, он кажется спокойным и в его словах нет ни капли желчности. Они оба знают, что Вонхо — большой мальчик, который не собирается плакать из-за чего-то столь незначительного, как удар. — Душа моя, говорил же не приближаться к нему, — понизив голос на пару октав, Чонгук смотрит испепеляюще в интимной тишине. — Прости, я-то и позабыл, что принадлежу тебе, родной, — ответ Кима пропитан сарказмом, его глаза горят яростной решимостью, и Чонгук влюбляется чуть больше. Одной рукой всё ещё удерживая запястье Тэхёна прочно закрепленным над его головой, Чон с бесцеремонной силой сжимает щёки парня. Блондин смотрит на него не мигая — воздух между ними искрит; Чонгуку кажется, что он мог бы увидеть наяву электрические разряды, и он хочет чтобы Тэхён смотрел на него так всегда. — Но ты принадлежишь мне. Я думал, что кто-то настолько умный, как ты, уже понял это, — шепчет он, и глаза Тэхёна загораются вызовом. Он снова улыбается голодной улыбкой, которая, по мнению младшего, сейчас очень похожа на его собственную. Его пальцы сжимаются крепче, и всё, что он хочет сделать — это взять Тэхёна прямо здесь. — Забудь о страже, забудь о надзирателях. Это место принадлежит мне, — продолжает он, обдувая своим тёплым дыханием раскрасневшиеся щёки Тэхёна. Он тяжело дышал, они оба. Звук их громкого дыхания был слишком ощущаем в таком ограниченном пространстве. — Малыш, в этом месте я главный, — продолжает Чон, его губы скользят по уху блондина проводя горячим языком по солёной коже, и Тэхён извивается перед ним. Чонгук крепче сжимает его запястье, и Тэхён закусывает губу. — Ты делаешь то, что я говорю, понял? Если я скажу прыгать — прыгнешь. Скажу петь — ты будешь петь, — Чонгук прижимается губами к горлу Тэхёна, продолжая говорить, прикусывая его пульсирующую вену. — А если скажу «на колени» — ты, сука, встанешь на колени. Губы Тэхёна влажные и блестят от укуса, он рвано выдыхает. Его глаза сейчас такие же, как и в первый раз, когда они встретились: нахальные, непокорные и безумно красивые. — А ты заставь, — выдыхает тот. А вот и Тэхён, которого он знает и любит. Он вжимается всем телом в блондина, и тот ловит воздух ртом. — Думаешь, не знаю чего ты добиваешься? — рычит Чон, притесняя Тэхёна сильнее, от чего тот сдавленно хрипит. — За дурака меня держишь? Ты думаешь, я не вижу, что ты делаешь всё это нарочно. Ты действительно так хочешь, чтобы я наказал тебя? — Боюсь, зубки поломаешь. Он впивается зубами в чувствительную кожу за ухом, и в этот раз у Тэхёна не выходит сдержать нуждающийся скулеж. Его зажатая рука сжимается в кулак, и всё его тело дрожит от напряжения, просто умоляя отпустить. Чонгук продолжает атаковать шею Тэхёна, покусывать и посасывать ее, и Тэхён запрокидывает голову назад, чтобы ему было удобнее. Парень усмехается в его кожу. Тэхён такой хороший мальчик. Он делает всё возможное, чтобы оставить как можно больше следов — яркие фиолетовые и красные засосы пятнают кожу, чтобы все знали, что Тэхён его и только его. Каждый раз, когда он сильнее прикусывает кожу, Тэхён издаёт стон, вибрирующий в горле, который Чонгук чувствует ртом. Удовлетворившись количеством засосов, Чонгук впивается в чужие губы зло и голодно. Тэхён на вкус лучше всего, что Чонгук когда-либо пробовал, и он просто не может насытиться. Блондин выгибается и угрожающе рычит в чужой рот, путаясь пальцами в угольно-чёрных волосах. Он подаётся тазом вперёд, соприкасаясь с Чонгуком бёдрами. Кровь внутри хлынула вниз, когда в животе стал ощущаться приятный, тёплый комок, и Чонгук теснее прижался к Тэхёну. Его язык проскальзывает в горячий рот старшего, и тот в ответ, кусает, Чонгук с жадностью поглощает все его звуки. Он задевает напряжённое бедро Тэхёна твердеющим членом. Он, должно быть, чувствует его, потому что прижимается и трется о него так, что у Чонгука всё плывет перед глазами. Он так сильно этого хочет. Он хочет Тэхёна, всего его, и он его получит. Чонгук расстегивает комбинезон старшего и начинает избавлять его от ужасной одежды, но Тэхён не даётся так просто, и уже в следующее мгновение Чонгук понимает, что лежит на спине. Тэхён седлает его и смотрит сверху вниз, триумфально улыбаясь. Падение выбило воздух из его лёгких, и Чонгук на мгновение пытается вдохнуть. Его похоть заполнила разум, когда он пытается понять, что только что произошло. А затем Тэхён ухмыляется ему, и всякое подобие рассудительной мысли вылетает из головы Чонгука прямо в окно. Тэхён вплотную наклоняется к лицу Чонгука. Он такой красивый с румянцем на щеках и расширенными зрачками. Его волосы были в полном беспорядке, а глаза горели опасным, маниакальным огнём. И Чонгуку не терпится увидеть его, доведенного до предела. Тэхён ласкает его губы своими, едва касаясь, а затем кусает до крови, и Чонгук пробует свою кровь на вкус. Больно, но Чонгук хочет большего. И неожиданно Тэхён отстраняется, облизывает губы с которых стекали капли чонгуковской крови. — Слушай, ненаглядный мой, — чёрт возьми, его голос такой низкий и хриплый, что Чонгук может думать лишь о том, как он будет выкрикивать его имя под ним. — Если ты хочешь этого, то сначала тебе придётся заслужить, — блудливо говорит он, подмигивая, и Чонгук не может поверить в то, что только что услышал. — Какого хрена ты творишь? — он пытается сесть, но блондин с лёгкой ухмылкой толкает его обратно. Он выглядит так чёртовски хорошо на нём, что всё, о чём Чонгук в состоянии думать сейчас — это, как же охуенно Тэхён смотрелся бы на нём, седлая. Чёрт. — Давай проясним одну вещь. Ты не владеешь мною, — серьёзно говорит блондин, и Чонгук, по-правде, даже не удивлён. — Я не шлюха и уж тем более не твоя. Ким встаёт с него, и Чонгук просто наблюдает за ним лёжа на полу. — Пока что, — обещает черноволосый. Он всё ещё зверски возбуждён, и часть его хочет убить Тэхёна за то, что тот сначала возбудил, а потом кинул в таком вот состоянии. Но больше всего он хотел бы рассмеяться. Разумеется, Тэхён неподатливый, как всегда. Само собой, всё не будет так просто. — Мы ещё посмотрим, — говорит Тэхён, подходя к двери. До Чонгука вдруг доходит, что он и правда собирается оставить его со стояком в кладовке на полу. — Пошёл нахуй, Ким Тэхён, — звучит совсем не сердито, и Тэхён улыбается. — Возможно позже, детка, — говорит тот, посылая воздушный поцелуй мальчишке, скрывается за дверью, прикрывая её за собой, и в комнате становится снова тихо и темно. Чонгук ненавидел Ким Тэхёна почти так же, как и восхищался им, чёрт подери.***
— Мне жаль. Вонхо смотрит вверх, когда Тэхён топчется в дверях их камеры. Челюсть в ударенном месте уже начинает опухать. Он прижимает маленький пакет со льдом к лицу, и Тэхён понимает, что в течение недели он будет светить огромным пурпурным синяком, и чувствует укор совести. Ему следовало быть более осторожным, когда он провоцировал Чонгука. Он даже и не предполагал, что младший налетит с кулаками на Вонхо. Хотя, справедливости ради, Тэхён, вообще-то, и не ожидал, что Вонхо придёт на помощь. Похоже, сегодня все просто полны сюрпризов, да? — За что же? — спрашивает Вон, убрав лёд. И Тэхён входит внутрь, закрыв дверь на ночь. — За, ну, вот это, — бормочет он, указывая на его травмированную челюсть. Лицо Вонхо остаётся бесстрастным, и Ким просто молится, чтобы его сокамерник не возненавидел его ещё больше. За исключением Чонгука и его окружения, Вонхо был его единственным приятелем тут. А теперь Тэхён не может точно сказать, кто они такие. «Друзья» не совсем подходящее определение. — Понятия не имею, за что ты извиняешься, — говорит Вонхо, безразлично пожимая плечами. — Не ты меня ударил. — Я знаю, но это была моя вина… — Нет, не твоя, — обрывает он. — Ты просишь прощение за вещи, которые ты не контролируешь. И этот щенок Чон, определённо тот, кто тебе неподвластен. Блондин хотел ответить, но тут же закрыл рот, обнаружив, что ему совершенно нечего сказать. Он с самого начала знал, что Чонгук чреват опасностью. Чёрт возьми, даже в тот день, когда они впервые встретились в туалете, Тэхён был уверен, что мальчишка действительно собирается убить его. Но с тех пор он забыл или, возможно, заставил себя не обращать внимания на то, насколько опасным может быть Чонгук. Играть с ним — это как играть с огнём. Только на этот раз обжёгся не Тэхён. Они стояли в тяжёлом молчании, и Тэхёну не особо хотелось подходить ближе. — Всё в порядке? — спрашивает Вонхо, и этот вопрос застаёт Кима врасплох. Наверное потому, что мало кто интересуется его благосостоянием. — Да, я в порядке, — торопливо отвечает он, а в мыслях Чонгук, нависающий над ним и прижимающий к полке. — В полном. — Ах, вот как? — Вонхо недоверчиво приподнимает бровь, когда его глаза опускаются на шею Тэхёна, и он со смущением вспоминает несомненно яркий ряд засосов, украшающих его горло. Блондин чувствует, как под критическим взглядом Вонхо по его лицу разливается тёплый румянец. — Тут не о чем беспокоиться, — говорит он и понимает, что Вонхо ему не верит. — Тэхён, — мягко зовёт парень, — если он причиняет тебе боль, расскажи мне. И снова мысли Тэхёна завладевают воспоминания о тёмном чулане с припасами. Чонгук, лежащий под ним, смотрел на него блестящими, голодными глазами. Тэхён помнит, как он почувствовал всплеск силы, когда держал Чонгука под своим телом. Он кинул Чонгука со стояком — и это вполне могло обернуться для него весомыми синяками. Тэхён не относился к семейству тупых и наивных. И дураку ясно, что Чонгука лучше не злить, но Ким, видимо, бракованный какой-то, раз думает, что Чонгук ему ничего не сделает. — Он не… я имею в виду, Чонгук не будет… — начинает он, но не может найти нужных слов. Откуда ему вообще знать, что Чонгук не причинит ему вреда? Что, если в один день он слишком далеко зайдёт со своими провокациями? И как далеко он зашёл сейчас? — Просто будь осторожнее, хорошо? — Вонхо выглядит слегка неловко, когда даёт совет. — Чонгук не из тех парней, которым можно отказать, понимаешь? Думаешь, людям вроде него хоть кто-нибудь говорил «нет»? Просто… следи за ситуацией, ладно? Тэхён тронут. Вот правда. Он и не понимал, как Вонхо волнуется о нём. Если так и продолжится, он совсем размякнет, расплачется ещё, не дай бог. Тогда вообще можно распрощаться со своей и так мизерной репутацией. — Спасибо, но я знаю, что делаю. Он не чувствует в себе той уверенности, с которой говорит. — Как скажешь, сопляк, — устало вздыхает парень, плюхаясь обратно на жесткий матрас. Тэхён, забираясь на верхнюю койку, слышит, как тот устало вздыхает. — Эй, Вон? — Чего ещё? — Как ты? — спрашивает он. Обычно Тэ и в голову не приходило интересоваться подобным у другого заключённого. Беспокойство здесь было признаком слабости, но теперь всё было иначе, вещи между ними стали другими. — Что ты имеешь в виду? — Тэхён лежит плашмя на своей верхней койке, так что он не может видеть лицо друга(?), но парень под ним говорил как-то слишком настороженно. Ким выдерживает небольшую паузу. Он колеблется и, кажется, уже передумал спрашивать. — Я просто хотел сказать, что ты выглядишь усталым, — в конце концов говорит он, и Вонхо то ли вздыхает, то ли усмехается. — Такой любопытный, Ким? — спрашивает он почти задорно. Тэхён затаивает дыхание, пока Вонхо не продолжает. — Я… плохо себя чувствую, вот и всё. Ничего страшного. Тэхён наклоняется через койку, чтобы взглянуть на парня внизу, который устало ему улыбается. — А знаешь, что помогает, когда не спится? — Вонхо закатывает глаза, но ждёт, когда Тэхён продолжит. — Горячая вода. — Чего? Горячая вода? Чай, что ли? — Нет, просто горячая вода. Выпьешь — и уснёшь. — Да иди ты, Ким. Ты всё это выдумываешь, — Вонхо усмехается, и Тэхён, надув губы, наклоняется ниже. — Нет! Старые дамы из моего дома всегда так делали! Госпожа Пак молится на неё, — Тэхён слегка улыбается, вспоминая маленькую, старую и морщинистую старушку с кружкой дымящейся воды, рассказывающую ему и его сестре, как это помогает её суставам. — Ты странный, Ким, — выносит свой вердикт синеволосый, и Тэхён выдавливает улыбку. Он уже не в первый раз слышит такое. Видимо, Вонхо успевает заметить его выражение лица перед тем, как Тэхён укладывается обратно на кровать. — Знаешь, это не так уж и плохо, — голос его звучит неуверенно, как будто он ещё не решил, что скажет дальше. Спустя некоторое время он добавляет: — На самом деле, ты напоминаешь мне одного человека, которого я знаю снаружи. — Правда? — Правда. Я безумно по нему скучаю, — голос Вонхо натянут и пропитан не совсем понятным Тэхёну чувством, но сердце всё равно чуточку сжимается. Он не знает, что сказать. Он хочет спросить об этом человеке, который так много значил для Вонхо, но не может, потому что это будет уже как-то слишком. Они не говорят ни слова, но спустя некоторое время он слышит хриплый голос снизу. — Ночи, Ким. Это глупо, но так по-вонхоновски, что Тэхён понимает: между ними всё в порядке. — Ночи, Вон.***
Во всём здании, библиотека, наверное, была самым любимым местом Тэхёна. В любом случае, уж лучше грязных туалетов, серых стен, унылого двора и душной столовой. Библиотека, по сути, не была такой уж классной. Книги были в паршивом состоянии и десятилетней давности. Но у Тэхёна-то и не было доступа к книгам по-правде, хотя, будучи ребенком, он любил читать. Когда они с сестрой были маленькими, мама читала им. А потом она испарилась к хуям, и никто им больше не читал. А такие вещи, как чтение, отошли на задний план, поскольку его жизнь стала намного хреновее. Тюремная библиотека стала своего рода убежищем для него — святилищем, если хотите. Когда он не работал и не был с Вонхо, он читал. Здесь было тихо, терпко пахло книгами, и лучи солнца красивыми узорами просачивались сквозь решётки. Забавно, не правда ли? Тэхён никогда не думал, что он когда-либо будет считать что-то в этой адской дыре красивым (кроме, может, Чонгука, но Тэхён никогда не скажет этого вслух). Кроме того, здесь было значительно меньше шансов подвергнуться преследованиям и нападениям, что было, знаете ли, довольно неплохо. Следующим днём Вон упражнялся во дворе, и, как бы сильно Тэхёну не нравилось наблюдать за тем, как перекатываются его мышцы (потому что, чёрт), он дико устал от тренировочного двора, наполненного страшными, мускулистыми мужиками. Поэтому он пошёл в библиотеку и нашёл там старый экземпляр «Убить Пересмешника», в котором, как он был уверен, не хватало нескольких страниц. Они изучали эту книгу в средней школе, но Тэхён пропустил так много занятий, что едва мог вспомнить о чём она. Она не такая уж и плохая сама по себе, но Аттикус немного нагоняет на него депрессию. Ну вот не может быть, что у кого-то такой замечательный отец. Ни хера не может быть, потому что это безумно нечестно. Или, может, всё очень даже честно, и все отцы на свете такие же херовые, как его, потому что вся доброта перешла в таких отцов, как Аттикус Финч? Это бы многое объясняло. Единственное, что было хуже, чем читать о доброте Аттикуса — это чтение о суде. С тех пор, как Тэхён приехал сюда, он изо всех сил старался не думать о собственном судебном разбирательстве. Суд длился чуть больше недели, и Ким с уверенностью может сказать, что эта была самая худшая гребаная неделя в его жизни. Он не сожалеет о том, что сделал, он действительно не сожалел тогда, не сожалеет сейчас и никогда, блядь, не станет. Но он ненавидел то, что случилось с его жизнью после. А то, что суд в мучительных подробностях раскрыл всем присяжным, что он сделал, было просто нелегко. Ему было наплевать на мрачное решение судьи, на ужаснувшихся присяжных, на бурю дерьма в прессе (хотя в статье всё обошлось без имён, от этого нихрена не легче), но образ сестры навсегда запечатлелся в его памяти. На глазах слёзы разочарования, страх, смущение — всё это было невыносимо оттого, что она смотрела на него так, словно больше не узнавала. Вспоминать это было невыносимо и по сей день. — Не ожидал увидеть тебя тут, душа моя. Тэхён подпрыгивает на месте от низкого голоса прямо около уха и тёплого дыхания в шею. — Ты меня до смерти напугал, — шипит старший. Чонгук опускается на свободное место около него, усмехаясь. — Не знал, что ты такой нервный, — он ухмыляется, и Тэхён сужает глаза. Да, Чонгук был бесспорно чертовски великолепен, но иногда он мог быть таким козлом, вот честное слово. — Ради всего святого, и с чего бы мне быть нервным? — стараясь звучать как можно холоднее, Тэхён отдаёт должное Чонгуку. Ведь тому, по крайней мере, хватает такта сделать невинное выражение лица. Вот ж, гадёныш... — Что ты тут делаешь? — блондин решает сменить тему. Чонгук лишь пожимает плечами, и улыбка вновь расползается по его губам. Не то, чтобы Ким смотрел на его губы или что-то в этом роде, конечно же нет. — А что, я не могу просто прийти сюда и почитать? — говорит Чонгук с широкими «невинными» глазами, и это зрелище настолько странное, что Тэхён почти смеётся. — Хорошо, тогда что ты читаешь? — спрашивает он, и Чонгук протягивает руку, чтобы взять ближайшую книгу и посмотреть на неё вверх тормашками, только через некоторое время переворачивает и читает название. — Великий Гэтсбой, — Тэхён усмехается. Он никогда не думал, что скажет такое, но жуткий сын мафии Чонгук на самом деле довольно милый. Совсем немного. — Глупый, читается «Гэтсби», а не «Гэтсбой», — Чонгук закатывает глаза, ставя книгу на место. — Подловил. А вообще, мне плевать, Гэтсби он или Гэтсбой. — Так почему ты здесь? — спрашивает Тэхён, как будто он и так не знает. Чонгук, ухмыльнувшись, наклоняется к нему ближе. — Если хочешь знать, я действительно искал тебя, дорогуша. Хочу поговорить, — Тэхён приподнимает бровь. — Это как в прошлый раз, когда ты хотел «поговорить», а в итоге поцеловал меня? — глаза Чонгука вспыхивают, он медленно проводит языком по нижней губе. — Д… То есть, нет. Я правда хочу с тобой поговорить. Прям поговорить-поговорить, — Тэхён, если честно, такого не ожидал. Мальчишка кажется искренним, но что-то всё ещё заставляет Тэхёна сомневаться в его словах. — Правда? И с чего бы? — Тэхён снова дразнится, а Чонгук закатывает глаза и что-то начинает ворчать себе под нос. — Извини, сладкий, — издевается Ким, поднося руку к уху, наклоняясь. — Не совсем расслышал, что ты там бубнишь. — Господи Иисусе, ну ладно, хорошо, я сказал, — повторяет Чонгук громче, — я хочу узнать тебя и всё такое. Я говорил тебе, что ты нравишься мне. Ты очаровал меня и до сих пор очаровываешь. Это что-то вроде признания в любви? Может быть, пресловутый гангстер семьи Чон просто признался, что хочет «узнать его поближе»? Господи, что за бред? Чонгук сегодня полон сюрпризов. — А это, случайно, не имеет отношения к тому, что я сказал тебе сначала заслужить? — спрашивает Тэхён, и Чонгук — самый бесстыжий мерзавец в мире — усмехается. — Только если чуть-чуть, — признает мальчишка, и настаёт очередь Тэхёна усмехаться. Значит, не такое уж и признание в любви, но тем не менее. — Ну ладно, тогда, — старший соврал, если бы сказал, что Чонгук здесь единственный зачарованный. Он действительно хочет узнать его лучше, — думаю, ты должен извиниться. — Шутишь? Детка, я ни перед кем не буду извиняться, — Чонгук хмыкает, но Тэхён просто улыбается и встаёт с места. — Ладно, как скажешь. Хотя, жаль, ведь я так хотел поговорить… — Стой, сядь обратно, — Чонгук крепко схватил Тэхёна за запястье и притянул того к столу. Старший послушно садится, выжидающе поднимая бровь. — Ладно, извини, что я вытащил тебя вчера со двора, — сквозь зубы говорит Чон, и как-то совсем не кажется, что ему жаль. Тэхён не отвечает. Мальчишка вздыхает и, сделав над собой усилие, продолжает. Королева драмы, блин. — И мне жаль, что затолкнул в кладовку и что там ещё… Точно, прости за это, — добавил он, не в силах скрыть свою удовлетворённую ухмылку, когда указал на засосы, который оставил на шее Тэхёна в прошлый раз. Блондин прокашливается и хочет повыше затянуть воротник. — Вот. Надеюсь, ты счастлив? — спрашивает Чон, словно капризный ребёнок. — Ну, вообще-то, я не за это хотел извинений, — Чонгук выпучивает глаза. — Тогда за что? — А как насчёт того, что вчера ты ударил моего друга? — спрашивает Тэхён, и лицо Чонгука становится мрачнее тучи. Его глаза темнеют, и с губ спадает ухмылка. — Если ты хоть на секунду вообразишь, что я… — Чонгук. — Блядь, хорошо. Прости, что ударил этого смурфа. Может, он и не заслужил. Может. Извинение — дерьмо. И Тэхён прекрасно понимает, что Чонгук совсем не искренен и, наверняка, с радостью ударит Вонхо ещё раз, но в то же время он знает, что это большее, что он получит от него. — Спасибо. Чонгук отводит взгляд, прежде чем пробормотать: «Да пожалуйста». Когда их глаза снова встречаются, Тэхён вдруг не знает, что сказать или нужно ли вообще говорить что-либо. Он видит перед собой лишь тёмные глаза, пристально смотрящие в его собственные. — Я поцелую тебя? — голос Чонгука тих и немного хрипит, и по спине Тэхёна пробегают мурашки. Теперь они так близко, что всё, что ему нужно сделать, чтобы сократить расстояние между ними — это немного наклониться вперёд. — Мы теперь спрашиваем разрешения? — выдыхает он, и Чонгук закатывает глаза, резко прижимаясь к губам напротив. Тэхён позволяет своим глазам закрыться. Каждый новый поцелуй не похож на предыдущий. Иногда он робок и нерешителен, в иной раз жесток и жаден. Изредка что-то среднее между этим. Этот поцелуй тоже отличался. Что-то в нём было иное, но Тэхён не зацикливается на этом, потому что Чонгук проводит по его нижней губе языком. Книга с жёлтыми, потрёпанными страницами выскальзывает из его рук и падает куда-то на пол, но ему плевать, ведь Чонгук внезапно зарывается руками в его волосы. Он обнимает Чона за широкие плечи, и тот воспринимает это как знак прижаться ближе. Наверное, это самый неспешный поцелуй, который у них когда-либо был, словно они владеют всем временем в этом мире. Но, разумеется, это не так. —Эй, Чонгук. О боже, Чонгук! — Тэхён вздрогнул и отшатнулся при звуке знакомого голоса. — Чимин, ей-богу… — устало тянет Чон, прижимаясь ко лбу Тэхёна. Его глаза закрыты, а брови немного нахмурены, словно у него внезапно разболелась голова. — Мы заняты. — Да вижу я, — говорит Чимин с ухмылкой, которая и с чонгуковой может потягаться. Тэхён чувствует, что начинает краснеть. — Что тебе? — рявкает Чон, явно не в шутку. — А, точно, — вспоминает рыжий, абсолютно не обращая внимания на резкий перепад настроения Чонгука. — Если вы, детишки, закончили облизываться, то у тебя запланирована встреча с Ёнгуком, если ты не забыл. — Блядь. — Пожалуйста, Чонгук-и, это же библиотека, давай будем вести себя прилично, — шутит Чимин и Тэхён тихо усмехнулся, чем заслужил испепеляющий взгляд младшего. — А что? Это было забавно, — отвечает Тэхён, улыбаясь ещё шире. Чонгук переводит взгляд с одного идиота на другого, прежде чем в поражение закрыть глаза. — Спасибочки, — благодарит Пак. — Поговорим позже, — обещает Чонгук, коротко целуя в лоб напоследок, встаёт и следует за Чимином. Пак, развернувшись, подмигивает Тэхёну и показывает большой палец вверх, на что Тэхён отвечает улыбкой. Ну что ж, это определенно было интересно.***
Мистер Ли. Ненавидел. Ким Тэхёна. У блондина нет никаких сомнений, что этот чёртов ублюдок ненавидит его до мозга костей. Он был занят своими делами, когда вышел из библиотеки, чтобы пойти в кафетерий на ужин, когда из грёбаного ниоткуда на него набросились два ползуна. Этим Тэхён не был пойман врасплох. Неожиданные атаки почти вошли в привычку, но что удивило его, так это то, как мистер Ли отреагировал на всю ситуацию, когда застал их. Двое мужчин уже лежали на земле, и Тэхён только начал собираться с мыслями. Вы никогда не избежите драки, не получив ран, и один из ублюдков сумел ударить его по носу. Обычно он убегал раньше, чем появлялись надзиратели, но он был слишком заворожен кровавыми пятнами на руках. Вместе с этим его голову заполнили воспоминания с суда, которые и так недавно расшатали душевное состояние. Перед глазами стояла лишь кровь, и он вернулся в тот день. На него обрушились воспоминания, которые он так долго запихивал в самые укромные уголки своей души, и оглушающие звуки выстрелов. Выстрел. Ему нужно бежать. Выстрел. Уже слишком поздно. Выстрел. Кровь. Выстрел. Повсюду. Выстрел. Восхитительно. Выстрел. Когда мистер Ли пришёл и, поскольку он явно презирал Тэхёна, решил, что наказывать нужно именно его, а не нападавших. Ким никогда не называл себя жертвой, несмотря на то, как все любили вешать на него такой ярлык, но даже он должен был признать, что наказывать того, кто был почти изнасилован, отвратительно. Спор с начальником тюрьмы привёл к тому, что он получил удар дубинкой в живот и лишние два часа вдобавок к дополнительной обязанности на кухне, которую ему только что назначили. Вот так Тэхён оказался в пустой кухне после ужина, драя жирные кастрюли и сковородки. Он проторчал там почти три часа. Все это время он либо думал о губах Чонгука, либо о расчленении мистера Ли — ну, вы знаете, просто забавные, безобидные вещи, чтобы скоротать времечко. Он почти закончил чистить последнюю огромную кастрюлю, когда дверь в столовую распахнулась и Тэхён инстинктивно пригнулся, скрывшись из виду. Как минимум двое мужчин, тихо переговариваясь между собой, зашли внутрь. Тэхён понятия не имел, кто они такие, но рисковать он не собирался. Люди, пришедшие на кухню так поздно, которые не были наказаны надзирателем-садистом, определённо что-то задумывали. Может, у них и не было никаких плохих намерений, но после того, что Тэхён тут видел, он не собирается рисковать. Мужчины разговаривали тихо, но Ким слышал их достаточно хорошо. Медленно дыша и пытаясь успокоить сердцебиение, Тэхён прислушивался к тому, о чём они говорили. — …самодовольный, маленький ублюдок, разгуливающий здесь с таким видом, будто он, блядь, тут хозяин. Если бы Тэхён не знал наверняка, он бы сказал, что они говорят о Чонгуке. — Остынь, Чану, — говорит другой голос, намного спокойнее и ниже первого. — Нам нужно набраться терпения, если мы хотим, чтобы это сработало. — Так какой у нас план? — ворчит Чану. Тэхён крадётся козырьком над прилавком, стараясь не издавать ни звука. Они стоят к нему спиной, но он замечает на руке мужчины повыше огромный шрам. Тэхён приседает обратно, пока они не заметили его, и пытается понять, что происходит. — Сегодня вечером он будет в тюремном блоке H, чтобы встретиться с Доханом. Ты же знаешь, какой он параноик, так что, скорее всего, будет один. — И что дальше? В голосе Чану неприятный подтекст, от которого у Тэхёна по влажной спине пробегается мороз. Теперь он весь вспотел, и страх впился ему в горло. Ему совсем не нравилось, к чему всё это шло. Они же не могли на самом деле… — А дальше, — говорит другой мужчина, и сердце Тэхёна замирает, — мы убьём Чон Чонгука.