Твоя (не)фанатка

      — А можно мне вчерашние тапочки? Они хоть и большие, но такие мягкие, — взмолилась я сразу, как только Арсений открыл дверь своей квартиры.       Сережа хмыкнул, быстро разулся и побрел в сторону кухни. Попов покачал головой, но тапки с жопкой кролика мне вручил. Шастун, который помогал Ире снять куртку, с подозрением посмотрел на меня, но я не обратила на него внимания и двинулась за Матвиенко.       — А ты линзы носишь, да? — раздался голос Позова за моей спиной, и я вздрогнула. — Для зрения? — он поводил рукой перед собственными глазами. — Нет, я просто сам раньше в очках ходил, поэтому чисто праздный интерес…       — Поз, давай стол в гостиную отнесем, там сядем, — приказал ему Сережа. — Хватайся.       — Я чем-то могу помочь? — спросила я, когда Матвиенко почти скрылся из виду.       — Да, не нарывайся, — коротко попросил мужчина.       — Ничего обещать не могу, — тяжело вздохнула я, приземлившись на одинокий стул, оставшийся посреди комнаты.       — Так, ладно, окей, — Оксана хлопнула в ладоши, когда стол был накрыт. Видимо, движуху на посиделках организовывала тоже она, — кто-нибудь играл в игру «Я никогда не…»? — Суркова, вроде так к ней обращались парни, осмотрела всех присутствующих. — Нет? — удивилась девушка. — Я вас научу. Смысл игры в том, что все наполняют свои стаканы, и один из участников говорит фразу: «Я никогда не…» и произносит что-то, что никогда не делал. Тот, кто это делал, поднимает свой стакан и выпивает его. Я понятно объяснила? Блин, вы просто все такие напряженные, — обиженно произнесла Оксана. — А под алкоголь коннект быстрее пойдет. Давайте? — попросила она.       — Я за, — решила я поддержать девушку, которая вроде как и неплохая.       — Я тоже, — Кузнецова, сидящая, разумеется, рядом с Антоном, подняла руку вверх.       — Женский алкоголизм не лечится, если что, — недовольно буркнул Матвиенко.       — Ну ладно, допустим, — Шастун поддался вперед, и Ирина, которая до этого почти лежала на его плече, обиженно надула губы. — Какой смысл в игре для Сереги, если он не злоупотребляет? — Антон облокотился на стол. Понятно, слова на Иру не действовали, и он решил игнорировать ее присутствие.       — А мы его в туалет пускать не будем, — засмеялся Арсений, который успел сходить на кухню и принести шесть маленьких стопок и высокий стакан, предназначенный, по-видимому, для Матвиенко.       — Стас оказался умнее всех, он на эту хуйню просто взял и не подписался, — продолжал возмущаться Сергей, но стаканы начал перед всеми расставлять.       — Стасу просто в Воронеж вернуться надо, — не согласился Позов. — Чем сегодня угощают у графа Поповского? — настроение Димы как-то слишком резко улучшилось, и он потер мечтательно ладони.       — Текила, — пропел Арсений на мотив песни из допотопных времен.       — Ну, почему меня нельзя было просто убить там за ДК? — взмолилась я и посмотрела на Сережу — и где его вчерашнее «не спаивать ребенка»?       — Я начну, — Матвиенко приосанился и, как и Антон, облокотился на стол. — Я никогда не курил.       — Да ладно, — удивился Позов, сидящий от меня по правую руку, когда я, как и Сережа, не подняла свою стопку. — Что прямо ни разу? — я покачала головой. — И желания не было?       — Нет. Я вообще не понимаю людей, которые курят. Я их не осуждаю, но и не поощряю, — пожала я плечами.       — Свой человек, — Матвиенко перегнулся через Арсения и постучал меня по плечу. — Я тебя еще закодирую, и вообще красота будет!       Те, кто поднял свои стопки, выпили текилу. Ира ловким движением освободила лимон от цедры и положила фрукт в рот растерянного Антона.       — Больше так не делай, — тихо, но с напором произнес Шастун, когда Ира хотела еще раз проделать этот трюк.       — Я просто поухаживать хотела, — беззаботно повела плечами Кузнецова, словно и не обидевшись на замечание Антона. — Как раньше.       — Мило, — емко констатировал Позов и, схватив бутылку со стола, наполнил пустые стаканы. — По часовой или против часовой? — спросил он у Арсения.       — Моя очередь, — улыбнулся Попов и посмотрел сначала на меня, потом медленно перевел взгляд на Сергея. — Я никогда не делал себе татуировку.       — Окей, — усмехнулась я, и мы с Сережей взяли со стола свои стаканы.       — Ир, да ладно? — удивилась Оксана. Я тоже обратила внимание, что Кузнецова взяла свою стопку.       — Пфф, я вас умоляю, кто себе не бил надписи на поясницу, — хмыкнула Ира и залпом осушила свой стакан.       — Ну, я не бил, Антон не бил, — невозмутимо заметил Позов. — Оксана тоже не била. Ну, Маргарит, — усмехнулся Дима, переведя взгляд на меня, — не знаю, как тебя по отчеству…       — Если что Максимовной числюсь, — переиначила я реплику из фильма «Сволочи».       — Так, ты че, МММ? — засмеялся Матвиенко, и я кивнула.       — Так, хорошо… А сейчас от лица всех обиженных, — усмехнулась я, — у кого часто спрашивают, как там внизу погодка. — Сережа первым начал смеяться. — Я никогда не была выше ста восьмидесяти девяти сантиметров, — спасибо, Оля, что я знаю точный рост Арсения и Антона.       — А, красава, — восхитился Армян, когда Шастун и Попов подняли свои стаканы, — держи пятюню. Поз, жги! — потребовал Матвиенко, когда Арсений и Антон поставили пустые стопки.       — Я бы, конечно, хотел сказать, что мой IQ никогда не опускался ниже ста двадцати, и это я немного приуменьшил, сами понимаете. Но… но, — повторил Дима, — нам сейчас ни к чему мериться IQ, и друзей мы обязаны принимать и тупорылыми. Поэтому давайте так… Я никогда не вел прямые эфиры.       Мы с Оксаной захлопали в ладоши, а Арсений, Антон, Сережа и Ира подняли стаканы с текилой.       — Шикарно, — чуть слышно произнесла я, когда Ирина пролила на себя немного текилы, — если в наших планах было споить Кузнецову, то у нас здорово выходит.       — А ты за Ирку не переживай, — хмыкнул Арсений, разговаривая с тарелкой. — За нее пусть Антон переживает. Колбаску кушай, — Попов галантно подал мне нарезку — так грамотно меня еще никто не затыкал.       — Шаст, к барьеру, — приглашающим жестом позвал Матвиенко Антона.       — Не, ну зачем я кого-то спаивать буду, правильно? — невинно проговорил Шастун. — Давайте что-нибудь банальное, я не знаю, — картинно развел он руками, переигрывал, конечно. — Например, я никогда не встречался с несвободным человеком.       — Ну, должно же быть во мне что-то не так, — оправдалась я, когда Позов вопросительно посмотрел на меня. Я взяла свою стопку с текилой.       — Тот самый момент, когда хочешь прижать хвост одной, а палишь самого себя, — кивнул Матвиенко и взглядом указал мне на Ирину, которая тоже подняла стакан.       — Ир, а, может, тебе хватит уже пить? — спохватился Шастун, попытавшись отобрать стакан у Кузнецовой.       Я кивнула Попову в знак благодарности за предложенный лимон — спасибо, что не с рук кормит хоть.       — А что такого? — возмутилась Ира, закрыв от Шастуна свой стакан. — Если это правда, — она развела руками. — Мне не стыдно признаться в этом. Да, мне нравился Антон. И я любила его все это время. И мне нисколько не стыдно, что я добилась его. Я считаю, что в любви все средства хороши, — отчеканила Кузнецова, и когда растерянный Антон посмотрел на меня, осушила свою стопку.       — Мне кажется, что нам пора завязывать, — осторожно предложила я, когда Позов хотел налить текилу в стакан Ирины.       — Не, не, не. Все нормально, играем, — возмутилась Кузнецова и, отняв бутылку у Димы, сама налила в свой стакан. — Моя очередь. Я никогда не бросала человека, к которому испытывала сильные чувства. Я никогда не уходила от человека, которого люблю, — ее голос переходил в плач, и все это время она смотрела на Антона.       Шастун отвел от нее глаза и молча взял свой стакан. То же самое сделал и Сережа Матвиенко. Оксане вообще наскучила собственная затея: она лишь изредка переводила свой взгляд, словно наблюдала за очередной мелодрамой по телевидению.       — Кхм, — услышала я сбоку от себя.       — Что? — шепотом спросила я Попова, краем глаза наблюдая за развернувшейся драмой.       Он жестом приказал мне поднять стакан. Я закатила глаза, но стопку подняла. Но Ирину я не интересовала. Она сквозь слезы улыбнулась: возможно, поднятый стакан Шастуна вселил ей надежду, и села на место.       — Блин, я думала до меня очередь вообще не дойдет. На самом деле, я думала, что все будет прикольнее, — Суркова посмотрела осуждающе на Кузнецову, но та не поднимала головы. — Просто обычно начинаются разоблачающие какие-то истории, а вы… Учитесь. Я никогда не целовалась ни с кем из здесь присутствующих.       Я не знала, зачем я это сделала. Зачем потянулась за этим чертовым стаканом. И поняла свою ошибку, когда увидела, что на меня внимательно смотрела Ирина.       — Вечер перестает быть томным, — хмыкнула Оксана — поднятые стопки Кузнецовой и Шастуна ее совсем не интересовали.       Я опустила глаза. Поняла, что прониклась атмосферой и в какой-то момент просто потеряла контроль над ситуацией.       — Так вы же с Арсением встречаетесь! — зло усмехнулась Ира, когда я резко поставила стакан на место.       Шастун залпом выпил свой стакан и с грохотом приземлил его обратно.       — В каком смысле? — удивился уже Позов.       — Пошутили мы. Дружим мы просто, — спокойно, но твердо произнесла я. — А стакан по инерции схватила, на автомате. Атмосферой прониклась. Бывает такое. Пей.       Ирина усмехнулась и опустошила свой стакан — конечно, я бы тоже не поверила.       — Так, ну, что первый круг ада прошли, «коннектинг пипл» случился, — встал из-за стола Арсений. — Предлагаю сменить вид деятельности.       — Ну что, объебалась? — произнес тихий мужской голос. Дверь балкона захлопнулась, а я даже не повернулась на вошедшего.       — Заткнись, — коротко парировала я.       — Ты и Шаст, как так вышло? — количество выпитого алкоголя притупило все чувства, поэтому я даже не удивилась, что на подоконник облокотился Дима Позов, который закурил. — Никогда не поздно попробовать, — вытянул он передо мной пачку сигарет, от которых противно несло ванилью. — Дрянь редкостная, — согласился с моим выражением лица Позов, — но Шаст вообще зубочистки курит.       — Я та самая девочка, с которой он переписывался на протяжении десяти лет, — развела я руками и поджала под себя ногу.       — Ух ты! — удивился Дима. — Такое возможно?       — «Земля круглая» — главный девиз моей жизни. Ни один человек из тех, что я встречала, не появился всего лишь один раз в моей жизни. Когда мы первый раз встретились с Антоном, в парке мы познакомились с парнем, который в дальнейшем оказался моим начальником. На вашем концерте в Москве я в очереди познакомилась с парнем. Он наступил мне на кеды, мы поржали и разошлись. Вчера я узнала, что этот парень учится в одном универе со мной. Точнее, еще сегодня, — уточнила я, бросив взгляд на часы. — Да даже вас всех взять. Я была у вас один раз на концерте. Один, зараза, раз. И… Сначала Шастун, потом вы с Серегой на радио, потом снова Шастун, но уже с Арсением. Потом снова Серега. Потом много Шастуна. Потом опять Матвиенко. Почти год никого. Вчера Матвиенко с Поповым. И сегодня снова вы все.       — Ужас, — посочувствовал мне Позов. — Особенно печальна та часть, где про нас рассказывается.       — Кошмар, — согласилась с ним я. — Боюсь представить, где теперь я с Кузнецовой повторно пересекусь.       — А че с Антоном у вас за мутки? — Дима присел передо мной на корточки и затянулся.       — А, так… Хрень. Поцеловались и разбежались.       — Что даже секса не было? — хмыкнул Позов.       — Нет.       — И че, не хотелось?       — Нет, ну… Стоп, ты с ума сошел? — громко возмутилась я, и Дима рассмеялся. — Что ты вообще думаешь обо мне? Хотя… что еще можно думать о девушке, которая встречалась с женатым мужиком.       — Да ладно тебе, — махнул рукой Позов и приземлился на подлокотник кресла, в котором я сидела. — Все косячат. А знаешь, как я лично определяю масштаб косяка? Косяк глобальный только в том случае, если про него написан фанфик, — я рассмеялась. — Ну вот, а все остальное так… херня на постном масле.       — Она его не отдаст, — нервно усмехнулась я и отвернулась от Позова. — Она его добивалась долго. И любит она его.       — А он тебя любит… О, Шаст, — я даже не подняла глаз, когда хлопнула дверь балкона. — А мы вот с Маргаритой обсуждаем современные отношения. Вот ты как считаешь, — Антон даже голову не повернул на нас, лишь молча затянулся сигаретой, — важно, когда ты любишь или когда тебя любят?       — Мало человека любить, надо его понять… — задумчиво изрек Шастун.       — Надо его жизнью жить, вместе с ним дышать, — продолжила я, развернувшись на Позова. — Слышать порою то, что нельзя сказать. Мало его найти, главное: не потерять, — поджала я губы.       Антон усмехнулся и покачал головой.       — Красиво, — кивнул Позов и потушил сигарету. — Не так мило, конечно, как жест с лимоном… Но тоже прокатит.       — Да, лимон это было нечто, — рассмеялась я.       — Ну, и к какому выводу вы пришли? — Шастун резко развернулся на нас. Меня он удостоил коротким взглядом — вниманием его владел Дима. — Любить или быть любимым?       — Маргарит?       — Любить, — пожала я плечами. — Я всегда выбираю «любить». У меня даже персональные грабли для такого случая есть, с гравировкой на черенке. Я когда на них наступаю, она на лбу остается… Надпись эта, — я потерла лоб, и Позов усмехнулся. — Пластырь купить надо. Забываю все время, — я поднялась из кресла и покинула балкон.       В комнате было тихо: Арсений, Сережа и, видимо, Оксана над чем-то громко смеялись на кухне. Не удивлюсь, если Матвиенко снова решил провести прямой эфир. Я хотела уже приземлиться на диван, чтобы перевести немного дух, но мое внимание привлекло движение в темном коридоре.       Я вышла из комнаты и какое-то время, сложив руки, наблюдала, как Ира пыталась дотянуться до своей сумки, которую Шастун закинул на верхнюю полку.       — Ты далеко собралась-то? — поинтересовалась я, когда очередная ее попытка закончилась провалом.       — Сейчас я вызову такси и… — медленно начала Кузнецова и стремительно начала падать, ухватившись за первую попавшуюся ей под руку куртку. Мою, разумеется.       — И приземлюсь на жопу посреди коридора. Гениальный план! — хмыкнула я, покачав головой. На кухне никак не отреагировали на шум, и я поняла, что поднимать Ирину придется мне. — Вставай, Кузнецова! — произнесла я слишком фамильярно, сделав шаг к бывшей девушке Антона. — Бесишь ты меня, — абсолютно искренне выпалила я. — И студак мой на место положи, — осторожно попросила я, когда поняла, что выпало из кармана моей куртки.       Ирина пару минут изучала фотографию в моем студенческом. Я понимала, что даже в ее пьяной голове сейчас все потихоньку вставало на места. С фотографии на нее сейчас смотрела я с рыжими волосами. Нет, в принципе могло проканать, но…       — Так вот ты какая Макарова Маргарита с рыжими волосами, — выплюнула Ирина.       Нет, не проканало. И в следующую минуту Кузнецова слишком резко для пьяного человека встала на ноги и с каким-то животным воплем кинулась на меня.

***

      — Еще морду мне за импровизаторов не били, — резюмировала я, промокнув бумажным платком, любезно предложенным Оксаной, разбитую губу.       Ира, когда летела на меня с не самыми лучшими намерениями, запнулась об собственные ноги, и умудрилась лбом влететь мне в подбородок. Я от столкновения не удержала равновесия и начала падать на пол, попутно счесав себе еще и щеку. Для с виду хрупкой девушки Кузнецова оказалась тяжеловата, и если бы не Шастун и Позов, закончившие курить, то, возможно, меня бы уже поминали. А так Антон поднял с меня Иру, крикнул тем, кто был на кухне, призывающее «ебаный в рот, вы что охуели?» (или он это нам кричал?), и Арсений и Сережа помогли подняться уже мне. Быстро сориентировавшись, Попов схватил ключи и вытолкал меня на лестничную площадку под красноречивые эпитеты Кузнецовой, которые сыпались мне вслед. Ирина оказалась интеллектуальной девушкой: услышанных мной выражений хватило бы, как минимум, и на годовой абонемент измен Шастуна со мной.       Арсений хмыкнул. Оксана, которая вообще непонятно почему, тоже стояла на улице с нами, обняла себя за плечи.       — Она мне никогда не нравилась, — покачал головой Попов, и, удивительно, но Суркова кивнула.       — Да? — удивилась я. — Странно, с чего бы это? А, по-моему, милая девушка, — Оксана усмехнулась. — На самом деле ее можно понять, — тяжело вздохнула я. — Как думаете, Антон у нее сертификат с прививками проверял? — я обнаружила на своей руке следы от чужих ногтей. — Не хотелось бы, чтобы какая-нибудь зараза занеслась.       — Перекись в ящике с лекарствами на холодильнике стоит, — попросил Попов Суркову, и та кивнула, скрывшись в подъезде.       — Ты что-то знаешь, — покачала я головой, но Попов даже не улыбнулся. — О, Антонио! — проследила я за взглядом Арсения и увидела Антона, выходящего из подъезда. — Известный в узких кругах как Казанова.       Шастун, не говоря ни слова, присел передо мной на корточки, уперев ладони в мои колени.       — Оставлю вас, — откашлялся Арс и, уходя, зачем-то постучал по плечу Антона.       — Дай посмотрю, — протянул руку Шастун, когда Попов захлопнул дверь. Я отстранилась.       — Вау, да ты не немой? — хмыкнула я.       — Больно? — Антону все-таки удалось забрать у меня платок, и он посмотрел на мою разбитую губу.       — Нет, блин, приятно. Я в отличие от тебя не очень люблю прикосновения Ирины, как показала практика.       — Рит, позволь мне все объяснить.       — А ты уверен, что я хочу слышать твои объяснения? — усмехнулась я, вспомнив одни из его последних слов.       — Ладно, справедливо, — кивнул Шастун и приземлился на скамейку рядом. — Я так понимаю, ты слышала трансляцию?       — И что? Это что-то меняет? — повернулась я на него. — В узких кругах вообще бытует мнение, что это просто пиар для нового сезона.       — Я так надеялся, что ты поняла, какой я человек, — разочарованно произнес он. — Рит, ее не должно было быть сегодня на концерте.       — Меня тоже, — пожала я плечами.       — Мы с ней расстались. Все, конец. Окончательно. Так больше не может продолжаться. Я, правда, старался тебя забыть. Я подумал, что это все так, временно…       — Всего-то десять лет общались…       — Рит, послушай…       — Антон, я не хочу слушать, — честно призналась я. — Ты уже один раз выбрал ее. Между «любить» и «быть любимым», ты выбираешь второе. И это касается не только Иры. Ты хочешь, чтобы тебя любили все, потому что ты солнышко. Потому что ты вот такой добродушный малый. Питер Пэн, который отказывается взрослеть, который сохранил свою детскую непосредственность и продолжает смотреть на жизнь через розовые очки.       — Это не так, — неуверенно возмутился Шастун.       — Так. Ты заложник своего образа. И так считаю не только я. А теперь просто поставь себя на мое место, как буду в данном случае выглядеть я? Как тварь последняя, которая влезла в чужие отношения. А я так не хочу, — пожала я плечами. — Я не хочу, чтобы меня вытаскивали из толпы, потому что ты так попросил. Даже здесь ты выйдешь чистым из воды, поскольку за тебя это сделал Матвиенко. Я по-другому хочу…       — А что, если я тебя, может, всю жизнь ждал? Что тогда?       — Я знаю, как ты мечтал о сцене. Сейчас я понимаю, что все твои разговоры тогда, пять-шесть лет назад были серьезными. И я слышала в твоих словах ту радость, тот кайф, который ты получал на концертах. Ты не должен это бросать… Я не та, ради которой от всего отказываются. А по-другому у нас с тобой и не получится, наверное, — пожала я плечами. — Домой мне надо, Антон, — я поднялась со скамейки, и у меня закружилась голова.       — Осторожно, — Шастун позволил мне опереться на него. — Я тебя провожу.       — А вот от этого я не откажусь.       — Молча идти неуютно, — с претензией в голосе сказала я, Антон тоже это уловил. — Можно было бы вызвать такси, потому что идти долго, — добавила я, разглядывая свою руку в свете ночного фонаря.       Вместе с перекисью Оксана вынесла мне еще и пластырь, который собственноручно прилепила на мою руку. Это, конечно, порывался сделать Шастун, но я ему запретила. Суркова по моей просьбе вынесла мою сумку и сообщила, что Ирина уснула. То, что Антон пойдет меня провожать, нисколько не удивило девушку, и она даже попрощалась со мной, как со старой знакомой. И почему Шастуна окружают такие хорошие люди?       — Мне показалось, или такси ты не очень любишь? — усмехнулся Антон.       — Да, мне больше нравится, когда меня отвозят домой симпатичные водители, — мечтательно произнесла я.       Шастун покачал головой.       — Я не хочу идти молча, — повторила я еще раз, когда мы с Антоном перешли дорогу.       — Рассказывай, — пожал плечами Шастун.       — Что рассказывать?       — Неужели за столько времени тебе нечего мне рассказать? — он повернулся на меня, и я задумалась.       — Я часто с тобой разговаривала в голове, — призналась я и заметила, что Антон все еще смотрел на меня. — Ну после того, как ты ушел тогда… У меня есть дурацкая привычка, — покачала я головой. — Я часто по ночам проигрываю различные сценарии тех или иных ситуаций, которые уже произошли в моей жизни.       — Все так делают, — понимающе кивнул Шастун.       — Ты был прав. Я должна была тебе рассказать про Игоря еще тогда, чтобы его визит не был для тебя сюрпризом. Но я не ожидала, что он вернется. Когда вскрылась вся эта неприятная ситуация, я много думала, гоняла по кругу одну мысль, что все это время он просто позволял мне себя любить. И мне это нравилось… Но я чувствовала, что он держал меня в каких-то рамках, не давал раскрыть чувства полностью. Когда он вернулся к жене или что там у них было, я не знаю, я мечтала, что он вернется, — Антон запрокинул голову назад и посмотрел на ночное небо. — Я хотела к тому времени измениться. Ему нравились мои волосы, нравились мои глаза. И я все в себе стремилась изменить. Нравилось, что я хожу в джинсах и футболках. Окей, заменим на юбку и туфли. Я думала, как Кузнецова: если любит, пусть любую любит. Вся жизнь превратилась в гонку. Все делалось на зло ему, а он даже об этом не подозревал. А потом однажды утром я проснулась и поняла, что больше не люблю. Что дышать могу без него. И что это стало уроком, и я нашла себя. Я тебе не хотела говорить, потому что это стыдно… Стыдно уводить человека из семьи. Да, поначалу я не знала. Но когда узнала, я хотела, чтобы он выбрал меня. Просто ему об этом не сказала… Никому не сказала. Что ты бы обо мне подумал, если бы я призналась в этом?       — Рит, ну, что за бред? — устало произнес Шастун, снова оттянув карманы. — Что за странное желание быть идеальной?       — Не знаю, — пожала я плечами. — В твоих глазах мне хотелось быть такой. Я, наверное, где-то в глубине души знала, что рано или поздно мы встретимся. На секунду я, правда, подумала, что у нас что-то может получиться.       — Рит, знаешь, в чем твоя проблема? — Антон остановился и встал передо мной. — Ты говоришь, что твой бывший держал тебя в каких-то рамках, но все эти рамки в твоей голове, — Шастун был так близко, что мне это мешало думать. — Даже сейчас ты себе там что-то придумала про то, как ты будешь выглядеть в глазах других…       — Она тебя любит.       — И что? — я покачала головой и улыбнулась. — Что в этом такого, Рит? Тысячи людей любят кого-то безответно.       — Как быстро ты, Шастун, забыл свои же слова. А как же «я не хочу причинять ей боль»?       — Гораздо большую боль я ей причиню, если буду рядом с ней думать о другой.       — Понимаешь, Антон, — я обошла его, и он даже не сопротивлялся. — Я на данный момент знаю, что я хочу. Я хочу возможности в любой момент проявить свою любовь. Чтобы рассвет вместе встречать. Чтобы вот так, как мы с тобой, дома из подушек строить. Чтобы горячий глинтвейн около камина пить вместе. Чтобы, когда на расстоянии, сообщения глупые влюбленные друг другу слать. Летом по парку в легком платье за руку гулять, а зимой в смешных шапках друг друга в сугробах валять. Понимаешь? — я развернулась на Антона. Он обиженно смотрел куда-то в сторону. — Я не хочу больше счастья тайком. Я по-другому хочу.       — Почему ты думаешь, что я тебе не могу этого дать? — я усмехнулась. — Блядь, — выругался Антон. — Постоянно забываю. Я же Антон Шастун. Я когда-нибудь запомню, я тебе обещаю, — издевательски произнес он, стукнув меня по плечу.       — Ну, чего ты обижаешься? — возмутилась я, попытавшись его догнать. — Ты вообще не в ту сторону еще пошел, — Антон остановился. — Я в той стороне живу, — я потянула его за рукав, и он послушно пошел следом. — Просто пойми, Антон, — я повисла на его руке, — не получается у нас ничего. Я испортила твои отношения с Ириной, ты влез в мои отношения… — Шастун хмыкнул. — Ну, они же зарождались вроде как.       — Хорошо, — протянул задумчиво Антон. — Тогда ответь мне на один вопрос, почему ты не с этим Костей? Я же ушел с дороги, у вас же вроде там все подвязано было, — от одного только его тона мне хотелось съездить ему по лицу.       — Честно?       — Желательно.       — Костя не мой вариант. Нет, он идеальный. Он классно одевается, потрясающе улавливает настроение девушки. И, возможно, он бы смог осуществить все мои мечты об отношениях. Но с ним не будет этого «любить», с ним будет «быть любимой», — пожала я плечами.       — Макарова, тебе бы к врачу сходить, — Шастун спрятал руки в карманы штанов. — Ты даже людей по каким-то категориям делишь. Любить, быть любимой. Рамки какие-то видишь.       — Антон, мы пришли, — перебила я его тираду. — Вообще мне кажется, что судьба тебе дает шанс помириться с Ирой.       — Ты знаешь, наверное, ты права. Таким людям, как я, лучше быть одному.       — Я этого не говорила.       — Человек рядом со мной будет только мучиться. Мне его банально некуда вставить в рабочий график.       — Антон, — тяжело вздохнула я, — ты все переворачиваешь сейчас. Я тебе сказала конкретно про себя. Я не хочу ни с кем делить своего человека. Я хочу, чтобы всегда рядом.       — Напомни, любить или быть любимой? — сложил руки на груди Шастун и усмехнулся.       — Любить.       — А меня ты, значит, не любишь?       — Спокойной ночи, Антон, — бросила я на прощание и скрылась в подъезде.