Одержимость

— Эй, не покидай меня, я всё прощу. Рики вздрогнул и вскинул голову. — А? Я… задумался. — Угу. Я заметил, — Катце навис над подчинённым, кривя красивый рот в ехидной ухмылке. — Быстро ко мне! — рявкнул он, резко разворачиваясь в сторону своего кабинета. Секретари Катце (их было два — увы, не роскошь, а производственная необходимость) понимающе переглянулись и сочувственно, почти синхронно погладили взглядом симпатичного смуглого парня. Оба не сомневались, что красавчику достанется по первое число. Это же надо: уйти в астрал на работе, да еще в приёмной босса, которому целых две минуты пришлось созерцать отсутствующее выражение на лице подчинённого! Ещё и важный гость, вышедший из кабинета с господином Рэдом, удивлённо ухмыльнулся, стрельнув глазами в сторону черноволосого изваяния. Жалеющих взглядов Рики не заметил. А зря. Едва переступив порог, он на собственной шкуре — в самом буквальном смысле — прочувствовал, что значит действительно плотно закрыть за собой дверь: Катце с яростью впечатал в неё тело Рики. Хорошо, что дорогая обивка смягчила удар, в противном случае лёгкое сотрясение и синяк во всю спину были бы гарантированы. — Ты редкий говнюк, Ри, — Катце даже в гневе называл подчиненного полуименем-полу-кличкой, подчеркивая, что до уважительного обращения надо еще дорасти, — я начинаю думать, что ошибся в тебе. Взбешённый босс шипел, как рассерженная кошка. Рики и сам не понял, почему вместо извинений и заверений в том, что такое больше не повторится, у него вырвалось: «А ты очень похож на него, когда злишься», но реакция на эти слова дала как раз тот результат, которого хотелось. Хватка рук на груди ослабла, ярость в глазах Катце сменилась заинтересованным удивлением: — На кого это на него? — Дилера чёрного рынка с Амой, — прошептал Рики, напряжённо вглядываясь в лицо Катце, — бывшего фурнитура и правой руки главы Синдиката Ясона Минка. Я как-то рассказывал тебе об этом блонди, помнишь? Рыжий отшатнулся и устало провел руками по лицу. Да, однажды у них был вечер откровений. В тот день Ясон лютовал особенно сильно, обвиняя Катце во всех смертных грехах, последним из которых был поход в клинику господина Ама. Рэд пятой точкой чувствовал, что именно это вызвало гнев шефа, а всё остальное — дополнительный бонус за самоуправство. Правда, Минк лютовал недолго и даже потом предложил выпить коллекционного вина в знак примирения, но последовавшая за этим «дружеская» беседа еще больше выбила Катце из колеи. «Ты смог бы доверять кому-нибудь, кроме меня?», «Скажи, что ты думаешь о Рауле, только честно?», «Такой, как Ам, мог бы тебе понравится?», «Колись, ты в сексе любишь подчинение или доминирование, м-м, что тебя заводит?» — эти вопросы, да к тому же заданные нехарактерным для Ясона дружеским игривым тоном, пугали Катце до ужаса. Балансируя между искренностью и ложью, он пытался не разочаровать шефа, который давно стал для рыжего кем-то вроде успешного двоюродного брата — недосягаемо великолепного, умного и авторитетного. Катце тошнило от своих мнимых откровений и задумчиво-искренних взглядов, от расслабленной позы и лживо-задушевного голоса. К концу этого разговора рыжий уже бился в истерике. Внутри себя, конечно. Возможно, поэтому вечером он заехал за Рики и пригласил его к себе домой на дружескую пьянку до поросячьего визга — просто не мог, не хотел оставаться один. До стадии визга им дойти не удалось. Катце почему-то быстро разморило, словно пара глотков виски и тихий, умиротворяющий голос Рики ослабили внутреннее напряжение. В какой-то момент он даже поверил откровениям необъяснимо притягательного парня, которые, в сущности, сам и спровоцировал, ответив на незаданный вопрос одним словом: «Ясон». А ещё понял, что не хочет, чтобы Ри вправляли мозги — даже такой крутой специалист, как Рауль Ам — но эта мысль растворилась вместе с реальностью. Катце не знал, что глядя на внезапно отключившегося босса, Рики замолчал на полуслове, улыбнувшись своим мыслям, тихо подошёл, выцарапал безвольное тело из мягкого кресла и, взвалив на плечо, потащил в спальню. Раздеть и укутать одеялом было делом пяти минут, но Рики немного задержался. Кончиками пальцев скользнул по ярко-медным волосам, щеке — словно изучал и сравнивал. — Надо же, похожи — характер, внешность, деятельность, склад ума — только шрама не хватает. И не надо. Эффект бабочки, босс, — почти неслышно шептал Рики на ухо спящему боссу, — здесь у тебя всё закончится хорошо. Я верю, представляешь? Если ты сам всё не испортишь, конечно. *** Катце снился сон. Золотые воздушные волны обволакивали его обнажённое тело, нежно, почти невесомо, ласкали кожу, закручиваясь вихрем вокруг сосков и бедер, мягко толкались в рот, наполняя его терпкой свежестью, чтобы через вечность испуганно схлынуть, забирая с собой тихий стон. «Ш-ш-ш-ш», — тихо пели волны, качая Катце, и он — распятый, расслабленный, беспомощный — доверчиво отдавался им: «Да… Ещё». Тёплые сверкающие струи мягко опустились на поясницу, лизнули ямочки, стекли между ягодиц, становясь жарче, горячее, и робко толкнулись в анус. Сладкая дрожь от влажного вибрирующего проникновения затопила Катце, и распятое звездой тело раскрылось ещё больше, желая быть заполненным до конца, до самой глотки. «А-а-а-а-а-а!», — никаких мыслей, только непрекращающийся вопль наслаждения, рвущий в лохмотья связки, — «а-а-а-а!» — и взрыв сверхновой, накрывший сознание спасительным ничто. С судорожным вдохом реальность вернулась — пока нечётко, медленно обретая краски. Горячий комок плоти в бешеном ритме бился в рёбра, вторя судорожному дыханию, а тело подрагивало, ловя отголоски недавних ощущений. Катце с трудом отдышался: «Всего лишь сон», — и с разочарованием перевернулся на спину. То, что он увидел в следующее мгновение, не могло быть реальностью. — Ра… уль? — Катце оцепенел от шока и забыл как дышать. На кровати, скрестив ноги и загадочно улыбаясь, сидел абсолютно голый доктор Ам — с растрепанными волосами, лихорадочным румянцем на лице и такой довольный, словно только что получил Нобелевскую премию в области психиатрии. — Тебе понравилось, Катце? — Рауль провел рукой по скользкому от смазки еще не опавшему члену и медленно (мол, оцени, рыжий) перетёк в коленно-локтевую позу. Удовольствие, которое он испытывал, глядя на выражение лица Катце, было сродни эстетическому оргазму. Эти распахнутые янтарные глаза, фарфоровая бледность лица, опухшие приоткрытые губы и покрытое испариной тело выглядели сногсшибательно возбуждающе. — Я готов повторить, мой хороший. Или предоставить эту возможность тебе? — последнюю фразу Рауль выдохнул уже в губы Катце. Нежный поцелуй дал обратный эффект — не тот, на который рассчитывал Ам. Очнувшийся от шока мужчина резко отпрянул и подозрительно сощурился. — Как ты… Как вы попали сюда? — Ясон дал мне… — Ясон? — Катце рванулся с кровати. — Ясон?! — в ярости ударив кулаком в стену, он с ненавистью уставился на Рауля. — А что подсыпать мне в вино — ему посоветовали вы, доктор? Я-то думал, зачем господин Минк интересуется моими сексуальными предпочтениями и отношением к вам? — Хватит! Не истери! — температура голоса Рауля упала до абсолютного нуля. — Ах, извини, забыл, что тебе всё равно, кому вставлять. Ясон был не прав. Даже одноразовой акции с тобой для меня слишком много. — Рауль встал с кровати и  быстро оделся. — Прощай, — и словно выплюнул: — кастрат. *** Воспоминания о той ночи опять отзеркалили в подреберье ноющей болью. Катце глубоко вдохнул и прикрыл глаза. — Ри, это не может больше продолжаться, — устало произнес он, отмахиваясь от некстати нахлынувших воспоминаний, — завтра ты идёшь на прием к Раулю Аму. Он лучший своей области. А ты мне нужен. — И уже глядя в глаза: — Ничего личного, просто бизнес. Рики молча вышел из кабинета, а мозг Катце перекатывал на все лады последнюю фразу. Ничего личного. Ничего. Бизнес. Всегда лишь бизнес. Здесь не место слабости, не котируются чувства, здесь сердце — всего лишь полезная функция. «Я хочу, чтобы мы бежали с тобой в ногу», — Катце запомнил когда-то сказанное Ясоном. И бежал — с одной скоростью, в одном направлении, плечом к плечу. Всегда, много лет. А теперь… С кем побегу я, и с кем ты, господин Минк? Или ты просто подсказываешь мне, куда сам желаешь свернуть? Хочешь чувствовать, ощущать, отдавать и любить, но не знаешь, как? Вопросы, вопросы… Катце не осознал, в какой момент подошел к ноутбуку, кликнул мышкой по иконке клиники доктора Ама и впился глазами в знакомое лицо. Красивый и… чужой. Равнодушный, бесстрастный. Совсем не такой, каким увидел его Катце в те несколько минут — с блуждавшей по лицу улыбкой, распущенными золотыми волосами, источавшим абсолютное вожделение телом и с удивительно тёплым, искренним взглядом. — Рауль, — рука Катце скользнула к ширинке. Закрыв глаза, он снова переживал свой сон; только вместо золотых воздушных волн по телу скользили руки Рауля, губы Рауля, язык… Катце со стоном кончил и ткнулся лбом в офисный стол. — Бл…дь. Какой же я идиот, — достав из ящика влажные салфетки, тщательно привёл себя в порядок, задумчиво прошелся по кабинету и, сцепив руки в замок, резко выгнулся. Катце принял решение. — Хотите поиграть… как там вас назвал Рики? Блонди? Ну что ж, поиграем.