***
Ясон с раздражением потёр висок. Устал. Как же он устал от этой успешной, распланированной, тщательно выверенной, но до тошноты предсказуемой жизни. Всё стало каким-то пресным. «С жиру бесишься, дружище», — констатировал Рауль. Ясон и не спорил. «Адреналинчику тебе не хватает», — вещал личный психоаналитик. Ясон и тут не возражал. Только знал, что не в нехватке дело. Взять хотя бы две последние сделки на грани фола или подставу опасного конкурента, или ночь цвета крови и c запахом смерти в конце экстремального экшена. Разве это не поводы почувствовать, как адреналин бурлит в венах? Но почему-то не было ощущения «прихода», не чувствовалось особого драйва. А был... Именно адреналинчик, как метко подметил Рауль. Незаметный, неопасный, как и сам уменьшительный суффикс. А хотелось чего-то… Да дьявол знает, чего. Ясон окинул взглядом опустевший кабинет (Катце после нескольких чашек крепкого кофе в срочном порядке понадобилось отлить), задержался взглядом на ноутбуке своего бессменного помощника и придвинул девайс. Кликнув по папке «видео», без интереса пробежался глазами по списку файлов и выбрал наугад какой-то короткий любительский ролик (почему бы не посмотреть чем Катце развлекается?). Качество записи оставляло желать лучшего, однако Ясона заинтересовал гибкий парень, танцевавший на освещённой неяркими прожекторами сцене. Не профессиональный стриптизер или артист — это было заметно, но что-то цепляло в этом парне. Может, то, как он страстно отдавался мелодии? Или как жестами и движениями рассказывал о вожделении — нет, сам был вожделением, совращая искренней похотью звенящего от возбуждения тела. Когда отзвучал последний аккорд, словно стекая по силуэту танцора, Ясон продолжал чего-то ждать. И это «чего-то» ворвалось в кадр ярким, агрессивным мазком. Катце. Этого пройдоху Минк узнал бы и с затылка, а не только в профиль, запечатлённый на камеру айфона. Властный поцелуй, жесткая хватка на предплечье танцора, уверенная проходка через зал под руку со своей добычей (тут уж и анфас во всей красе видно) — такая развязка вызвала у Ясона удивление и искренний интерес. Как, впрочем, и сам парень. И хотя в деталях его лицо рассмотреть не удалось, Минк почти не сомневался: это тот самый протеже Катце и пациент Рауля. В груди сладко затрепыхалось предвкушение, и впервые за последний месяц Ясон искренне улыбнулся. Хищно и азартно. Вернувшийся Катце буквально споткнулся об этот многообещающий волчий оскал. Уж кому, как не рыжему знать, чем могла обернуться такая улыбка босса. Минк просто излучал: «Ждите проблем». Вопрос только в том, насколько они будут большими. — Ну орё-о-ол, — съехидничал Ясон, разворачивая ноутбук со стоп-кадром жаркого мужского поцелуя. — Слухи о циничном эмоциональном кастрате Катце сильно преувеличены? Тот тяжело вздохнул и опустился в кресло, мысленно пожелав сдохнуть суке, которая выложила видео в интернет, а себя обложил трёхэтажным матом за то, что сохранил запись. — Ясон, всё не то, чем кажется. Просто деловая встреча с подчинённым немного вышла из-под моего контроля, и пришлось завершать её таким радикальным способом. Ну ты же видел, что он вытворял, вот я и… — Он — это Рики? — Откуда ты… Ах да, Рики говорил, что видел тебя у доктора Ама. — Что-то в последнее время твой протеже стал часто мне попадаться на глаза, ты не находишь? Ясон расслабленно откинулся на спинку кресла, продолжая хищно улыбаться. «Давай, рыжий, соображай быстрее», — говорил его взгляд, подталкивая Катце к правильному решению. А у того «аларм» разве что на лбу не светился. Ну не нравились Катце намёки Ясона. Встреча корабля с айсбергом ничем хорошим не закончится. — Ясон, — устало вздохнул Катце, — тебе что, трахать некого? Так Рики даже не бисексуал, насколько я знаю. Обычный парень, пусть и с необычными заскоками. Не ломай мальчика, прошу. — А кто тебе сказал, что я хочу его трахать? — Зачем же тогда… — Надоело! — Катце даже обрадовался «включению» привычного Ясона-Айсмэна: такой был понятен, такому было бессмысленно перечить. — Привезёшь ко мне Рики послезавтра в девять вечера. Не в коттедж. В квартиру на Мэйлинрос. Что ты будешь ему говорить, мне всё равно, но постарайся, чтобы он не вёл себя, как злобный гоблин или запуганный щенок. Ему же хуже будет. Всё, эта тема закрыта. Вернёмся к нашим выкладкам по сделкам и поставкам.***
*** Чопорный консьерж просканировал гостя рентгеновским взглядом и выплюнув: «Пятьдесят второй этаж, апартаменты слева от лифта», потерял к нему всякий интерес. Ну ещё бы. В таком пафосном доме, где одна только дверь в подъезд стоит две годовых зарплаты менеджера, парень в простой косухе и джинсах смотрелся, как корочка хлеба на фоне свадебного торта. Приглашение господина Минка, да ещё высказанное в приказном тоне (Катце практически дословно озвучил слова босса), ошарашило Рики. Не согласиться прийти — создать проблемы себе и Катце, а этого Рики не хотел. Страх, конечно, был, но в то же время внутри царапалось любопытство. Похож ли этот Ясон на любимого блонди с Амой? А что, если дневная реальность-жизнь даёт Рики шанс, а он со своей слепой любовью к блонди этого шанса не видит? Скоростной лифт домчал до нужного этажа очень быстро — даже уши заложило, как при взлёте самолета. У дверей апартаментов стоял шкафообразный охранник. «Как сторожевая собака», — фыркнул Рики, с опаской входя в просторный холл площадью с его квартиру. Никого. Сквозь арку виднелся кусочек гостиной, в которой царил полумрак, где-то в глубине звучала тихая музыка. «А где же все?» — удивился Рики. Он предполагал, что его встретит горничная или домработница, но присутствия людей (включая самого хозяина) в квартире не ощущалось. — «Ну что ж, осмотрюсь пока», — решил, покидая холл. Красивая арочная дверь в конце гостиной привлекла внимание сразу. Она была приоткрыта, и в зал просачивались подрагивающие световые блики и мелодичные звуки. «Прямо как дверь в сказку», — улыбнулся Рики, мягко толкая витражное полотно, и замер на пороге. Комната была большой, но такой уютной, словно он домой попал. Не к себе в съемную квартиру, а в придуманный дом, о котором мечталось в детстве. Стопы ласкал густой, длинный ворс ковра, мех на низких старинных креслах хотелось гладить рукой, а тело — нежить в тёплом, мягком свете горящего камина. А у другой стены стояла кровать. Нет, ложе! Огромное, укутанное струящимся шёлком и облаками подушек, обрамленное невесомыми узорными свечами, в стеклянных гранях которых играли огненные блики. — Здравствуй, Рики, — тихий смех в ответ на испуганное «ой!» и мягкое: «Будь как дома. Выпьешь вина?» Рики попытался успокоить сердцебиение глубоким вдохом-выдохом и вымучить достойный ответ, зыркая исподлобья на хозяина апартаментов. Ясон Минк сидел в кресле в самом тёмном углу комнаты и рассматривал парня с доброжелательным интересом. — Здравствуйте, господин Минк, — наконец пришёл в себя Рики, — благодарю за приглашение, хотя и не понимаю, чем вызван интерес такого влиятельного человека, как вы, к такой скромной персоне, как я. — Эту фразу он придумал заранее, чтобы начать общение в нужном ключе. — Как я понимаю… — Станцуй для меня, Рики. Я прошу. И все умные слова вылетели из головы. Станцевать? Просит? Сильнее удивить Рики было вряд ли возможно. Он проигрывал в голове несколько сценариев встречи с «биг боссом» (вплоть до своего изнасилования), но ни в одном не фигурировали танцы и тем более вежливые просьбы. Ясон вцепился в Рики взглядом, и тому показалось, что их спаяло намертво, так, что уже не разгрызть, не разрезать. Мурашки пробежали по телу парня, и внезапно накрыло осознание, что это ментальное сражение он проиграл. — У вас есть в коллекции Либертанго? — скорее почувствовав, чем увидев утвердительный кивок, Рики прикрыл глаза и замер. С первыми аккордами мелодии тело расслабилось, плавно — словно маленькая прибрежная волна — перетекло ближе к Ясону и замерло, слушая что-то внутри себя. Через несколько секунд мышцы напряглись, потянулись вверх и вперед, раскидывая руки-крылья, ноги отвоевали ещё один шаг навстречу, после чего тело снова расслабились, словно отдавая себя чьей-то воле. Назад, на середину комнаты, окончательно разрывая зрительный контакт и полностью уходя в себя — парень танцевал не совсем танго (да и как такое в одиночку исполнишь?), но передавал его истинную суть, его гармонию и страсть. Борьба и единение контрастов, горячий снег и ледяной огонь — Ясону казалось, что перед ним два человека, страстных, живых, желанных. Тело само потянулось подхватить, обнять, привязать намертво. Магия? Притяжение? Да разве он думал об этом? С последним аккордом танго, когда в руках забилось жаркое тело Рики, Ясон думал только об одном: «Не отпущу» — и жадно слизывал терпкие капельки пота со смуглого лица, испытывая странное чувство абсолютной правильности происходящего. Это было какое-то сумасшествие. Хотелось вплавить парня в себя, поглотить без остатка, забрать его дыхание, пить его стоны, перекатывать на языке вкус кожи и вгрызаться в неё зубами. И этот напор, лавиной сметающий всё на своем пути, выбил из головы Рики все мысли. Он отпустил себя, желая только одного — принадлежать, и Ясон это почувствовал. Рукой подарив своему (уже без сомнения своему!) мальчику первый оргазм, понёс его в ванную. Нежно намывая желанное тело, обволакивал собой, вылизывал и дождавшись, когда Рики окончательно впадет в расслабленную эйфорию, вымыл его изнутри с помощью специальной насадки, совершенно не удивившись, что такое интимное и грязное действие не вызвало отвращения. — Я высушу тебя языком, — прошептал Ясон, подхватывая мокрого Рики на руки, — и буду любить всю ночь, — слизывал капельки с его точёной шеи, — пока ты не сможешь больше кончать и не запросишь пощады. — Любить? — взгляд Рики стал более осмысленным, но тут же утонул в потемневших от желания глазах Ясона. Да и яростный, собственнический поцелуй напрочь отбил охоту думать. Впервые за долгое время он почувствовал себя по-настоящему живым и настоящим не там, на Амой, а в этой — дневной — реальности, и внезапно ощутил себя свободным. Леденящий иррациональный ужас накрыл каменной плитой. Шаги. Кто-то приближался к кровати. — Как же ты мог вообразить, что я тебя такого отпущу? Ясон? Но как он здесь… Нет. Нет! — Ты мой, Рики. Такая ярость в его голосе. И этот взгляд, сковывающий тяжёлой цепью, в котором промелькнула... Боль? Не может быть. — Ясон, я не… приду. Не могу больше. Господи, ну почему я чувствую отчаяние? Нужно ведь бежать, а такое чувство, что некуда и незачем; такое чувство, что я опутан паутиной блонди, и она прошивает меня, змеится в теле вместо вен, пьёт мою кровь и облизывает сердце. — Ясон… Отпусти. Я хочу быть… Нет, я уже свободен. — Как я ценю, что ты сопротивляешься мне. Это так подкупает, что мне хочется вырвать твоё сердце из груди и прижать его, ещё бьющееся, к щеке. Он безумен? Нет, это же блонди! Идеальный мозг в идеальном теле. А я? Зачем я ему? Зачем он трогает меня ТАК? Кончики пальцев на шее — намёком на будущее блаженство. Сердце стучит всё быстрее, словно его руки — уже выкручивающие соски — дирижируют моим телом, выбивают крики и стоны, скользя по ягодицам, оглаживая мошонку и влажную головку возбуждённого члена. Тело идеально ловит заученный ритм, когда палец Ясона скользит по внутренним стенкам, касаясь точки удовольствия. Как хорошо, но как мало! Нет, его не забыть, не заменить другим Ясоном, хоть тысячу параллельных реальностей пройди. — Ты хочешь больше? — господи, зачем он спрашивает? — Тогда скажи мне, Рики. Кому ты принадлежишь? — Тебе… Я принадлежу тебе. — Клянись мне в верности, Рики. — Я… твой. Навсегда. Господи, какое облегчение, когда он наполняет моё тело своим огромным членом! Хах! Облегчение? Я схожу с ума. Это он меня сводит, с каждым толчком нагоняя волны вожделения и похоти, уничтожая меня, присваивая, заставляя биться в нескончаемой эйфории возбуждения, не давая ступить за грань удовлетворения. Через целую вечность удовольствие становится болью. Я не могу дышать, я ослеп, я в аду. — Пощади… Не могу больше. Пощади! Ясон проснулся от громкого крика. Сна как не бывало. В его объятьях бился Рики, но больше пугало не это. Искажённое судорогой лицо, распахнутый рот, безуспешно пытавшийся сделать глоток воздуха и распахнутые в никуда почерневшие глаза — это выглядело жутко. — Тш-ш-ш, ти-ише, тебе просто кошмар приснился, успокойся, — Ясон нежно целовал лицо Рики, поглаживал по спине руками, оплетал ногами его бёдра, покачивая парня, и старался передать своё спокойствие. «Что же тебе такое жуткое приснилось?», — гадал он, заглядывая в оживающие глаза. Постепенно Рики затих, дыхание выровнялось, ресницы задрожали, пряча подступившие слёзы. И вдруг вымолвил с таким отчаянием: — Господин Минк, можно я пойду домой? — и не давая Ясону возразить, невинно поцеловал в губы, — если вы хорошо ко мне относитесь, если я вам хоть немного нравлюсь, не задерживайте меня, пожалуйста. Ясон растерялся, он не знал, что думать и что предпринять. Включать сволочной режим по схеме «моё, хочу-не отпущу» — явно не тот вариант (и дураку понятно, что с парнем что-то не так). Лезть Рики в душу? Он сам сейчас не позволит. Может, и правда пока отпустить? — Тебя отвезут, я сейчас распоряжусь, — стараясь говорить спокойно и мягко, Ясон поднялся с кровати и взял айфон. — Спасибо. Вы классный, — смущённо улыбнулся Рики. Прощание как-то не задалось. Ясон не хотел давить на парня и тискать его, а тот не проявлял инициативу сам. Правда, уходя, потянулся рукой к лицу Минка, но потом резко отдёрнулся, вздохнул и отвернулся. Только чуть слышно прошептал: «Вы правда классный. Но вы — не он», и закрыл за собой дверь.