(Pick me up) - Playing With Fire

Чонгук будит Чимина утром. Его легкие движения щекочут омегу, сливаясь с его снами, пока он не открывает глаза от того, что кто-то действительно покусывает его шею. Руки и ноги младшего обхватывают тело Чимина. Губы прижимаются к его коже. Мило. Омега хихикает, зажав носик Чонгука. Он смеется ещё сильнее, когда младший вздрагивает, ворочается и, наконец, моргает. — Привет, — говорит Чимин, его глаза сверкают от удовольствия. Младший отвечает ошеломленным и хриплым голосом: — Доброе утро… Его голос приглушён. Он замечает, что делает и быстро отстраняется, его щёки окрашиваются в красный. — Прости, — бормочет он, но Чимин совсем не злится. Он улыбается так же ярко, как солнце: — Не извиняйся. Ты не укусил меня. Ненадолго они позволяют себе просто лежать. Смотря друг на друга. Сердца их тоже связаны. Или, по крайней мере, так чувствует Чимин. Тепло и тихо. Идеально. Первым двигается Чонгук, его рука была в нескольких дюймах от щеки Чимина, когда он внезапно остановился. Он не уверен, что делать, Чимин понимает это, лишь посмотрев на его лицо. Но омега не может долго ждать и просто немного отчаивается. — Оставь на мне свой запах, — шепчет он. Когда Чонгук всё равно не реагирует, он берёт инициативу в свои руки и залезает на альфу. Нос зарывается в шею Чонгука, и щека отчаянно трётся о его кожу. — Ч-Чимини… подожди, — задыхается младший. Но Чимин не может ждать. Он должен сделать это, должен удостовериться, что никакая другая омега не подойдет к Чонгуку, чувствуя запах Чимина на нём. Не зная, что он принадлежит кому-то другому. — Чимин! Младший альфа хватает его за плечи, отстраняясь от него. Но для Чимина, это похоже на отторжение, как иголки, пронизывающие его сердце, и он вот-вот заплачет. Такой грустный писк. Чонгук мгновенно тянет его обратно к себе и проводит носом по плечу Чимина. Оставляет на нём свой запах. Успокаивает. — Хён… Что с тобой? — бормочет он. — Ты странно себя ведёшь. Но омега не хочет делиться своими мыслями, своим страхом потерять его из-за кого-то другого. Кого-то более… подходящего на роль его будущего партнёра. Он кусает губы и молчит, пока Чонгук наконец не задаёт вопрос, который вызывает интерес омеги: — Это как-то связано с твоим странным вопросом о моей семье? Чимин хмурится: — Странным? — Ты назвал их кланом Чон, но никто больше не называет их «кланом». Но именно так их называл Юнги, и, очевидно, Чимин выглядит достаточно смущенным — альфа изогнул бровь и спрашивает: — Ты не знаешь об истории кланов и семей, которые в значительной степени контролируют город в наши дни? — Нормальные омеги не ходят в школу, Чонгук. И Юнги-хёну не нравилось говорить о прошлом, так что я не спрашивал. — Я тоже не ходил в школу. Ну… У меня был личный учитель. Но отец, точнее, Джуни-хён, научил меня всему, что я должен знать, чтобы стать лидером. Разве Юнги не учил тебя? Чимин закатывает глаза и глубоко вздыхает: — Учил, но не так. Почему бы тебе не научить меня? Пожалуйста, просвети меня своими знаниями, Чон Чонгук. Игнорируя слегка дразнящий тон, Чонгук поднимает подбородок, гордясь тем, что не знает его хён, и начинает объяснять: — Я не знаю всего, но я могу рассказать тебе, чему они научили меня и что я видел или слышал. Так что… сначала была лишь семья Чон. Они прославились тем, что изобрели порошок мечты. Ну, ты знаешь, наркотики. И это было, типо, задолго до моего рождения. Чимини внимательно кивает, и, подумав, Чонгук продолжает. — Семья Ким, предки Джуни-хёна, когда-то управляли рестораном, чтобы покрыть все незаконные сделки с наркотиками и оружием, в то время как семья Мин Юнги работала в полиции, но большая часть денег, которыми они владели, появились от второй работы. Чоны наняли их делать грязную работу. Убивать. — Они заплатили им, чтобы те были убийцами? Младший кивает: — Именно так. Это что-то новое. Юнги никогда не говорил о таком тёмном прошлом. Но опять же… он никогда не говорил ни о чём, что происходило до встречи с Чимином. — В любом случае… — Чонгук сглатывает. — В то время семьи Чон, Мин и Ким были очень близки, очень могущественны и богаты. Но что-то случилось, когда Намджун и Юнги стали главами их семей. Они внезапно отделились от клана Чон и создали собственные. Это всё, что я знаю, Джуни-хён никогда не рассказывал мне, почему они ушли и что произошло между ним и Юнги после этого. Полагаю, они, должно быть, вступили в спор. Это намного больше того, что знал Чимин. Когда они впервые встретились, у Юнги были смешные суммы денег. Он знал это. Вот так он и купил дом и мог ухаживать за омегами, которых он принимал, пока не закончились деньги, и им пришлось найти другой способ накормить всех. Но Чимин никогда не задавался вопросом, откуда взялись деньги. Он просто предполагал, что Юнги, должно быть, очень усердно работал. — Что насчёт твоей настоящей семьи? Что они сейчас делают? Из-за неуверенности Чонгук прикусывает губу, затем качает головой и бормочет: — Я не уверен. Они всё ещё, кажется, вкладываются в производство наркотиков. Ты, вероятно, знаешь об этом больше, чем я, но я слышал, как Джуни сказал, что "Порошок Мечты" продаётся везде. Кроме того, они притихли. Никаких драк или чего-то серьезного. Я думаю, что мой старший брат скоро возьмёт инициативу на себя. Они, должно быть, заняты, обучая его. Странно, как Чонгук говорит об этом. Он звучит логично, фактически, без каких-либо эмоций. Невозможно равнодушно относиться к семье, которая раньше была его собственной семьёй и домом. Верно? — Разве ты не... скучаешь по своим родителям и брату иногда? — спрашивает омега. Он пытается быть осторожным, нежным со своими словами, потому что не уверен, насколько болезненны воспоминания младшего. Он знает, каково это, когда тебя избегают самые важные люди в твоей жизни после многих лет того, что ты считал неразрывной связью между членами семьи. Темные и затуманенные глаза Чонгука доказывают, насколько это ужасно. — Нет, я не скучаю по ним, — заявляет он, его голос холодный и резкий, вся мягкость и игривость исчезли. Обычно он не так разговаривает с Чимином. Со своей любимой и самой драгоценной омегой. Но Чимин пытается снова, он хочет, чтобы тот хоть немного открылся, чтобы почувствовать себя лучше: — Признавать это нормально. Вы всё равно семья. Это нормально, когда ребенок скучает по родителям. Но Чонгук не соглашается, сильно качая своей пушистой головой. — Ты не понимаешь. Они плохие люди, Чимин! Моя семья разрушила столько жизней. Ты знаешь, почему они меня выгнали?! Я пытался, чёрт возьми, убить своего брата, вот почему. Я был ребёнком, но я так же облажался, как и они, и я даже не помню, как я это сделал. Они, вероятно, накачали меня наркотиками или что-то в этом роде. Видишь этот шрам на моей щеке? Он с того дня. Они сказали, что мой брат почти разбил мне голову, пока защищался. Такой семьёй мы были. Если я увижу их снова, легче не станет. Они угрожали Джуни-хёну после того, как он принял меня, я не хочу, чтобы это повторилось. Чимин не может в это поверить. Он не хочет. Милый маленький щеночек, которого он знает, не будет пытаться убить кого-то, особенно своего брата. Это должно быть недоразумение, верно? Вздыхая, Чимин говорит: — Но зачем тебе нападать на своего брата? В этом нет смысла. Пожав плечами, Чонгук кусает губу, сжимая руки в кулаки, беспомощная неуверенность блестит в его глазах. — Я честно не помню... Я лишь могу повторить то, что мне сказали. Мой брат позвал меня в подвал, чтобы помочь ему отнести что-то. Я внезапно представил, чего не должно быть в этом возрасте, а затем я начал что-то типа борьбы за территорию с ним. Доктор сказал, что такие вещи могут происходить. Редко, но могут, и обычно один из альф умирает. Ну... я думаю, это был бы я. Мне повезло, что я выжил после того, как он сбросил меня со скалы в море. Я даже не был в сознании. Это чудо, что я добрался до берега. Он выглядит очень потерянным. Очень напряженным от мысли о его прошлом. Это душераздирающе. — Мне жаль... Мне жаль, что тебе пришлось испытать это, — шепчет омега, обхватив руками дрожащее тело младшего. Лицо прижимается к груди Чимина, чтобы спрятать показавшуюся боль и слабость. Обычно вы этого не увидите от альфы, но Чимин понимает. Он знает, каково это, когда тебя ненавидят те, кто ближе всех к твоему сердцу. Однако ситуация всё равно странная. Чимин заботился о многих молодых альфах с разными видами проблем, и да, их драки могут быть ужасны. Но не до такой степени. Брат Чонгука, должно быть, вернулся в чувства, когда младший потерял сознание. Если он бросил Чонгука в море, он, вероятно, знал, что делал, и хотел, чтобы он умер. — Мне жаль, что я поднял эту тему. Успокаивающие пальцы проходят по волосам Чонгука, вверх и вниз по его затылку, и обвивают спину. Это расслабляет и успокаивает. Лишь Чимин может заставить его себя так чувствовать. Может очень легко контролировать эмоции младшего альфы. Одним касанием. Одним словом. Одним поцелуем. Маленькие ручки на щеках Чонгука уводят альфу от теплых объятий Чимина. Заставляя его смотреть в глаза омеги. Его красивые шоколадно-карие глаза. Альфа просто не может ничего с этим поделать. Он наклоняется вперёд, лбы мягко соприкасаются, в то время как глаза Чимина закрываются, и его рот слегка приоткрывается. Идеально. Заманивает. Но Чонгук не двигается. Он просто дразнит, проверяет, пока Чимин не теряет терпение и не сокращает расстояние между ними, когда Чонгук снова отступает. Дуясь, омега морщит нос и прыгает за младшим, на лице которого такая игривая и вызывающая улыбка. Глаза формируют самые милые сверкающие полумесяцы, в то время как он снова избегает хватки своего хёна. Они катаются по полу и борются некоторое время, как дети на игровой площадке, пока Чонгук послушно не поворачивается и не подчиняется Чимину, который сидит на его животе и сияет от победного счастья. — Попался! — гордо визжит он, прежде чем Чонгук тянет его вниз и крепко обнимает. Сжимает его так сильно, что омега удивляется: — Ты тоже. Хихикающий Чимин отвечает: — Эй, Кук-а! Это не так работает. Но смех быстро исчезает, когда дыхание Чонгука касается его губ, ласково прижимаясь носом, и альфа нежно толкается кончиком языка в мягкие губы Чимина всего на секунду, достаточно долго, чтобы Чимин открыл рот в ожидании. Отстраняясь, Чонгук заманивает омегу в эту игру, пока Чимин, наконец, не ловит его губы. Застенчивый поцелуй переходит в поцелуй с языком, от одного и другого, от одного рта к другому. Чимин лижет, сосёт и кусает. Вздыхает, когда руки Чонгука проходят по его волосам, прежде чем позволить его пальцам спуститься вниз. По каждому изгибу тела Чимина. Затаив дыхание, Чимин слезает с горячего тела Чонгука, его глаза закрыты, и голова откидывается назад. Шея полностью обнажена. Он уязвим. Это самое большое доказательство того, насколько он доверяет младшему, который наклоняется над ним, чтобы оставлять поцелуи на его шее и плече, утопая в удовольствии от маленьких стонов и вздохов Чимина. Один маленький укус. Зубы даже не царапают кожу Чимина. Настолько далеко Чонгук позволил себе зайти, позволил своим собственническим инстинктам овладеть им, но глаза Чимина открываются. Золотой цвет появился в его радужной оболочке. Но он отличается. Не холодный и скучный цвет, который является признаком страха и беспокойства. Нет, глаза Чимина показывают доверие, тепло светясь и искрясь в ошеломленном волнении. Однако он всё равно упирается в рубашку младшего, чтобы напомнить ему о правилах, хотя всё, что он шепчет: — Чонгуки... И альфа кивает, прежде чем снова сосредоточиться на манящих губах Чимина. Он бормочет ему в губы: — Я знаю, хён. Не волнуйся. Это могло бы продолжаться ещё час. Валяясь среди одеял и подушек. Обнимаясь руками и ногами, целуясь и пялясь на прекрасно разукрашенное небо на стенах комнаты Чимина. Но всё не так просто. Чонгук первый замечает это. Чувства альфы мгновенно обострились, и его руки сжали плечи Чимина. — У вашей омеги течка, — говорит он, напрягаясь, и Чимин волнуется на секунду, прежде чем Чонгук снова обнимает его и обнюхивает волосы омеги. Вдыхая сладкий, сахарный аромат. Он удивительно хорошо контролирует себя, думает Чимин, прежде чем спросить: — Вероятно, это Дон. Тебя это беспокоит? Покачав головой, Чонгук смотрит вверх: — Мне всё равно. Ты пахнешь намного лучше. В любой другой ситуации это был бы комплимент, приятное и лестное заявление. Но Чимин не так рад этому, как ему хотелось бы. — Тебе следует уйти... Твоей другой омеге не понравится, когда ты пахнешь течкой. Небольшой намек на горечь беспокойство пронизывает беззаботный тон голоса Чимина, но альфа реагирует иначе, чем он ожидал. Смущенно. — Какой омеге? — Эм... с которой ты проводишь свой гон? Чтобы прояснить, что он имеет в виду, Чимин показывает ему сообщение и видит, как широко раскрываются глаза Чонгука. — Думаю, ты забыл сказать всем свой новый номер... Нервный, злой, может быть взволнованный. Чимин понял бы все эти эмоции. Но Чонгук лишь пялится. Сначала на сообщение. Потом на него. — Хён... — медленно говорит он, и Чимин готовится к болезненной правде. — Почему ты не сердишься? Чимин вздрогнул. — Ч-Что? — Ты сказал, что мы — пара. Как ты можешь оставаться таким спокойным, когда думаешь, что я буквально изменяю тебе? Если ты так думаешь, то ты должен быть зол. Это не так, что ты просто принимаешь это. . Может быть. Но правда в том, что Чимин всё ещё надеется, что он ошибся. Он всё ещё ждет какого-то объяснения. Но сказав это, всё будет звучать слишком отчаянно. Слишком слабо и неловко. — Я особо не против. Типо, мы даже не пара, и я понимаю, что тут всё работает по такому принципу. У тебя нет никаких обязательств по отношению ко мне. Если тебе нужен кто-то другой, чтобы помочь тебе во время твоего гона, всё нормально. Я понимаю. Но это всё равно больно, и да, он злится и хочет кричать. С лица Чимина быстро исчезает боль, пока он кусает губы, чтобы сдержать эти чувства. — Нет. Ты совершенно не прав, хён, — вздыхает Чонгук. — Я бы никогда не предал тебя вот так. На самом деле, я не спал с омегами с 18 лет. Чимин сморщил нос в замешательстве: — Но сообщение- — Она — дочь подруги Джуни-хёна. Наши циклы течки и гона почти совпали, поэтому мы помогали друг другу. Но мы не разговаривали вечность. Значит, у них был обычный секс в течение, может быть, нескольких лет, и теперь, после всего этого времени, она вдруг хочет, чтобы он вернулся...? Если это должно заставить Чимина чувствовать себя лучше, это определенно не работает, и его голос становится ещё более резким. Ещё более неуверенным и расстроенным: — Должно быть, вы очень подходили друг другу. — Нет, это не то, что я пытался сказать. Да, она хотела, чтобы мы были парой. Она ревела, умоляла и всё такое, но я не мог этого сделать. Мне казалось, что я задыхаюсь, и я вроде... запаниковал. Я не знал, что делать, и в конце концов выбросил её из комнаты. Не знаю, почему она вдруг написала это сообщение... — Ты выкинул её, когда у неё была течка?! - задыхается Чимин, и альфа отводит взгляд, чтобы избежать неодобряющего взгляда старшего. Он сделал кое-что ужасное, и он знает это. — Не волнуйся. С ней ничего не случилось. — Это всё равно неправильно, Чонгук! Как ты мог сделать такое?! Что если другие альфы нашли бы её, а?! — Я знаю! Я знаю, но... Я не мог думать трезво. Мне нужно было уйти от неё. Всякий раз, когда она говорила о том, чтобы мы стали парой... моё сердце начинало болеть, и я не могу перестать задыхаться. Трудно представить, как обычно такой ленивый и защищающий Чонгук так по-другому реагировал на другую омегу. В конце концов, он легко справляется с Чимином, даже когда он кусается и рычит, когда капризничает и бунтует. Когда он не тот, кем, как хотят альфы, были их омеги. Частичка его в восторге, зная, сколько это значит для Чонгука и насколько он особенный. Значимый и любимый. Но Чимин знает лучше. — Позвони ей и извинись, — говорит он. Его лицо суровое, хотя его сердце тает, как только он чувствует запах нервного смущения, стыда и вины от Чонгука. Но в нём также есть определенная гордость и упрямство, которые он не может просто игнорировать. — Я не могу быть с кем-то, кто относится к омегам, как к дерьму, Чонгук, — шипит он, и младший вздрагивает почти мгновенно. Он очень хорошо осведомлен о серьёзном предупреждении в голосе Чимина. — Ты не плохой альфа, но ты всё ещё не понимаешь, как чувствуют себя омеги. Ей, вероятно, было больно, и она очень боялась. Держу пари, она всё ещё чувствует, что сделала что-то не так. Ты хоть знаешь, как у нее дела сегодня? Некоторые родители бросают их детей-омег, когда им не удается закадрить богатого партнёра-альфу, ты это знал? Судя по шокированному выражению его лица, он, вероятно, не знал. Или никогда не думал об этом, по крайней мере. — Я позвоню ей и спрошу, нужно ли ей что-нибудь... — нерешительно бормочет альфа, определенно опешив, и Чимин удовлетворенно отвечает: — Пожалуйста, позвони, — прежде чем съежится внутри, потому что, чёрт возьми, зачем он вообще помогает им?! Это правильно. Конечно. Но мысль о том, чтобы Чонгук говорил с кем-то, кто, вероятно, с радостью бы был его парой, всё ещё тревожит. Тряся головой, Чимин пытается избавиться от таких глупых мыслей. Он становится слишком жадным. Слишком собственником. — Ну, я рад, что ты понимаешь мою точку зрения... — омега собирается встать. Он должен присмотреть за Доном. Внезапно тепло груди Чонгука давит на спину Чимина, дыхание ударяет по его коже. Заставляя его вздрогнуть. — Прости, что заставил тебя волноваться, хён, — шепчет младший, и Чимин пытается спрятать смущение на его лице. И его покрасневшие щёки. — Я не настолько волновался... — Ты единственный, кого я хочу, единственный, кого я могу представить своей парой. — Я же сказал тебе, я не настолько- Поцелуя достаточно, чтобы украсть дыхание Чимина, снять упрямую ложь с его языка и заставить его охотно прильнуть в объятия Чонгука, прежде чем альфа игриво облизывает его нос. Его поведение сбивает омегу с толку, хотя он знает, что бы это значило, если бы они были парой. «Ты мне нравишься». Взяв маленькие ручки Чимина в свои, Чонгук нежно оставляет свой запах на его запястьях, целует костяшки пальцев. Нечто, что также имеет очень особенный смысл. «Я люблю тебя». Чимин не дышит и отрывает руки, не зная, как реагировать, пока, наконец, не шепчет: — Чонгуки... ты... Он изо всех сил пытается произнести эти слова, мысли вертятся, он так сильно хочет сказать это. Хочет, чтобы он знал. «Ты мне тоже нравишься. Я доверяю тебе. Я верю тебе, когда ты говоришь, что не предашь меня». Но все эти вещи застревают у него в горле, когда дверь в его комнату открывают, и высокий широкоплечий мужчина смотрит на двух парней. — Чон, чёрт возьми, Чонгук! Я знал! — парень фыркает, прежде чем схватить младшего за руку и оттащить его от растерянной омеги. — Я не мог поверить в это, когда я, блять, почувствовал твой запах здесь! Какого чёрта ты делаешь в одной из комнат омег?! Ты знаешь, что это запрещено, особенно когда у одной из них течка! Боже, ты из всех людей... мистер «Я не заинтересован в омегах, а отношения — это скучно». Рыча, Чонгук сморщил нос и бросил беспомощный взгляд в сторону Чимина, который не может не удивиться при виде альфы, которым управляет старшая омега. — Чимини разрешил мне быть здесь, Джин-хён. Меня не волнует тот, у кого течка... Слышится преувеличенный вздох, прежде чем человек по имени Джин сжимает свою грудь, своё сердце и прислоняется к стене. Глаза почти слезятся от того, как всё драматично. — Даже перед нашими гостями... ты не называешь меня мамой... — Ты не моя- — Хотя я так хорошо воспитал тебя!! Закатив глаза, Чонгук отступает в сторону Чимина, но, к удивлению, омега ему совсем не помогает. Вместо этого он бьёт его по руке и фыркает: — Почему ты так жесток с ним, Чонгуки? Ты должен проявить некоторое уважение к своей семье. — Но он даже не моя настоящая семь- ай! Хён, хватит бить меня! — Будь милым! В этот момент Джин перестает рыдать и наблюдает за ними. Более, чем просто заинтересованно, он наблюдает, какова связь между этими двумя. Видеть Чонгука таким послушным и расслабленным, находясь рядом с омегой, — редкое зрелище. Между тем, ссорящаяся парочка пришла к какому-то заключению, и, получив небольшой толчок от Чимина, Чонгук, наконец, шагнул вперед. Немного не желая. Да. Но он всё равно сделал это. — Я извиняюсь за... — он бросает короткий взгляд в сторону Чимина и видит, как он кивает в знак одобрения. — Эмм... — младший почесывает шею и вздыхает. — Я извиняюсь за то, что вёл себя как паршивец... Мама... Джин визжит, Чимин хихикает, и Чонгук не может избавиться от ощущения, что им управляли эти две омеги. Щеки покраснели, нос сморщился. Он выглядит слишком очаровательно, когда дуется. Но, тем не менее, яркой улыбки Чимина достаточно, чтобы успокоить раненную гордость альфы. Его запах такой же яркий и сладкий, как и прежде, когда он прижимается к руке Чонгука и мило смотрит через темные ресницы. Кого волнует гордость. Это того стоило. — Прости, я просто тебя дразнил. Ты хороший ребёнок, а не паршивец, — признает Чимин, и Джин смеется, прежде чем покачать головой. — Нет, он точно паршивец. Но чувак, я никогда не думал, что найдется омега, которая так хорошо с ним справится. Как тебя зовут? Чимин-а? Кивая, Чимин мило улыбается ему. Он никогда не признает, что частичка его хочет произвести хорошее впечатление на семью Чонгука. — Ну, Чимин. Я знаю, что он трудный ребёнок, но, пожалуйста, будь терпелив с ним. Моя жизнь была бы намного проще, если бы у него была такая пара, как ты. — Оу... — они неприятно переглядываются. Чимин, наконец, говорит: — У нас не такие отношения. Мы больше типа... друзей или что-то такое. Это смешно, когда запах Чонгука прилипает к нему как вторая кожа. Глупая ложь. Но Чимин пока не готов никому об этом рассказывать. Но, к счастью, единственная реакция Джина: — ...Понятно, — прежде чем он делает паузу и ударяет Чонгука по спине. — Тебе лучше взять его, прежде чем он ускользнёт из твоих рук. Ухмыляясь, он ударяет локтём в бок Чонгука: — Понял? Он ускользнёт, потому что тут скользко. — О боже... хён, пожалуйста, не надо, - стонет Чонгук, но Чимин более чем удивлён и счастливо смеется, почти спотыкаясь на месте, если бы не альфа, который поддержал его. — Давай уйдём, Чимини. Его шутки не станут лучше. — Н-но... Он такой смешной, Кук-а! — Чонгук смотрит на него с удивлением, размышляя, связано ли это с тем, что он — омега, или что-то другое, но в конце концов, но качает головой и тянет его в коридор. — Пошли в мою комнату, — шепчет он. Это не вопрос, больше похоже на команду. Но Чимин быстро освобождается из хватки альфы. Нос сморщился, когда он отступил назад. — Нет, я не хочу. Мне надо присмотреть за Доном. На мгновение кажется, что Чонгук более чем готов просто закинуть омегу на своё плечо. Просто забрать его, держать в заложниках где-нибудь в безопасном и теплом месте. Но это не так работает. Не тогда, когда в глазах Чимина такой упрямый блеск. Когда он кусает губы и готов бороться за своё решение. — Ладно... — вздыхает младший, прежде чем потянуть Чимина за угол, подальше от любопытного взгляда Джина, ради последнего долгого поцелуя. — Могу я навестить тебя позже? — шепчет он в губы омеги, но Чимин слишком растерян. Он ошеломлен запахом собственника в Чонгуке. — Нет... Мы не можем постоянно быть вместе, это было бы слишком очевидно... Острая боль. Чимин задыхается, глаза открываются в шоке, и его нижняя губа жжется, в то время как Чонгук отодвигается, чтобы лизнуть маленький порез. — Ты, блять, только что укусил меня?! — вскрикивает Чимин, не уверенный, должен ли он чувствовать себя обиженным или просто сбитым с толку, пока Чонгук ухмыляется. Чёртовски ухмыляется, как самый милый дьявол в аду. — Это доказательство того, что ты мой. Никто другой не посмеет тебя так поцеловать. Сама мысль смешна. В любом случае, Чимин не позволил бы никому, кроме Чонгука, поцеловать его, и запах альфы на нём должен быть достаточным доказательством. Достаточным заявлением. Это заставляет Чимина задуматься, не приближается ли у него гон, который делает его более сильным собственником, чем обычно. Слишком заботящимся. Омега уже чувствует запах этого. Чувствует, как это кружит его голову, мысли размываются и затуманиваются, когда он делает более глубокий вдох. — Сейчас ты должен идти, иначе заставишь моих омег нервничать, — вздыхает Чимин, но Чонгук лишь крепче обнимает его. Стоны становятся всё слаще и отчаяннее, когда он кусает губы омеги и умоляет: — Я хочу остаться с тобой, хён... — но Чимин не может сдаться. Пока не может. — Ты не можешь оставаться здесь. Я приду к тебе позже, как насчёт этого? Это не идеальное решение, не в глазах Чонгука, но достаточно для того, чтобы альфа отступил. Нос морщится, и он нерешительно кивает: — Хорошо... — Хорошо. Теперь беги, пока я не решил отомстить за твой укус ранее, малыш. В конце концов, он всё равно нуждается в непреклонном Чимине, который толкает младшего к лестнице и снова сладко целует, прежде чем Чонгуку наконец удается покинуть свою любимую омегу. Пришло время посмотреть, как там Дон. Наконец-то. Лишь быстренько, может быть, спросить, если ему нужно что-то, и всё. Легко, верно? — Дони? Нет ответа. Чимин снова стучит, пытаясь привлечь внимание бедной омеги. — Ты в порядке? Могу я зайти? Но он всё равно не получает никакого ответа. Это беспокоит, поэтому он решает открыть дверь, не получив разрешения, и видит полную пустоту. Дона тут нет.