(Pick me up) - Playing With Fire

Где он? Где, черт возьми, Дон?! Пробегая по коридорам, Чимин заглядывает в каждую комнату, за каждый угол. Ничего. Омеги не исчезают во время течки. Не Дон, как минимум. Стоп. Успокойся и подумай. Сделав глубокий вдох, Чимин пытается собраться с мыслями. Пытается успокоить своё сердце, чтобы оно не выпрыгнуло из груди. У него может и не быть острого нюха альфы, специально обученного находить омег, но он всё равно может отследить его, если сконцентрируется. Голова высоко поднята, нос дергается. Ему требуется всего несколько секунд, чтобы понять, что омеги нет на этом этаже. Блять. Чимин следует за запахом, спускается по лестнице и молится, что он ошибается. Что его подозрения не оправдаются. Но его надежды вскоре разрушаются, когда запах тянет его к первому этажу. Где расположены комнаты молодых альф. Почему Дон пришёл сюда…? Это первый день. Его течка не должна быть настолько сильной, чтобы начать совершать что-то настолько глупое и опасное. Идя дальше, Чимин пытается игнорировать любопытные взгляды проходящих мимо альф. Вопросы и комментарии. Они не пахнут так, будто вступали в контакт с Доном… но он определенно здесь. Где-то. Он почти в конце коридора, осталось лишь две двери. Два шанса. С почти прижатым к дереву носом, Чимин глубоко вздыхает и замирает. Здесь невероятно сильный запах, а это значит, что он либо был, либо находится там. — Дон! Ты слышишь меня?! — кричит Чимин. Он ударяет кулаком по двери, и его голос дергается. Он до смерти волнуется. Внезапно кто-то хватает его за плечи и швыряет на землю, оттягивает его от единственного барьера меду ним и Доном. — Эй! Какого хуя ты делаешь?! Это моя комната! Человек, который нависает над ним с красными глазами и оскаленными зубами, — Кино. Сказать, что Чимин удивлён — ничего не сказать, он почти задыхается от его слов, пока тот шипит. — Открой чёртову дверь! — наконец-то кричит омега, но волна защитной агрессии поражает его почти мгновенно. — Нет. — Что значит «нет»?! Отпусти Дона! Ты не можешь просто держать одну из моих омег в плену! Качая головой, Кино игнорирует его слова и встаёт перед дверью. Не желая, чтобы тот вошёл. — Я держу его в безопасности, — утверждает альфа, но это не успокаивает Чимина. Во всяком случае, это делает его более обеспокоенным и растерянным. — Омегам, у которых течка, не в безопасности рядом с альфами! — Он сам пришёл сюда. Я ничего не делал. — Тебе лучше не мешать мне! Клянусь, я вырву твои органы, если с ним что-то не так! Теперь пусти меня внутрь! Продвигаясь вперед, Чимин пытается оттолкнуть Кино в сторону. Руки уже тянутся к двери, когда альфа снова хватает его за рубашку и бросает на землю. Чимин задыхается, когда его лицо ударяется об пол, парализованный от внезапного удара, прежде чем Кино хватает его за шею и рычит: — Открывать дверь слишком опасно! Чимин знает, что он не должен драться с ним. Он просто действует инстинктивно, пытаясь защитить омегу в таком беспомощном состоянии, не осознавая, что является частью угрозы. Чимин знает всё это, но есть некоторые вещи, которые он не может просто забыть. Вещи, которые заставляют его огрызаться и терять рассудок. Сдерживать его — то, что альфа не сможет делать. — Отпусти меня. Первое предупреждение Чимина, он тихо прошептал это. Альфа не отвечает, сводя терпение к минимуму. Эмоции всё больше и больше кипят под его кожей, пока напряжение не становится слишком сильным. — Я сказал, не трогай меня, ублюдок! На этот раз это не пустая угроза. Чимин слепо пинает альфу, который удерживает его, борется и, наконец, высвобождается. Отскочив назад, он на мгновение собирается с мыслями. Но проходит немного времени, прежде чем он роняет альфу на землю. Ногти глубоко впиваются в кожу Кино, чтобы тот не двигался, в то время как его опасное рычание вырывается из горла. Глаза светятся самым холодным оттенком золота. — Последнее предупреждение. Открой дверь и убирайся с дороги. Удар, который наносит Кино, является достаточным ответом. Чимин едва избегает болезненной схватки, прежде чем отпрыгивает, продолжая наносить удары. Рыча, оскаливая зубы, чтобы запугать. — Ты не можешь взять его! — в какой-то момент фыркнул альфа, рука на горле Чимина, душит его. Но Чимина не так легко запугать. Как только Кино ослабляет хватку, омега забирается на него и впивается клыками в руку альфы. Шипя, Кино пытается избавиться от него, периодически ударяя парня о стену. Заставляя его кости ломаться, а голову кружиться. Но даже когда в его ушах начинает звенеть, Чимин не отпускает. Вместо этого его зубы впиваются еще глубже. Пробуя кровь на вкус. Но затем, наконец, кто-то схватил омегу, которая явно потеряла контроль, и оттянул его, прижимая к спокойно вздымающейся груди. Позволяя ему вдыхать запах, пока он не успокаивается. — Всё хорошо, Чимин, — говорит Чонгук, поглаживая его спину, успокаивая дрожащее тело в своих руках, и шипит в сторону Кино. — Надеюсь, что у тебя есть веская причина, чтобы пытаться разломать голову моей омеги на части! — Он напал на меня! — Не пизди! Чимин не напал бы на кого-то без причины! Посмотри на него! Он совершенно не такой! Внезапно он замолкает, ноздри и зрачки расширяются. — Чёрт... Разве это не запах Дона? Почему, чёрт возьми, он здесь?! Если раньше Кино защищался, то теперь он начинает паниковать. Он не позволит другим альфам приблизиться к Дону. Но это Чонгук, его лучший друг и, ещё важнее, сын лидера. Он не может пойти против его воли. — Открой дверь. Голос Чонгука не оставляет места для дискуссий. Вероятно, это был первый раз, когда Чимин увидел в нём лидера, которого вырастил в нём Намджун. Но Кино всё равно колеблется. Всё равно борется со своими инстинктами. — Клянусь, не испытывай моё терпение... — рычит Чонгук, прежде чем ударить кулаком по двери. — Я должен придать этому чертовски ощутимый смысл за то, что ты поднял руку на Чимина! Оба альфы знают, что Чонгук будет спокойнее, будет на стороне своего друга и не будет волноваться так же сильно, как сейчас. Но на этот раз всё по-другому. Это связано с Чимином. Ранить его было большой ошибкой. В конце концов, Кино слушает альфу более высокого статуса. К счастью. Он открывает дверь маленьким ключом и отходит в сторону, сжав челюсть. Его тело наполняется напряжением. Тем временем, Чонгук мягко толкает Чимина в плечо, стараясь держать других альф как можно подальше от комнаты. — Ты можешь стоять, хён? Тебе больно? — Я в порядке... Но его лицо бледное. Небольшие порезы и синяки разбросаны по всей его коже. Кажется, он выглядит так всё чаще. Слабым и больным. Чонгуку это не нравится. — Дай мне что-нибудь, что пахнет тобой, — говорит он, стараясь придать голосу спокойствие и мягкость. Нужно быть более осторожным, и то, как вздрагивает Чимин, — подтверждение этому. Но омега всё равно умудряется следовать всем его словам без вопросов. Прижимаясь носом к свитеру Чимина, Чонгук осторожно влетает в комнату. Он моргает, чтобы убрать расплывчатую картинку, и задыхается, когда запах течки проникает сквозь запах сладкой ваты Чимина. Это заставляет его мысли путаться. Но он собирается с мыслями и быстро хватает мокрый от пота и дрожащий клубок с кровати Кино. Кидает его через плечо и отступает в сторону Чимина. — Давайте отведем его обратно в свою комнату, — бормочет Чонгук в сторону Чимина, его голос напряжен и истощен. К счастью, другие альфы достаточно умны, чтобы держаться подальше, пока они не поднимутся на этаж для омег. — Чимини... — внезапно шепчет Дон, едва оставаясь в сознании, пока Чонгук осторожно кладет его на матрас. — Мне очень жаль... Это была не его вина. Это так больно, Чимин... и было приятно быть в его комнате... Но он ни разу не зашёл внутрь. Он ничего не сделал. Вздохнув с облегчением, Чимин проводит рукой по его мокрому лбу: — Всё хорошо, Дони. Твоя безопасность — это самое главное. Тебе не нужно беспокоиться ни о чём другом. Ничего не произошло. Одна лишь мысль хоть немного успокаивает Чимина. До тех пор, пока Чонгук не пытается убрать руки с тела Дона, и трясущаяся омега мгновенно хнычет от боли, протягивая руки, чтобы обнять его и прижаться носом к шее альфы. — Пожалуйста, не уходи, альфа... — скулит он. Умоляет. И Чонгук напрягается в его хватке, пораженный, ища глазами Чимина, который так же удивлён и взволнован. Дон не понимает, что делает. Очевидно, что он просто пытается избавиться от боли, старается почувствовать себя лучше. Это не должно быть таким сильным ударом по сердцу Чимина, но это так, и он не может контролировать свои чувства. Не может сдержать острое, громкое рычание на кончике его языка, сопровождаемое отвратительно горьким вкусом сожаления, когда Дон вздрагивает, мгновенно отпускает альфу и начинает рыдать: — М-Мне очень жаль... Я не хотел... — Чимин в ужасе от собственного поведения и совершенно сбит с толку неизвестным чувством в животе. Собственническая ревность. Он никогда не чувствовал себя так раньше, ни разу. Чонгук кажется таким же удивленным, хотя в его взгляде гораздо больше чистого очарования, когда он приближается к Чимину, чтобы успокоить омегу и её трепетные нервы. Через несколько секунд Тэхён входит в комнату с нахмурившимся лицом: — О, чёрт возьми, боже... Тебе следует уйти, — фыркает он в сторону Чонгука, прежде чем положить руку на плечо Чимина. — Тебе тоже, Чимини. Ты выглядишь очень напряженным. Попробуй расслабиться. Я могу присмотреть за Доном. Но даже последовав за Чонгуком на улицу, Чимин выглядит бледным. Напряженным. И его голова всё ещё пульсирует. Синяки всё ещё горят. — Не волнуйся, хён. Ему просто нужно немного отдохнуть, — пытается успокоить его Чонгук. Но Чимин лишь кусает губы и шипит: — Нет. То, что ему нужно — чёртова комната для течек! Он не может справиться с запахом альфы! — У нас нет- — Я знаю, Чонгук! Я, чёрт возьми, знаю, что у вас нет комнаты для течек! Я просто расстроен, потому что, кажется, что я не могу справиться ни с чем сам. Может быть, я не должен был приводить их сюда... Мои решения всегда неверны. — Они не неверны, — вздыхает Чонгук. — Кино ничего не сделал бы с Доном. Он не такой парень. Ты не должен был начинать ссору с ним. — Ты говоришь, что я был неправ? — Нет, я говорю, что ты безрассуден. Ты мог бы просто позвонить мне. Я знаю, что ты сильный, но драться с альфами, чёрт возьми, опасно! Он мог бы убить тебя, если бы захотел! Он не первый, кто критикует Чимина за его взрывной характер. Но прямо сейчас слова Чонгука ранят намного больше, чем отцовские замечания Юнги. — Иди и ищи другую омегу, если тебе так не нравится мой характер... Зарычав, Чонгук закатывает глаза: — Именно, я так сильно ненавижу тебя, что не могу перестать беспокоиться о тебе, гений. И тогда он дергается. Одна рука хватает руку Чимина, переплетая пальцы, прежде чем он тянет растерянную омегу к лестнице. — Тэ прав. Ты должен расслабиться и заняться чем-то, что делает тебя счастливым. Например, хобби, с помощью которого ты можешь снять стресс и давление. — У меня нет времени на хобби. Это ложь, но если делать вещи только ради своего личного удовольствия, то это не пойдет на пользу стаи. Он будет чувствовать себя виноватым. Ленивым. Усердная работа — то, чем он занимался с детства, она дает ему силы. Цель. Он даже не знает, что еще бы делал сейчас. Что ему нравится? Кем бы он хотел работать, если бы не был с Юнги и остальными? Если бы он не был омегой? Чимин не может думать ни о чём. — Если у тебя нет времени на собственные хобби, ты можешь помочь мне с моим, хён, — Чонгук всё ещё тащит его, пока они не останавливаются перед обычной дверью. — Позволь мне показать тебе кое-что. "Кое-что" — это его комната. Чимин ошеломлен, как только он заходит в широкое открытое помещение. Чёрт, это больше похоже на танцевальную и звукозаписывающую студию, чем на комнату, если честно. Чимин ахает: — Фортепиано?! — и альфа стонет от отвращения. — Да, Джин-хён хотел, чтобы я учился на нём играть, но я его ненавидел. Честно говоря, мне больше не хочется прикасаться к нему. Чонгук определенно не ожидал грустных щенячьих глаз, которые смотрели на него после заявления. Надутые губки и сморщенный носик. — Оу... Я всегда любил слушать, как кто-то играет. У Юнги было фортепиано, и он пообещал мне научить играть на нём, но нам пришлось продать его... На лице младшего мгновенно появляется суровое выражение, он поджимает губы, и язык проходит по внутренней стороне щеки, прежде чем он хватает руку Чимина и садит его перед большим инструментом. — Что ты делаешь? Я думал, ты ненавидишь- Омега замолкает, когда нежная мелодия наполняет воздух. Грустная и эмоциональная мелодия. Она почти такая же красивая, как голос Чонгука, когда он поёт. Почти. Чимин не может не смотреть на его лицо, на его нежные очертания и закрытые глаза. На чёрные ресницы на загорелых щеках. Этот ребёнок чертовски одарён, когда дело касается музыки. И Чимин не может понять, как Намджун не отправил его на какую-нибудь сцену. — Ты очень хорош... даже если тебе это не нравится, — размышляет Чимин, полностью очарованный. Чонгук выглядит не слишком счастливым, когда отвечает: — Я бы предпочел танцевать или петь. Это важно, если ты хочешь стать айдолом. — Ты и танцевать можешь? Может. Или, по крайней мере, он так утверждает, когда вскакивает, чтобы с гордостью показать хореографию, которой научил его Кино. И, Господи, Чимин почти свалился от смеха. Не то чтобы он плохой танцор. Нет, это довольно мило, если честно. Но до сих пор Чонгук был идеален во всём, даже не стараясь. Он не плох, но сравнивая со всем остальным, танцы — не его сильная сторона. — Я не думаю, что это должно выглядеть так, — хихикает омега, прежде чем встаёт с маленького сидения и идёт к младшему. — Смотри, тебе нужно двигаться вот так. Плечи назад и расслабься, стопы направлены в стороны. А затем ты двигаешься и падаешь, понимаешь? Последовав за его движениями, Чонгук с любопытством наклоняет голову: — Я знал это, ты отличный танцор! Почему бы тебе не заниматься этим чаще? Чимин замирает, лицо снова становится бледным, пока он нервно кусает нижнюю губу: — Я ненавижу танцы... — Не ври, хён. Ты определенно наслаждался этим. Ты буквально светишься! Сложно спорить, когда у тебя нет никаких аргументов: — Ну, может, мне это нравилось в прошлом, но сейчас мне это не нравится, — фыркает Чимин, и Чонгук разворачивается. Подходит к одному из ящиков и возвращается с чем-то большим и чёрным в руках. — Могу я поснимать тебя, пока ты танцуешь?! — взволнованно выпаливает альфа, а затем на секунду останавливается и добавляет. — Просто, чтобы помочь мне попрактиковаться. Я не буду делать с этим ничего странного. — И сейчас я подумал, что ты собираешься использовать это как материал для дрочки. Чимин не был против видеосъёмки. Конечно нет. Это была простая шутка, слишком детская для их возраста, и из-за этого смущение на лице Чонгука становится ещё смешнее. Он такой милый. — Я бы не сделал такого... — бормочет он. Глаза быстро моргают, и на его щеках появлялся розовый цвет: — Мне просто очень нравится, как ты танцуешь. Твои движения такие плавные и идеальные! Сказать, что Чимин не был польщен всеми этими сладкими комплиментами, такой высокой оценкой, будет ложью, и он отводит взгляд, пытаясь скрыть застенчивую улыбку, которая вот-вот появится на его лице: — Заткнись, щенок... Я не так хорош и точно не пригоден, чтобы тренировать будущего айдола. Но, в конце концов, умоляющий альфа получает то, чего хочет. — Я буду петь, пока ты танцуешь, — обещает Чонгук. Это очевидная ловушка, и Чимин попадается в неё. Но не без окупаемости. Какое-то время он играет, его тело крутится и кружится перед Чонгуком, который сидит на полу, держа камеру перед лицом и закусывая нижнюю губу. Кажется, он полностью загипнотизирован движениями Чимина. Настолько, что не замечает, когда омега приближается. Смотрит на него, одной рукой проводя по волосам альфы, грубо хватая и заставляя его посмотреть вверх. Медленно. Соблазнительно. Он уже видит красноту в глазах Чонгука, вливающуюся в темно-коричневую радужку альфы, пока его руки касаются бедер Чимина, хватаясь, но Чимин игриво шлепает по ним. — Ты не можешь трогать, — говорит он. Его голос такой же сладкий, как и его улыбка, когда он садится на него, двигая бедрами. Дразня. Чонгук задыхается: — Где, чёрт возьми, ты научился этому... — и Чимин наклоняется ближе. Их губы едва не касаются: — Ты не захочешь знать. Импровизированный танец на бедрах заканчивается, когда Чонгук снова хватает его, на этот раз грубее, чтобы тот остановился. Чимин смотрит в замешательстве с открытым ртом, он готов к протесту, но Чонгук быстро заглушает его жалобы своими губами. — Что-то не так? Тебе не понравилось? — тихо шепчет Чимин, когда замечает боль в запахе младшего, и Чонгук вздыхает и качает головой, прижимаясь к его плечу. — Мой... — бормочет он, прежде чем крепко обнять его, и Чимин хихикает. — Только твой, малыш. Небольшая ревность в голосе Чонгука на самом деле довольно милая, но Чимин не будет больше продолжать эту тему. Не в момент, когда бедного парня, вероятно, уже достаточно смущают его эмоции из-за гона. Вместо этого он прикусывает губу, пытаясь успокоиться и извиниться. — Я не буду танцевать ни для кого другого, не волнуйся, — обещает он, нежно касаясь щеки Чонгука большими пальцами. Именно тогда он останавливается и отстраняется. — Ты очень горячий... — говорит он, и Чонгук смотрит на него смущенно. Альфа отвечает: — Эм... спасибо? — Нет, не в этом смысле! Ты горишь, Чонгуки! Чимин снова притягивает лицо младшего. Их лбы прижимаются друг к другу: — Я думаю, у тебя температура. — Оу. Да, в это время месяца у меня всегда жар, это нормально. Хотя я чувствую себя намного лучше рядом с тобой. Но это не нормально. Альфы не должны болеть только из-за того, что у них гон, и это заставляет Чимина сомневаться, действительно ли его пребывание здесь — хорошая идея. — Я думаю... Мне пора уходить. Тебе нужен отдых, а я не хочу, чтобы ты чувствовал себя ещё более напряженным из-за моего запаха. Сдерживаться всё время, должно быть, выматывает, особенно когда ты болен. Пройдясь по его волосам и оставив нежный поцелуй на его розовой щеке, Чимин поворачивается, готовый дать младшему время для восстановления. Но его снова останавливает нежный голос Чонгука одним чёртовым предложением, которое заставляет его замереть и загореться одновременно. — Хён... Пожалуйста, останься на ночь.