(Pick me up) - Playing With Fire

В воздухе витает напряжение. Чимин и Чонгук тихо сидят на большом диване в офисе Намджуна. Юнги прислоняется к двери. Будто пытается убедить себя, что парни не смогут снова сбежать. Нервничая, Чимин смотрит на своего альфу, который выглядит бледным, и он нежно обвивает свой мизинец вокруг мизинца Чонгука. Слегка дергает и улыбается, сияя, как только их взгляды встречаются. Слабый блеск в глазах Чонгука отвечает ему, и альфа прислоняется к нему, касаясь плечом, их носы дергаются, когда они вдыхают запахи друг друга. Успокаивающий маленький жест. — Итак... — Намджун прочищает горло. Он подставил руки под подбородок, и его взгляд переходит от одного человека к другому, заставляя парней вздрогнуть. Они совершенно забыли о том, что не одни. — Во-первых, я рад, что все благополучно добрались до дома, — объявляет старший. — Однако. Я бы хотел знать, что именно вы двое делали за пределами моей территории. Застонав, Чонгук закрывает глаза, пока Чимин слегка прикусывает нижнюю губу и смотрит в пол, щеки горят ярким оттенком красного. — Пап... Пожалуйста, не надо, — шепчет альфа рядом с ним. Голос звучит нервно и отчаянно, и Чимин слышит, как Юнги неодобрительно цокает языком, прежде чем громко обвинить младшего. — Он точно что-то сделал с Чимином! Посмотри на него, его одежда разорвана! Он, чёрт возьми, изнасиловал моего сына! Ужаснувшись, в голове Чимина щёлкает, и он кричит: — Нет! Такого не было! Это заставляет его приёмного отца ещё больше нахмуриться, прежде чем он шипит: — Тогда расскажи мне, что произошло, иначе я кастрирую его прямо здесь и сейчас! После этого следует неловкая пауза, и Чимин вздыхает от поражения, тихо бормоча: — Я хотел этого... Юнги рычит: — Хотел чего? — Он сказал мне уходить, но я не хотел. Я был тем, кто заставил его гоняться за мной... моя течка снова рано началась. Оба родителя в шоке. Руки закрывают лица, напряжение растёт. — Чонгук, — младший альфа вздрагивает, услышав голос Намджуна, но заставляет себя посмотреть в глаза старшего. — Да...? — Ты сцепился с ним? Осознание того, что предполагает Намджун, поражает обоих парней. Течка Чимина означает, что он мог забеременеть, и никто из них даже не подумал об этом. Им невероятно повезло. — Нет... не сцепился. Намджун, как и Юнги, похоже, более чем рад. Тела расслабляются, пока Юнги снова не огрызается: — Я сказал тебе держаться от него подальше, Чимин! Он доставит тебе неприятности, прежде чем ты осознаешь это! Но съежившаяся омега на этот раз удивительно упряма. Достаточно, чтобы у Юнги упала челюсть, не веря, когда его милый, послушный сын внезапно отвечает: — Я не хочу держаться от него подальше! — Пак Чимин, хватит не слушаться меня! Он, чёрт возьми, сумасшедший, как и вся его семья! Чимин вскакивает со стула. Теперь он начинает злиться, обижаться, и в его жилах кипит кровь, когда он защищающе рычит: — Ты даже не знаешь его! Он хороший, милый и действительно старается относиться ко мне правильно! — Мне всё равно, насколько он хорош. Ты его больше не увидишь! Частичка сердца Чимина хочет следовать указаниям Юнги, хочет слушаться альфу, которого он так обожал. И всё ещё обожает. Но есть ещё и Чонгук, который кусает губы, выглядит измотанным и смущенным. Раненым. Он разрывается между двумя мирами, двумя семьями. Чонгук чувствует страдания в его запахе, боль, и он немедленно хватает омегу за талию. Притягивает Чимина ближе, чтобы хоть как-то защитить его. Пока Намджун не встаёт и не ударяет рукой по столу перед ними, чтобы все пришли в чувства. — Достаточно, успокойтесь, — вздыхает Намджун. — Кто-нибудь может открыть дверь, пожалуйста? Чонгук тянется к дверной ручке и отходит в сторону, когда Джин и Тэхён вваливаются в комнату, раскрыв глаза от удивления и детской вины. — Упс... — говорит Тэхён, прежде чем прыгнуть в сторону Юнги, крепко обнимая его. — Хён! Ты наконец-то вернулся! Я так скучал по тебе! Поглаживая его по спине, Юнги успокаивает волну радости, исходящую от омеги, которая прижимается к его груди. Наполовину визжит, наполовину рыдает. Но первым он обращается к Джину, в основном потому, что он странно смотрит на них. — Тебе есть что сказать? Старший рычит: — Да, чёрт возьми! Почему ты оставил нас с Джуни столько лет назад?! Почему ты не связывался с нами, когда у тебя не было другого выбора? И ещё, не оскорбляй моего бедного ребенка! Он ничего не сделал, как и Чимин! Они явно любят друг друга! Не будь таким дряхлым стариком, и позволь им быть вместе! Раздаются несколько вздохов, головы поворачиваются, но Юнги остается удивительно спокойным, в то время как Джин обливает его яростными высказываниями. Затем он останавливается, щёки краснеют, он задыхается, и Юнги вздыхает: — Я понял. Понял. Успокойся. Альфа смотрит на Намджуна, затем снова на Джина, и понижает голос, прежде чем спросить: — Вы... ещё не связаны? — и Намджун приглушенно смеется, а омега надувается. — Конечно нет! Мы с Джуни верны друг другу. Мы выполняем свои обещания, в отличие от кое-кого в этой комнате. Ты сказал нам ждать, пока ты не вернешься, чтобы мы могли отпраздновать, но ты просто исчез! Что, чёрт возьми, случилось? Почему ты отказывался разговаривать с нами несколько лет? Все понимают, как неудобна эта тема для Юнги. Его голова и плечи опущены. Чимин чувствует себя плохо из-за настроения Юнги, и он не один такой. — Сейчас, сейчас, — говорит Намджун, положив руку на плечо омеги, заставляя его помолчать, прежде чем снова поворачивается к Юнги. — Я хочу поговорить с тобой, но я не думаю, что мы должны обсуждать эту тему перед нашими детьми. Ты, вероятно, слышал, что случилось с вашим домом, не так ли? Так почему бы тебе не остаться? Ты можешь следить за нашими сыновьями, ваша стая в безопасности, и мы, наконец, сможем поговорить. Юнги соглашается, нерешительно, но соглашается. Чимина, как и Чонгука с Тэхёном, вышвыривают из комнаты. Это, особенно для любопытного Тэ, самый худший вариант развития событий. Однако два других парня на самом деле испытывают облегчение, возвращаясь в свои комнаты. Вздохнув, Чимин толкает младшего в плечо и шепчет: — Тебе не обязательно провожать меня до моей комнаты, знаешь? И Тэхён кричит позади них: — Вам не обязательно говорить шёпотом. Я слышу каждое слово, голубки. Рычание. Чонгук, наконец, реагирует и бросает короткий взгляд на свою омегу, прежде чем снова опустить голову: — Всё нормально. Я просто хочу, чтобы ты был... в безопасности, полагаю. Полагаю? Что это должно значить? Чимин не может не хмуриться. Чонгук всё время ведет себя странно с тех пор, как на них напали, и омега не знает, как к этому относиться. — Ты жалеешь о том, что мы сделали? — первое, что приходит ему на ум, но Чонгук немедленно отрицает это своими шокированными глазами и трясет головой, как миленький щеночек. — Ни капельки! — Тогда что такое? Пауза, его нос морщится, и Чонгук наклоняется. Щека трется о плечо Чимина, прежде чем он шепчет, чувствуя себя жалким: — Я не смог защитить тебя тогда и даже заплакал. Я слабый альфа. Прости. И в этот момент сердце Чимина растаяло, он сладко хихикает, чмокая младшего в щёку. — Вот почему ты такой мрачный? Ты хотел быть моим большим и сильным героем? — Нет. Я хотел, чтобы ты не умер, хён. Смех стихает, и сердце Чимина снова замирает. Чонгук действительно не должен чувствовать ответственность за то, что случилось. — Но я жив, и ты сделал всё, чтобы защитить меня, малыш. Ты идеальный альфа. Хотя... Я надеюсь, что ты больше не провернешь такой опасный трюк. Слегка кашлянув, Тэ ныряет между ними и обнимает их за плечи, указывая подбородком на уставившихся вокруг них людей. — Ваш флирт чертовски милый. Но я думаю, что Чимину нужен отдых. И, кстати, альфам всё ещё нельзя ходить на этот этаж. Так что... Пока, малыш альфа! Не волнуйся, я позабочусь о твоей половинке! Это было последнее, что сказал Тэхён, прежде чем он затягивает Чимина в комнату и закрывает за ними дверь. — О... Мой... Бог, — визжит омега повыше, его глаза горят и сверкают. — Это было ТАК захватывающе! Я думал, что Юнги убьёт его! Чимин фыркает: — Это не захватывающе. Это ужасно! — Да, да, ужасно. Но в любом случае, что вы там делали, а?! Ну же, расскажи сочные детали! Он преследовал тебя и повалил на землю? Он сорвал одежду с твоего тела?! Румянец на щеках Чимина говорит больше, чем слова, и Тэхён ухмыляется. — Так и было, верно?! Именно поэтому ты в его рубашке! Омг, это так чертовски горячо! Он отшлёпал тебя, как плохого, очень плохого мальчика?! Вздохнув от ужаса, Чимин хочет, чтобы он мог просто исчезнуть. — Ты отвратителен, Тэ. — Не-а. Ты тот, кто занимается грязными вещичками, Чимини. Удар по затылку Тэхёна заканчивает разговор.

***

Следующий день Чимина забит, в основном потому, что он решает помочь на кухне. Количество ртов, которые нужно накормить, снова возросло после того, как Юнги и альфы, которые последовали за ним, поселились в их временном доме. Было бы грубо не попытаться помочь. Кроме того... Приятно видеть, как загораются все эти голодные лица, когда Чимин встречает их с яркой улыбкой и вручает им тарелку. Всё так, пока Кино не останавливается перед ним. Его взгляд падает на пол, и челюсть сжимается. Чимин тихо отвечает: — Хмф, — и сердито морщит нос, накладывая еду в тарелку и передавая её. К сожалению, этого недостаточно, чтобы заставить альфу уйти. — Слушай, омега... Он вздыхает, шипит и бросает взгляд на парня позади него, Чонгука, которому, видимо, удалось ударить его локтем, и, громко откашлявшись, Кино продолжает: — Я имею в виду... Чимин-х..хён. Эм... Я просто хотел извиниться за то, что подрался и причинил тебе боль. Я не хотел этого делать... Извини! Он почтительно кланяется, искренне сожалея, но Чимин едва может сконцентрироваться, когда видит лишь застенчивую улыбку Чонгука и его покрасневшие щёки. — Ему действительно жаль, хён. Пожалуйста, прости его? Я клянусь, обычно он ведёт себя хорошо! Так мило, когда Чонгук нервничает, играясь со своими волосами, чтобы ослабить нервное напряжение между ними. Чимин даже не замечает, как он начинает изумленно улыбаться, в его голову ударяет жар, сердце учащенно бьется, и он бормочет: — Конечно, я прощу его. Внезапно Кино поднимает голову. Ну, не совсем внезапно, потому что, очевидно, он был там всё время, но Чимин полностью забыл об этом. На его лице появляется разочарование, когда не тот альфа берёт его за руки и блестит от счастья: — Серьёзно?! Ты перестанешь смотреть на меня всякий раз, когда мы проходим мимо друг друга? Вздохнув, омега пытается выдернуть свои руки, но у него не выходит. — Да, конечно. Можешь взять свою тарелку и пойти сесть, пожалуйста? В очереди есть ещё люди, понимаешь? — Окей, прости. Оу, кстати! Ты танцор, верно? Чонгук говорил об этом ранее. Давай тренироваться вместе, хорошо? Я могу придумать супер классную хореографию, если она тебе понадобится! Это мило и всё такое. Но Чимин и голодная толпа не настолько терпеливы, чтобы продолжать болтать. — Хорошо, я буду иметь это в виду. Теперь, ПОЖАЛУЙСТА! Отпусти меня и двигайся. Кино кивает, улыбается и наконец освобождает место для Чонгука, который мгновенно бросается вперед, чтобы быстрее занять его. — Привет, — мурлычет омега. Ресницы развеваются и зубы впиваются в губы, пока он наполняет тарелку. — П-Привет! — отвечает Чонгук. Они оба улыбаются и хихикают, и это так глупо и неловко аж до бабочек в животе. — Вот. Надеюсь, тебе понравится, — бормочет Чимин, поднимая тарелку, но вместо того, чтобы взять её, Чонгук хватает его за запястье. — Мне нравится всё, что ты готовишь для меня! — Эм... Ну, не я приготовил это. Я просто раздаю. И это не только для тебя. Это для всех. — Оу. М-Мне в любом случае нравится, хён! Ты отлично справляешься! Похвала полностью охватывает Чимина, у него кружится голова, и он чувствует, как трясутся его руки, стараясь думать трезво. — Спасибо, малыш. Ты милый, но я думаю, что тебе следует пойти и поесть, пока еда не остыла. Люди позади тебя ждут, и они, вероятно, голодны, понимаешь? — Но я не видел тебя целый день! Разве ты не голоден тоже? Тебе следует отдохнуть и поесть со мной! Чимин опять пытается убрать свои руки. Он тянет на себя, а Чонгук — к себе, и еда опасно движется к краю тарелки. Чимин надувает щёки, остро отвечая: — Чон Чонгук. Иди. Сядь. И ешь. Что, чёрт возьми, не так с вами, альфами?! Ты не можешь просто заставлять всех вокруг ждать! Задрожав, Чонгук наконец берет свою еду, щенячьи глазки смущенно моргают, прежде чем он идёт к одному из столов. Надув щёки, подобно белочке. Можно с уверенностью сказать, что Чимину было очень трудно сконцентрироваться на своей работе, когда он всё время поглядывал на младшего, едва сдерживая смех, потому что, Боже, он выглядит слишком очаровательно. Лишь небольшая ухмылка на лице альфы показывает, что Чонгук знает о его влиянии на Чимина, знает, что делать, чтобы отвлечь его и заставить смеяться. И он любит это, живёт ради этого, обожая каждую улыбку, каждый смешок. Два часа спустя Чонгук, наконец, смог выхватить свою омегу и все остатки еды, направляясь в свою комнату. — Я не голоден, Чонгуки. Я не ем так много, — вздыхает Чимин, когда Чонгук двигает палочками перед его ртом и хмурится. — Ты почти ничего не ел. Омеги должны нормально питаться, чтобы не болеть во время беременности! Чимин кашляет, задыхается, почти роняя еду, пока ему, наконец, не удается смущенно пискнуть: — Беременности?! — Ну, так говорит Джуни-хён, когда Джин сидит на какой-то странной диете. — Оу. — Но я бы не хотел, чтобы ты заболел, когда однажды будешь вынашивать наших красивых и милых щеночков. Альфа опять ухмыляется. Его руки лежат на груди Чимина, толкая его назад, и он игриво слизывает с его губ оставшиеся зернышки риса. — Когда-нибудь. Одна только мысль разрушает всё оставшееся сопротивление Чимина, превращает его в желе, и он собирает все свои силы, чтобы ткнуть пальцем в лоб младшего. — Не забегай вперед, щенок. Сначала сам вырасти, прежде чем думать о том, чтобы засунуть что-то в моё тело. Наклонив голову, Чонгук зарывается носом в шею Чимина, нежно облизывает, проводя рукой вниз по телу омеги. Жестко сжимая его бедра и заставляя его стонать. — Серьезно? — говорит Чонгук. — Ты не хочешь моей частички в твоём теле? И Чимин хрипло смеется: — Ты ужасен. Но он всё равно притягивает его ближе, руками зарываясь в волосы альфы, растворяясь в поцелуе. Невинно касаясь теплой кожи. Пока кто-то не стучит в дверь и не кричит: — Чимин! Я знаю, что ты там. Я хочу поговорить с тобой. Юнги ждёт его перед квартирой, нетерпеливый и не довольный тем, как они выглядят. Одежда странно задирается на их телах. — Боже, — ворчит старший альфа. — Вы можете контролировать себя? Я чувствую запах отсюда, Чимин. И ты пахнешь альфой. Чимин лишь пожимает плечами и потирает нос запястьем, чтобы уменьшить запах Чонгука. Тем временем Чонгук бормочет: — Прости, хён. Я постараюсь сдерживаться... Но я никогда не буду делать ничего против воли Чимина, поэтому не волнуйся! Я буду хорошим парнем! Юнги пялится, Чимин напрягается, и Чонгук явно не осознает, что ему, может быть, не стоит упоминать слово "парень" некоторое время. Как минимум не перед Юнги. Но, как ни странно, старший реагирует иначе. Он вздыхает, отводит плечи, что выглядит довольно страшно, и делает шаг вперед. Рука поднимается, чтобы погладить младшего по плечу. — Прости, ребёнок. Я разговаривал с Намджуном, и, полагаю, ты не тот, кого я в тебе видел. Я всё равно не могу сказать, что мне нравится, когда рядом с Чимином есть кто-то из твоей семьи... Но я вижу, что ты ему нравишься, и то, как ты пытался защитить его. Просто... Не радуйся о всяких физических контактах слишком много, иначе я- Но прежде чем он успевает закончить угрозу, Чонгук радостно прыгает на него, обнимает, и другой задыхается: — Да, хён! Спасибо, хён! Это заставляет Чимина смеяться. Видеть, как два самых важных человека в его жизни ладят, определенно успокаивает его. — Чимин, — Юнги наконец удается отцепиться от альфы, и подозвать своего сына к себе. — Мне нужно найти новое место для нашего клана, но я поговорил с Намджуном, и он разрешил нам остаться немного дольше. — Что произошло между тобой и Намджун-хёном? Я слышал, что вы были близки раньше. Старший делает паузу, не зная, что сказать, но в конце концов, он просто кивает и говорит: — Я расскажу тебе позже. Меня не будет здесь день или два, и я хочу, чтобы ты оставался дома, пока меня нет. Серьёзно, послушай меня хоть раз. Не. Уходи. Из дома. Дав обещание, Чонгук и Чимин снова остаются наедине. Напряжение пропадает после того, как закрывается дверь, и они обмениваются взглядами. — Ну... Это было удивительно приятно, — вздыхает омега, опираясь на дверь, и Чонгук ухмыляется. — Юнги-хён довольно крут, — он ударяет рукой по двери около головы Чимина, прижимая его к стене. — Полагаю, теперь мне официально разрешено сделать это, верно? — Сделать что? Повысив голос до писка, как у Чимина, Чонгук повторяет: — Ты можешь пометить меня, оставить столько меток на м- — З-заткнись, это несправедливо! Я был напуган, и я не понимал о чём говорил! И ещё, хён сказал никаких физических контактов! Но даже после этого омега всё равно не отвергает игривые поцелуи. Чимин даже оголяет шею и сладко стонет каждый раз, когда чувствует, как губы и зубы альфы касаются его кожи. Это чувство нежности между ними просто неотразимо. Они вздрагивают, когда кто-то во второй раз стучит в дверь. — Опять?! — фыркает Чонгук, и Чимин недовольно морщит нос, пока не видит, кто пришел. — Тэхёни! Хоби! Дони! — и с чуть меньшим энтузиазмом продолжает. — И Кино. Что вы здесь делаете? Хосок первый проходит в комнату, его глаза широко раскрыты и сияют от счастья. — Вау! Действительно, выглядит как мини студия! Кивнув, Кино идет за ним: — Видишь. Я же говорил. Привет, Чимин, давай вместе потренируемся с моей новой хореографией! Прежде чем Чимин успевает ответить, Тэхён врывается в разговор: — Мы помешали вам? Вы ведь не занимаетесь чем-то плохим, верно? Чимин чувствует, как горят его щёки, пропищав в ответ: — Нет! Чонгук мгновенно добавляет: — Но вы всё равно мешаете нам. В конце концов, все начинают веселиться. Они играют и разговаривают. Такое чувство, что прошла вечность с тех пор, как у них в последний раз был такой спокойный день. — Теперь ты танцуешь как омега, Чонгуки, — смеётся Кино, когда Чимин с Чонгуком тренируются перед зеркалом. — Я думаю, это выглядит горячо, — говорит Тэхён. Но никто из них не реагирует на насмешливые комментарии. Они слишком заняты собой. Глядя друг на друга через зеркало. Обмениваясь ухмылками и дразнящими толчками, пока Чимин не падает от смеха. — Ты должен снять себя на видео или что-то такое, — хихикает омега, еле дыша. Чонгук сразу же отвечает: — Я снимаю. — Серьёзно? — Не...Не профессионально конечно, но я снимаю, как я пою, на видео. Хочешь увидеть? Кивнув, Чимин пододвигается ближе, пока они оба не садятся на пол, глядя в телефон младшего. — Ты выложил это в интернет? — Ага, и у меня бывают комментарии! Ну... иногда. Пораженный, Чимин слушает знакомый голос, кристально чистый и красивый, как всегда. — Но здесь только звук, без картинки. Почему бы тебе не показывать себя, когда ты поёшь? — Джуни-хён не позволяет этого делать... Ему не нравится, когда я выхожу на улицу, не прикрыв лицо. Я уверен, что выкладывать себя в интернет это плохая идея. Это, наверное, правда, но Чимин чувствует себя несчастным, просто услышав грусть в голосе младшего. Они оба замолкают, напевая мелодию песни, пока Чонгук внезапно не подпрыгивает и не хватает омегу за плечи. — Что если я сниму тебя?! Я пою, а ты танцуешь! Это было бы идеально! После небольшой заминки, Чимин поддается радости Чонгука и позволяет ему запечатлеть несколько минут своих танцев, прежде чем он возвращается в комнату. Хотя не сразу в комнату. Он сворачивает в кабинет Намджуна. Он всё ещё работает, конечно. Уставший Джин открывает ему дверь. Потирая глаза, он зевает, прежде чем улыбнуться: — Привет, Чимини. Ты ещё не спишь? Не забудь дать своему телу отдохнуть. Мы не хотим, чтобы твоё миленькое личико выглядело опухшим. — Я уже собираюсь идти спать, хён. Просто мне нужно поговорить с Намджун-хёном пару минут. Могу я? Или я побеспокоил вас? Джин делает шаг назад и жестом приказывает омеге следовать за ним. — Ты никогда не побеспокоишь нас, дорогой. Входи, входи. Хочешь что-нибудь покушать? — А.. Нет, спасибо. Чонгук покормил м-, — Чимин делает паузу — Эм... Я имею в виду, я поел. Старший усмехается и толкает его к задней части комнаты, и Намджун отрывает взгляд от своих документов, приветствуя его: — Что такое, Чимин? Что-то случилось? — Нет. Я в порядке. На самом деле... Это насчёт Чонгука. Лидер хмурится: — Чонгук? Он что-то натворил? — Нет, нет! Просто... Вы знаете, как сильно он хочет стать певцом, верно? Теперь старший полностью сосредоточен на нём, и Намджун откидывается назад, скрестив руки на груди: — Знаю. И что такого? Если это снова будет связано с каким-то странным кастингом в шоу, я не дам разрешение. Чёрт. Должно быть, Чонгук отчаянно пытался попросить что-то подобное. Но Чимин не собирается сдаваться и прочищает горло, чтобы надавить посильнее. — Я понимаю, что он не может ходить на кастинги или шоу... или появляться в интернете. Но что насчёт контролируемой среды, в которой вы сможете постоянно видеть его? Это всего лишь на один раз, и, может быть, ему даже не понравиться. Я думаю, что он должен хотя бы попробовать. Прикусив губы, он ждёт ответа от старшего. Чимин знает, что его идея немного безумна, и Намджун, вероятно, не очень рад компромиссу, когда речь идёт о безопасности его сына. Но это было бы таким неправильным решением в глазах Чимина. Чонгук очень, чёрт возьми, талантлив! Намджун, однако, всё ещё не показывает никаких эмоций, изогнув бровь: — Я не уверен, что ты пытаешься сказать. О каком именно месте мы говорим? Это обязательно обернется неудачей, но Чимин делает глубокий вдох и всё равно говорит: — Просто позвольте нам выступить с одной песней на вашей сцене. Они смотрят друг на друга, пока, наконец, рот старшего не открывается, и он фыркает: — Ты хочешь, чтобы мой сын пел в стриптиз-клубе? Серьёзно?! Чимин почти пищит, вздрагивая. Он знает, что эта идея не идеальна, но она лучше, чем ничего, и Чонгук был бы так счастлив! Чимин не может дождаться, чтобы увидеть его улыбку, как у маленького милого зайчонка, его радость и эйфорию. — Я пойду с ним и проверю, чтобы ничего не случилось! Кроме того, как я уже сказал, это ваш клуб, и у вас есть полный контроль над ним. Вы сможете просто заставить нас уйти, если вам не понравится! Альфа хмурится, водя пальцами у висков, пока он пытается продумать всё. — Юнги был прав... Вы, дети, однажды заставите нас облысеть своими сумасшедшими идеями. Но он всё равно, кажется, готов дать им шанс, бормоча: — Хорошо. Одна песня. Но чтобы я знал, во что ввязываюсь. Я хочу, чтобы вы показали мне точно то, что планируете, и тогда я решу, разрешу я это или нет. И ещё, ты должен рассказать своему отцу об этом. Чимин светится от счастья: — Да, хён! — и разворачивается с довольной улыбкой на лице, когда альфа позади него снова повышает голос. — Подожди секунду. Смущенная омега снова поворачивается, наклоняя голову. — Да? — Я хотел спросить тебя об этом завтра, но теперь, когда ты здесь... Ты знаешь, что это? Один из охранников нашел это возле дома, и тут твоё имя. В его руке маленькая золотая карточка. Точно такую же Чонгук нашёл возле сгоревшего дома. — Не пытайся стереть своё прошлое, Чимин, — медленно читает Намджун, его взгляд переходит на омегу, в поиске ответа. — Ты знаешь, что это должно значить? Чимин приглядывается. Сердце внезапно уходит в пятки, и голова начинает кружиться. Будто он пьян или под кайфом. Отвратительно. Он ненавидит эти воспоминания. — Я не уверен насчёт текста... Но у меня было много таких карточек, когда я танцевал здесь. — А. Ты был стриптизером, верно? Юнги упоминал что-то подобное. Кивая, Чимин закрывает глаза, пытаясь вспомнить. — Да. Начал, когда мне было 14, и перестал в 16. Я получал подарки время от времени, как и эти карточки. На них было написано что-то вроде «Ты самый красивый» или «Я сделаю тебя своей парой». Я особо не обращал на это внимания. Альфы всегда говорят такое, чтобы получить специальные услуги. Кто бы ни написал это, вероятно, был фанатом или что-то вроде такого. — Больше похоже на сталкерство. Чимин пожимает плечами: — Ну, продажа фантазий была моей работой. Чем больше они одержимы, тем больше денег платят. — У тебя когда-нибудь были более серьёзные отношения с кем-либо из них? — Нет, — омега делает паузу, вздрагивает и сглатывает, прежде чем заставить себя признать правду. — Если честно, есть несколько дней, которые я не помню. Я знаю, что я... отчаянно пытался заработать денег. Тэхён был очень болен, а доктора дорого стоили, поэтому я пошёл с клиентом, который предложил безумную сумму денег за ночь. Последнее что я помню, это то, что я попросил Хосока немного «Порошка мечты». Я слышал, что многие проститутки используют его, чтобы привести свои тела в состояние, подобное течке. Это должно сделать секс более терпимым и менее болезненным, особенно, когда клиентам приходят разные странные мысли, и они сцепляются с тобой против твоей воли или что-то такое. Я, должно быть, принял слишком много. Я был без сознания, пока не проснулся в лесной хижине. Я был полностью разбитым: повсюду раны, меня почти утопили, и я едва мог двигаться. Я, вероятно, умер бы без Юнги-хёна. В любом случае... это единственный парень, с которым я когда-либо встречался за пределами клубов и с кем у меня были какие-то отношения, я думаю. Я не знаю, имеет ли это какое-то отношение к этим странным карточкам, но он определенно был достаточно сумасшедшим, чтобы быть сталкером. Это всё, что он может сказать и вспомнить, и Намджун кивает в знак признательности, прежде чем отправить его спать. — Прости, должно быть, это было трудное время для тебя, — вздыхает он. — Я всё ещё должен проверить некоторые вещи, но я думаю, я знаю, кто... Он останавливается, взгляд становится мягче, взъерошив волосы омеги. — Нет, ничего. Иди и отдыхай, пока ты здесь. Просто оставайся внутри, пока мы не убедимся, что выходить из дома безопасно. Я уверен, что Чонгук будет более чем рад поиграть с тобой, когда тебе будет скучно.