***
— Она мертва, — подтверждает Юнги позже, и Чонгук мгновенно обнимает свою омегу. Не то чтобы Чимин показывал свою слабость, он даже не плакал, но альфа всё равно пытался утешить его. Так, на всякий случай. Со временем стало ясно, что Чонгук был прав, когда беспокоился. Чимин был спокоен. Всегда где-то далеко, в своих мыслях, и он шёл по берегу, глядя на бесконечное и постоянно меняющее направление море. — Хён! — кричит кто-то позади него, и рука взволнованно дергает его за рубашку, но Чимин не хочет разговаривать. Затем, внезапно, фигура встаёт перед ним, закрывая теплое вечернее солнце, держа палку перед носом омеги. — Что ты делаешь, Чонгук? — наконец фыркает Чимин, и младший игриво тычет палкой в его лоб, пока Чимин не ударяет по ней и не хмурится. — Я мастер меча! — быстро отвечает Чонгук, прежде чем встать в позу. — Я могу научить тебя, если ты хочешь. Я возьму тебя в ученики. Но Чимин не настолько восторжен, как рассчитывал Чонгук. Омега не проронила ни одного хихиканья, которое так любит Чонгук. — Я не в настроении, — бормочет он. Но Чонгук не был бы Чонгуком, если бы так легко сдался. Он продолжает тыкать и играться, постоянно бегая вокруг своего парня, пока Чимин не доходит до точки кипения. Отпрыгнув и схватив веточку, он бежит за младшим альфой. Палки громко стучат и плавно двигаются, как в танце, пока Чимину, наконец, не удается выбить «оружие» из рук альфы. — Похоже, это я должен учить тебя, — самодовольно комментирует Чимин, но Чонгук не против того, что он вообще проиграл. — Ты прав, хён! Это было потрясающе, пожалуйста, научи меня! — визжит он. В его голосе слышится восхитительное и чистое изумление, и этого достаточно, чтобы растопить сердце Чимина, смягчить его взгляд и успокоить. Вздохнув, Чимин обнимает своего парня. Руки сжимаются вокруг его талии, а нос утыкается в грудь, когда он падает на него всем своим весом, полностью доверяя альфе, зная, что тот удержит и защитит его, даже когда они неуклюже падают на землю. — Хватит грустить, хён. Люди умирают каждый день, такова жизнь. Ты ничего не мог сделать. Свернувшись калачиком на Чонгуке, омега рычит, вцепившись руками в его рубашку, и разочарование омрачает его глаза. — Не говори об этом так, будто это пустяк. Ты ничего не знаешь, Чонгук. Ты смотришь на мир из своего маленького пузыря или безопасной тени Джуни-хёна. Ты бы не отказался от жизни так легко, если бы жил там, потому что знал бы, что когда-нибудь будешь нуждаться в помощи и зависеть от чьей-то милости. Я тоже. Меня бы не было здесь, если бы Юнги-хён не помог мне. Я не могу просто пережить это, как ты. Они лежат там какое-то время, ритмичные звуки их дыхания и сердцебиения завели их в безмятежное и спокойное состояние, пока Чонгук не шепчет: — Ты... Помнишь, что случилось с тобой тогда? Когда тебя похитили. Хоть что-нибудь? — Нет, не помню. Я знаю лишь то, что Юнги с Тэ рассказали мне, — отвечает Чимин. — Но в этой девушке было что-то, что заставило меня почувствовать себя странно. Я не знаю, почему или что это было. Я просто чувствую беспокойство, когда думаю о ней. Крепко держа своего хёна, Чонгук целует рыжие волосы Чимина, нежно убирая пряди, покрывающие его лоб, и затем вздыхает. — Тебе следует пойти домой и поговорить с Юнги. Он кое-что хочет рассказать тебе, хён.***
Юнги только исполнилось семь, когда он был вынужден сменить школу, друзей и дом. Тогда он не мог понять, почему его родители приняли такое глупое решение. Никто не хочет переезжать из мирной окраины в жестокий центр территории Чон, где всё контролируется так же, как и выходит из-под контроля. Однако, глядя на это с точки зрения сегодняшнего дня, Юнги понимает, что у них, вероятно, не было выбора, когда Чон приказал им стать личными киллерами их семьи. Одной из самых больших потерь, которую они должны были принять, была семья Пак. Родители Юнги выросли вместе с ними, и поэтому, естественно, Юнги знал их всю свою жизнь. Он был рядом, когда родился их сын, Чимин, и он всё ещё помнит этот нежный маленький комочек, хотя сам был не старше четырех лет. Быть с ними и бегать в их кафе было важной частью его жизни. Может быть, поэтому он всегда возвращается, даже сейчас, когда им больше не разрешено видеться или разговаривать с ними. Юнги не может не прятаться на крыше соседнего дома и с завистью не наблюдать за ними. Ревность сжимает его сердце каждый раз, когда он видит, насколько любим Чимин. Как они всегда вместе, не волнуясь ни о чём, едят всей семьей и смотрят фильмы вечером. Мальчик, вероятно, даже не подозревает о Чонах и опасностях вокруг него. Глупая и детская часть Юнги ненавидит Чимина за то, что он такой счастливый, везучий и огражденный от опасностей, но, по какой-то причине, он не может отвести взгляд. Он хочет всё, что есть у младшего, который, вероятно, даже не помнит его. Поэтому и сегодня, спустя годы, он наблюдает за занятой семьей. Наблюдает за тем, как они смеются и шутят с покупателями, как всегда, беззаботно. Но где же Чимин? А. Вот он, бродит в дальнем конце кафе, выносит мусор. Он такой хороший и послушный ребенок, это раздражает. Но что-то не так. Чимин качается и спотыкается, его лицо бледное. Он, должно быть, болен. По какой-то странной причине рецепторы Юнги обостряются, и он подсознательно наклоняется над барьером перед ним, когда сладкий запах ударяет в нос. Что это за фигня? Ещё раз споткнувшись, Чимин, наконец, опускается на колени, ударяясь лбом о землю и зажмурив глаза, сдерживая боль в животе. Вокруг него разбросан мусор. — Где, чёрт возьми, его родители...? Почему они позволили ему работать, когда он так болен? — сердито бормочет Юнги себе под нос, но даже если бы он хотел помочь ему, альфе не разрешено иметь никакого контакта с внешним миром. Люди сходят с ума всякий раз, когда видят убийц Чон, всегда боясь оказаться тем, кто находится в их смертном списке. Родители Чимина слишком заняты, чтобы понять, что происходит, но другой альфа заметил и пошёл к заднему входу, прямо к хныкающему мальчику. Конечно, он волновался. Все здесь любят Чимина. Он всегда был человеком, который легко завоевывал сердца своим милым и дерзким характером. Юнги позволяет себе немного расслабиться, но странный запах всё ещё витает в воздухе, и только когда он замечает красные глаза альфы, то, как он переворачивает Чимина на спину и с волнением облизывает губы, он понимает, что означает этот запах. — Чёрт! Серьезно?! Он чёртова омега и прямо сейчас раскрывает свою сущность?! Юнги собирается выпрыгнуть из здания, чтобы помочь, но останавливается как раз вовремя. Нет, он не может этого сделать. Это доставит ему и его родителям большие неприятности. Разочарованный отсутствием вариантов, он ругается и быстро рыскает в своем рюкзаке, пока его дрожащие пальцы не нащупывают холодный пистолет. Тот, с которым он должен тренироваться, но большую часть времени он пытается заставить себя навести оружие на что-либо. На этот раз он делает это и попадает по альфе где-то около плеча, как раз когда мужчина ударяет извивающуюся омегу, которая пыталась снова встать на землю, натягивая одежду. Жестокая попытка — бороться с его сопротивлением. Осознав, что в него попали пулей, мужчина перевернулся и отошел от потрясенного ребенка, который сдался и просто лежал там. Трясясь от страха. Но даже после того выстрела, надоедливый парень всё ещё думал о том, чтобы схватить омегу и сбежать вместе с ней. Но родители Чимина, наконец, заметили отсутствие их сына. Они оглядываются с паникой в глазах, пока не выбегают наружу, где раненый мужчина, наконец, не сбегает. Юнги с облегчением сползает вниз. Снова прячется на крыше, в то время как семья Пак затаскивает Чимина внутрь. С омегами одни проблемы, именно поэтому Юнги никогда не хотел иметь с ними ничего общего. Вернувшись в свой дом, Юнги считает, что день удался, и собирается идти спать, когда перед ним внезапно появляются две высокие тени. — Вот ты где! — фыркает одна из них. — Тебе следует перестать преследовать эту бедную семью, — добавляет другая. Юнги отвечает, закатив глаза: — Я никого не преследую. Я просто хотел увидеть свой старый дом, вот и всё. Джин смеется: — Тебе не следует преследовать свой старый дом, — и за этим следует широкая одобрительная улыбка Намджуна. — Ты слишком зациклен на прошлом. Пойдем, повеселишься с нами сегодня вечером. Юнги приятно, что его пригласили. Но, если честно, ему не хочется быть третьим лишним до конца ночи. Он знает своих лучших друзей достаточно хорошо, чтобы понять, что они будут заняты, флиртуя, как только у них будет время, и Юнги не хочет участвовать в этом. С другой стороны, они не любят вечеринки. Обычно они проводят вечера дома, мирно и спокойно. Это заставляет его задуматься о том, что что-то случилось. — Я пропущу. А что за повод? — спрашивает он, и вопящий Джин сразу же отвечает, на его лице гордость, когда он высоко поднимает голову. — Джуни наконец отправил запрос на сцепку в главный дом! Главный дом — это гигантская вилла, где живет семья Чон. Глава семьи, его жена, которая также является сестрой Намджуна, и два их сына. Они решают, кому и с кем разрешено вступать в брак, и написание официального запроса — это единственный способ для пар убедиться, что их будущего партнера не уведут. Если запрос будет одобрен, то всё готово. Но, прямо сейчас, в их головах нет места для «что если», не тогда, когда их сердца все еще переполнены надеждой. — Вау, это здорово! — нежно отвечает Юнги. Им потребовалось достаточно много времени, чтобы дойти до этого, и это было чертовски сложно. Насколько Юнги помнит, эти двое всегда были вместе. От друзей детства до возлюбленных. Даже когда умерли родители Джина, ни разу не возникал вопрос, куда ему идти, потому что родители Намджуна сразу же приняли растерянную омегу. У них было достаточно времени, чтобы оправиться от потери, прежде чем узнать, что сестра Намджуна была выбрана в качестве пары нового лидера клана Чон. Это было ужасно. В то время у нее уже был кто-то, кто ей нравился, она пыталась сопротивляться этим глупым законам, но всё было безнадежно. Её забрали, когда родители Намджуна были убиты, пытаясь ей помочь. Вновь оставшись без крыши над головой, Джин и Намджун нашли новое место для жизни в семье Юнги. Они предоставили им безопасный дом и немного времени, чтобы повзрослеть, в то время как пара подростков смогла немного заработать в кафе Паков по соседству. Но опять же, прошло совсем немного времени, когда сам Мин попал в беду. Когда их «повысили» с обычных полицейских до смертельных убийц, им пришлось переехать. Джин и Намджун последовали за ними, дружба с Юнги была слишком глубока, чтобы просто оставлять всё позади, и быть ближе к похищенной сестре было то, за что Намджун был благодарен. В конце концов, она была его единственной оставшейся семьей. Она и её любимые сыновья, Чонгук и Джонхён. Всё это могло быть хорошо. Мин мог бы жить тихо и более или менее безопасно под крылом Чонов. Намджун и Джин могли бы построить там собственную совместную жизнь, как они всегда хотели. Семья Пак могла бы мирно вести свою жизнь и содержать их маленькое кафе. Без забот и страхов. Да. Вот как это могло бы быть, если бы не... Юнги был слишком молод, глуп и небрежен, когда посещал Чонов со своими родителями для одного из раздражающих еженедельных отчетов. Если бы он просто не заметил стопку документов на столе, если бы ему просто не было так скучно и любопытно, что он присмотрелся и заметил имя Чимина на одной из бумаг. Он знает, что это. Каждый ребенок, определившийся со своей сущностью, регистрируется в этих списках, начиная с имен, будь то омега или альфа, заканчивая тем, кто их родители, сколько у них денег и влияния. Это списки, которые используются для поиска выгодных партнеров, потому что кого-то, у кого есть пара и дети, всегда легче контролировать. Не говоря уже о том, что дети важны для процветания клана. Юнги это не должно волновать, но он ничего не мог с собой поделать. Ему было любопытно, кто получит младшего парня, которому он всегда так завидовал, кого они назначили партнёром Чимина? Но как только его глаза пробежались по бумаге, он застыл. Что-то привлекло его внимание. Одно слово. — Альфа...? — тихо шепчет он, голос едва слышен. — Кто-то сделал ошибку...? Чимин определенно омега. Внезапно кто-то вырывает список из его рук, а Юнги вздрагивает от шока и вины, когда он поворачивает голову и понимает, кто та высокая фигура, которая внезапно появилась рядом с ним. — Ошибка, хм? — говорит лидер клана Чон. Улыбка на его лице посылает дрожь по позвоночнику Юнги, даже больше, когда он видит бледные лица своих родителей. Чёрт. Он не должен был говорить это вслух. — Это значит, что Пак лгал о своём сыне, — рычит он в сторону родителей Юнги. — Знаешь, мы не терпим такого дерьма здесь. Накажи их и приведи сюда ребенка. Будет уроком для других. Наказать их. Юнги не нужно долго думать, чтобы понять, что это значит. Но речь идет не о случайных людях. А о близких его родителей! После, казалось бы, бесконечной и нервной паузы, младший альфа, наконец, слышит ответ своего отца, и он потрясает его до глубины души. Он не уверен, что именно он хотел услышать, но точно не это. — Извините. Они были нашими друзьями, пожалуйста, прикажите другим сделать эту работу. Опять. Мучительная тишина. Юнги не смеет дышать, не смеет смотреть в глаза родителям после буквального приговора к смерти двух человек, которые были так близки им. Да, он завидовал Чимину. Но это было не тем, что он хотел, чтобы тот испытал. Следующее, что он слышит, — выстрел. Два выстрела. И когда он поднимает взгляд, на земле нет ничего, кроме крови и безжизненных тел. Он не плачет и не кричит. Всё, что он может делать, это смотреть на странную и почти нереальную сцену перед его глазами. Его семья. Мама и папа... Что случилось? Почему это произошло? Другой человек в комнате, убийца, медленно подходит к нему. Он спокоен, так холодно и бессердечно, что Юнги мгновенно спотыкается назад. Тело дрожит. — Они тренировали тебя, верно? — спрашивает другой низкий голос. Он, вероятно, и не хотел слышать ответа младшего, так как сразу же продолжил говорить. — Ты сделаешь это. Возьмешь на себя их работу и останешься целым. Ты будешь в безопасности, у тебя будет столько денег, сколько пожелаешь. Просто слушайся и никогда не предавай меня. Не будь таким глупым, как твои родители. С этими словами он кладет пистолет в руки Юнги. Тот самый холодный металл, который убил его родителей секунду назад. Мужчина уходит. Юнги срывается с места. Он бежит, спотыкаясь, через комнаты и коридоры, пока, наконец, не добирается до внешнего мира, и падает за следующим углом на землю. Его рвёт, а из глаз текут слезы. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — кричит он. Руки бьют по земле, прежде чем он каким-то образом встает и продолжает идти. Контроль над возможностью убить кого-то — всё, о чём он может думать в своем мутном состоянии, потому что из-за одной вещи, которой он научился у своих родителей, все может стать только хуже. Неважно, насколько ужасно настоящее, ты должен продолжать идти. Ты не можешь просто сдаться. Никогда. Ему требуется тридцать минут, чтобы добраться до кафе, двери которого вот-вот закроет мама Чимина, но она замечает парня. Удивленная, она поворачивается. — Ох, Юнги, это ты?! Ты так вырос! Но для болтовни нет времени, и Юнги поспешно убеждает её войти, прежде чем пытается объяснить, что происходит. Сложно, когда все твои мысли перемешаны, слова не складываются в предложение. — Ч-Чимин... Где Чимин?! Наконец, женщина, кажется, понимает, что что-то не так, и осторожно ведет дрожащего парня к столу. Юнги нерешительно садится и позволяет себе сделать несколько успокаивающих вздохов. — Чимин спит, но почему ты так внезапно хочешь увидеть его? Я сомневаюсь, что он помнит тебя, он был очень мал, когда ты ушел. — Не в этом дело! — почти крича, Юнги снова подскакивает и сдерживается от того, чтобы не схватить и не начать трясти её. Она вздрагивает. Бесполезно запугивание не поможет. — Они знают, что вы соврали насчет того, что Чимин — альфа! Это моя вина... Я... Мои родители... Мертвы... Он начинает рыдать, реальность наконец наступает. Он плачет, пока её руки не обнимают его, и хотя он чувствует их дрожь, голос женщины остается спокойным. — Мне очень жаль. В этом нет твоей вины. Мы те, кто солгал и стал причиной этого, те, кто виноват в смерти твоих родителей. Это всё из-за моего эгоизма. Альфа продолжает слушать: — Почему в-вы солгали? Очевидно, что это сложная для неё тема, но она заставляет себя говорить. — Я... Когда родился Чимин, я пообещала себе, что сделаю всё, чтобы дать ему нормальное и беззаботное детство. Детство, которого у меня никогда не было. Мне пришлось увидеть столько вещей, столько всего пережить просто потому, что я омега. Не пойми меня неправильно, я не ненавижу его отца, и я считаю его своим самым близким другом, но он не был тем, с кем бы я хотела прожить всю свою жизнь. Ты, вероятно, не поймешь, ни один альфа не поймет, но это действительно сложно — не иметь никаких прав. Чимин не должен жить так, с каким-либо контролем. Я просто хотела, чтобы он был счастлив, хотя я всегда знала, что не смогу скрывать от него это вечно, но я пыталась. Я надеялась, что он станет альфой, и не будет никаких причин для беспокойства. Я продолжала говорить себе это, пока он не раскрылся, тогда мне пришлось столкнуться с реальностью. И всё же, я не могла отнять у него свободу. Я просто не могла. Чимин очень молод, ты понимаешь? Он никогда даже не думал о сцепке, и у него никогда не было кого-то, кто бы нравился ему. Что если в конечном итоге он останется с партнером, который будет оскорблять и жестоко обращаться с ним? Какая я тогда мать, если позволю этому произойти? Так что, да, я соврала. Я думала, что никто не заметит, пока я даю ему глушитель запаха и держу его в своей комнате во время течки. Прости, это никогда не должно было коснуться твоей семьи. Она освобождает мальчика от крепких объятий, её глаза теперь такие же влажные, как и у него, тело дрожит, и Юнги должен сосредоточиться на том, чтобы не сорваться с цепи и не сломаться, отчаянно пытаясь сохранить свой разум. Нет времени на то, чтобы показывать свою слабость. — Вам нужно уйти, всем вам. Покиньте территорию и найдите место, где можно спрятаться, пока они не перестанут искать вас. — Нет... — отвечает она, и Юнги не может поверить своим ушам. — Слушайте, я не убью вас, но кто-то другой убьёт. Вы не можете остаться! Берите своего мужа, Чимина и уходите! Внезапно кто-то спускается по лестнице, отец Чимина, и его твердый голос не оставляет места для дальнейших дискуссий. — Будьте тише, вы оба. Чимину не нужно это слышать, — и, посмотрев на младшего альфу, он добавляет. — Они найдут нас, если мы останемся вместе. Спасибо за то, что сообщил нам о том, что произошло, но мы будем справляться с этой ситуацией так, как считаем нужным. Вместо того, чтобы тратить здесь свое время, ты должен спасти себя. Я уверен, что у тебя будут проблемы из-за того, что ты не повиновался и позволил нам уйти. С этими словами он возвращается на верхний этаж, и женщина рядом с Юнги вздыхает, голос звучит намного мягче, чем у её мужа. — Прости, он не хотел обидеть тебя, но он прав. У тебя будут проблемы, если ты останешься, а я этого не хочу. Ты прошел через многое. Но, проведя его к двери, она снова останавливается. В её глазах неуверенный страх, будто она не была уверена, можно ли ей что-то говорить или нет. — Я знаю, что многого от тебя прошу, но, пожалуйста, позаботься о Чимине. Затем, без каких-либо объяснений, она выталкивает его за пределы дома и закрывает за ним дверь. Неуверенный и всё ещё ошеломленный, Юнги стоит там несколько секунд, продумывая свой следующий ход, прежде чем решает вернуться в дом своих родителей, где Намджун и Джин смотрят телевизор, удобно обнимаясь, как и каждый день после работы. Не зная, что происходит. — Юнги? Ты вернулся? — спрашивает Джин с улыбкой на лице, которую сменяет хмурый взгляд, как только он смотрит в глаза своему другу. — Ты выглядишь ужасно, что случилось? Вдох. Выдох. Юнги пытается успокоиться, но не может, и его голос превращается в странную смесь вынужденной рациональности и полной паники кого-то, кто вот-вот сломается. Слова вырвались из его рта так быстро, что он едва смог понять себя: — Простите, но мне надо идти! Встревоженный, Намджун встает с дивана, положив теплую руку поверх ладони другого альфы, будто бы пытаясь успокоить его. Юнги в замешательстве. — Стоп. Что?! О чём ты говоришь? Куда идти? — вздыхает он, Юнги качает головой, будто отбрасывая все сомнения. — Вы можете забрать дом. Просто убедитесь, что вы в безопасности. Но Джин не позволит ему просто уйти, и в его голосе звучит раздражение, когда он шипит: — Мин Юнги, заткнись! Никто не уйдет, пока ты не объяснишь нам, что именно происходит! Никто не хочет ссориться с Джином, не хочет стать жертвой его гнева, поэтому Юнги действительно объясняет большую часть произошедшего. Никаких подробностей, лишь саму суть. Закончив свой небольшой отчет, его друзья кивают в знак понимания. — Это просто ужасно. Хотелось бы, чтобы все убийства просто прекратились, — бормочет Джин, и голос Намджуна звучит таким же разбитым. — Но мы не можем просто остаться здесь. Твои родители заботились о нас, мы были семьей. Если тебе придется уйти, мы пойдем с тобой. Кивая, Джин соглашается. Юнги хочет плакать, хочет обнять их, но, как всегда, сдерживается. — Но, Джуни... Твоя сестра всё ещё здесь. И мы не знаем, что произойдет, когда мы уйдем. Они могут начать угрожать нам. — Я не смогу спасти мою сестру, — горько отвечает Намджун. — Теперь она Чон, даже если всем своим нутром против этого. Она не может сбежать и пойти против своего мужа и детей. И, честно говоря, мне надоело это дерьмо. Я пытался следовать правилам, но это становится всё более и более нелепым — как они справляются с вещами. Юнги кивает. — Так что нам делать? — Я думал об этом некоторое время, если честно, и... — Намджун колеблется, прежде чем признать, — вместо того, чтобы жить с этими отвратительными правилами, мы должны изменить их. Мы должны создать свой собственный клан на деньги, которые у нас есть, и защититься. В любом случае, тебе нечего терять, и мы можем взять с собой всех, кому доверяем. Больше никаких бессмысленных убийств. Идея настолько сумасшедшая и в то же время правильная. Если вам что-то не нравится, измените это. Конечно. И Намджун прав, ему нечего терять. Теперь нечего. Удивительно, как им и небольшой группе других альф и омег удалось просто сбежать ночью. Но даже в других частях города не так просто претендовать на территорию. Пока они просто пытались скрыться, планируя и собирая необходимые им ресурсы. Они не сидели без дела, но для Юнги этого было недостаточно. Как бы он ни старался, изображение его родителей не покидало его голову, и то, что он не знал о том, что случилось с Чимином и его семьёй, медленно пожирало его сердце и душу. Глушение боли, его чувств и эмоций вскоре стало главным приоритетом в его жизни, и самым простым способом достигнуть этого был алкоголь. Поэтому он выпивал. Каждый день, каждый час, он просто не мог остановиться. Вскоре Намджун и Джин начали беспокоиться, они пытались отняли у него выпивку, потом и вовсе запретили ему пить дома. Но Юнги был упрямым. Если он не мог пить дома, он найдет другое место, например, небольшой стриптиз-клуб ниже по улице, где он проводил свои вечера и ночи. Каждый день он сидел на одном и том же месте, безжизненно смотря на одну и ту же омегу, которая танцевала перед ним, выпивая даже больше, чем раньше. Охотно уничтожая себя. — Хочешь пойти в более тихое место? — однажды спросил ухмыляющийся танцор перед ним. Крошечные серебряные пуговицы его рубашки полностью расстегнуты, на груди блестит пот. Парень живой, радостный и всегда разговаривает с кем-нибудь. Всегда флиртует. Юнги наблюдал за ним в течение последних нескольких дней, но, по какой-то причине, мысль о том, что однажды он мог заговорить с ним, никогда не приходила ему в голову. — Алло? Ты меня слышишь или уже слишком пьян? — Да, я пьян, — отвечает Юнги. Парень смеется. — Я уже понял, — и немного медленнее повторяет. — Хочешь пойти в более приватное место? Альфа сглатывает, выпивая оставшуюся часть напитка, и моргает, борясь с размытой картинкой перед глазами. — Сколько ты хочешь за ночь? Одного вопроса достаточно, чтобы Юнги захотелось блевануть. Он чувствует себя отвратительно, когда становится тем, кого ненавидит. Тем, кем он никогда не хотел быть. Внезапно перед его глазами мерцает изображение Чимина. Милый, трудолюбивый и очаровательный Пак Чимин, чью жизнь он разрушил. Он такой, чёрт возьми, мудак. Тем временем стриптизер поджал губы, закатив глаза, как будто он считал сумму, пока не пришел к выводу. — Пятьдесят процентов того, что сейчас у тебя есть, — защебетал он, и туманный разум Юнги дрогнул. Что это за сделка такая? После того, как он заплатил за все напитки, у Юнги едва остались деньги, а половина их была бы ещё меньше. Это какая-то шутка? Парень ангельски улыбается, и пьяная гордость Юнги берет верх над ним. — Конечно. Пятьдесят процентов. Его заводят в самую маленькую комнату, которую он когда-либо видел, где-то на одном из верхних этажей, и толкают на что-то, что напоминает кровать, но на самом деле это просто одеяло на полу. — Вот. Пей. Парень передает ему стакан, и Юнги почти смеется. Так вот, что он планирует. Сделать его ещё более пьяным. Но, к его удивлению, прозрачная жидкость — это не алкоголь, а холодная вода. — Эм... Да. Спасибо. Они оба молчат, пока альфа не опустошает ещё один стакан и не вздыхает, чувствуя первые признаки того, что вот-вот отрезвеет. Его голова уже начинает болеть. Наконец, он вспоминает свои манеры или что-то в этом роде и спрашивает: — Имя...? На что другой парень отвечает: — Ким Тэхён. Ты можешь звать меня Тэ, если хочешь. — Тэхён... — отвечает Юнги. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Тэхён просто смеется, удивленный очевидным непониманием другого такой ситуации. — Ты купил меня, поэтому можешь делать всё, что угодно. У меня не так много конкретных правил, пока это весело. Кивнув, Юнги встает, подходит ближе и...***
— Уно. Тэхён рычит: — Опять?! Это уже третий раз, хён! Как ты можешь всегда выигрывать?! Радующийся победе альфа только усмехается и перемешивает карты в руках, тасуя их. — Навык, очевидно. — Серьезно? Тогда что такой профессиональный игрок в Уно делает в низкокачественном клубе, как этот? Не говори мне, что кто-то смухлевал лучше и порвал тебя? Юнги напрягается: — Нет. — Нет? Значит, это не причина того, что ты выглядишь как самый несчастный человек в мире и пьешь всю ночь? Ты алкоголик? — Какого черта?! Нет! Ты шпионил за мной или что? Младший смеется: — Ты сам пялился на меня. Мне просто было любопытно, потому что ты, кажется, не заинтересован в шоу и всегда кажешься очень грустным. Мне было интересно, что с тобой. Его слова искренние, как и выражение лица. Но Юнги не такой человек, который выливает свои переживания на других, тем более на случайного стриптизера, которого он встретил несколько часов назад. — Это не твоё дело. Давай ещё разок сыграем. Спустя три часа и, вероятно, сто раундов, Юнги пытается уйти, но не без оплаты. — Пятьдесят процентов, — напоминает ему Тэхен, будто бы предполагая, что Юнги забыл об этом, хотя он, очевидно, помнит. В его руках уже лежит кошелек. — Я знаю, знаю. Это всё, что у меня есть. Несколько монеток, светящихся в его ладони, но Тэхён лишь смеется и отмахивается. — Мне не нужны твои деньги. Вместо этого он указывает на свитер старшего, зажигая в глазах Юнги фейерверк растерянности. — Пятьдесят процентов всего, что на тебе. Я хочу этот свитер, обувь, твою цепочку и арбузную жвачку в переднем кармане твоей сумки. Если бы Юнги был мудрее, он, вероятно, держался бы подальше от клуба и подлого Тэхёна после того, что произошло. К сожалению, разумность не была его сильной стороной. С недавних пор. И ему понадобилось всего двадцать четыре часа, чтобы вернуться в клуб, ожидая выступления Тэхёна в надежде, что он его снова пригласит. Это глупо. И тупо. Ничего, кроме беззаботного разговора и игры. Но так или иначе, это именно то, что ему нужно, чтобы ослабить чувство вины, которое отягощает его. Несколько дней спустя, он чувствует себя намного легче. Жизнь вернулась к его глазам, алкоголь больше не был вредной для него привычкой, и он начал помогать Намджуну и Джину с их планами, всё ещё навещая Тэхёна по вечерам. Они придумали традицию подниматься наверх после окончания шоу, играть в игры и начинать разгоряченные дискуссии буквально обо всем — начиная от еды и заканчивая политикой. Тэхён упрямый, полон мнений и удивительно умный, учитывая то, что у него, вероятно, никогда не было возможности пойти в школу. Разговаривать с ним всегда весело. До тех пор, пока одним вечером он не видит знакомое лицо в мигающих огнях клуба. Лицо, которое впервые отвлекает его от квадратных улыбок и хитрых взглядов Тэхёна. Бездыханное «Чимин?!» срывается с его губ, но омега не слышит его. Он слишком занят, убираясь и передавая воду отдыхающим омегам. Глаза застенчиво смотрят вниз, нижняя губа зажата зубами. «Почему он здесь? Где его родители?» — Чимин? Я нашёл его, когда шел вдоль берега несколько дней назад. Бедняжка, он продолжал плакать и спрашивать, почему родители оставили его там. Это часто случается: родители оставляют своих нежеланных детей, где захотят. Но Чимин не был нежеланным. Тэхён хмурится: — Ты знаешь его? Ты пялился на него весь вечер. — Не особо. Наши родители были друзьями, и мы жили по соседству. Но Чимин был слишком маленьким, он не вспомнит меня. Последнее, что его мама сказала мне, — что я должен присматривать за ним... Кивнув в знак понимания, Тэхён нежно касается его руки, ярко улыбаясь: — Я понимаю. Ты чувствуешь ответственность, верно? Это очень мило с твоей стороны. Не волнуйся, я позабочусь, чтобы он был в порядке. Нет, это не мило. Это он во всём виноват. Чимин здесь из-за него, и он вспоминает об этом всякий раз, когда видит в его глазах глухую тьму, разбитую и наполненную неуверенностью. Отныне он следит за младшим, всегда замечая каждую улыбку и хмурый взгляд, пока с облегчением не понимает, что он, кажется, привык к своей новой жизни. Тэхён, вероятно, был одной из главных причин этого. Они очень хорошо ладили и постоянно держались вместе. Они тоже ссорились, но, в конце концов, Тэхёну всегда удавалось обратно пробраться в сердце Чимина. Юнги было приятно знать, что Чимин был в порядке, и он пообещал себе, что примет его в новую семью, как только его дела наладятся. Но все шло не так, как планировалось. Независимо от того, как сильно они старались, насколько большим был их новый дом или сколько людей они подобрали, они просто не могли конкурировать с жестокой силой клана Чон, который никогда не был против сражений и убийств. Это то, от чего Намджун и другие обычно старались держаться подальше, затрудняя возможность превосходства над ними. Прошел год, два. Три. Юнги редко находил время, чтобы увидеться с Чимином или Тэхёном; стикер на двери последнего часто был единственным способом общения, когда дни альфы были забиты планированием, работой и прыжками с работы на работу. Только когда всё больше и больше людей начали находить в себе силы, чтобы покинуть клан Чон, присоединившись к Намджуну и Юнги или сформировав собственные небольшие группы, некогда столь могущественный клан ослабел и начал постепенно успокаиваться и отказываться от большинства своих территорий. Всё успокоилось, что дало Юнги шанс улизнуть и посмотреть, как идут дела у двух омег в клубе. Но как только он пришёл туда, то не смог найти ни того, ни другого. Ни на сцене, ни рядом с раздевалкой или на танцполе, где они убирались и смеялись, как раньше. Он поднимается по лестнице, направляясь прямо в комнату Тэхёна, как он делал много раз прежде, но колеблется, как только по его носу ударяет странный запах. Это запах Тэхёна, очевидно, но он смешан с чем-то другим. С чем-то отчаянным и жгучим — резким запахом смерти. Юнги мгновенно хватается за ручку. Открывая дверь и врываясь внутрь, не давая глазам привыкнуть к темноте в комнате Тэхёна. Свет выключен, дыхание омеги слабое, и от его кожи исходит жгучий жар. Ему, должно быть, больно, очень больно. — Чёрт, Тэ... — сглатывает Юнги, руки пробегаются по лбу младшего, вытирая горячий пот. — Почему, черт возьми, ты не пошел к врачу? — Дорого, — слабый ответ Тэхёна, и Юнги думает, как ему все ещё удается улыбаться. — Я не могу заплатить. В голову Юнги пришла мимолетная мысль, оставаясь на кончике его языка, но достаточно странная, чтобы забыть о ней. «Почему ты не попросил меня о помощи?» — Я заплачу, — говорит он, потому что Тэхён не смог бы попросить его. Не тогда, когда Юнги постоянно занят. Только когда он пытается поднять и нести беспомощную омегу, дрожащий голос Тэхёна вновь нарушает тишину: — Чимин... Несколько дней назад он сказал, что пойдет искать помощь, но так и не вернулся. П-Пожалуйста, найди его... Вздрогнув, Юнги останавливается всего на секунду, прежде чем говорит себе сохранять спокойствие, продолжать двигаться, даже если его сердце больно бьется в груди. Тэхёну нужен доктор, сейчас это самое главное, и он успокаивающе шепчет: — Не волнуйся, я найду его, — прежде чем вынести его на улицу.***
Правда в том, что Юнги не так уверен в себе, как кажется. Он знает запах Чимина, но найти его в городе, полном других запахов, не так просто. Тот факт, что его запах внезапно полностью исчез рядом с территорией Чон, тоже не помогает, и Юнги почувствовал, как сжалось его сердце, когда он понял, что это значит. Чимин, должно быть, сел в машину, и это явно что-то не очень хорошее. Несколько часов и миллион вопросов спустя, Юнги, наконец, получил некоторые подсказки от людей, которые утверждали, что видели омегу в автомобиле, действительно дорогом, который используется здесь только семьей Чон. Чёрт. Юнги продолжает ездить по кругу, стараясь не выделяться слишком сильно, пока его глаза просматривают каждого человека, каждую улицу и дом. Всегда ища какой-то знак, который, скорее всего, никогда не появится. Внезапно его взгляд падает на силуэт молодой женщины на тротуаре. Она выглядит испуганной, её одежда растрепана, глаза широко раскрыты, пока она идет в ночи. Стоп. Разве это не сестра Намджуна? Чувствуя, как бьется его сердце, Юнги останавливает машину и выпрыгивает на улицу, услышав, как дрожит её голос, когда она продолжает выкрикивать одни и те же имена снова и снова. — Чонгук-а! Джонхён-а! Вернитесь, пожалуйста! Не делайте этого со мной... Она рыдает, её макияж размывается от дождя и слез, и Юнги некоторое время колеблется, прежде чем взять её за руку. — Пойдем со мной! Я отвезу тебя к Намджуну! Тебе не нужно здесь оставаться! — призывает он, пытаясь убедить её, но женщина, которая едва ли на пять лет старше, сопротивляется с упорной решимостью. — Нет! Мне нужны мои дети! Мой Чонгуки... Я должна защитить его... Гром отдается эхом в их ушах, и почти одновременно запах Чимина наполняет воздух, сопровождаемый густым железным запахом крови. Очень много крови. Юнги быстро отпускает запястье женщины и бежит туда, где, как он думает, должен быть Чимин. Он не ошибается. Рыжие волосы омеги горят в темноте ночи. Золотые глаза широко раскрыты, пульсируя от страха. Стройный мальчик лежит перед ним, кажется, без сознания, в то время как альфа постарше нависает над ними обоими и направляет оружие на них. Трудно сказать, что происходит, но Чимину нужна помощь, и это всё, что важно для Юнги. — Чимин! — кричит он так громко, как может, голос напряжен, но Чимин всё равно слышит его и смотрит вверх, расслабляясь, заметив альфу, который может быть его последней надеждой. Его спасительной благодатью. Но затем, всего в нескольких шагах от них, Юнги ничего не может сделать, кроме как смотреть, как альфа помладше, который должен был быть не в состоянии двигаться, неожиданно бросается в сторону омеги, тащит его к краю обрыва и падает в смертельное море. — Чонгук! — женщина догнала их, лицо бледное, и её руки дрожат. — Джонхён, что ты сделал?! — Я ничего не сделал, мам! — ответил альфа. — Это была вина Чонгука! Он сцепился с этой омегой без разрешения отца и почти убил меня, когда я обвинил его в этом! Но женщина не хочет верить ему. — Ты лжешь! — кричит она, заставляя её сына вздрогнуть и зарычать в гневе. — Нет! Он сумасшедший, прямо как ты, мама! Ты видела это, не так ли? Он прыгнул и покончил жизнь самоубийством. Никто не заставлял его это делать! Независимо от того, как плохо Юнги чувствует себя по отношению к сестре Намджуна, ему все равно, о чем они говорят. Всё, о чём он может думать, это Чимин. Чимин. Чимин. Чимин, которого он снова не смог защитить, даже после того, как его мать попросила позаботиться о нём. Он такой глупый. Такой, чёрт возьми, дебил. Через несколько минут он находит Чимина на берегу и без сознания. Он свернулся калачиком рядом с альфой, который, должно быть, Чонгук, младший брат Джонхёна, но Юнги не может заставить себя даже взглянуть на него. Это всё из-за них. Чёртовы Чоны забрали у него всё. Но не в этот раз. В этот раз они будут теми, кто потеряет. Когда он несет Чимина к своей машине, омега двигается в его руках, веки дергаются, и слышен лишь глухой шепот. Глаза, полные слез, приклеились к исчезающей фигуре Чонгука на расстоянии. — Спаси... С-Спаси его... Пожалуйста... Но Юнги слишком упрям, ему слишком больно, чтобы даже думать об оказании помощи ребенку этих ублюдков. — Ты просто бредишь, потому что он изнасиловал тебя, Чимин. Ты переживёшь.***
Их первая остановка — доктор, тот, которому Юнги доверяет; требуется почти пять часов, чтобы залечить все раны омеги. На это ужасно смотреть, но самая страшная часть — это плечо, следы укусов, и Юнги просто знает, что стирать их будет чертовски больно. Это необходимо, поэтому он заставляет себя наблюдать за горящим железом и лазерной процедурой, которая должна гарантировать, что связь между партнерами действительно разрушена. Заставляет себя запечатлеть в своих воспоминаниях разбитые и душераздирающие крики Чимина. Далее в списке — дом Юнги. Он не уверен, что скажут Намджун и Джин, но он не желает снова оставлять омегу одного. На этот раз он будет защищать его должным образом, а не издалека. Это то, что мать омеги попросила его сделать, и он сделает это. Он будет отцом и матерью, которых он потерял. Чимин больше никогда не отойдет от него. Удивительно, но перед домом образовалась какая-то шумиха. Юнги задается вопросом, что там такое, пока не видит Намджуна, на плече которого лежит стройный парень. Младший ребенок Чонов. Руки Юнги мгновенно сжимаются вокруг руля, костяшки пальцев белеют, и на кончике языка сдерживается рычание, когда его тело напрягается. «Почему он здесь?! Он враг, и это его вина, что Чимин чуть не умер! Намджун не должен помогать ему.» Он предатель. Все они. Ужасное чувство предательства пронзает его вены, когда он сердито нажимает на педаль газа и разворачивается. Оставляя своих старых друзей позади. Он отвозит Чимина в хижину в лесу, которая раньше была тайным укрытием его семьи, когда они хотели сбежать от городского шума. Простой домик для отдыха. Там он заботится о бредящем парне, решив, что отныне он забудет обо всем этом клане и будет сражаться за территорию. Он устал, был психически истощен от всего, что произошло, он просто хочет жить спокойно. Тэхён, который быстро поправился после того, как о нем позаботился настоящий врач, присоединился к ним через несколько дней, но состояние Чимина не улучшилось. Во всяком случае, его тело восстанавливается, но разум медленно рассыпается. Не похоже, что он может справиться с потерей своего партнера, что отвратительно иронично, учитывая, что все это было не по его воле, и, в конце концов, Юнги решает пойти на довольно нетрадиционный метод, чтобы спасти его от вероятной смерти. Дело в том, что омега в Чимине, похоже, нуждается в альфе на данном этапе. В ком-то, кто может заполнить болезненную пустоту в его сердце, кто даст ему чувство легкости и безопасности. В отвлечении. В замене партнера, которого он потерял. Партнера, которого он никогда не хотел. Обычно так делают родители, потому что семья — самая близкая вещь к тому, что похоже на его пару. Но в этом случае... У Чимина нет этого. Юнги снова почувствовал, как его охватывает чувство вины, голос матери Чимина зазвенел в его ушах, и он знал, что ему нужно взять на себя ответственность. Ему нужно сделать всё возможное, чтобы восполнить то, что Чимин потерял из-за него. — Мне это не нравится, хён, — прокомментировал Тэхён планы старшего, зубы стискиваются, а брови хмурятся, когда он успокаивающе держит и потирает потную руку своего лучшего друга. — Мне тоже, — ответил Юнги с низким вздохом. — Но мы должны что-то сделать, пока он не сошел с ума. Я не хочу, чтобы он бегал и искал партнера, который изнасиловал и почти убил его. Или, что еще хуже, я не хочу, чтобы он убивал себя, потому что не может найти этого парня. Они начали пытаться отвлечь Чимина от альфы, которым он, кажется, был настолько одержим, что даже стирание метки не помогло. Сначала Юнги просто потирал запястья о кровать, на которой спал Чимин, о шкаф, стол и даже стены. Это смущало и раздражало омегу, но, кроме этого, её, кажется, это не беспокоило. Лишь день спустя, они подняли его на следующий уровень и прижимали куртку Юнги к носу Чимина на несколько часов. Снова и снова. На этот раз омега рычала и дрожала, испуганная и взволнованная запахом, который не принадлежал её партнеру. Он не хотел этого, даже несколько раз плакал, но они не переставали вводить доминирующий запах в его организм, пока однажды Чимин не открыл глаза и не успокоился. Совершенно безмятежно. Они переехали в новый небольшой дом в городе, и всё казалось нормальным. Казалось. Пока Чимин больше не мог стоять рядом с альфами, Юнги, кажется, был исключением. Омега начала следовать за ним, как милый маленький щеночек с яркими и доверчивыми глазами, готовыми принять любой совет альфы. Очевидно, это хорошо, так как Чимин жив и чувствует себя неплохо, но в то же время он не так счастлив, как раньше. Всегда нервничает. Такое ощущение, что внутри него что-то сломалось. Спустя годы, Юнги снова столкнулся с тем, что случилось с Чимином в ту ночь. Ему платили за наблюдение во время передачи оружия, махинации в которые он обычно не любит вмешиваться, но у Чимина была привычка приводить домой раненых детей, и это несколько осложняло их финансовое положение. Поэтому он находился здесь со своими нетерпеливыми клиентами, ожидая прибытия других участников сделки. — Вот они, — сказал один из альф, и Юнги повернул голову, сердце остановилось на секунду, прежде чем начало биться как сумасшедшее. Он знает их. Нет. Он знает ЕГО. Юнги задерживает дыхание, в его груди снова закипает злость, когда мужчина перед ним светится улыбкой, которая замирает, как только он видит лицо Юнги. — Оу. Мин Юнги, верно? Прошло несколько лет, как поживает Чимин? Джонхён. Сраный, чёрт возьми, Чон. Люди говорят, что теперь, когда его отец болен, а Чонгука нет, он захватит бизнес и территорию. — Тебе не обязательно знать о Чимине. Зачем, чёрт возьми, тебе нужно оружие клана Чон? Я думал, что ты больше не сражаешься? — Времена меняются. Я решил бороться за то, что принадлежит мне. Его слова сопровождала жуткая улыбка, и Юнги вздрогнул. Он догадывался, что он сделал это с Чимином, а не младший брат, Чонгук, но ему, честно говоря, тогда было все равно. Позже, после встречи, он решает тайно следить за Джонхёном, просто чтобы посмотреть, что он задумал, когда Юнги и его товарищи внезапно оказались в ловушке, и на них напали без предупреждения. Он знает, что Джонхён что-то планирует, это очевидно, но Юнги понятия не имеет, что это такое, или как он должен защитить Чимина от этого психа. Позже Намджун подтвердил, что Чонгук не мог оставить какие-либо укусы на Чимине. В конце концов, клыкам альфы нужно время, чтобы вырасти, а Чонгук лишь недавно раскрыл свою сущность. Должно быть, он мог лишь поцарапать или слегка укусить Чимина. Зная это и видя, как Чимин меняется, как он счастлив, возможно, это была причина, по которой Юнги пришлось принять их отношения. Отношения Чимина с Чоном.***
В комнате очень тихо, все смотрят на Чимина, и омега делает глубокий, дрожащий вдох, прежде чем встать с дивана. Его ноги дрожат, сердце болит. — Чимин... Прости. Я знаю, что это больно, — осторожно бормочет Юнги, он видит, что Чимину плохо, и нетрудно понять, почему. Он не планировал рассказывать ему все это сразу, но у него есть плохое предчувствие, что что-то должно произойти, и все они должны знать обо всём, прежде чем это произойдет. — Я в порядке. Тихого ответа Чимина недостаточно, чтобы обмануть кого-либо, точно не Юнги и Чонгука, которые сидели рядом с ним всё это время. Младший явно переживает. — Хочешь прогуляться? Подышать свежим воздухом? Вместо того, чтобы дать ему ответ, Чимин снова поворачивается лицом к Юнги, и его голос звучит резко. Обвиняюще. Настолько, что оба альфы удивленно вздрогнули, не в силах ответить. — Ты мог бы рассказать мне раньше. Я думал, что мои родители бросили меня. Я думал, что они ненавидят меня. Чёрт, я думал, что ты спас меня, потому что ты хороший человек, а не потому, что чувствуешь вину! Никто никогда не разговаривает со мной, никто, чёрт возьми, не говорит мне, что происходит! Даже о тебе и Тэхёне... ты бы никогда не рассказал мне это, если бы не почувствовал, что должен, верно? Его обиженное выражение лица побуждает Юнги протянуть руку — слабая попытка удержать его и утешить, но Чимин просто разворачивается и уходит. Через полчаса омега всё ещё прячется в своей комнате и пытается осознать всё, что он только что услышал. Его голова прижимается к подушке, одеяло обернуто вокруг него, делая похожим на самый миленький маленький суши-ролл. Внезапно звук ногтей, царапающих его дверь, привлекает его внимание и мешает едва слышным рыданиям вырваться из горла. — Чимини-хён... Это Чонгук. Конечно же это он. — Ты можешь открыть мне дверь? Давай поговорим. — Не хочу. За этим следует вздох и чистый, сладкий и милый голос Чонгука, когда он пытается убедить его. — Никто не хотел причинить тебе боль, ты это знаешь. — Но они ничего не рассказывали мне, Чонгук. ТЫ ничего не рассказывал мне. Ты, чёрт возьми, знал что-то, но предпочел бы поговорить с Юнги-хёном, чем со мной. Неужели я такой беспомощный и глупый? Я не заслуживаю доверия? — Дело не в этом... — Тогда в чём? — Открой дверь. Чимин открывает дверь, и Чонгук сразу же бросается внутрь, чтобы обнять его так крепко, как только может. — Мне очень жаль... — шепчет он. — Ты прав, я знал, что эти карточки отправлял мой брат. Я почувствовал его запах. Я очень сильно надеялся, что ошибся, что это не он натворил всё это, но... Боже, мне очень жаль, Чимин. Моя семья такая гнилая, я заставлю его заплатить за то, что он сделал. Задыхаясь, Чимин снова начинает плакать, тихие рыдания соскальзывают с его губ, когда Чонгук пробегает своими теплыми и нежными руками по спине парня, проводя ими по его волосам. — Прости... — говорит он снова, но Чимин не успокаивается, и Чонгук чувствует его боль, его страхи. Они тают с его собственными, заставляя задыхаться. Будто он тонет. — Я ненавижу это, Чонгук, я ненавижу быть омегой. Я больше не хочу быть рабом своих инстинктов. Я не хочу быть слабым и беспомощным, тем, кем манипулируют. Даже ты, мы, я не хочу, чтобы мы были истинными или соулмейтами. Мы должны быть вместе, потому что мы нравимся друг другу, а не из-за какой-то странной связи между нами. Я так устал, Чонгуки... Я просто... Хочу, чтобы всё это прекратилось. — Не говори так... — шепчет в ответ Чонгук и продолжает обнимать его, отчаянно пытаясь успокоить Чимина. Страшно, как сильно дрожит омега, насколько хрупким Чимин выглядит и как подавленно звучит. Это не Чимин, которого он знает. — Ты не слабый, Чимин. Никогда не был и никогда не будешь. Я влюбился в тебя задолго до того, как учуял твой запах или то, как я тянусь к тебе, потому что мне всегда нравилось, насколько ты силен, как ты защищаешь себя и что я всегда могу положиться на тебя. Ты потрясающий, хён. Мой идеальный парень и лучший друг. С небольшой улыбкой Чонгук замечает, как рыдания прекращаются, и Чимин прижимается к его плечу, осторожно слушая каждое наполненное любовью слово, которое он произносит. Он всё ещё чувствует влажность от слез Чимина через рубашку, но это хорошее начало. — Клянусь, пока я здесь, больше никто не посмеет причинить тебе боль, Чимин-и.