Тайны, которые становятся явными

***

— Миш, вставай. Идёт кто-то, — Совергон открыл глаза, оглядываясь. — Я долго спал? — уточнил парень, поднимаясь на ноги. — Часа три, не меньше. Ты бормотал во сне... Тебя что-то волнует? — поинтересовался Данила, одним рывком усадив заспанного парня к себе на колени. — Разумеется. Наши друзья в опасности, я же не могу просто взять и наплевать на это? — соврал Миша. Совергон на самом деле волновался за друзей, но вот только это не было главной причиной его беспокойства. Он сам не был уверен в том, кого хочет убедить в своей лжи: себя или Данилу? Дверь палаты открылась и внутрь заглянул Рэнделл. Миша мгновенно среагировал, но не вскочил с коленей парня, а наоборот, поцеловал его в щёку, невольно обиженно глядя на Даню. — Совергон, — буквально прорычал Рэн. — Нужна твоя помощь. Твой первый пациент. — Ладно, пока, Дань. Увидимся, — флиртуя, улыбнулся Совер, прощаясь с Данилой. Стоило двери захлопнуться, как Рэнделл прижал парня к стене, не давая шевельнуться. — Что это значит? — прошипел Даня, смотря прямо в глаза Миши. — То и значит. Мне не нужен тот, кто в любой момент может предать меня, — заявил Совергон, заставляя Даню поцеловать его. — Это не входило в мои планы. Я не собирался этого делать... Я могу всё объяснить, — начал Даня. — С медсестричкой объясняться будешь. Мне ты в хуй не вписался, — ответил парень, ударяя по руке Дане, чтобы тот дал ему пройти. Рэнделл отстранился от парня, указывая дорогу к палате, в которой требуется помощь. Миша следовал за Даней, прикусив губу. Ему не хотелось так поступать, но другого выхода он не видел. Нужно продержаться три дня. Три дня, чтобы завоевать доверие всех работников больницы. Три дня, чтобы разыграть грандиозный концерт... Рэнделл шёл, выгибаясь, его спина до сих пор безумно болела после падения. — Намазал бы чем... — пробурчал Совергон, заставляя Даню оглянуться, но тут же замолчал. — Сделай то же, что сделал со мной. Рана на ноге, — дал указания Даня. — Сам разберусь, — рыкнул Миша, хлопнув дверью перед Рэнделлом. На столе лежал пострадавший, его нога была поцарапана, штанина порвана. Парень был привязан к столу, кожа его была бледной, выступал пот. — Ну, я сделаю всё возможное, — выдохнул Совер, взяв в руки ножницы. Парень обрезал штанину, отбрасывая ненужную ткань в сторону. Миша взял щипцы и, нащупав ноготь, принялся его вытаскивать. Парень извивался и стонал от боли, пока мешающий и доставляющий неудобства и боль ноготь. Миша отбросил его на стол и начал обрабатывать края раны. Мужчина дёрнулся, задевая стол с инструментами, который с грохотом упал на пол. В палату вбежал Рэнделл. — Ты в норме? — Даня тут же отдёрнул Совергона от операционного стола, поставив его позади себя. — Ты что чокнутый? Отпусти меня, — возмутился Совер, выпутываясь из хватки Дани. Миша вдруг почувствовал резкую боль в ноге и начал падать. Рэнделл подхватил парня, усаживая его на пол. Совергон начал хватать воздух, дрожа. — Миш, тебе нужно успокоиться. Иначе я не смогу помочь, — поглаживая волосы парня начал успокаивать его Рэн. — Сам разберусь. Без твоей помощи, — Миша отстранился от Дани, опираясь на руки и взглянул на ногу из которой торчал один из скальпелей. Парень обхватил инструмент и резко выдернул его из ноги, вскрикнув от боли. — Блять! — не выдержав, выкрикнул Совер и поднялся на ноги, взяв со второго стола бинты. Миша перетянул рану, а затем вернулся к пациенту, перебинтовывая и её. — Почему ты так? — устало выдохнул Рэн, наконец поднявшись с пола.