Яблоко от яблони

Тодороки Шото обожал и боготворил любимую дочь, которая удивительным образом сочетала в себе внешние черты двух других самых дорогих ему людей – мамы и Мидории. Он готов был круглосуточно носить свою принцессу на руках и потакать любому ее капризу, но его драгоценная девочка была скромной и неприхотливой – прямо как Изуку. Она не просила игрушки, сладости или конюшню для радужных пони, нет. Единственным, о чем она однажды попросила горячо любимого папочку, стал автограф. Не его. - Пожалуйста, папа, я стесняюсь попросить сама, - она скромно шаркала ножкой по полу и отчаянно краснела. А Шото бледнел. От ужаса. - А мама? - А мама боится! – девочка подняла на отца умоляющий взгляд, чем едва не вбила последний гвоздь в крышку его гроба. Отказать дочери он не мог, но идти за автографом к Бакуго – было ниже его достоинства и вообще вне его компетенции. ** - Только посмей заржать, - цедил сквозь зубы Шото, глядя на непозволительно широкий оскал Кацуки. Того гляди и лицо треснет. Тодороки протянул скрученный трубочкой плакат и крепко зажмурился. - Ой, ну я даже не знаю, - улыбка Бакуго почти выходила за пределы лица, - Это слишком большая честь. Чтоб я давал автограф герою номер два! – под конец Кацуки все же не выдержал и расхохотался хрипло и так ехидно, что у Тодороки скулы свело. И зачесался кулак. Но тут Бакуго начал разворачивать предложенный плакат, и Шото почувствовал себя отчасти отмщенным. - Моя дочь обожает такой мерч. Напиши, пожалуйста: «Тодороки от всей души», - Шото злорадно прищурился. Фотосессия, где топ-героям с первого по пятый пришлось рекламировать детские товары, стала в профессиональных кругах притчей во языцех. Им с Изуку еще повезло – попалось детское питание, а Бакуго и Урараке выпала семейная реклама пижам с единорогами. И если Кацуки это сейчас подпишет, Шото, может быть, даже вставит это в рамку и повесит в самый темный и дальний угол дома. - Я сейчас «от всей души» набью твою самодовольную рожу, - на удивление спокойно выдал Бакуго, открыл маркер, зажав колпачок зубами, и поставил свою размашистую подпись, - Подавись! – он грозно рыкнул, едва не прокусив колпачок, и шумно выдохнул через нос, - А теперь моя очередь на тупые запросы. И только посмей заржать! – громко сипя и едва не пуская дым из ноздрей, он достал из-за пазухи сложенный конвертиком плакат с той же самой фотосессии и сунул в руки Тодороки, - Чтоб завтра же там были ваши с Деку гребанные подписи, хреновы задроты! Глядя вслед удаляющемуся Бакуго, Шото четко понимал одно. Их яблочки от их же яблонь очень далеко ябнулись.