Divorce / Развод

Скажу вам одну вещь — для многих людей жизнь является катастрофой. Конечно, они делают вид, что всё отлично, что их жизнь — это сказка с хештегом «благословение» под постом в инстаграме, но это не так, эти люди лжецы. Мы с Мэдисон не разговариваем всё время по пути домой. Я знаю, что Каллан дома с Брэнтли ждёт нашего приезда, и что я должен сказать ему? Что я сдался? В любом случае, я не собираюсь ему лгать. Я провёл некоторые исследования по Чернобылю. После взрыва на атомной станции ничто в этом городе не осталось прежним. Вы когда-нибудь гуглили Чернобыль? Это выглядит так, будто карнавал покинул город, оставив улицы пустыми и с кучей мусора повсюду. Я примерно чувствую себя так же, пустым и заброшенным. Я никогда не думал, что смогу когда-либо испытать такую сильную эмоциональную боль. Оказывается, это ощущается чертовски неприятно — когда-то пообещать человеку быть с ним в горе и в радости, любить и лелеять всю жизнь, а потом не по собственному желанию не выполнить его. Когда мы подъезжаем к дому, комок в горле становится настолько большим, что я едва проглатываю его. Я не могу сдержать эмоции и смотрю на Мэдисон, пытаясь запомнить черты её лица, и мне кажется, будто я вижу её впервые, когда, на самом деле, в последний раз. — Мы должны сказать мальчикам. Она кивает, но я могу точно сказать, что она не хочет этого делать. Как и я. Я думал, что, если мы уедем, у нас получится всё исправить, и она бы вновь призналась мне в чувствах, призналась, что никогда не переставала любить, но этого не случилось. Я всегда был очень настойчивым парнем и никогда не сдавался, пока не получал того, чего хочу. Но если быть честным, я всегда чувствовал себя так, будто не заслуживаю такую женщину, как Мэд. Может быть, это просто судьба, наконец пославшая меня. Я беру наши вещи, пока Мэдисон поднимается к дому, не сказав ни слова. Я слышу смех на заднем дворе, и на моём лице впервые за весь день появляется улыбка. Забегая на второй этаж, я бросаю сумки в коридоре, когда слышу звуки всхлипов, которые идут с нашей спальни. Я заглядываю туда и вижу, как Мэдисон сидит на кровати, обхватив своё лицо руками, тихо всхлипывая. Я не такой придурок, как вы могли подумать, поэтому я сажусь рядом с ней и обнимаю её худое тело, прижимая к себе. Она не убирает руки с лица и продолжает плакать. — Прости, — говорю я, хотя не знаю, за что именно извиняюсь. Возможно, за то, что наговорил ей раньше. — И ты меня, — бормочет она, отстраняясь и убегая в ванную. Возвращаясь на первый этаж, я думаю обо всём, что мне предстоит сделать на этой неделе. Я почти не контролировал работу в доме Веллингтона, так что на кухне я беру свой ноутбук, зарядку и кладу его в свою сумку вместе с остальными документами, которые привёз из офиса ещё в пятницу. Брэнтли забегает внутрь с водяным пистолетом в руке, пока Ноа вцепился в его ногу. — Давай, Росомаха! Мне нужен надёжный помощник, мы собираемся убить нашего врага! Опустившись на корточки, он хватает Ноа под руку и собирается бежать, пока последний рычит на него и пытается укусить его за нос. В этот момент в дом забегает Каллан. Хихикая, он целится пистолетом в спину Брэнтли, и через пару секунд его футболка становится мокрой на спине. Однажды Брэнтли станет отличным отцом. — Папа! — кричит Каллан, когда замечает меня. Бросая пистолет на пол, он подбегает ко мне, а потом он замечает мою сумку на полу, и его взгляд становится обеспокоенным. — Куда ты уходишь? Я не хочу говорить ему прямо сейчас, но он уже спросил и требует ответа. Я уже говорил, что он слишком умный для своих лет. Я смотрю на Брэнтли, который дарит мне сочувственный взгляд. Я сглатываю, мой голос ломается, когда я говорю: — Иди сюда, малыш. Я беру его за руку и направляюсь к дивану в гостиной. Я похлопываю на место рядом с собой, и Каллан послушно садится. — Мне нужно серьёзно поговорить с тобой. Он качает головой, догадываясь, что я собираюсь сказать. — Я надеялся, что вы с мамой решите свои проблемы. Я убираю челку с его лба, поглаживая волосы. — Я пытался, дружок, но иногда это невозможно исправить. — Значит, ты не пытался достаточно сильно. Ты сам говорил мне, что нужно пытаться, пока не получится, несмотря ни на что. Я хочу сказать ему, что он прав, потому что так и есть. Я должен был стараться изо всех сил, но и она тоже. Я вижу, как слёзы скатываются по детскому личику Каллана. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Господи, я почувствовал себя так, будто грёбанный Тор ударил меня своим молотом прямо в грудь. — Я всё ещё буду рядом, — говорю я ему, пока мой подбородок дрожит, когда я наклоняюсь к нему, чтобы поцеловать его в лоб. — Я никогда не оставлю тебя и Ноа. Я просто не буду жить здесь, и я всё ещё буду на твой игре в субботу. Каллан встаёт, его плач усиливается, и я пытаюсь остановить его, но он вырывается из моих рук и бежит наверх. Чёрт возьми. Я смотрю на Брэнтли, который держит Ноа. Он опускает его на пол, и тот направляется ко мне. Встав с дивана, я подхватываю его на руки, и он кладёт свои маленькие ладошки мне на грудь. — Привет, папочка. — Привет, — я целую его в щеку, и он хмурится, отталкивая моё лицо. — Никаких поцелуев. Ноа слишком маленький, и он не сможет понять ничего из того, что происходит сейчас, но придёт время, когда он поймёт. Он убегает наверх. — Поедешь ко мне? — спрашивает Брэнтли, и я киваю. Мне нечего сказать.

***

Следующие несколько дней проходят как в тумане. Вы видите того парня, стоящего в десяти метрах от его будущей бывшей жены? Он чертовски несчастен. Он едва спал, почти не ел и он практически бездомный. Ну, я сплю на диване в доме Брэнтли, но это отстой. Я всегда знал, что он немного странный, но он ест хлопья отдельно от молока. Он закидывает в рот сухие хлопья, а затем запивает их молоком, оправдывая себя тем, что таким образом они не успевают размокнуть. Команда Каллана играет во втором полуфинале, или четверти, или периоде… В общем, я не знаю, они одинаково бегают по полю с целью пнуть мяч, так что не важно, финал это или нет. Я не смотрю по сторонам на тех, кто меня окружает, я сосредоточен на своем сыне, который играет в футбол, пока второй мой сын играет с каким-то жуком возле ног… Именно тогда я замечаю стоящую рядом Натали, пока Брэнтли играет с её маленьким дьявольским ребёнком. Назовите меня мудаком, но я направляюсь в её сторону. — Итак, вы очень рады, что в вашем клубе появился новый участник, не так ли, Натали? Не глядя на меня, она вытирает что-то похожее на слезу, но я знаю, что девушки вроде Натали не плачут. — О чём ты говоришь? — Твой клуб одиноких мам. Я уверен, что она сказала тебе, что мы разводимся, — эти слова всё ещё обжигают мой язык. — Теперь у тебя есть соучастник, и вы можете делать всё, что делают одинокие женщины, например, говорят дерьмо о своих бывших. И когда она поворачивается ко мне, я вижу, что она на самом деле плачет. Чёртовы слёзы. — Я никогда не хотела подобного для неё, я не желаю ей такого, — она оборачивается, двигаясь к своему сыну. — Воспитывать ребёнка… Воспитывать сына в одиночку — это то, чего я не желаю никому. Это чертовски сложно, и бывают случаи, когда я ненавижу себя за то, что делаю это одна. В основном из-за того, что когда Грэди подрастёт, я не представляю, какую боль ему принесёт факт того, что его отец не захотел воспитывать его и быть рядом. Я представляю, поверь. Теперь я чувствую себя виноватым из-за того, что сказал ей, но это не длится дольше секунды, мы ведь продолжаем говорит о Натали, она сука. Я замечаю, что Кип подходит ко мне. — Где Мэдисон? Последний человек, которого я хотел бы видеть сегодня. — Я должен знать это? — Ну, — он надевает очки на голову, — Она ведь твоя жена. Я замечаю, что его правый глаз подбитый, с огромным тёмным синяком. Вероятно, чей-то отец не сдержался. Могу поспорить, что он подкатывал к чужой жене. Я пожимаю плечами и ухожу в сторону, чтобы дождаться Каллана. Я не собираюсь говорить Кипу, что мы разводимся. Примерно в десяти метрах от себя я замечаю, как Ноа играет вместе с Грэди, как тут из ниоткуда появляется другой мальчик, примерно на десять сантиметров выше моего сына, и толкает его в спину. Я ничего не делаю, потому что я наполовину уверен в том, что Ноа встанет и укусит его, он уже делал так раньше. Но он этого не делает, он продолжает сидеть. Как только я собираюсь подойти, Грэди подбирает горсть камней и бросает их в лицо этому ребёнку. Где-то позади уже психует Натали. Окинув меня недовольным взглядом, она бежит к мальчикам. — Боже мой, Грэди, не бросай камни! Мэдисон выходит из здания, где находятся туалеты, и Ноа бежит к ней, как будто ничего не случилось. Она улыбается, когда замечает меня у поля. — Эй, привет, — я тоже улыбаюсь, но это вынуждено и больно, потому что я не вижу ни одной причины для улыбки. — Привет, — отвечает она и замолкает на мгновение, а затем вновь внимательно смотрит на меня, её голос очень тихий. — Не хочешь сходить с нами поужинать после игры? — Я думал, у вас с Кипом традиционное поедание пиццы. Мэдисон хмурится. — Нам больше бы хотелось поужинать вместе с тобой. И что это, чёрт возьми, должно значить? Я ничего не отвечаю, и щеки Мэд вспыхивают, пока она немного паникует. — Если у тебя уже есть планы… я понимаю. — Дело не в этом, просто я бросил работу, чтобы приехать сюда, и мне нужно вернуться. Ну вот, я снова выбираю работу вместо семьи. Разве не из-за этого мы разводимся? — Я приеду в пять, хорошо? Глаза Мэдисон светятся. — Да, отлично.

***

В тот вечер мы ужинаем, как будто ничего не изменилось. По крайней мере, так выглядит со стороны — семья ужинает, разговаривая и смеясь. Больно думать о том, что этого больше не будет и я не буду жить с ними в одном доме. Когда ужин заканчивается, Мэд собирается вымыть посуду и Ноа, так как большая часть его еды оказалась на полу и одежде. Я выхватываю грязную посуду у неё из рук. — Я могу заняться этим. — Посудомоечная машина не работает. Она на мгновение поворачивает голову, чтобы посмотреть на Ноа, который ползает на полу под столом и отправляет в рот всё, что успело упасть туда, пока он был за столом. — Я всё сделаю. Каллан подходит и становится рядом со мной. — Я помогу папе. Я не в восторге от того, что он собирается помочь мне, и через минуту вы поймёте почему, но я больше удивляюсь тому, как он всё время называет меня папой и не игнорирует меня после того вечера. Каллан перфекционист, поэтому он сказал мне мыть тарелки, пока он будет вытирать их полотенцем, а затем складывать в шкаф, поэтому мы тратим на мытьё посуды около получаса, в то время как я бы просто помыл тарелки, оставив их мокрыми и с разводами на столешнице. Мы заканчиваем и замечаем голого Ноа, сбежавшего из ванной, который справляет нужду в горшок с растением, который находится возле окна. — Мы должны сказать об этом маме? — Нет, я думаю, это растение любит мочу, потому что Ноа делает это уже месяц, и оно до сих пор не умерло. Каллан улыбается и убегает наверх, чтобы подготовиться ко сну, в этот момент на кухне появляется Мэдисон. — Спасибо, что пришел сегодня. Я уверенна, мальчики остались довольными, они любят, когда ты здесь. Я киваю головой, наклоняясь над столом. — Ты говорила с Калланом о другой школе? Мэдисон качает головой. — Пока нет, но я много думала об этом и сомневаюсь, что мы должны переводить его в другую школу. Он понимает, что отличается от детей его возраста и очень переживает об этом, так что, думаю, перевод в другую школу ещё больше травмирует его. Когда мои родители развелись, мы с мамой переехали в Феникс, где жила её сестра, а мой папа переехал в Вегас. Я помню, как мои родители были очень расстроены из-за того, что мне приходилось менять школу во время учебного года, и вообще начинать новую жизнь где-то в другом месте, потому что сами не могли организовать свою жизнь. Я не разговаривал со своим отцом в течении двух лет после этого, поэтому я не могу допустить, чтобы это случилось с Калланом. Я стою, ожидая, когда Мэдисон взглянет на меня. — Я хочу видеть их, когда захочу. Можешь забрать у меня дом и машину, всё, что хочешь, но только не мальчиков. Она кивает. — Я бы никогда не поступила так, Джастин. Разве? Я никогда не думал, что она подаст на развод, не поговорив сначала об этом со мной, но она сделала это. Я киваю головой наверх. — Пойду пожелаю им спокойной ночи. Ноа уже спит. Вы можете уложить его в кровать, и он уснет буквально через две минуты. Если этого не случилось, то зачитайте ему гангстерский рэп. Каллан — другая история, он любит читать перед сном, так что я уверен, что он ещё не спит. Слегка постучав в его дверь, я тихо вхожу. — Эй, дружок, я собираюсь уходить, просто хотел попрощаться. Он улыбается и откладывает свою книгу, когда я сажусь на краю его кровати. — Я подумал… — выражение его лица говорит мне о том, что он что-то задумал. — Поскольку тебя не будет рядом, ты смог бы съездить со мной в Украину? От этого мне будет легче. Я не могу поверить в то, что слышу. Он реально додумался до этого, и я даже немного горжусь, что он придумал такой план. Я смеюсь. — Ты пытаешься извлечь пользу для себя в этой ситуации? Он пожимает плечами. — Может быть. Я укрываю его одеялом. — Хорошо, как насчет того, чтобы ты дал мне немного времени, чтобы я узнал, что к чему в Чернобыле? На самом деле, я уже узнал, помните? Гамма-излучение и билет стоимостью 1300 долларов. — Меня устраивает. Я смотрю на книгу, которую подарил ему на день рождение. — Так что там у тебя с ядерными бомбами? — Ты имеешь в виду электростанции? Потому что в Чернобыле была электростанция. — Да, извини. Его глаза светятся, вероятно, потому что я интересуюсь этим. — Ну, дело не в самих электростанциях, а в том, что они изначально были созданы, чтобы обогащать уран, который используется в качестве топлива для ядерной бомбы. — Так тебе нравятся бомбы? — Да! Они крутые. Ими можно взорвать целый город. Я поднимаю бровь. — Мне стоит бояться? — Нет, — он улыбается, махнув рукой. — Я не хочу взрывать бомбы, но мне хотелось бы создать хотя бы одну. О Боже, действительно? Мы смеёмся вместе, и он хватает меня за левую руку, замечая, что я всё ещё ношу своё кольцо. — Мне кажется, ты ещё можешь попытаться, пап. Мой желудок опять падает вниз, и я вздымаю брови. — Почему ты так думаешь? Он отпускает мою руку. — Мама очень много плачет. Она скучает по тебе. Мы скучаем по тебе. Слёзы жгут мои глаза, и эмоции всплывают из-за того, что я не могу ничего изменить. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? Наш с мамой развод не изменит этого, никогда. Его взгляд путешествует по комнате, а затем возвращается ко мне. — Я знаю. Я тоже люблю тебя, пап. Есть одна черта, которую я ценю в своём одержимом бомбами сыне, — факт того, что ему всё ещё семь, и хоть он умнее меня и читает много книг, это не меняет того, что он всё ещё ребёнок, и ему легко прощать. Жизнь пока не научила его суровым урокам доверия и предательства, никто из родных ему людей не соврали ему и не нарушали обещаний, сделанных только для того, чтобы продлить мгновение. И я бы никогда не сделал этого. Что бы ни случилось между мной и Мэд, это никогда бы не встало между мной и моими мальчиками. Я спускаюсь вниз и замечаю Мэдисон, подбирающую игрушки с пола. Теперь я могу понять, на что ссылался Каллан. Она грустная. Я прочищаю горло, когда оказываюсь возле входной двери, и она поднимает голову. — Я собираюсь уходить. Её стеклянные глаза двигаются по комнате, а затем встречаются с моими. Беспокойство на её лице маскирует все остальные чувства, которые я не могу разобрать. — Хорошо. Я задумчиво смотрю на неё, отчаянно желая убрать этот беспокойный взгляд. Я не должен уходить, не так ли? Я знаю, вы не хотите, чтобы я уходил. В вашей голове живёт желание, чтобы я подошел к ней, извинился и понёс наверх, где бы доказывал ей, как сильно я её люблю. Скажу вам, что я хочу того же, но моя гордость не позволяет мне сделать этого. Мэдисон поднимает руку к голове и освобождает свои волосы от резинки. Шоколадные пряди струятся по спине и плечам, пока её рука сексуально приземляется на бедро. — Спасибо, что провёл время с ними. Моё сердце начинает биться быстрее, когда я вспоминаю о том, что Каллан сказал мне. Я вздыхаю, и мои плечи опускаются. — Без проблем, я заеду завтра вечером, хочу увидеть их перед сном. — Ты можешь приезжать в любое время, когда захочешь. Несмотря на всё, что произошло между нами, я благодарен за то, что мы так мирно расходимся. Мы забыли о своей эгоистичности и сосредоточились на главном — наших детях и их благополучии. Когда я ухожу, бросаю взгляд на Мэдисон через плечо, ненавидя печаль, задерживающуюся в каждой черте её лица.