Харассмент в сине-голубых тонах

КОНСТАНТИН. На работе он был прежним, что не могло меня не радовать. Я немного опасался в душе, что он, пользуясь статусом любовника, будет зажимать меня в кабинете, лезть целоваться, тискать, и я буду выходить от него растрёпанным, что сразу просигналит всему миру о характере наших отношений. Но нет, Вячеслав Александрович остался верен себе, к моей вящей радости. Мы встречались уже месяц. Он был осторожен в постели со мной. Засосов старался не оставлять, за что я был благодарен. Во время секса был очень аккуратен и нежен, доставлял мне удовольствие уже не только от минета, но и от стимуляции простаты членом. Да, я стал получать удовольствие от этого, что прежде мне казалось нереальным. Но всё равно мне было не совсем комфортно. Я бы предпочёл обойтись без этого вида секса. За время отношений с ним я очень глубоко изучал тему гейского секса в интернете. Узнал, какие опасности таит анальное проникновение, и ужаснулся. Поэтому каждый раз меня это напрягало, несмотря на множественные оргазмы, и недовольство постепенно копилось. И вот, когда он в очередную встречу потянулся рукой к моему многострадальному отверстию, я отстранился с не самой радостной физиономией. — Что случилось, Костя? — он встревожился, наверно, подумал, что у меня там болит. Да, болит тоже, но гораздо больнее от мысли, что я врежу своему здоровью. — Да вот думаю, стоит ли карьера того, чтобы стать инвалидом, — я был недоволен. — Отчего? — он нахмурился. — Если столько заниматься анальным сексом, не получится ли в конце концов, что у меня из кишечника будет всё вываливаться, — я действительно был зол. Он изумлённо воззрился на меня. Я никогда не выдавал столь негативных эмоций. Он задумался. — В мире миллионы геев, — произнёс он осторожно, — они все занимаются анальным сексом. Часть в нижней позиции. Не думаю, что кто-то из них стал инвалидом из-за этого, — он помолчал. — Хорошо, если ты опасаешься этого, мы сократим секс с проникновением до одного раза в неделю. Ну что же, хотя бы так. А то действительно растянет меня, что потом зашивать придётся. Я, конечно, понимал всё. Если встреча без анального секса, то удовольствие получал только я. Он оставался неудовлетворённым. Он всячески ублажал меня, но от меня не требовал ничего. Я, разумеется, был благодарен за такую предупредительность, потому что не представлял себе, как смогу взять в рот мужской член. Я не хотел. Он охотно ласкал меня ртом и мог бы потребовать ответной любезности, но не делал этого. КОНСТАНТИН. Дома атмосфера незаметно менялась. Всё-таки ложь, даже во спасение, даже с благими целями, остаётся ложью, ничего хорошего не приносит, а наоборот, разрушает. Мирослава начала что-то подозревать. Я старался реже попадать в супружескую постель. Я избегал её. Я почти перестал целоваться с ней. Она, как и любая женщина, страдала от моей холодности и оттого, что не понимала причины этого. Она полагала — самый естественный и логичный вариант — что у меня появилась другая. Я уверял, что дико устаю на работе, новый начальник — зверь и нещадно всех эксплуатирует. Я превращался в лживого беспринципного дельца. Я обманывал любимую женщину. Я не любил Вячеслава, но спал с ним. Когда я успел так запутаться? Мне было стыдно перед Мирой. Как я мог лечь с ней в постель, если час назад встал с постели мужчины, любовника? Как я мог целовать любимую жену, если перед этим целовался с другим? Мира такого не заслужила. Она прекрасная жена. В постели без комплексов. Но мысль позволить ей сделать мне минет сейчас пугала меня. Все ласки ртом моего члена теперь ассоциировались у меня с Вячеславом. Как-то подсознательно что ли я стал разделять: чистая Мирослава, моя невинная жена, моя любимая женщина, которая выше всякой грязи, и тайный постыдный секс, секс-табу с Вячеславом. Как я мог позволить вечером Мире взять в рот мой член, если днём его сосал Вячеслав? Все эти страхи, комплексы, рефлексии, стыд мучили меня денно и нощно. Что, конечно же, не делало меня достойным человеком, хорошим мужем и приятным любовником. Я был постоянно раздражён, недоволен, зол. Я был весьма прохладен с женой и едва выносил Вячеслава. Перспективы пугали. Если так будет продолжаться, то всё может закончиться плачевно.