Харассмент в сине-голубых тонах

ВЯЧЕСЛАВ. Костя изменился. Он раздражённый. Полагаю, проблемы с женой. Видит Бог, я не хотел этого. Но когда желаешь чужого мужа, всегда возникают проблемы, будь ты мужчина или женщина. В моём случае ситуация усугубляется ещё и тем, что он не только чужой муж, но и гетеросексуальный мужчина. Я изначально не имел права претендовать на него. Но я захотел его, очень сильно захотел. И я взял его, о чём не жалею, и не пожалею при любом раскладе. Этот мужчина — мой идеал. Идеал моей пары. Именно такого я всегда хотел рядом с собой. Не только из-за внешности. Характер — настоящий мужской. Ну а внешность — уникальная. С такой красотой нужно быть голливудским актёром. В постели он неизменно холоден и сдержан, хотя эти качества здесь уместны менее всего. Да, мне удаётся доставлять ему удовольствие, даже немалое, но сам он пассивен. Он не прикасается ко мне, не целует, он только терпит и принимает. Я мог бы потребовать минет, и он никуда бы не делся, отсосал. И отсасывал бы регулярно. Но я не хочу его унижать. Для натурала взять в рот мужской член, полагаю, унизительно. Это наши сосут так, словно их для этого на свет произвели. Теперь мы сексом полноценным будем заниматься раз в неделю. Костя боится проблем со здоровьем. Я не могу заставлять его, точнее, не хочу. Мне хочется, чтобы ему было комфортно со мной. Чтобы исчез этот холод в его глазах. Он со мной, потому что вынужден. Я его вынудил. Ему это не доставляет радости, я вижу. Мне больно от этого. Я готов облизывать его с головы до ног, лишь бы растопить лёд, но время идёт, а ничего не меняется. Точнее, меняется, но в худшую сторону. На работе всё прекрасно, даже идеально. Наш тандем с Константином удачный. Но личная жизнь через пень-колоду. Нет, он не наглеет, видя мою лояльность к нему, он всё такой же послушный и покорный в постели, как и в первый раз. Хотя я бы как раз хотел в постели непокорности, бунта, большей страсти. А то он словно хочет подчеркнуть своё зависимое положение, и я чувствую себя беспринципным насильником. Нет, он не наглеет, он становится всё более и более равнодушным что ли, будто хочет сказать: «Трахай быстрее, и я пойду». Вчера я, забывшись, оставил засос у него на груди. Как он был недоволен! Нет, он ничего не сказал мне, молодец, помнит, что мы ни о чём таком не договаривались, о совсем уж мелочах. Ничего не сказал, не упрекнул, но так посмотрел — обжёг льдом. Я извинился, понимаю, что могут быть проблемы с женой. Как же сложно делить любовника с кем-то, даже если этот кто-то — законная жена. КОНСТАНТИН. — Костя, я, наверно, произвожу впечатление глупенькой женщины? — спросила за завтраком Мирослава. — Не понял, к чему это ты? — я не был расположен к разговорам. — Ты считаешь меня дурочкой, Костя? — снова этот невинный тон. Неужели разгорается истерика? Только не это, пожалуйста, только не сейчас! Я совсем-совсем не расположен сейчас ко всяким скандалам, истерикам и прочим женским странностям. — Нет, с чего бы? — я был холоден и осторожен. — А мне кажется, Костя, ты уверен, что твоя жена — дура, — и улыбочка такая милая на лице. — Мира, не начинай, пожалуйста, — я встал из-за стола, — мне пора на работу. — М-м-м, да, да, на работу, — она осталась за столом с той же улыбочкой. Я сел в машину, внутренне содрогаясь от мысли, что сейчас мог разгореться безобразный скандал с криками, обвинениями, претензиями, да ещё при детях. КОНСТАНТИН. Я вернулся с работы. Мальчишек не видно. — Мира, где дети? — я заглянул к ней. Мира стояла перед раскрытым шкафом и бросала в чемодан свои платья. — Детей я отвезла к своей маме, — ответила она, даже не повернувшись ко мне. — Зачем? — я был так ошеломлён происходящим, что какие дурацкие левые мысли лезли в голову. «Наверно, она берёт только самое необходимое, — думал я. — У неё полные шкафы вещей в гардеробной, как она всё сразу увезёт?» — Я ухожу от тебя, Костя, — Мира повернулась ко мне с совершенно спокойным серьёзным лицом, — разве ты не понял? Я воззрился на неё, потрясённый. — Мира! Но почему?! — у меня не было слов. За годы брака я привык к спокойной, предсказуемой, покладистой Мире, а тут мой привычный мир рушился. — Потому что, Костя, я не намерена терпеть измены и обман, — она застегнула чемодан и выкатила его в прихожую. Я шёл за ней, как оглушённый. Тупо смотрел, как она застёгивает ботильоны, надевает плащ. Опомнился, когда она выкатила чемодан на лестничную площадку и вызвала лифт. Спускались мы вместе. Молча. Я не знал, что сказать. Останься? Я не изменял? Я больше не буду? Она положила чемодан в багажник, захлопнула его и села за руль. Я смотрел на неё и не мог поверить. Моя любимая жена уезжает от меня, так просто бросает меня?! — Мне надо подумать, Костя, — она посмотрела на меня, опустив стекло, — в спокойной обстановке обдумать всё, решить, буду ли я подавать на развод. — Что?! Какой развод?! Мира! У нас дети! — я был шокирован. — Раньше надо было думать, Костя, — Мира подняла стекло, завела мотор, и автомобиль, плавно покачиваясь, выехал из двора.