Харассмент в сине-голубых тонах

ВЯЧЕСЛАВ. Хлопнула входная дверь. Он ушёл. Ушёл из моей квартиры. Ушёл из моей жизни. Я совершил непоправимое. Я изнасиловал Костю. Костю, которого хотел бы носить на руках, баловать, пылинки с него сдувать. Я разрушил всё. Теперь конец. Я ждал его с нетерпением, радовался, что сейчас обниму любимого человека, что мы проведём время вместе. А он пришёл и сказал мне всё, что сказал. «Зачем мне достижения, если их не с кем разделить?!» Мне было больно это слышать. Я для него никто. Но я сам виноват. Захотел натурала. Я сейчас пытаюсь понять, как это произошло. Я ведь не собирался ничего такого делать. Я никогда не был насильником. Константин свёл меня с ума. Я действительно чокнулся, ещё в тот день, когда его увидел. Иначе как объяснить мой поступок? Как можно причинить боль любимому человеку? Спермотоксикоз, шутят подростки. Этот спермотоксикоз залил мне мозг гормонами. А ведь всё могло быть ещё хуже, намного хуже, я мог серьёзно травмировать его. Я сумел остановиться, увидев слёзы в его прекрасных глазах. Он умолял взять смазку. Это хотя бы немного облегчило его участь. Я потерял его. Потерял навсегда. Я сам виноват во всём. Изначально я пошёл не тем путём. А потом усугубил всё так, что проще разрушить, чем попытаться восстановить. КОНСТАНТИН. Я лежал дома. На работе я взял больничный. Его не видел. Я лежал и думал. Вот уже третий день без Миры и детей. Непривычно тихо. Дети, ладно, я могу легко их увидеть. У меня с тёщей прекрасные отношения. Но вот Мира. Трубку не берёт. Я привык к ней. Она действительно удобная жена. Мне в голову начали закрадываться крамольные мысли. А любовь ли это? Не принимал ли я за любовь привычку и хороший секс? Вот нет сейчас Миры — и мне не смертельно. Конечно, будь она дома, давно приготовила бы мне еду. Но еду, в конце концов, можно заказать в ресторане. С сексом, конечно, посложнее будет, но мне сейчас не до секса, последнего раза хватило. В любом случае я сделаю всё, чтобы вернуть её. КОНСТАНТИН. Я через тёщу дозвонился до Мирославы. Немыслимыми усилиями уговорил её встретиться на нейтральной территории. Мы сидели в парке на скамейке. Я хотел в ресторан, но место встречи выбрала она. — Мира, ты обвинила меня в измене, — начал я, решив не сознаваться до последнего. — На основании чего, каких фактов, ты сделала такой вывод? Она улыбнулась. — Костя, ты настоящий шовинист. Ты отказываешь женщинам в интеллекте. На основании каких фактов? Хорошо, Костя, слушай, — она поудобнее откинулась на спинку скамейки, — только не перебивай. Скажешь потом, если будет, что сказать. — Ты перестал заниматься со мной любовью. Перестал целовать меня. Ты отдалился, Костя. Но это ещё не всё. Если нужны конкретные факты, то вот они. У тебя засосы по всему телу, то тут появятся, то там. Они у тебя, — Мира засмеялась, — даже в паху. Я специально посмотрела, когда ты спал. У тебя на яичках засосы, на члене. Это как же сильно тебя любят, Костя, что даже на яичках ухитряются оставлять засосы! — её голос сочился сарказмом. Я почувствовал жар на щеках. — А самое главное — у тебя на бёдрах синяки. Знаешь, что это означает, Костя? Я скажу тебе, чуть позже, а сейчас новость дня, Костя. У тебя анальное отверстие раздражённое. Я тоже внимательно осмотрела это пикантное место, особо любимое особыми людьми. Я сидел как огретый палкой по голове. Щеки пылали. Язык словно присох. — Повторюсь, Костя, мой уважаемый муж, ты знаешь, что означают эти признаки? Я смотрел ей в глаза и молчал. — Молчишь? Ну, ничего, молчи, я скажу. Ты изменяешь мне с мужчиной. Ты занимаешься сексом с мужчиной. Тебя имеет в задний проход мужчина. Тебе этого мало, Костя? Тебе эти факты кажутся недостаточным основанием для развода? А вот мне кажется, их более, чем достаточно. Любой суд примет мою сторону. Мне не нужен для моих сыновей папа-гей, которого имеют во все отверстия… Я сглотнул и сумел выдавить неповоротливым языком: — Я делал это для вас… Она рассмеялась. — Костя, ты для нас лёг под мужчину? Зачем? Что нам это дало? — Он пригрозил разрушить мою карьеру… — Вот, вот, Костя, главное слово произнесено! Карьера! Ты ради неё спишь с мужчиной, а не ради нас. — Нет, Мира, ради нас всех, тебя, детей. — Мне не нужна такая жертва, Костя. Если бы ты ещё не обманывал меня — куда ни шло. Пришёл бы и рассказал всё. — И ты бы дала своё благословение? — Нет, не дала бы, но поддержала бы тебя, если бы этот человек навредил тебе. — Мира, как ты не понимаешь, он мог разрушить мою карьеру! Я не хотел этого допускать ни в коем случае! Я не для этого столько лет пашу, чтобы потом пустить всё под откос! Я люблю свою работу, ты знаешь, я умею работать, Мира! Так почему я должен терять всё из предрассудков и трусости?! — Для тебя это предрассудки? Если так, Костя, нам не о чем говорить. В любом случае я развожусь с тобой. ВЯЧЕСЛАВ. Костя не появился на работе. В бухгалтерии сообщили, что он взял больничный. После произошедшего — неудивительно. Надеюсь, это не слишком серьёзно? Я тогда в каком-то угаре даже не посмотрел, что сделал с ним. Но я знаю, он плакал. Плакал от боли. Я звонил ему. Он не взял трубку. Я знаю его домашний адрес, но, думаю, моё присутствие будет там неуместным. Подожду ещё день. Попробую дозвониться. Пусть он ненавидит меня, но мне необходимо знать, что с ним. У него проблемы с женой, теперь ещё я добавил. Лишь бы он не наделал глупостей. Вроде он очень рассудительный, расчетливый, умный человек, но в тот день совсем голову потерял. Видно, любит очень жену. КОНСТАНТИН. Телефон звонит. Незнакомый номер. Я взял трубку. — Константин Сергеевич? — мужской голос. — Да, здравствуйте. — Меня зовут Антон, я брат Вячеслава Александровича. В его телефоне вы подписаны замом. Слава попал в аварию. Я похолодел. — Как это случилось? Что с ним? — Он был на своём Range Rover. Лобовое столкновение с Камазом. Машина всмятку. Он жив, в реанимации, в тяжёлом состоянии. Я схватился за стену. Как хорошо, что внедорожник! Что было бы, если бы он сел за руль седана?!