like a sun

Трэй смотрит на спящую Доктора: глаза крепко закрыты, а лицо почти безмятежно, лишь иногда хмурится, образуя между бровей умилительную складочку. В отдалении слышится шум волн, тёплый бриз треплет полупрозрачный полог шатра, приносит на своих невидимых руках терпкий морской аромат, слегка касается и светлых волос спящей Доктора, и тёмных волос сидящей с ней рядом Трэй. На покрывале лежит раскрытая книга, которую они читали друг другу вслух. Чуть подальше – единственный штрих высокой технологичности: портативный холодильник, замаскированный под корзинку для пикника; внутри фрукты и напитки, а также клубни неизвестного растения, которые Доктору взбрело в голову собрать для исследования. Время в проекциях Матрицы течёт иначе. Кажется, они прожили здесь пару столетий: сейчас – отдыхают в шатре на пляже, до этого – управляли цветочным магазинчиком, а чуть раньше – Доктор была начинающей университетской преподавательницей в каком-то городке на Земле, а Трэй притворялась там библиотекарем и даже носила очки для солидности. А до того была ещё одна маленькая общая жизнь, и ещё, и ещё… Теперь Трэй знает Доктора гораздо лучше, чем могла даже предполагать раньше. Ей представилась уникальная возможность поизучать её мысли – и открыть для неё свои. Теперь они «вместе»: какое незнакомое слово, выходящее за рамки прежнего опыта, такое ёмкое и многозначное. Они отдельны, но одновременно близки. И что-то нежное растёт в пространстве между ними. Что-то тёплое и светлое, похожее на безымянное солнце. И она наслаждается этим, до сих пор наслаждается. Точно так же, как и Доктор. – Самая благородная Романа на свете… – слышится сонный голос. Трэй понимает, что Доктор уже проснулась и, похоже, давно в молчании изучает её точеный профиль. Она усмехается: – Где-то я уже это слышала. Трэй помнит, как Доктор высунулся из ТАРДИС и выкрикнул эти слова на прощание, потому что не умел иначе выразить свои чувства. Но сейчас всё по-другому. Доктор садится, сонно улыбается, похожая на взъерошенную птичку, и тянется к Трэй. Мягко раскрываются губы навстречу друг другу, и встречаются разумы. Пальцы ласкают кожу, а мысли стремятся дальше, глубже. Они открыты друг перед другом, как никогда и ни перед кем – во всяком случае, насколько обе могут вспомнить. А потом они идут гулять по берегу, и всё вокруг такое восхитительно реалистичное, а ещё нет ни одного человека, потому что сегодня им так пожелалось. В проекциях Матрицы всё возможно. Теперь они входят в колышущуюся воду по колено – обняли друг друга за талии, смотрят на бесконечную синеву впереди. А потом Доктор забавно тыкается в её шею носом и шепчет вдруг: – Романа… – Трэй, – поправляет она с нежностью, но не теряя достоинства. – Романа, – упрямствует вторая таймледи. – Или Романа, или Фред. – Ну ладно, ладно. Романа. Кстати, ведь знаешь… Ты могла бы найти её. Потом. Единственную настоящую Роману из твоей Вселенной. – Мне хватает тебя. Нет, правда, – Доктор слегка отстраняется, разворачивает Трэй к себе и заглядывает ей в глаза. – Мне полностью хватает тебя. Свои слова она подтверждает телепатическим касанием, в котором умещается так много эмоций и ощущений, размышлений и открытий. Трэй в ответ гладит ее по щеке, и Доктор счастливо щурится, словно кошка. – Я знаю. И это так же хорошо, как и плохо. Ты ведь понимаешь, Доктор? Она понимает. – Сегодня тот день. – Да. Ты не можешь оставаться здесь дольше, иначе рискуешь забыть, кто ты. – Я не хочу. Ни того, ни другого. – Я тоже. Но мы уже достаточно прожили там, где не нужно делать этот выбор. У тебя есть модель для реальности – ты знаешь, как спасти их. У тебя есть твоя ТАРДИС. У тебя есть люди. У тебя есть даже Галлифрей, Доктор, твой Галлифрей, что бы ты ни говорила. – И у меня есть ты. Доктор берёт руку Трэй и целует. Та смотрит с нежностью и грустью, которые сливаются вместе в её голубых глазах, как море сейчас сливается с небом. – У меня всегда будешь ты, – добавляет Доктор. – Я буду историей в твоей голове… – шепчет ей на ухо Трэй. Старые, давние слова, которые она услышала в чужих-родных воспоминаниях. – Леди Трэй… Я буду просить звёзды, чтобы увидеть вас снова. Яркая вспышка ослепляет их обеих на пару мгновений. И она тоже – как безымянное солнце между ними, только уже не соединяет, а наоборот.