shooting star

      Вот и подкрались праздники. За два дня до Нового года в школе устроили вечер, которого с нетерпением ждали все старшеклассники. В Ваниной прежней школе всегда устраивали подобные мероприятия, и ему было интересно побывать на таком в новой школе. Хотя сначала он даже не собирался идти, ведь, во-первых, куча народу и непонятный движ вокруг, во-вторых, Мирон. И когда Аня силой заставила его идти на вечер вместе с ней, парнишка стал искать хоть какие-нибудь плюсы.       В итоге он просидел всё время в классе, изредка ловил на себе взгляды Мирона Яновича и играл в карты с одноклассниками. Пару раз Аня тащила его с собой на танцпол — когда диджея вдруг кто-то кусал и он ставил «Районы-кварталы» или ещё что-то из начала нулевых. Под «Районы-кварталы», конечно, Ваня не мог просто так взять и не оторваться по полной. В такие моменты ему казалось, что он один здесь и никто на него не смотрит. Хотя не то чтобы ему было не плевать.       Кто-то из одноклассников протащил с собой коньяк в картонной коробке из-под сока и поделился со всеми, когда Мирон Янович выходил из кабинета. Тогда Ванька почувствовал, что стало намного веселее. Ближе к концу вечера, когда Евстигнееву стало совсем хорошо, их с Аней попросили отнести всю посуду, которую они одалживали, обратно в столовую. По пути назад ребята смеялись и прикалывались друг над другом. Аня шла позади и прыгала, уперевшись руками в Ванины широкие плечи. У неё получалось подскакивать довольно высоко из-за роста парнишки и её это очень смешило. В один момент она запрыгнула на спину друга и он, сразу подхватив её, быстро помчался в класс. Они весело смеялись, изображая «самолётик» или коня и наездницу, и так и залетели в кабинет под хохот одноклассников. И удивлённый взгляд Мирона Яновича.       Когда вечер был окончен и все уже потихоньку расходились, Ваня тоже направился к выходу прямо за Аней, но вдруг на его плечо легла чужая ладонь, крепко сжимая.       — Подожди меня, вместе пойдём, — тихо произнёс Мирон, — мне надо к Жене в кофейню заскочить.       — Х-хорошо, — парнишка слегка растерялся. Он вдруг понял, как давно они с Яновичем просто так не болтали, а сейчас им ещё и идти всю дорогу вдвоём.       Если бы не алкоголь, Евстигнеев сейчас выпрыгнул бы с разбегу прямо вон в то окно.       Все разошлись, и Ваня терпеливо ждал, когда Мирон закроет класс, а вместе с ним и Аня, которую очень забавляла эта ситуация. Она постоянно тихо хихикала и тыкала друга локтем в бок, а тот лишь шипел на неё и просил угомониться. За это они оба получили странный взгляд от учителя. Когда они вышли на улицу, Ваня обнял подругу и попрощался с ней. Она же попрощалась с обоими и прежде чем быстро направиться в другую сторону, игриво добавила:       — А вы хорошо вместе смотритесь.       — Дура, что ли… — тихо произнёс Ваня, пряча лицо в ворот куртки под громкий смех мужчины.       — Ладно, пойдём, — наконец произнёс Мирон Янович, хлопая парнишку по спине, и они вместе направились в сторону Ваниного дома.       На улице давно уже было темно и, как ни странно, не так уж холодно.       — Вы же на машине обычно? — вдруг заметил Евстигнеев, что они всё ещё идут пешком.       — Да, в ремонте она.       — Понятно.       Тишина.       Ваню очень бесило такое дурацкое молчание, хотя обычно его это не смущает, когда он рядом с Мироном Яновичем. Но сейчас хотелось что-нибудь сказать, а слова всё никак не шли. Мужчина вдруг закопошился и достал из кармана пачку сигарет. Он взял одну и, закуривая, произнёс:       — Хорошо вам с Анькой. Давно встречаетесь?       Парнишка вдруг почувствовал, будто его только что ударили под дых, и закашлялся.       — Чего? — произнёс он сиплым голосом, — Не встречаемся мы с ней. Мы же, как вы с Женей… Кстати, — Ваня немного помедлил, а затем продолжил, — я тоже сначала подумал, что вы тётин хахаль.       Мирон громко хохотнул.       — Ты всё-таки это озвучил, — жмурясь и улыбаясь, произнёс мужчина.       — Ну, сами понимаете, — Евстигнеев спрятал лицо в ворот куртки и смотрел под ноги.       — Да уж, — Мирон докурил и выбросил бычок, — Ты чего это меня избегаешь в последнее время?       Ванькино сердце укатилось в пятки. «Лучше бы вы меня по голове ударили, честное слово».       — Не избегаю я вас, с чего вы взяли…       — Вань, — вдруг произнёс мужчина, вызывая у Евстигнеева мурашки, — если я что-то не то сказал или сделал, ты говори, окей? Я хочу, чтобы ты наконец понял, что лучше поговорить и прийти к чему-то, чем молчать и держать всё в себе. Хорошо?       — Хорошо.       Больше никто ничего не говорил, и они шли в полной тишине, а Мирон успел выкурить ещё одну сигарету. Когда они дошли до дома и нужно было расходиться — Мирону в кофейню, а Ване в подъезд — они почему-то остановились. Парнишка думал, что, может, учитель хотел ему ещё что-то сказать, но тот всё молчал и смотрел куда-то в сторону дороги, где практически не было машин. Тогда Евстигнеев (а точнее, алкоголь в нём) сам решил нарушить повисшую тишину:       — Знаете, однажды в детстве я увидел огромный звездопад, — парнишка поднял голову, смотря в звёздное небо, и засовывая руки в карманы; Мирон же резко повернулся и стал разглядывать его лицо, — Эти звёзды… Они сверкают так ярко, ошеломляют, заставляют сердце трепетать… Заставляют испытывать неописуемые чувства, из-за которых даже невольно появляются слёзы на глазах… Так и хочется взять и положить их в карман, завладеть ими… — Ваня говорил медленно и задумчиво, он прикрыл глаза и улыбнулся, — они так легко перевернули мой мир.       Мирон заворожённо смотрел на парнишку, не смея перебить или отвести взгляд. Как красиво он говорить умеет, оказывается.       В Ване откуда-то появляется много смелости, он опускает голову, но посмотреть на учителя не решается, и произносит куда-то в сторону:       — Мирон Янович, вы прям как эти звёзды.       Мирон чувствует, как испускает дух прямо сейчас. Его глаза расширяются, а сердце бьётся чаще. Он стоит с приоткрытым ртом — как много хотелось бы сказать, но с чего же начать… Евстигнеев вдруг улыбается ему, так тепло и нежно, что ноги подкашиваются, и, разворачиваясь, уходит.       — До свидания, Мирон Янович.       А Мирон так и стоит, провожая парнишку взглядом. «И что это на него нашло?». Он выкуривает сигарету и наконец заходит в кофейню.       Ванька даже немного гордился собой за свою смелость и за то, что наконец хоть как-то смог выразить свои чувства. Правда уже через пару дней сильно пожалел, потому что они с тётей должны были праздновать Новый год у Мирона дома, в кругу друзей. Друзей, которых Ваня не знал. Кроме Дарио, конечно.       Сегодня уже тридцать первое. Парнишка сидел на кровати и ждал, когда соберётся тётя, попутно стараясь справиться с волнением, никак не отпускавшим его весь день. Ещё несколько минут назад он вертелся перед зеркалом и не мог выбрать, что надеть. В итоге он остановился на своей любимой белой кофте с рисунками, где человечек обнимается с голубыми крокодилом, и чёрных широких штанах, зауженных ближе к щиколоткам. Позже за ними заехал некий Илья — ещё один друг Жени и Мирона — и они все вместе отправились в путь.       Как оказалось, Мирон жил не слишком далеко от тётиного дома. Его квартира находилась в большом красивом здании, которыми так славился Питер. Мужчина встретил гостей с улыбкой на лице и радостными воплями. Он хлопнул парнишку по плечу, здороваясь с ним, как ни в чём не бывало. Ваня подумал, что, может, он и не понял тогда ничего или просто забил. Сам Евстигнеев уже не знал, надеялся ли он на такой расклад или нет…       Гостей, в принципе, было не так много — кроме тех, кого Ваня уже знал, была ещё девушка Дарио, которая, как отметил сам парнишка, была очень милой и, кстати, сама вообще из России. А ещё там был странный парень, который был едва ли старше самого Евстигнеева. Он представился как Рома и был очень длинный и худой (в этом Ванька нашёл их схожесть), а руки его украшало множество татуировок. Но парнишка всё же решил, что этот Рома, в принципе, очень даже приятный.       Этот Новый год стал довольно необычным, но интересным опытом — Ваня ещё никогда не отмечал этот праздник в подобной компании, где все были старше его минимум на десять лет. Все постоянно шутили, смеялись и принимали Ваньку за взрослого, даже давали ему выпить вместе с ними (правда, немного и шампанское, но… хоть что-то, да?). В конце-то концов, парню уж восемнадцать скоро!       Мирон выглядел таким счастливым рядом со своими друзьями и Евстигнеев постоянно ловил себя на том, что непозволительно долго пялится на учителя. Сначала все сидели за столом, выпивали и болтали. Незадолго до начала президентской речи все парни пошли на балкон покурить и Ванька увязался с ними, заверяя Женю, что он «просто постоять, что я с вами, женщинами, что ли, сидеть буду?», от чего все мужчины громко рассмеялась. Рома обхватил Ваню за плечи и потрепал волосы. Уже на балконе он спросил парнишку:       — Давно куришь, пацан?       Мирон, стоящий рядом с раскрытым настежь окном с сигаретой в руке, повернулся в сторону Евстигнеева и с интересом посмотрел на него. Ванька же стоял и хлопал ресницами, не сразу отвечая на заданный ему вопрос.       — Да не… Я… С чего вы?..       — Да ладно, бля, — Рома тихо засмеялся и по-доброму посмотрел на него, — всё ж ясно с тобой. Могу поделиться, а Мирон никому не станет говорить, правда, Мирон?       — Да какая разница, — медленно произнёс Янович, выдыхая дым в окно, — это его дело, его организм.       Ване стало как-то не по себе от такого тона мужчины, но он всё равно принял сигарету, которую Рома протянул ему со словами:       — Только это, давай не выкай мне тут, я дед что ли какой-то.       Так они стояли и болтали, иногда срываясь на смех. Рома поинтересовался, чем увлекается парнишка и остался восхищённым. Он пожелал Евстигнееву поступить туда, куда он хочет и вышел с балкона. Дарио ушёл ещё до этого, так что сейчас Ваня снова остался один на один с Мироном. В этот раз алкоголя в нём было слишком мало, чтобы руки перестали трястись, а тело подрагивать.       — Поговорить не хочешь? — вдруг спокойно произнёс учитель, смотря куда-то дальше в раскрытое окно.       — Да не, — Ванька замялся и посмотрел под ноги, — о чём нам с вами говорить…       — А мне что-то подсказывает, что есть о чём, — Мирон вдруг повернулся и посмотрел на парнишку.       Ваня стоял, облокотившись спиной о стену, и чувствовал, как сердце пытается вырваться из груди. Ладони вспотели, а в горле пересохло. «И о чём нам говорить?..»       — Ну тогда давайте, говорите, — тихо произнёс Евстигнеев.       В следующую секунду мужчина быстро преодолел расстояние между ними и стоял прямо перед парнишкой, всего в нескольких сантиметрах. Ваня чувствовал его тяжёлое дыхание на своей макушке и не решался поднять голову, а только разглядывал ноги учителя, который находился так близко, что было трудно не только думать, но даже дышать.       — Посмотри на меня, — тихо, но твёрдо произнёс Мирон и мальчишка вздрогнул.       Он нерешительно, медленно поднял голову, всё ещё опуская взгляд, но затем всё же взял себя в руки и посмотрел на мужчину. Они стояли в полутьме и видеть друг друга могли только благодаря яркому уличному фонарю. Ваня смотрел в глаза учителя, которые метались по лицу парнишки, разглядывая его, а потом его взгляд упал на приоткрытые губы мужчины и Евстигнеев невольно облизал свои. Мирон подался вперёд и Ванька почувствовал, как его сердце совсем ушло в пятки…       — Эй, вы где там ходите? Уже начинается! — вдруг послышался крик Жени, от чего парни вдруг отскочили друг от друга, как ошпаренные. В то же мгновение в дверях балкона появилась сама женщина, призывая идти за стол.       А потом был бой курантов, радостные крики вперемешку с поздравлениями, звонок от родителей, звонок от Ани и красивый, яркий фейерверк. Когда они всей компанией стояли на улице и смотрели салют, Ваня вдруг подумал о звёздах и посмотрел на Мирона, но встретился с ним взглядом и резко отвернулся, чувствуя себя ужасно неловко. «Как давно он смотрит на меня?»       Дома после всяких приколов от Ромы парнишка расслабился и вспомнил про свой полароид, который ещё днём закинул в сумку на всякий случай. Он достал его и громко, пытаясь перебить музыку, попросил всех встать для фото.       — Хочу запечатлеть момент, так сказать, — произнёс Евстигнеев, пока взрослые, которым понравилось его предложение, пытались сгруппироваться для совместной фотографии.       — Это у тебя полароид, что ли? — удивлённо произнёс Рома.       — Ага.       — Давай тогда все вместе. Там же таймер есть? — вдруг подал голос Мирон, подходя к парнишке.       Они вместе поставили фотоаппарат на небольшой шкафчик-бар, предварительно подложив под него пару книг, таким образом устанавливая его идеально ровно. Ваня в последний раз посмотрел в глазок, чтобы убедиться, что все попадают в кадр и скомандовал, нажимая на кнопку таймера и быстро присоединяясь к остальным. Он на автомате встал на место рядом с Мироном (не было времени думать) и тут же почувствовал, как его берут за талию, немного притягивая к себе. Все замерли. Парнишка глупо улыбнулся и услышал, как сработал затвор, тут же выдавая готовую фотокарточку. Он быстро подбежал к фотоаппарату и, вытащив её, принялся рассматривать. Все тут же присоединились к нему, замечая, что фото получилось очень здоровское, как в старые-добрые… А Ванька всё не мог оторвать взгляд от руки Мирона, лежащей на его талии.       Дальше всё было, как на любой стандартной тусовке: разговоры по душам, выпивка и танцы. Ваня уже не смотрел на время, он смотрел только на смеющегося, танцующего Мирона. Так он и уснул — прямо на диване в гостиной, сам того не помня.       Проснулся он от звуков, доносящихся с кухни. Кажется, это был звон посуды и тихий смех. Было странно просыпаться в сидячем положении, не в своей комнате, да ещё и плохо помня события прошлого вечера. Ну, точнее, какую-то их часть. Евстигнеев потянулся, разминая шею и затёкшие конечности, и обнаружил, что в комнате он не один. На другой — угловой — стороне дивана мирно спал его классный руководитель. Сердце парнишки пропустило удар. Мужчина был повёрнут к нему спиной и поджимал ноги под себя. Ваня медленно поднялся и подошёл ближе, открывая для себя взор на профиль учителя. Мирон даже во сне был прекрасен. «Почему вы такой красивый, господи…», думал парнишка, продолжая рассматривать лицо мужчины. Вдруг он повернул голову и стал рыскать взглядом по комнате, пытаясь что-то найти. Наконец он увидел полароид, который всё так же покоился на шкафчике. Евстигнеев взял его и, склонившись над Мироном, быстро сфотографировал его профиль. Ваня посмотрел на фотокарточку и почувствовал, как сердце норовит выпрыгнуть из груди. Он нашёл свою сумку рядом с диваном и положил туда фотоаппарат. Фотографию же он аккуратно убрал в свой скетчбук и тоже сунул в сумку, застёгивая её. Парнишка вновь подошёл к Яновичу, смотря ему в спину.       — Эх, Мирон Янович, Мирон Янович… — тихо произнёс он на выдохе, — если б вы только знали, как я вас люблю.       Ваня почувствовал, как уши и щёки тут же загорелись. Произносить это вслух было так страшно и опасно, но… так приятно. «Да ладно, он же пиздец бухущий, ещё полдня продрыхнет…»       — Йо, Миро, ты где пропал? — в дверном проёме вдруг появился Рома.       Ваня чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности и, повернувшись к нему, тихо произнёс:       — Он спи…       Но его внезапно перебили. Перебил. Сам Мирон.       — Ой, бля, ни минуты покоя, — устало произнёс мужчина, поднявшись с дивана, и вышел из-за спины мальчишки, не обращая на последнего никакого внимания, направляясь в коридор за хохочущим Ромой.       Евстигнеев так и остался стоять один посреди комнаты с широко раскрытыми глазами, бешеным сердцебиением и чувством, будто его только что хорошенько приложили по башке.       «ОН НЕ СПАЛ?»