Эльфийские истории

Что такое душа? При жизни Дартаниор Звездный Дым не искал ответа на этот вопрос. Он был практичен — именно его разработки, Дарт уверен, легли в основу более поздних големов, охраняющих теперь Луносвет. Он был образован и начитан, но вопрос души — скорее из области философии, это вопрос для жреца, не для мага. Дартаниор смотрит, как разогревается в горне рунный клинок: от золотого, до малинового. Ему странно на это смотреть. Странно смотреть, как маленькие кисти Сэльваны держат кузнечный молот и огромные щипцы. Есть ли у души физические свойства? Можно ли ее потрогать? Измерить? Взвесить? Какой-то ненормальный костоправ, помнится, смог. Дарт ему, конечно, не верил, но отвечать на вопрос оскорбленных дам циничным «чуть меньше одной унции» ему нравилось. Душу, как минимум, можно было забрать, но пока что это удавалось лишь одному клинку. Нет, конечно, не этому. Рунные мечи рыцарей смерти брали совсем другое. Можно ли душу уничтожить?.. Дартаниор сидит на пустом деревянном ящике, слушая мерные удары молота — уже, кажется, не один день. Время имеет мало значения в этих ледяных залах. Еще меньше оно значит для мертвого. День? Два? Дартаниор никогда не интересовался, как долго куются мечи. Тем более — как они перековываются. Это дело Сэльваны. Это она знает, как разогреть горны и сколько саронита добавить. Дартаниор от скуки любуется ее спиной, контрастом собранных в хвост белых волос и черных доспехов. Уставая от философии, представляет, как она прогнется, если этот хвост накрутить на кулак. Ничего не чувствует. Ему нравится, как шипит металл, когда Сэльвана сует заготовку в чан с водой, — хоть какое-то разнообразие. Симфония кузни? Дартаниор посмеется в лицо тому, кто попробует заливать ему эту поэтическую глупость. У него уши перестали вздрагивать только вот-вот. А эта женщина снова что-то стучит, скрежещет, лязгает… Лучше бы шипела, честное слово. — Гравируй. Дартаниор медленно встает и идет к верстаку. Неживые огни рунической кузни бросают на оружие маслянистые отсветы. Изогнутое лезвие нереально гладкое, шелковое под пальцами. «Это пока», — думает Дарт, лаская взглядом хищные зубья и шипы. И берет штихель. Под резцом постепенно проступают угловатые руны. Их края слабо фосфоресцируют. Можно ли называть это одушевлением? Дартаниор улыбается тонко. Примесь зелени в его льдисто-синих глазах. Душа, говорят, расположена где-то в сердце. У Дартаниора сердца нет — не срослось. Это еще одна изящная шутка, которые мало кто понимает. Но если бы он только знал, что за меч разорвал его сердце, в этом всем было бы еще больше иронии. Дартаниор зашлифовывает, и Сэльвана разжимает тиски. Снимает перчатки, трогает поднятую косу обнаженными пальцами вдоль гравировки. Дарта пробирает азартная дрожь. Говорят, душа рыцаря смерти в его клинке. Дартаниор Звездный Дым смеется над уверенными в этом дураками. У рыцаря смерти нет души. Но перековать свое оружие он не доверил бы больше никому другому.​ ​