Эльфийские истории

У Шеолы нет ни родового имени, ни прозвища. Но есть прошлое, что редкость в таких делах. Не то чтобы темное — обычное, даже банальное. Она когда-то была следопытом из ордена Странников. После двух кружек грога расскажет, как ее загнобил командир, которому не дала. Звали его Остеллар, Сателиус, иногда — Астерлатис. Бывают еще имена, а фамилии не повторялись еще ни разу. Можно подумать, она и забыла, кто. Или кроет его по любой из причин, коих найдется тысяча. Все обман. Но какая всем разница? Может быть, не загнобил, может, не было командира. Может, дезертировала сама — кто не дрогнул перед войском живых мертвецов? Не имеет значения. Имеют значение ее ловкие пальцы, вскрывшие не один замок. Имеет значение бесшумный шаг на границе с тенью. Имеют значение точный глаз и быстрая рука, и заточка кинжала. Кого-то — она устраивала. Так и прошла: от Кель’Таласа до Темнолесья, от Тернистой долины до Кабестана; через Степи — в Силитус или Ульдум; побывала и в Ульдуаре, и на Кунь-Лай. Работала с паладинами и расхитителями гробниц, коллекционерами и контрабандистами. Кто захочет — разроет, где, с кем и сколько, — только кому она нужна? Нужна капитану «Старого кракена» — не менее старому дворфу. Не за прошлое — заляпанное стекло. Даже не за пару сочных грудей и крепкую задницу. За умение вязать морские узлы и ползать по реям. И еще — варить пиво и гнать самогон. Шеола идет, шатаясь, в верхние комнаты, обнявшись с юнгой одной рукой, другой — со старпомом. Сегодня они гуляют в Вольной Гавани — завтра уходят на Йорундалль. И Шеоле нужно успеть. Старпом и юнга валятся на постель. Шеола щурится в тени в углах, подпирает дверь стулом. Ее друзьям хватит друг друга — они все равно не вспомнят с утра. Она достает из голенища сапога свернутый трубкой пергамент и вечное колдовское перо. «Мой старый друг!..» — ложится первой строкой. Все обман. Нет у нее друзей. Не гнобил ее командир. И она никогда не бросала службы. Утром купленная вульпера найдет под скрипучей кроватью письмо. За три медяка паромщик доставит его с почтой в Листопадную бухту. Сумасшедший старик прочтет сказку о девочке в красном капюшоне, мерзнущей на семи ветрах, улыбнется — и отнесет на могилу умершей дочери. В полночь письмо исчезнет. Шеола будет уже на полпути к Йорундаллю, смотреть с фок-мачты вперед. Морячка не пишет сказок. Не варит чернила и яд. Вся ее жизнь — обман.​