Эльфийские истории

— Далась тебе эта безделушка… Сэльвана молча разглядывала кристалл. Он был круглый, оправленный в бронзовый обод. Торговка с Ярмарки Новолуния пыталась выдать за золото, Сэль только посмеялась. Она взяла подвеску не за мнимую ценность, не за красоту и изящество — гладкий бесцветный шар выглядел совершенно обычно, невзрачно даже. И вытравленные на оправе руны не добавляли ему загадочности. Как украшение подвеска никуда не годилась, но ее достоинство было не в этом. — Ну и что показывают хоть? — Брата, — тихо сказала Сэльвана. — Как мы с ним бились в детстве. — Этого хлюпика? Она не сразу ответила, вглядываясь в глубину шара. — Он ведь неплохо держался… Дарт фыркнул. Сэльвана как будто не заметила, все еще рассматривая одной ей видимую сцену. — Я была старше и опытнее на мечах. Но родители не хотели это учитывать. Я сама не хотела. Может, если бы в нем еще тогда не подорвали уверенность в себе… — Он не стал бы хроническим неудачником и не назывался бы черным драконом, чтобы девок кадрить? — Дарт издевательски рассмеялся. Сэль не ответила. — Нет, ну ладно, — сказал Дартаниор, успокоившись. — Я просто не совсем понимаю, зачем тебе все это. Кулон-вспоминалка? Серьезно? С каких пор ты страдаешь провалами в памяти, милая? — Можно подумать, ты все на свете помнишь, — огрызнулась она. — Или не хотел бы лишний раз увидеть какие-то счастливые моменты из прошлого. Или посмотреть со стороны… Дартаниор задумался, даже отложив в сторону кости, из которых складывал нового некроголема. Потер пальцами острую бородку. — Есть один момент, который я не помню, — согласился он. — Моя смерть. — Ты ведь всем говоришь, что сам Лич пронзил тебя Ледяной Скорбью, — Сэльвана сжала кристалл. — Вряд ли кто-то еще смог бы, — пожал плечами Дарт с беспечной улыбкой. — Но сам я не могу вызвать в памяти этот момент. Дашь посмотреть? — Собственный купи. Дартаниор поднял на нее взгляд. Лицо эльфийки осталось непроницаемым. — До следующей Ярмарки целый месяц. Сэль… Не будь жадиной, — попросил он притворно мягко. — Ты его испортишь, — отрезала она. Дартаниор прыгнул. Безукоризненное владение собственным телом — и самая капля магии. Он перемахнул стол, за которым сидел, в один момент, даже кости не сдвинулись. Сэльвана уклонилась, прижав камень к груди, заслонилась от мужа плечом. Дарт не стал обходить — набросился сзади, стиснув в захвате и пытаясь дотянуться до подвески. Сэль была ниже его на две головы, хоть и такой же нечеловечески сильной. Она, согнувшись, мотала Дартаниора из стороны в сторону, как норовистая лошадка, но понимала, что так от него не отделается. — Эй, ну ты… Тебе для меня жалко, что ли? Слушай, это ведь я его тебе купил! Ну брось!.. Сэльвана бросила. Шар пролетел через всю комнату и ударился точно о каминную трубу. Брызнули осколки. — Ну вот… — протянул Дарт, отпуская жену. Она распрямилась, передернув плечами. — Я же говорила, испортишь. Дартаниор подошел к камину, подобрал зачем-то оправу с цепочкой, повертел в руках. — Куплю тебе новый, — вздохнул он. — Хоть я и не виноват. Реброхват, прибери тут. — Блесссстяшки! — радостно провозгласил упырь, прыгнув к хозяину, и занялся осколками. Хоть кто-то из них остался доволен. Дарт вернулся к демонстративно усевшейся на диван с надутым видом жене и обнял ее за плечи, опустившись рядом. — Честно куплю, — пообещал он. — Ладно. — Ты на меня не злишься? — Почти. Дартаниор снова вздохнул, страдальчески закатив глаза к потолку — женщины! Ничего с ними не поделаешь. Поднялся на ноги. — Я до Акеруса, — объявил он, облачаясь в доспехи. — Портанусь в Даларан, куплю тебе вина. — И цветочки, — буркнула Сэльвана. — И цветочки, — покладисто кивнул некромант. — Трупотыр! Он набросил перевязь с рунической косой на плечо и вышел в сопровождении вурдалака. Сэльвана чутко прислушивалась, пока не взвыл, взлетая, ледяной змей, и хлопанье его костяных крыльев постепенно затихло вдали. Посмотрела на перебирающего осколки упыря. Тоже вздохнула. Подвеску, конечно, было жаль, но лучше бы Дартаниор забыл свое обещание к следующей Ярмарке. Она как-нибудь обойдется, а воспоминание о том, кто на самом деле проломил ему ребра клинком, пусть остается утерянным.​