Эльфийские истории

— Кого ты любишь? Вкрадчивый голос некроманта шелестит, отражается от каменных стен. Тело в круге дергается будто в конвульсиях. Тянутся к потолку синим пламенем свечи. Здесь не тихо, не пусто: скребется кость, лязгает тяжело железо. Некромант шелестит: — Кого ты любишь? — Никого. Голос дробится, как лед под клинком. Слова привычны. Всего лишь еще один. Еще один воин в строю. Еще один меч в руках. Еще один выкованный доспех. Еще один ученик. Еще один. — Кому ты служишь? — Королю-Личу. Эхо бьется под потолком. Воин встает. Еще один. Их здесь десятки. Акерус — мрачный конвейер орудий Плети. Они идут на Новый Авалон и Часовню Последней Надежды. Они маршируют во льдах Нордскола и через выжженные скверной равнины Расколотых Островов. Не ведающие страха. Презревшие боль. Мертвые. Созданные для одной единственной цели… …А в Назмире звенят стрекозы и мошкара. Старая хижина поросла мхом и просела в землю. Ящерицы ночуют в щелях под ее крышей. Они не знают, что Назмир — это гиблый край. — Дарт… Двое рыцарей смерти сидят, привалившись спинами друг к другу, на большой коряге у дома. Почва вокруг пропиталась красным, троллье мясо привлекает мух. — Чего? — Для чего мы вообще существуем? Сэльвана смотрит в небо, отливающее от испарений зеленым. Запах крови щекочет ноздри, в теле приятная сытость. — Для войны, — пожимает плечами Дартаниор. — Наша война давно кончилась. — Войны никогда не кончаются, милая. Одна закончилась — начнется другая. Все они наши. — Какой в этом всем смысл… Дартаниор выпрямляет спину, касаясь ее затылка своим, протягивает к небу руки. — А какая разница? Если тебе так легче, думай, что мы защищаем мир — это будет правдой. Думай, что мы сражаемся за живых — и в этом ты не соврешь. Хочешь — пойдем вычищать остатки демонов в Азероте, раскопаем гнездо культистов, разнесем на косточки дикую нежить Нордскола. Наймемся в армию Луносвета, в конце концов, — защитим родную страну… Он снова сгибается. Раздается ворчание и лязг. Дарт цокает языком. — Зубки сломаешь, глупенький. Сэльвана оборачивается, заглядывая ему за плечо. Поджимает губы. В саронитовый наруч супруга вцепилась мелкая тварь с большой пастью. Тот ласково щекочет ее пальцем по широкому выпуклому лбу. — Ты серьезно про Луносвет? — Ну, если хочешь, — Дарт пожимает плечами. — Я думал остаться здесь дольше, но от сырости портятся волосы. — А если я скажу «пойдем»? — Пойдем. Только давай перед этим поймаем еще парочку таких. Сэльвана морщится. Упырь и вурдалак у ног Дарта смотрят на тварь с интересом. Тварь, отцепленная от наруча, визжит и сучит короткими толстыми лапками. — Зачем тебе он? — Это крожик, — произносит Дартаниор с нежностью, пытаясь почесать твари брюшко. — Смотри, какая милаха. Он — тоже как мы. Для войны.​