Эльфийские истории

Волосы свалялись в совершенно дикий колтун. Тайвин уже жалел, что хвост распустил, но отступать было поздно. Приходилось нещадно драть бунтовщиков гребнем, щедро оставляя клочья своей рыжей гривы на зубьях и полу. Глядя на его мучения, Итилойре отложила в сторону походную сумку, молча забрала расческу и присела рядом. Тайвин сконфуженно засопел, но протестовать не стал. В конце концов, эльфийка разберет колтун, как минимум, быстрее. И, может, менее болезненно. Итилойре принялась за дело. Он не видел, что она там у него за спиной происходит, но волосы и впрямь драло меньше. — Зачем ты подобрал тот уголь на дороге? — вдруг спросила она. Тайвин смешался — Итилойре умела озадачивать. Сейчас вспомнить бы еще, что за уголь. А, впрочем, путем недолгих ассоциаций он понял. — Так это… Суеверие такое. — Суе… верие? — Ну, примета на удачу. Мол, увидел на дороге уголек — обязательно подбери, а то свое счастье упустишь, — Тайвин отыскал в кармане забытый уже черный камешек. — Надо его домой принести да в очаг бросить. Но до дома мне нескоро еще. Напомни, как к ужину пойдем — кину в камин. Итилойре долго молчала, видимо, обдумывая. Потом снова спросила: — А как это работает? Тайвин рассмеялся. — Да никак. Ну, то есть, как-то работает, но на то оно и суеверие, что объяснению не поддается. Просто есть — и все. А может, и чушь вовсе. По-разному. Итилойре не ответила. Чувствуя неприятную незавершенность, Тайвин пожал плечами и пояснил: — У нас в Западном Крае народ вообще суеверный. Чтобы удачу приманить, колеса от старых телег на крышу вешают. Или найденную подкову над дверью — и обязательно: рогами вверх! Младенцам на люльки кусочки малахита привязывали, тоже на удачу… — он напряг память. — От духов и колдунов на изгородь ветки шиповника вязали. В кошелек клали кусочки хрена, чтобы демон не залез… Тетка моя когда об этом узнала, деревенских на смех подняла. Мне в молодую башку вбила, что демонам вовсе не наши медяки нужны, так что нечего переводить продукт. Она ж у меня того, ученая. Тайвин умолк, вспомнив Залну. Все-таки, несмотря на все ее странности и то, что в двенадцать она выгнала его из дома учиться получать тумаки и молиться Свету, он скучал. — А еще? — подала голос Итилойре, не дождавшись продолжения. — Еще… ну… Кошка морду умывает — жди гостей. Мурлоки громко орут — к похолоданию, — воодушевившись от ее внимания, Тайвин стал перебирать все, что мог вспомнить. — Если в дождливые дни… ну… эээ… младенца зачать — родится девочка. А если в сухие, то пацан… Тайвин смутился, что при жрице затронул тему не совсем приличную, и речь его стала, как обычно, комкаться. — Если жена на сносях много в огонь смотрит, дите родится рыжим. А еще рыжих считают у нас счастливыми, — он фыркнул и немного помолчал. — В Североземье, где я послушничество проходил, как-то поменьше это все. Нищим вот только всегда подавали хотя бы монетку — говорили, добрых Свет верней защитит: и от сглаза, и от болезней… Ну и про мурлоков тож. Эти твари где не голосят — верно быть дождю. Тайвин понял вдруг, что эльфийка больше не дергает его за волосы, а просто расчесывает. Это было приятно. Он прижмурился, и, чтобы отвлечь ее и продлить это действо, тоже спросил: — А у ночных эльфов какие приметы есть? — Что рыжеволосые приносят беду. — Эй! — Тайвин дернулся и обернулся. Итилойре немного удивленно посмотрела на гребень, из-под которого только что исчезла голова, затем на Тайвина — и чуть заметно улыбнулась. Он выдохнул. Чувство юмора прорезалось, ну надо же. — У кал’дорай не рождается детей с таким цветом волос, — эльфийка снова взяла его хвост и принялась водить расческой, вынуждая расслабиться. — Мне странно на них смотреть. Будто огонь в руках. — Ну, а у нас не бывает детей с фиолетовыми, синими, зелеными… — Тайвин осекся, почувствовав, как Итилойре отвела ему волосы с шеи. От случайного прикосновения пальцев к коже пробрала дрожь. Потом одна прядь чувствительно натянулась — и ослабла тут же. — Да что ты?.. Он снова обернулся, отсел даже, ощупывая затылок. Итилойре растерянно замерла с маленьким кинжалом, что носила под рукавом. В другой руке она держала длинную тонкую прядь его волос. — Я из-под низа срезала, незаметно будет. На счастье… — пробормотала она. Потом мотнула вдруг головой и чуть наклонилась вперед, рассыпая по плечам собственные длинные волосы. — Если хочешь, возьми мои… Тайвин, замешкавшись, почему-то робко протянул руку и пропустил между пальцами чернильный локон. Он казался шелковым и теплым, не похожим даже на волосы — на ткань диковинную или лепесток цветка. — Да нет… Пусть растут… Эльфийка без возражений выпрямилась и убрала на место кинжал. Затем ловко свернула трофейную прядку в узел, тут же пряча в один из кармашков платья. И принялась собирать волосы с расчески, кровати и пола. — А с ними что делать будешь? — поинтересовался Тайвин, наблюдая за этим. Итилойре как-то испуганно замерла на полпути к столу, где горела свечка. Он усмехнулся и махнул рукой. — Жги, жги. Все правильно.