Слова

Сычен замечает, что надоедливого японца не видно на горизонте на день так пятый или шестой. Никто не смеется мягко на ухо, не дуется очаровательно, когда на просьбы обниматься отвечают отказом; не вздыхает как-то грустно что ли на очередные закаты глаз. Но самое главное - слова не появляются на сыченовой коже. И от этого почему-то не по себе. "Такой очаровательный" "Ты милашка" "Грубый, но милашка" Сычена не то что бы раздражал Юта и все его словечки, но... Да, раздражал. Ему не нравилось, что с ним водились как с хрупкой фарфоровой куклой, китаец не любил все эти милости, сюсюканья, а зубы сводило от слащавости слов, произнесенных Накамото в его сторону. Даже если они и родственные души, то Сычену было откровенно по барабану на это. ВинВин даже пришел однажды к выводу, что он не любит Юту. Вот так вот просто. А Юта узнал. Но, на удивление, не исчез и не отвернулся от него, просто стал меньше разговаривать с ним, улыбаться, тискать в объятиях. Потому что зачем, если все равно встречаешь преграду из вечно холодных глаз и тихих недовольных вздохов? Сычен Юту не любил, Юта же в свою очередь дышать не мог без своей родственной души. Но ее прихоти оказались для Накамото выше, чем свое счастье. Сычен чешет пухлую щечку и с каким-то замиранием смотрит в зеркало, глубоко в душе надеясь, что там будет хоть что-то от японца. Но на коже лишь пустота, а непослушный волос был с фырканьем убран назад. Ничего. Ничего нет уже на протяжении недели. И Сычен не знает почему переживает об этом. Юта вон без его высказываний жил, а если и появлялись таковые, то все они были недовольные, полные сарказма и иронии. Но жил же как-то. И вроде неплохо. Глупый, глупый Сычен. На девятый день стало уже невыносимо. Старые слова, произнесенные некогда с любовью и нежностью, стали постепенно пропадать, а в сердце закрались страхи и сомнения. Может что-то случилось? Может Юте плохо, а китаец не знает об этом? А вдруг он вообще в больнице или попал в плохую компанию? Мысли одна за другой сменяли друг друга, и Сычен впервые в жизни не подумал, почему же он думает о том, кого отгородил от себя, кого не любит. Последнее является вопросом очень спорным. Или может Юта просто устал? Устал от дикого равнодушия в свою сторону, от недовольства, которое появлялось у Сычена, стоило ему оказаться рядом? Младший от чего-то боится, что это так и есть. - Хен, не знаешь куда Юта пропал? - с маской невозмутимости и пофигизма спрашивает парень у Доена, однокурсника и хорошего друга японца. Тот смотрит на него удивленно. - Ты же его соулмейт. Ну да. И что? Сычен молчит, ждет ответа. Доен как-то глаза трет измученно и выдыхает загнанно, словно его все задолбали, хотя ВинВин по сути ничего и не сделал. Но тот знает, что Ким его недолюбливает, возможно поэтому. - Вернулся в Осаку. - Что?.. Если бы было слышно, как разбиваются сердце и надежды, то наверняка все люди в коридоре обернулись, чтобы полюбоваться этим зрелищем. - Мать у него заболела серьезно, - продолжает Доен, даже не смотря на Сычена, - Юта один у нее. Отца несколько лет, как нет. Вот и вернулся домой, возможно навсегда. ВинВин впервые благодарит свою стойкость и свое умение держать равнодушным лицо. Потому что, то самое "навсегда" режет достаточно больно. - Но почему... - Тебе не сказал? Сейчас Доен смотрит. Смотрит прямо в глаза, в самую душу, выворачивая ее наизнанку. Смотрит с осуждением и каким-то странным непониманием. Словно спрашивает: "а зачем тебе говорить то, придурок?" Сычен чувствует себя крайне паршиво. Доен всецело прав. - Знаешь, что, Дун Сычен, - начинает старший, захлопывая тетрадь и поправляя рюкзак на плече, - если бы я был не нужен человеку, то тоже смолчал бы. Ему же все равно на меня. Даже не так. Ему похуй на меня. Ты так не думаешь? Доен уходит, оставляя вопрос открытым, и не позволяя никаким словам сорваться с губ Сычена. Но и он понимает, что теперь точно бессилен перед всей этой ситуацией, в которой он оказался, благодаря своему упрямству и дурости. "Моя холодная любовь" догорает на худом боку, и парень с ужасом понимает, что теперь ничего не осталось. Как будто родственной души никогда и не было. Не было Накамото Юты, вечно веселого, вечно падкого на нежности. Вечно влюбленного. Маска треснула, но спадает она дома, пока слезы горячими ручьями стекают по искривленному от мук лицу. Кто же мог подумать, что все обернется таким образом? "Прости, прости, прости..., - как в бреду повторяет яростным шепотом, - прости меня..." "Я же люблю тебя" Видит Юта над своей выпирающей ключицей и мягко потирает запись. - И я тебя люблю, - не замечает он, как слова срываются с губ, и наверняка они уже светятся на сыченовой коже. "Но я не вернусь"