Стокгольмский синдром

      Возле коленей что-то упало с тихим звоном. Похититель поднялся на ноги и продолжил говорить:       — Теперь это твоя комната. Здесь есть всё необходимое. Можешь исследовать её как хочешь. Испортишь что-нибудь — твой выбор, но имей в виду, что так оно и останется.       Эрика слушала и не верила, что это сейчас правда происходит. Как будто она провалилась в какую-то игру поневоле, и ей сразу всучили краткий гайд по прохождению, без права автосохранения.       — И последнее, — сделав паузу, произнёс похититель. — На столе лежит телефон. Когда ты здесь одна, можешь передвигаться свободно. Но когда он будет звонить, ты должна завязывать свои глаза и надевать наручники. Ослушаешься — три дня без еды, воды и света на первый раз, дальше будет хуже. Это все мои условия.       На этих словах пленницу вновь оставили одну.       Эрика просидела не двигаясь ещё несколько минут, прежде чем осторожно нашарила руками то, что кинул её заточитель. Когда руки наткнулись на маленькие ключики, сердце волнительно забилось. Дрожащими пальцами девушка не с первого раза смогла найти отверстие для них в оковах. Запястья совершенно не гнулись, а маленький ключик выпрыгивал из рук. Но в конце концов заветный щелчок прозвучал, и оковы спали. Сразу после этого Эрика сорвала повязку с глаз и зажмурилась, ослеплённая светом.       Проморгавшись, девушка так и осталась сидеть на полу, окончательно сбитая с толку.       Никаких крюков, столов для перевозки трупов и подвалов. Это вообще был не подвал. Небольшая комната с ремонтом ещё послевоенного времени. На полу действительно ковёр выгоревшего бежевого цвета. Маленький столик в углу, стул с железными ножками. За спиной диван, допотопный, громоздкий и зелёный. И комод. Всё.       Протерев глаза на всякий случай, девушка попыталась встать, но ошейник тут же дёрнул её назад. Тихо выругавшись себе под нос, пленница быстро нашарила застёжку и сбросила эту гадость, обернувшись. В стену были ввёрнуты специальные петли для фиксации цепей. Возможно, она уже не первая жертва этого странного безумца.       Но, по крайней мере, дела обстоят всё же лучше, чем в большинстве хорроров про серийных маньяков. Её не мучили, не пытали, не пытались изнасиловать — всё ещё пока что, Эрика никогда не была наивной дурой.       Сомнительный повод для радости, конечно.       На потолке тихо светила одинокая лампа без люстры. Единственное окно наглухо заколочено изнутри так, что ни просвета — даже не узнать, день сейчас или ночь… Да что там время суток, она понятия не имеет, в Нокфелле ли ещё?!       Девушка нерешительно прошлась по комнате, обнимая себя за плечи и осматриваясь. Из комнаты вели две двери. Первая, в которую, по звукам, входил и выходил похититель, ясное дело, заперта. В ней имелась прорезь для почты, только почему-то на уровне полутора метров над полом. Желания подойти и посмотреть в эту щёлочку никакого, у девушки и так мурашки пляшут по всему телу, а чувство, что за тобой наблюдают, просто сверлит виски, хотя никаких камер на стенах она не заметила. Вторая же дверь выглядела меньше и тоньше. Эрика, собравшись с духом, заглянула внутрь. Уборная. Тоже без крови и частей тел. Хотя обвалившийся кафель и ржавые подтёки на сливном бачке выглядели довольно устрашающе. Девушка прикрыла дверь.       Всё страннее и страннее.       Вернувшись в комнату, пленница вспомнила о словах похитителя про телефон. Старенький кнопочный сотовый действительно нашёлся на столе. Эрика ткнула наугад. Заблокирован. Разумеется, на что она вообще надеялась?       Вернув телефон на место, девушка остановилась, не зная, чем себя занять. Она помнила, что ей не воспрещалось всё осмотреть, но если выхода нет, а за ней явно как-то следят, какой в этом смысл?       Истерика давно сошла на нет, выжав эмоции под ноль. Походив немного рваными траекториями, как цирковая зверушка в клетке, девушка села на диван и приготовилась ждать.       Возможно, ситуация не настолько безнадёжна, и если удастся выяснить причины и цели, то она смеет надеяться вернуться домой?