Стокгольмский синдром

      В кармане ветровки пиликнуло. Эрика машинально отстранилась от юноши и вытащила раскладушку Рошель.       Вам пытался позвонить абонент «Мама», 4 пропущенных.       «Мою. Мать».       — Вот чёрт! — выдохнула Эрика, вытаращившись на экран.       Наверное, в любом возрасте и в любом городе, как бы далеко ни жил ребёнок и каким бы ни стал, ни вырос, пропущенный звонок от мамы равняется готовому вот-вот рвануть вулкану, который жахнет покруче, чем взрывы над Хиросимой и Нагасаки.       Эрика вспоминает, что сбежала с урока, что телефон недоступен уже примерно час и прочие надвигающиеся проблемы. Бегите, мальчики, девочки, братья, сёстры, неопределившиеся и непослушные — сейчас кара небесная да материнская вызовет вам эскорт в весёлую жизнь. Подорвавшаяся с пола и отстранившаяся от юноши девушка замахала вытянутой рукой у потолка, но, конечно же, от этих волшебных телодвижений связь в гаджет не снизошла.       Сал вскинул голову, однако задать вопрос не успел. Эрика уже выскочила из комнаты.       Сразу же вслед за этим что-то брякнуло.       Лёгкий топот. Тишина.       — Эрика Томпсон, где, во имя всего святого, ты опять пропадаешь?! — Женский вопль из динамика был слышен на весь дом.       — Мам, прости, я всё объясню!.. Я… — Голос Эрики приглушён, а ещё она в лёгкой панике.       — Уж изволь, потому что я не вижу ни одной причины не посадить тебя под домашний арест за побеги из колледжа и отключённый телефон после всего, что ты умудрилась выкинуть всего лишь в начале недели!       — Прости, пожалуйста, прости! — взмолилась девушка.       Сал быстро вытер лицо рукавом и, пошатываясь, поднялся на ноги. Выйдя в коридор, он мог отрешённо наблюдать, как белые кроссовки девушки болтаются под потолком у входа на чердак.       Да, ничего необычного. Абсолютно. Подумаешь.       Может, он всё-таки немного умер?       — Чтобы до темноты была дома.       — Хорошо. Без проблем. Конечно.       Эрика выдохнула, сбросив звонок. Долбанутый денёк. Убрав телефон, Томпсон свесилась вниз, съезжая по лесенке. Подошедший юноша ждал её. Его уже перестало штормить от слабости и от слов девушки, однако измученный разум не хотел впадать в желанное забытьё.       Потому что здесь не просто что-то было не так. Да какое там! Здесь всё было не так, чёрт подери! Салливан пытается как-то осознать, что это происходит. С ним. Прямо сейчас. Хочет верить. Но до конца принять подобную реальность не получается. На это нужно время и не только.       Эрика обернулась, почувствовав присутствие Салли. И тут же потупила глаза. Очередной эмоциональный всплеск сошёл на нет.       Странное чувство. Вот вроде неловко, а вроде и нет.       Хотя… нет. Пиздец как неловко. И почему-то… жутко. Юноша с голубыми волосами пришёл в себя, и, что бы там ни происходило пятью минутами ранее, это не отменяло того факта, что Сал Фишер со своими тараканами в голове. Порой крайне своеобразными — о да, здесь всё значительно, многократно, немыслимо хуже. И надо бы как-то сдвинуть маразм происходящего хотя бы к шаблону нормального, но мысли никак не хотят слушаться. Почесав кончик носа, Эрика снова выдаёт совсем не то, что нужно сказать:       — Придёшь завтра в колледж?       Салливан чрезвычайно внимательно посмотрел на девушку, еле заметно отвернув голову в сторону — как бы Эрика ни реагировала на его искалеченное лицо, он плохо переносил подобную уязвимость. Его чувства были ещё слишком свежими, робкими и в то же время на грани отвержения, поэтому, оказавшись загнанным в угол, Сал затолкал их подальше, вернув старые и знакомые — отчуждение и стальную решимость. Может, это нездоровая реакция, но она помогала стоять на ногах все двенадцать лет. В конце концов он ответил:       — Да.       — М-м, хорошо, — кивнула девушка, ощущая на себе пристальное внимание.       Здравствуйте, дорогие паузы. Вас только и ждали.       Эрика всматривается в старый паркет, который вдруг показался очень интересным. Сал явно ждёт продолжения диалога, но у Томпсон заготовок больше нет. Никаких.        — Тебя… — после долгого молчания начал Фишер сам, — …больше ничего не волнует?       «Да меня всё это охренеть как волнует, чёрт возьми!»       Эрика остановила палец на кончике носа, закусив губу.       — Не знаю, с чего начать даже, — нервно выдавила девушка. «Чёрт. Ладно». — На самом деле я так… боялась, что не успею и ты что-нибудь… сделаешь с собой, а теперь всё в порядке, и я… — Она рассмеялась надрывно и коротко, устало проведя ладонью по лицу. — Я не знаю, что тебе сказать. — Всплеск руками выходит беспомощный. Как будто тонущий не дотянулся до спасательного круга и досадливо дёрнул руками, ударяя по воде. — Я… уже всё сказала.       Сал недолго молчит. И минуту назад исходящие от него паника и смущение куда-то разом испарились. Молчание становится невыносимо тяжёлым и хмурым.       Парень с трудом заставляет себя не думать о протезе. Сейчас есть кое-что важнее, и, несмотря на то и дело накатывающую слабость, Салли не способен в один миг взять и вот так всему поверить. Возможно, это не лучший момент, а ещё так чертовски страшно ошибиться, но…       Ему это необходимо. Убедиться здесь и сейчас.       Сал смотрит на девушку, прекрасно видя, что она опять прячет глаза, и осознанно ступает на этот тонкий лёд.       — Эрика. Я держал тебя взаперти.       — М-м, — промычала Томпсон. — Я заметила.       — Я тебе угрожал.       Эрика кивнула, буравя взглядом пол.       — И я… замахнулся на тебя ножом, — тихо закончил Фишер, скрестив руки на груди.       Девушка поджала губы. Юноша обошёл её и склонился к ней.       — Скажи честно, ты головой ударилась, да? — поинтересовался он.       — Эй! — вырвалось у Томпсон возмущённое.       — Я просто не понимаю, — покачал головой Салли. — Такое не прощают.       Эрика в ответном жесте скрестила руки на груди, но всё же нашла в себе силы посмотреть в его сторону.       — Я и не говорила, что простила, — пробурчала она, глядя за его плечо. Всё было проще, пока парень был смущён, а теперь он снова выбивал почву у неё из-под ног своими вопросами. И своим присутствием.       Сал же подзавис, потому что… совсем ничего не понимал. Окрыляющая радость и эйфория счастья свернулись так же быстро, как и разгорелись. Потому что если действительно подумать, то у Эрики было ничтожно мало причин находиться здесь. И ту самую, которую желало сердце, разум принимать категорически отказывался.       Салливан Фишер слишком привык к жестокости, чтобы верить безоговорочно вдруг свалившемуся на голову подарку.       Он готов принять, что девушка действительно переживала, ладно. Предположим. Её способности к эмпатии и правда гораздо выше, чем, наверное, у всех жителей Нокфелла вместе взятых.       Он готов допустить, что она не испугалась его рожи. Случаи редкие, однако такое бывало. Возможно.       И он даже готов принять, что Эрика Томпсон сказала в комнате то, что она сказала.       Но… взаимная симпатия к Салли-Кромсали? К убийце-уголовнику-психопату-дальше-по-списку?       Неубедительно.       Протез остался сиротливо лежать на кровати, поэтому Фишер незаметно сжал правую руку в кулак, впившись ногтями в ладонь, чтобы удержать лицо.       — Слушай, давай оставим этот спектакль. Я… благодарен тебе за свою жизнь, — медленно проговорил он, смотря на светлую макушку. — Но не надо… не надо притворяться лишнего. Спасибо, что увидела меня. Как человека, а не как чудовище. Но не…       — Так, стоп, — вдруг оборвала его девушка, вскидывая голову и встречаясь с ним взглядом. — То есть ты думаешь, что я… солгала? — выходит придушенный возмущением вопрос.       Фишер машинально отвернул лицо. А потом устало выдохнул:       — Я думаю, это излишнее самопожертвование. И, поверь, я не тот человек, который его заслужил.       «Ты сейчас заслужишь-таки пощёчину…» — мрачно подумала Эрика. У неё снова задёргался глаз. Продышавшись, Томпсон неожиданно успокаивается и, поздравив себя с тем, что её голос звучит на удивление ровно, готовится повторить очевидное-невероятное.       «Господи, блядь. Ладно…»       — Сал, ты мне нравишься.       Парень прикрыл глаза на мгновение, поджав губы. Будто его и правда только что ударили.       — Эрика, прекращай. — Помедлив, он добавил: — Я не буду больше пытаться свести счёты с жизнью, обещаю. И я… прости. — Давить такое горько и тошно, но… — Я хочу сказать: ты ничем мне не обязана. Я делал ужасные вещи, и такое не забывается. Ты не… ты не должна жертвовать собой из-за меня.       Девушке пришлось вобрать в себя много воздуха, чтобы не психануть. Да и кто бы тут не психанул? Вот честно — кто бы не психанул? У некоторых индивидуумов с принятием фактов всё-таки туговато. А ещё это в какой-то мере обидно и оскорбительно.       — Да почему ты не можешь просто в это поверить?!       Спокойно стоявший на месте юноша вдруг резко повернулся, а потом шагнул близко-близко. Девушка попятилась от неожиданности, но, почувствовав пальцы на подбородке, застыла. А Салли, словно нарочно подбивая на реакцию, наклонился вперёд, сверля голубыми глазами.       — Да потому что ты готова была на всё, чтобы сбежать от меня! — Парень явно намекал на ночь перед побегом, заставив Эрику густо покраснеть от стыда. — А теперь приходишь обратно и говоришь эту чушь. Не путай жалость с любовью, — процедил он последние слова. — И не пытайся меня убедить в этом.       Он шипит в губы, но Эрика чувствует только немеющие от его присутствия пальцы, слышит это самое слово и ещё больше убеждается, что удар головой всё бы объяснил. Сал не кажется страшным. Он кажется разбитым на тысячу маленьких осколков, которые держатся хрупкой единой фигуркой на дешёвом клею, готовой вот-вот рассыпаться. Что ж, если ему нужны доказательства, пусть проверяет. У него есть на это причины. А её доверие он сумел оправдать с излишком. Салливану придётся научиться верить ей. Потому что если у Эрики есть за спиной уверенность, что он не посмеет схватить её и вновь запереть хотя бы банально потому, что теперь все знают, где её искать, то у Салли не осталось ничего.       Что ж, примерять венец терпения ей не привыкать.       — Ты сказал, что я не умею лгать, — сказала Эрика, спокойно выдержав такой выпад. — Тогда посмотри мне в глаза и скажи, что я лгу.       Светло-голубая радужка вскинулась озёрами полного подчинения, а вот в разных глазах отчаянное непонимание. Салливан смотрит. Ищет правду. Пытается сломить выдержку. Эрика не моргает. Зато внутри всё скачет и кувыркается.       Он шагает вплотную. Тянется кончиками пальцев. Гладит по щеке. Смотрит так же неотрывно.       И это настолько напоминает день побега, что внутри всё съёживается от кольнувшей неуверенности. Эрика с холодком чувствует, как его пальцы скользнули к затылку. Фишер опять пугает. Но девушка находит в себе храбрость стоять на месте и не двигаться, выдержать эту пытку.       — Ты же меня боишься, — с нажимом цедит он.       — Нет.       — Не ври.       Сал толкает её к стене, продолжая держать руку на затылке. Нависает сверху, но понимание, что только из-за его подставленной ладони она не приложилась головой, разрастается внутри каким-то хмыкающим задором. «Пугаешь, да заботишься? Вот ты и проиграл, Салли. Сам себе».       — Я не умею лгать, ты забыл? — отвечает девушка прямо в израненные губы.       — Ты обманула полицию. Значит, я ошибался.       — Это я думала, что ошибаюсь, когда ты наставил на меня пистолет.       — Чт… — на мгновение растерялся парень. — Что?..       — Я не знала, что он ненастоящий, Сал.       И даже успела усомниться, что он не может её застрелить. Это за неё сказали блестящие глаза.       — Ты сейчас серьёзно?.. — опешил юноша. Ситуация открывалась под другим углом.       — Да.       Если это правда, то каких усилий ей стоило не убежать? Сал хмурится. Но сделанного не вернуть. Ему хочется провалиться сквозь землю. Из этого априори не могло получиться хорошей концовки, даже при самом невероятном раскладе, который сейчас выпал. Сал и не ждал ничего хорошего. Он чувствовал горькую злобу. На себя. Потому что замечает, как неотрывно смотрит на губы девушки. А она просто ждёт.       Это невозможно. Из них двоих кто-то явно спятил.       И если она упрямо это отрицает, то самое время осадить хотя бы его. Только Эрика не двигается.       Это было последней каплей в чашу самообладания. Она манила, держала на себе внимание. И если первый поцелуй можно было списать на эмоции, то этот… Сал дал время на признание. Давал шанс оттолкнуть, уйти. В этот раз. Но Эрика упрямо смотрит, бросая вызов, и не пытается отстраниться, как бы он ни лишал её воли, стараясь показать, что уродство не только на его лице — оно проникло глубоко внутрь, заражая и отравляя его.       Хочу, чтобы это было правдой. Не хочу тебя отпускать. Не уходи, пожалуйста.       Парень наклонился, касаясь сперва еле ощутимо. В этот раз не выдержит. Но проклятая девчонка терпит и это. Не может быть. Такого просто не может быть. Сознайся, ну! Сал прижимает её к стене, как когда-то к кровати, и целует… целует долго, ожидая, пока явно задержанное от омерзения дыхание не сорвётся отторжением. Сжимает её плечо так, что искры давят в груди от тесной близости. И пытается запретить себе получать от этого горькое наслаждение, пока ещё может. Мазохизм чистой воды.       Только время идёт, дышать сложно уже ему самому, и Сал как-то упускает момент, когда девушка выгибается навстречу, принимая его поцелуй. И, кажется, она совершенно не против происходящего. Её заблокированные руки лежат у него на талии, но это вообще не похоже на попытку хоть как-то оттолкнуть.       От этой покорности внутри ломает.       Сжигает.       Раскаляет.       Язык бессовестно и нагло нарушает все приличия. Сал тянет светлые волосы, заставляя Эрику запрокинуть голову. Углубить поцелуй. Уж это-то точно не стерпит. Одно дело не видеть в темноте, другое — вот так, осознавая, кто тебя целует. Но… он чувствует ответное движение мягких губ, резкое и жадное, и… дыхание перехватывает. Ей правда… нравится. Да что с ней не так?!       Когда мы начнём отсчёт, когда сотрём преграду и ты затянешь петлю с камнем на моей шее, чтобы сбросить вниз на самое дно… пожалуйста, вернись назад. Позволь исправить всё. Обрежь верёвку. Но не отпускай мою руку. Потому что только ты знаешь, как достать меня со дна этого кошмара…       Внизу живота расползается жар, и Сал резко разрывает дистанцию, тяжело хватая ртом воздух. Девушка выглядит потрясающе: ротик приоткрыт, щёки горят, в глазах что-то пьяное, но это точно не злость, а пальчики буквально вцепились в бока юноши.       — Ты спятила, — жалобно вырывается из лёгких то ли вопросом, то ли утверждением.       — В-возможно, — заикаясь, выдавила Эрика опухшими губами, продолжая прижиматься всем телом и чувствуя запоздало заливающий уши румянец. «Мне было бы проще так думать, определённо».       — Это было бы самым нормальным объяснением.       — Просто заткнись, я тебя умоляю.       И на этом Салли окончательно сдался. Он хрипло хохотнул и вдруг уткнулся лбом в лоб девушки, выпуская её из захвата. Эрика не сдвинулась с места, но теперь он наконец позволил себе расслабить плечи и прикрыть глаза, доверчиво опустив голову.       — Ты правда не знала про револьвер? — прошептал он.       — Правда, — тихо ответила она.       — Прости.       Эрика мучительно вздохнула, махнув на всё рукой.       — Я попробую.       Они стоят в тишине, слушая дыхание друг друга.       — Сал.       — М?       — Скажи… — Томпсон споткнулась на полуслове. Но ей необходимо знать, как и ему. — Если бы я не убежала, что бы ты сделал?       Дурное предчувствие охватывает от этого молчания.       — Я… не знаю, — ответил он.       Эрика вздохнула. Это должно бы тревожить. Сал следит за переменой в её лице и дыхании. И, словно специально, сознаётся еле слышно:       — Я хотел тебя ударить. Ты точно готова это принять?       Чувство вины от Фишера буквально расползается тоскливой аурой. Эрика вспоминает безысходность, которая накрыла её, когда она нашла этого юношу без сознания. Как удар хлыста. Это настигает куда больнее оторванного с губ скотча или связанных когда-то рук.       — Я не буду говорить тебе, что меня это не напрягает, но… дай мне время, ладно? — помолчав, сказала Томпсон. Подумав, она добавила: — В конце концов, я тоже хотела тебя убить. Особенно в первые дни. Но оказалась слишком труслива, чтобы сделать хоть что-то из того, о чём мечтала.       Салли принимает эту истину, даже в самых отчаянных мечтах не надеясь на такой ответ. Но от услышанного в уголках рта пробивается улыбка.       — А я так ждал. Хотя бы попытки придушить цепочкой.       — О, это было в топе моих грёз.       Но что-то пошло не так. Вообще не так. Укатилось в ебеня какие-то, если честно.       И смех от этой глупой ситуации и просто потрясающей темы для разговора заполнил дом. Они обсуждали убийства. Всем всё нормально.       А ещё от этой глупости стало так комфортно, что Эрике захотелось просто обнять Салли. Она не стала сдерживать эти порывы. Словно желая убедиться, что всё в порядке. Девушка поднялась на цыпочках, стиснув юношу в объятиях, но тут же почувствовала, как он дёрнулся, поморщившись, когда её ладони проехались между лопаток.       — В чём дело? — отстранилась Томпсон.       Фишер уклончиво повёл головой.       — Сал?       — Ты, эм… — он отвёл глаза, неловко дёрнув краешком губ, — постаралась, когда кинула стул.       Эрика виновато ойкнула.       — Больно прилетело?       — Довольно… ощутимо, — поморщился он.       — Изв…       — Не надо, — оборвал Сал. — Я заслужил. К тому же… ты обещала это сделать, — тут же разрядил он хмурую обстановку.       — Положи, пожалуйста, стул на место.       — Разве только на твою голову!       Эрика не смогла не улыбнуться, покачав головой.       — Да уж… не самое лучшее начало.       Они немного помолчали. Одновременно почувствовав: возможно, самое время начать заново?       — Я бы хотел это исправить, — выдал юноша внезапно и отстранился на шаг, а потом, неловко кашлянув и не давая себе раздумывать от стеснения, накрывшего абсурдностью, протянул руку.       Эрика сначала не поняла, уставившись на этот жест приветствия, а потом до неё доходит. И девушка тепло рассмеялась. Она думала, ничего страннее дружбы с Роем и повода для неё в её жизни не случится, но это перемахнуло все вершины.       Эрика протянула ладонь в ответ, касаясь пальцев Салли и замечая, с каким трепетом загораются глаза парня.       Собравшись с духом, он неуверенно выдал:       — Привет, я Сал.       — Эрика. — Она ободряюще сжала пальцы в ответ. — Приятно познакомиться.       Он выдохнул, прикрыв глаза. На это простое действие потребовалось куда больше смелости, чем на многое другое. Эрика сомневалась, что теперь всё будет правильно и «как надо», но была уверена, что хотя бы относительно по закону. Потому что впервые чувствовала себя в полной безопасности рядом с этим парнем.       — Ты что, совсем не злишься? — не удержался Фишер тут же.       — Кто? Я? — Томпсон задумчиво отпустила пальцы юноши. — Честно? Я просто в бешенстве.       Сал изогнул бровь, глянув на девушку с сомнением.       — Что-то по тебе не видно.       — У меня не осталось никаких моральных сил, — устало отмахнулась Эрика. — Когда-нибудь я всё припомню, можешь не сомневаться.       — Ладно, — насмешливо выдохнул юноша, цепляясь за это «когда-нибудь».       Они прошли по коридору, когда Эрика неожиданно остановилась у порога «своей» комнаты. Сал сразу же напрягся, заметив поджавшиеся губы гостьи. Двоякие чувства обуяли Эрику. Воспоминания накладывались друг на друга, как слои старой краски, но самым неприятным было другое. Несмотря на, казалось бы, расставленные пока что точки, она помнит тот взгляд. Знает, что Сал тоже помнит весь обман. Он стоит рядом и… Эрика хоть и чувствует, что парень успокоился, но понимает, что не может знать наверняка: есть ли у него желание запихнуть её сейчас в эту комнату и повернуть ключ?       Вопреки всяким вопящим протестам внутри Эрика перешагнула порог. Сама. Сал наблюдал. Его шаги за спиной, как гудящий рой пчёл. Желание обернуться, спрятать спину вновь вернулось. Томпсон заставляет себя не двигаться. Фишер останавливается возле плеча.       При взгляде на всё это — на сбуровленный ковёр, на отпихнутый диван, на брошенную верёвку, на дыру и на нож в стене — на язык просится только одно слово. Сожаление.       Наверное, она никогда этого не забудет. Даже если сможет простить — стереть из памяти такое невозможно.       «Ты больной на голову, Фишер», — буквально слышит Салли, глядя на спину девушки. Зачем она стоит тут? Зачем смотрит? Его сносит волной вернувшейся тьмы.       — Сал, — позвала Эрика. Парень стиснул локти, приготовившись к вполне заслуженной пощёчине, которой всё нет и нет. — А где мои вещи?       Эрика обернулась. Фишер растерянно моргнул.       — Какие вещи?       — Телефон, сумка, учебники.       И что, это всё? Вся реакция?       — А… — Юноша неловко почесал затылок. — Точно.       — Только не говори мне, что ты их выкинул, — помрачнела Эрика, подозрительно сощурившись.       — Что? Нет-нет… Конечно же, нет. — Он вздохнул, сгорая от стыда за свой поступок снова и снова. — Подождёшь? Я принесу.       Томпсон пожала плечами, ещё раз окинув комнату нечитаемым взглядом, и вышла вслед за юношей. У Салли закрались догадки, что она тоже его проверяла, повернувшись спиной в своей бывшей клетке. Крепко задумавшись над этим, юноша с голубыми волосами так ушёл в себя, что со всего размаху наступил на треклятую сломанную ступень.       Пустота резво бросилась под ноги, не оставив воздуха даже на скромное «блять».       — Салли! — вскрикнула Эрика, услышав треск.       Она каким-то образом успела схватить его за кофту и дёрнуть на себя, назад. Взмахнув руками, парень потерял равновесие, сшибив собой девушку. Оба грохнулись на верхние ступени, как будто приготовившиеся съехать со снежной горки дети. И если Эрика ещё успела подставить локти, ободрав их, то Сал хорошенько приложился затылком о её колено, съехав вниз по лестнице.       — Да чтоб тебя… — выругался парень, схватившись за голову. Из глаз разве что искры не посыпались. Этот дом хотел его смерти, не иначе.       Шутки про сотрясение мозга всё ещё актуальны.       Вспомнив про Эрику, Сал подскочил.       — Я в порядке, — потирая локоть, отозвалась девушка, предугадывая вопрос. Она уже начала было подниматься, когда случайно заметила, что под задравшейся кофтой парня мелькнуло тёмное пятно. — Что у тебя со спиной?       Сал до того быстро одёрнул одежду, что рассмотреть больше девушка не успела.       — Ничего.       Фишер запоздало повернулся, чтобы помочь Эрике встать, но та уже справилась сама и теперь сверлила парня напряжённым взглядом.       — Это я сделала?       — Нет, — замотал головой парень. И тут же увёл тему: — Я пойду за твоими вещами.       Он пропал из поля зрения так быстро, что Томпсон не успела ничего сказать. А когда он вернулся, то чуть не попятилась. Потому что в руках Фишера был лом.       — А это… зачем? — не сумев сдержать быстрого взгляда в сторону двери, осторожно поинтересовалась Эрика. Ладно, про доверие она погорячилась. По крайней мере, пока не научится понимать, что в голове у этого парня хотя бы приблизительно. Потому что лом и фраза «принесу вещи» синонимами не казались ну никак.       Салли это заметил и виновато потупился, заведя инструмент для веских аргументов за спину.       — Эм… прости, я, ну… надо. Подождёшь, хорошо? — Пробормотав что-то ещё невнятное, парень с голубыми волосами развернулся к двери и прошёл к выходу, ничего толком не объяснив.       Эрика настороженно смотрела ему вслед. Любопытство резво обогнало инстинкт самосохранения. Она нагнала парня на крыльце.       — Ты куда?       Фишер обернулся.       — Тебе… лучше подождать здесь, — как-то неловко пошкрябал он щёку. Вкупе с перекинутым через плечо ломом это выглядело крайне крипово. Вроде сцены в фильме ужасов, где на экране всего лишь стоит маленький мальчик с шариком в руках, а ты уже готов наложить кирпичей. И в то же время эта загадка по имени Салливан Фишер манила как никогда. А может, Эрика просто не хотела оставаться одна в его не менее странном доме.       Поэтому девушка машинально нащупала в кармане телефон, успокоив себя, и вышла со двора вслед за парнем, показательно непринуждённо съязвив:       — И упустить возможность побыть голосом стыда и совести? Ни за что. — К тому же ей и правда стало любопытно, куда он мог деть её рюкзак и зачем для его возвращения нужен лом.       Можно подумать, ему и без этого стыда за свои поступки мало. Но на то её право. Сал не стал спорить.       Выйдя из калитки, юноша сразу повернул направо, и пока Эрика осознавала, что парень покинул дом без протеза, она тут же поняла, почему юноша за ним не вернулся, не побоявшись выйти в свет. Ответ очевиднее некуда. На этом грёбаном Северном Авеню шансы встретить живых людей примерно равнялись проценту выжить в авиакатастрофе. А как только Фишер дошёл до стоящего на самом отшибе полуразрушенного дома, пережившего если не бомбёжку времён войны, то как минимум пожар, девушка остановилась как вкопанная.       Дом №18 по сравнению с этим зданием казался дворцом с радужными пони и феями.       — Не говори мне, что… — Эрика осеклась, потому что именно к каменной ограде этого дома Сал преспокойно направился. — Нет, ты серьёзно?!       Парень перекинул лом через изгородь и обернулся.       — Что?       — Почему мои вещи там? — ткнула девушка в чёрную крышу.       — Ну… я не знал, куда ещё их деть, если полиция придёт, — сконфуженно пробормотал Фишер.       — Если бы ты закопал их в лесу, я бы ещё поняла, но туда..?       — А что не так-то? — не понял Сал, немного приободрившись от того, что Эрика не особо ругается.       — Да это самое жуткое место, которое я только видела! Как тебе вообще такое в голову пришло?!       Парень вскинул голову на здание, посмотрев на него без особого впечатления.       — Да… дом как дом. Просто заброшенный. — Он пожал плечами.       Эрика тяжело посмотрела на юношу. Ну да. Дом как дом. Парень как парень. Ничего такого. Конечно. Удивился бы здесь только совсем круглый идиот.       — Так ты… пойдёшь или останешься тут? — поинтересовался юноша, потоптавшись на месте.       Остро ощущая приступ психологического дискомфорта, Эрика чисто из упрямства подошла к Салли. Она же злится, да. Она же голос совести.       Больше похоже на голос долбоебизма: ну кто, кто, скажите на милость, лезет с без пяти минут смертником, убийцей, своим похитителем и другими титулами одарённым в сгоревший заброшенный дом на краю города по своей воле?!       Эрика могла бы посмеяться, но уже была занята тем, что, держась за руку Салли, пыталась вскарабкаться на кирпичную кладку так же ловко и быстро, как юноша, взлетевший на неё без труда. Томпсон, пошатнувшись, спрыгнула на ту сторону вслед за Салливаном, отряхивая джинсы и замечая краем глаза, как Фишер поднял лом.       Пиздец. Полный, беспросветный, всепоглощающий пиздец. Алло, девочка, вы тут справками об ушибах не размахивайте, вам уже поздно.       Эрика смотрит на дом, на край изогнутого инструмента на худом плече и чувствует желание втихую развернуться и залезть обратно на забор. Самое замечательное, что это желание вызывает не носитель строительного орудия. Хотя, казалось бы, физическое тело представляло куда большую опасность, чем покосившийся набор досок. Голубая макушка вертится по сторонам, а потом следует к выпавшему окну на первом этаже через заросший двор.       — Тебе совсем не стрёмно? — не выдержала девушка за шаг до чёрного пятна неизвестности в парадной.       — Да нет, — пожал плечами Салли, перемахнув через подоконник. — А должно быть?       «Должно быть, чёрт возьми! Ты видишь этот дом вообще?!» — хочется завопить Томпсон.       Ах, ну да. Чего бояться человеку с ломом на плече? Хотя у Эрики даже с ломом духу бы не хватило зайти в такое помещение одной. Салливан заботливо подал руку в зияющее нихрена, как проводник в другую реальность. Эрика собирает стремительно испаряющуюся храбрость в кулак и перелезает следом.       Глаза быстро привыкают к темноте. В основном, потому что старая штукатурка давно обвалилась, вскрывая прощелины между досками в стенах. По ощущениям — будто провалился в мультик про Коралину в Стране кошмаров: коричневато-серые заросли плюща с паутиной, поломанные остатки мебели в углах под слоями пыли и грязи и очень скрипучий пол, шагать по которому казалось равноценно опасным занятием с игрой в классики на битом стекле.       И Салли-Кромсали как ведущий персонаж этого самого мультфильма с мрачной рисовкой, так подходящий этому месту.       Пока Эрика нервно озирается вокруг, жалея, что не уняла своё любопытство, когда явно стоило, парень уверенно проходит через сквозные комнаты. Девушка вынужденно торопится за ним, не желая отстать, и в то же время очень резко начинает думать о всяких чёрных шутках, о которых не думать не получается. Например, о том, что идеальнее места для убийства не придумаешь.       Только бы у Фишера хватило совести не показать свои заскоки сейчас. Сал явно не из тех, кто любит жестоко шутить и намеренно пугать, но он и без этих намерений может довести до кондратия просто оставаясь собой.       — У тебя лицо, будто я сейчас тебя буду убивать.       Эрика аж подскочила, пропустив момент, когда Салли обернулся. Скулу невольно свело судорогой.       — Зна-знаешь… ты прости, конечно, но я не могу об этом не думать в таком месте, — решила не врать девушка. Самое смешное, что это выглядит именно так.       По лицу Фишера видно, что он еле сдерживается, чтобы не сказать: «Я же говорил». Однако он демонстрирует чудеса толерантности и вновь отворачивается, ища взглядом тайник. Покоцанная доска в полу находится практически сразу. Сал отточенным движением вгоняет лом в щель и нажимает на рычаг. Доска с треском отходит от пола. Краем глаза Фишер замечает, как подбросило девушку от этого звука.       Пока Эрика нервно озирается, Салливан откладывает лом, выкорчёвывает половицу и, опустившись на колени, быстро запускает руку в открывшуюся дыру. Девушку передёргивает от того, с каким хладнокровием парень контактирует с этой чёрной неизвестностью. Расщелина в полу выглядит так, словно оттуда сейчас высунутся острые зубы или лапа с когтями, схватят Салли за предплечье и утащат под пол, жадно чавкая. Однако этого не происходит. Парень вытаскивает кожаный рюкзачок на поверхность, и Томпсон немного попускает. Отряхнув пыль, Сал протянул девушке её вещь.       — Спасибо. — Эрика забрала рюкзак. Заглядывать внутрь она не стала. Если бы там что-то было не на месте, Фишер сознался бы сразу.       Сал задумчиво поглядел на девушку. Он наконец решился спросить.       — Эрика, а что такого ты сказала полиции, что меня выпустили?       — Что?.. Эм, ну… просто забрала заявление, — пожала плечами девушка, как-то вдруг отводя взгляд.       Юноша заинтересованно подпёр щёку рукой, не спеша вставать с корточек.       — И это всё? — Он явно не поверил. — Как-то странно. Меня не очень-то жалует местный шериф.       — Угум, я так и поняла.       Парень отнял ладонь от лица.       — Он что, лично тебя допрашивал? — не поверил своим ушам Сал. Эрика кивнула, вновь обернувшись на коридор. Салли же озадаченно склонил голову. Он примерно представлял, каких гадостей мог наговорить полицейский девушке. — И ты после этого всё равно не подписала?       Томпсон выдохнула сквозь сжатые зубы, ответно посмотрев на юношу.       — Что насчёт тебя? Ты мог хоть что-то придумать в свою защиту. Почему не стал?       Сал отстранённо глянул на Эрику и мотнул головой, отбрасывая лезущие в глаза пряди.       — Не видел в этом никакого смысла.       — Я могла наговорить лишнего.       — Знаю.       Холодок прошёл по плечам от того, насколько равнодушно к себе это прозвучало.       — Подожди, — вдруг дошло до Фишера. — А откуда ты знаешь, что я ничего не сказал? Ты была там… да? За стеклом, — опасливо уточнил он.       Эрика кивнула, подумав, что нет причин скрывать.       — Ты знал?       — Нет, — покачал головой юноша.       «И всё равно отдался на волю случая, наплевав на свою судьбу».       — Ну, может, поэтому половина департамента и та журналистка теперь думают, что я чокнутая… — Эрика хмыкнула себе под нос. Сал непонимающе смотрел на девушку. — …встречаться с тобой.       Зависающий Салли, до которого быстро доходит услышанное, — зрелище довольно милое. Особенно его пунцовеющие щёки, которые видно даже в полусумраке. Как легко сломать человека, надо же.       — Моя… кто?       — Девушка. Она так представилась.       То есть… она правда…       — А мы что… встречаемся? — вдруг выдал Сал с щекочущим горло трепетом. Его всю дорогу до этого места терзало желание спросить, а тут, оказывается, и спрашивать было незачем.       И вот вроде вид невинный до умиления, взгляд полный щенячей надежды, да только что-то во всём этом сквозит такое… подозрительное. Как будто нечисть спрашивает разрешения войти в дом, клятвенно обещая только глазком посмотреть, как нормальные смертные живут. Но ты-то знаешь, что эту нечисть потом взашей не выкурить.       Особенно из сердца.       Эрика скрестила руки на груди, не выдержав этого взгляда.       — Клэр Крапивница уверена, что мы поругались из-за непоклеенных обоев, шериф точит на меня зуб, а мама думает, что я сбежала из дома из-за парня. Разумеется, мы лучшие друзья, Салли.       Не осталось смущения даже краснеть. Только смеяться с абсурдности, давя жалкий сарказм.       Сал аж покачнулся, едва не упав. А потом рассмеялся. Громко и звонко, как мог только он, больше не обрывая этот перелив колокольчиков на полувздохе, а искренне, запрокинув голову и всё-таки свалившись на пол, подставив ладони. Он не знает, от чего его распирает: от того, что Эрика использовала его алиби как отмазку для полиции и своей семьи за своё отсутствие; от того, что смогла уделать паршивую журналистку так, как он сам и не мечтал; или же от простого, банального счастья.       Он кому-то ещё нужен. Такой. Изломанный и кривой. С фальшивым глазом, протезом на тумбочке и шрамами по всему телу. Со своими «дурацкими» хвостиками, перепадами настроения и бессонницей. Нужен.       Салли вскакивает с пола и едва не сносит Эрику с ног, крепко обнимая. Томпсон вспыхивает, как спичка, что-то бурча в плечо о всяких психах с голубыми волосами, но доверчиво жмётся в ответ. Разрешает себя касаться. Даёт тот самый грёбаный и, казалось бы, безнадёжно похеренный шанс начать заново и всё исправить.       «Спасибо», — говорят голубые глаза юноши вместо него. И даже стеклянный глаз кажется живым.       Они покидают заброшенный дом, возвращаясь обратно. Пока Сал перелезает через подоконник, Эрика натыкается на его спину и вспоминает про пятно. Юноша чувствует пристальное внимание слишком поздно: девушка сцапала за ткань за шаг до кирпичной изгороди.       — Что ты делаешь? — попытался отшатнуться Салливан, но не вышло.       — Хочу посмотреть, что с твоей спиной.       — Чт… всё нормально, — побагровел Фишер, выронив лом, изогнув спину и пытаясь вырваться. Однако Эрику это не впечатлило.       Со стороны, наверное, выглядело как обратное домогательство. Только Эрике не смешно. Она пережила слишком много дерьма за эту неделю, чтобы думать о том, как это всё выглядит со стороны. А после того, как Сал выкинул финт с таблетками, она лучше покажется конченой извращенкой, чем будет накручивать себя по приходу домой.       — Эрика, отпусти, — напряжённым голосом попросил Салли, вцепившись в кофту. — Там просто синяк.       — Тогда я просто посмотрю.       — Не надо.       — Сал.       — Я же сказал, что заслужил.       Угу, только Эрика помнит, что стул попал между лопаток, а синее пятно она увидела на пояснице.       — Сал, пожалуйста.       Фишер стиснул зубы, глядя в стену перед собой и вновь чувствуя собственную никчёмность. Он не хотел, чтобы она это видела, и мог вырваться силой, но это значило грубо толкнуть девушку. А осадить как-то резко после такого доверия к себе язык бы не повернулся, поэтому пришлось молча сжать губы и расцепить пальцы.       Эрика заметила, как неестественно замерли плечи юноши, но не отступила, осторожно потянув край ткани наверх.       «Какого… Господи!..»       Спина Салливана походила на сплошную гематому: жуткие лиловые и фиолетовые пятна, как скверна заражения, расплылись правее поясницы, под лопаткой продолговатая царапина, а выше между ними отчётливая полоса — след от ножки стула. И если от последнего становится паршиво-дурно, то откуда первое, Томпсон понять не может. Но с нехорошим предчувствием подозревает.       — Откуда это?       Юноша молчит.       — Это в колледже?..       — Нет, — обрывает Фишер, шагнув вперёд и одёргивая кофту. Он не стал говорить, что из колледжа тоже иногда приносил такую красоту. — В камере амбал докопался. Я просто неудачно попал под руку.       Про то, что его едва не зашиб тот пьяный байкер, оскорбившись на неразговорчивого соседа, пока дежурный спокойно смотрел на одностороннюю потасовку, Сал тоже не стал говорить. Зачем всковыривать эти отвратительные воспоминания и ещё заставлять её переживать?       Эрика ошарашенно смотрит на юношу. Она не понимает, как его не забили до смерти в тюрьме за три года. Да ещё с такой внешностью. И от понимания того, что он мог вновь попасть в этот непрекращающийся кошмар, просто потому что больше не видел смысла жить в одиночестве, внутри ядовито расползается горечь.       Томпсон знает, что парень не примет жалость ни в каком виде, скорее, это его разозлит или обидит. Зато ей никто не запретит, спрыгнув на ту сторону изгороди, остановить Салли за рукав и прижаться щекой к его изуродованной щеке, не трогая больше спину. Иногда язык тела куда выразительнее любых слов.       Это то особое, что связало их не так, как должно было быть. Неправильно. Жалких недель хватило, чтобы привыкнуть к прикосновениям, перестать их бояться и даже чувствовать необходимость в них на кончиках пальцев. Друг в друге. И в то же время вслепую прощупывать настоящих себя.       Удивительно. Парадоксально. Но так болезненно испытывая зависимость.       — Мне надо идти, — отстранившись после долгой тишины, прошептала девушка.       Сал кивает понимающе. Ему меньше всего хочется отпускать Эрику, но он не смеет даже думать о том, чтобы лишить её свободы. Больше нет. Вместо этого он провожает её до остановки, пытаясь спрятать улыбку, потому что она до сих пор держит его за руку.       Уже возле изрисованной скамьи Эрика оборачивается к юноше. И замечает кое-что лишнее.       — Ты зачем лом с собой взял? — воскликнула она.       — Ой, — Фишер спохватился, вынырнув из розовых облаков. Он быстро опустил орудие труда и скромно отставил его в сторону, виновато добавив: — Задумался.       — Господи, Сал… — Томпсон со смехом провела ладошкой по лицу.       «Ну будь хоть немного нормальным…» Наверное, это невыполнимая просьба. Какой же это тогда будет Салли-Кромсали? Парень, девушка и лом замерли на пустынной остановке.       Нет, ну безнадёжно тупая ситуация. Без-на-дёж-но.       До прибытия автобуса меньше десяти минут. Юноше кажется, что это ничтожно мало. А Эрике просто спокойно от того, что он рядом.       — Слушай, а ты правда боишься пауков? — вдруг спросил Сал.       У Эрики нет сил удивляться этим вопросам ни к месту, поэтому она просто отвечает:       — Да. А что?       — Я тут подумал, что в твоём рюкзаке…       В следующую секунду девушка так быстро смахнула рюкзак со спины, поняв конечную точку размышлений парня, что аж спина зачесалась.       — П-проверь, пожалуйста, — покраснев от собственной глупости, пробормотала Томпсон, держа сумку в вытянутых пальцах.       Юношу это крайне позабавило, однако просьбу он выполнил. Пауков, к счастью, внутри не оказалось. Только один растерянный муравей, которого Салли подцепил на палец и высадил на скамейку. Наблюдая за этим, Эрика поражалась всё больше и больше. Если закрыть глаза на всю эту историю с похищением и странным массовым убийством, то Салливан Фишер казался очень дружелюбным и безобидным парнем. А ещё на удивление воспитанным, образованным и интересным. Не от мира сего немного, правда. Так почему же всё не так? Нет, свои бесы там были и не дальнего круга, но по сравнению с другими подростками Нокфелла вполне приемлемые.       — Ты сможешь уснуть? — вспоминает Эрика о его тёмной проблеме.       Салли поднял голубую макушку.       — Да. Не переживай. Теперь всё нормально.       От этой тёплой благодарности сносит воздух в лёгких. Ему приятно, что её волнуют такие вещи. И уже даже не так стыдно от того, что он показал эту слабость.       — А ведь у тебя есть телефон, — вдруг поняла Эрика. — Ты можешь мне позвонить, если захочешь. Я заряжу свой, как доеду. Почему-то этот не ловит, который я взяла у сестры.       — Что? Позвонить? — растерялся Фишер.       — Ну да. Есть куда записать?       — Н-нет, — Салли снова завис. И тут же поспешно выпалил, будто боясь, что девушка передумает: — Но я могу запомнить.       Эрика продиктовала всего два раза. Жёлтый автобус показался на горизонте.       — Ну… до завтра? — смущённо натянула лямку рюкзака девушка.       — До завтра.       Когда автобус уже почти подъехал, Сал не удержался от маленькой наглости. Он был даже готов получить за это, но…       — Эрика, — позвал он.       Девушка обернулась. Голубые волосы мелькнули перед лицом. Мягкий поцелуй коснулся губ. И если секунду назад Салли ещё невольно ждал возмущения, то увидев багровый румянец, бессовестно и счастливо заулыбался. Эрика пошатнулась, теряясь от этой робкой смелости, граничащей то с тихой сдержанностью, то с отчаянным желанием. Определённо, к этому ещё стоит привыкнуть. Однако привычный опыт общения с парнями обычной среднестатистической девушки придётся, видимо, вычеркнуть. Тут не поможет.       — Тебе идёт улыбка, — превозмогая невыносимо накрывающий шквал эмоций, нашла в себе силы сохранить самообладание девушка. Она запрыгнула в автобус, помахав рукой, а до Фишера только через минуту дошло, что он всё ещё стоит посреди улицы без протеза. Юноша с голубыми волосами машинально дёрнул пальцы к лицу, словив бесшумный смех Эрики в зеркале заднего вида.       Проводив взглядом автобус, Сал медленно направился домой, захватив лом. Несмотря на бессонные ночи и слабость, он чувствовал себя невероятно живым и бодрым. И хотя организм был категорически против, прося отдыха, хоть немного сна и покоя, юноша, добравшись до дома №18 и зайдя во двор, задумчиво вскинул голову, осматривая своё жилище, словно первый раз увидел.       Чуть подумав, Салли покрутил лом в пальцах, а потом шагнул в заросли, продираясь к заколоченным окнам. В следующий момент железный крюк врезался в доски, вырывая их с гвоздями.       В гостиной сразу стало светлее.