***
В колледже мирно и чинно, надо же, какая щедрая блажь. О Салли-Кромсали будто все постепенно забыли, а стычки с одноклассниками опустились до подозрительной отметки «ноль», что, несомненно заслуживало бы восторга и вздоха облегчения, но не теперь. Сал был в том состоянии, что схвати его кто-нибудь сейчас, чтобы отпинать или сорвать протез — он бы даже не сопротивлялся. Просто бы не сообразил, что происходит. Словно в издевательство над его душой и сердцем — Эрика по прежнему учится с ним в одном классе и сидит чуть ли не прямо перед глазами. Сал прекрасно понимает, что выкинув своё истинно «я» в их последнюю встречу он не заслуживал даже этого. Эрика ведь на серьезе могла с полным правом вновь пойти в полицию, на этот раз до конца составив чертово заявление, потому что после такого любой бы смело заявил, что Сал Фишер опасен для общества. Но Эрика делает хуже — она не делает вообще ничего. Молча покидает Салли, вырвав с собой кусок и, оставляя кровавые ошметки дорожкой, просто забывает о нем, как о страшном сне. Другого объяснения нет. Потому что девушка теперь не видит юношу, игнорируя на корню, как тот засохший цветок в кабинете географии на четвертом этаже. Цветок давно подох — а его даже не выкидывают. Не замечают. Стоит себе, никого не трогает, и ладно. Дни идут, сливаются, смешиваются в одну проклятую полосу из нежелания что-либо делать вообще. Глаз болит, краснея в белке от недосыпа, голоса завывают оркестром, походу, подстроившись под сломанный телевизор, и Фишеру кажется, что еще немного — и его башка просто треснет на ходу. Парень сам перестал замечать, как натирает пальцами переносицу протеза, то и дело жмурясь от мигрени. А черные мысли капля за каплей затекали в ослабевающий разум. И продолжали шептать всякие гадости. А еще очень страшные вещи. Сал с ужасом чувствовал, что опять сходит с ума. Но ничего не мог с этим поделать. Он пытался заставить себя не смотреть, не думать, но стоит ему увидеть, как Эрика разговаривает с каким-то парнем в классе, подсев к нему за парту — как пощечина с развороту. Фишер застыл как вкопанный. Девушка ласково улыбнулась однокласснику — той самой своей робкой светлой улыбкой, что-то говоря. Парень отодвинул свои учебники и с готовностью повернулся к девушке. В голове — лишь звон, Салли не в состоянии прислушиваться, так и застыв на месте, расстрелянно увидев это. Сколько там прошло? Неделя? Две? Вот тебе и обещания… ничтожные бесценные слова. Эрика тихо засмеялась, прикрыв губы ладошкой от смущения (от чего же еще?). Парень чуть подался ближе. Ближе, чем было можно и нужно. Она поправила пепельные волосы и склонилась ему на встречу, что-то шепнув. И сам факт, что Эрика так улыбалась для кого-то другого, прикасалась, даже не заметив лишнего зрителя — как кувалдой по ребрам. Хочется обмануть себя, что это всего лишь одноклассник, подумаешь. Но это тут же захлебывается — Эрика мотнула головой и встала, парень поднялся за ней, и они оба вышли из класса, а девушка обвила его руку за локоть, прижавшись ближе. Пальцы процарапали край парты, вогнав под ногти пару щепок. — Нет, а на что ты еще надеялся? Что она остынет, после того, как ты выставил себя полным психопатом? Будет верно ждать отходняка и вернется? Совсем кретин, Кромсали?.. Это же Эрика Томпсон! Девочка, у которой в жизни все сложится и без твоей пугающей рожи. Поправочка: уже удачно складывается!.. Без-те-бя. Хочется схватить себя за горло, задушив этот голос насмерть. Но Салли точно мазохист. Он как собака (да-да, те самые собаки, которых он стороной обходит) — привязывается даже когда пинают снова и снова. Жалкое зрелище. Эрика делает ему больно даже на расстоянии, а он все равно готов ради нее на всё. Даже отобрать себе роль посмешища обратно. Он ведь просто выкрал кусок из ее жизни. Подло и гадко. Она вернула себя назад — только и всего…***
— Эй, Томпсон. Тебе что, не понравилась новая прическа? Нам показалось, ты тащишься от всяких экспериментов… — Чего такая унылая, капитан? Поссорилась с парнем? — С которым? «Сами пошутили, сами посмеялись», — прокомментировал мрачный голос в голове. По носу царапнул сильный запах дорогих духов, а незначительная тяжесть на шее подсказала, что на плечи завалилась чья-то рука, навалившись на личное пространство, как на что-то недостойное значения. — Руки убери. Кто-то — охуел в край краев, но почему нецензурные комментарии только в мыслях — Эрика не знает. Ее пальцы живут сжатые в кулаки, а напряженными скулами можно резать, как клинком. Мулатка отстранилась, а вот запах ее духов остался висеть на шее. — Девочки, давайте быстрее! Показывайте, что наработали, — скомандовала учительница. Миссис Хэмс — единственна причина, по которой руки остались вдоль тела, а не вцепились в завитые кудри Симонс сию секунду, как та оперлась на Томпсон, раздавив не только личное пространство так издевательски, но и унижая своей доминантностью. Этим блестящим жвачным вкусом превосходства — численным, финансовым, информационным и… остальным. Эрика вышла вперед, подставляя беззащитную спину насмешкам, которые сдерживает исключительно присутствие взрослого. Растерла запястье, готовясь к показательному выступлению перед тренером. А сама только и думала, как же прекрасно прозвучал в ее пальцах хруст костей. Трейси Симонс выводила ее и без того пошатанное моральное состояние под несущийся поезд. Она знала, что ее роль в качестве лидера давно утеряна — это так, только условно, для вида. Королевство захвачено, а белый флаг истоптан и разодран в клочья — враждующая сторона не принимала мира, хотела войны до конца. Внутри копится, бурлит, то опадая дымом сухого льда, то искрясь, как искусанная проводка. Которая вот-вот замкнет. Эрика осталась с этим один на один. Без поддержки. Андреа и Рой не в счет. Не тот случай. Трейси плела свою паутину слухов и сплетен, не давая вздохнуть и дня спокойно, заставляя дергаться и затыкать истерики налету, и Эрика понимает, что она не выдерживает уже не в шутку. Выходить из себя на зрителях — только шоу спонсировать, а эти трое только ждут свистнуть в цирк всех вокруг по билетам с предпродажи. И было лишь два варианта это остановить. Капитулировать, позорно упав ниц лицом и признавая поражение до конца, надеясь на милость… или же сделать прямо-противоположное тому, что он просил никогда не делать. Эрика заправила отбеленные в пепел волосы за ухо, прикрыв глаза на очередную остроумную шуточку. Сбитое дыхание выровнялось. Есть случаи, когда тебя загоняют в тупик, и чтобы выскочить оттуда, приходится делать сомнительный выбор, совсем не подходящий положительному герою. Кажется, Эрика свой выбор уже сделала. Раздалась вибрация звонка. Пока учительница оставляла нотации для новеньких, Томпсон отошла в сторону и взяла трубку. — Да, Ким? Что, прямо сегодня? Вау… да, конечно. Я приду. Встретимся после уроков? Давай, пока… — Эрика, ты где? — капитан быстро заблокировала телефон и обернулась к подруге. Андреа оттянула футболку от себя, переводя дух. — Миссис Хэмс зверствует, как не в себя. Тебя ждать после занятий? Эрика убрала смартфон в карман и покачала головой. — Нет, у меня еще дела. — Что за дела? — прищурилась Льюис. — Ну-ну, колись… мне же не послышалось? Кто такой Ким? Взгляд Эрики мгновенно замерз, и чуть не сорвавшийся девичий подкол застрял у Льюис костью в горле. Мелькнувшая было радость, что подруга одумалась и сошлась с кем-то еще, и не надо никому ничего говорить — столкнулась о полный отторгающего безразличия тон. — Никто.***
Он ненавидел это чувство, когда осознаешь, что ничего больше не значишь для человека, который для тебя значил слишком многое. Значит до сих пор. Продолжая жить и дышать только ради него, и понимать, что ему наплевать. И больнее всего — видеть это своими глазами. Но куда деться от этой паршивой привязанности — хороший вопрос. Привычки въелись под кожу. …поэтому, когда на очередной из бесконечных перемен Фишер увидел, как три какие-то девчонки начали перешептываться, а потом пошли за Эрикой и Андреа в столовую — сначала проводил их взглядом, а потом бросил все и обреченно пошел следом. Он знал, что Эрика так и не смогла отмыть себя от общения с Салли-Кромсали до конца, а теперь расплачивалась с этим до сих пор. А он так и не сдержал даже это обещание — не сделал ничего. Можно было не влезать и плюнуть на всё, как Эрика. Гадкий голос внутри подначивал, что так ей и надо, за ложь. Девчонки ускорили шаг, в руках одной из них что-то есть. Какая-то бутылка или коробка — Фишер не видел, зато предчувствовал, что сейчас произойдет. Эрика и Андреа идут, не замечая, а девчонки нагнали их у самого входа в столовую. — Капита-а-ан! Сейчас или уходи. Сал поджал губы, размышляя всего секунду… но как только увидел движение, перестал метаться и шагнул наперерез… Эрика только и успела услышать звук, развернувшись от предчувствия, а перед глазами мелькнула тень. В следующий миг раздался плеск и чей-то вскрик. Капли апельсинового сока брызнули во все стороны, шлепнувшись на пол возле белых кроссовок, отлетев по стенам и столикам, но на нее — не попало и одной. Зато забрызгав кеды, откуда-то взявшиеся прямо перед. Эрика отскочила, врезавшись в охнувшую Андреа. Но в этом не было никакой необходимости. В части столовой воцарилась тишина. Салли-Кромсали медленно опустил локоть, прикрывающий лицо, вниз. Пошатнувшись, Эрика пораженно уставилась на ярко-голубые волосы напротив себя, с трудом соображая, что только что случилось. С его кофты капал сок. Сделавшие это девчонки испуганно замерли, уставившись на парня. Неожиданный поворот, а? — Сал… — еле слышно прошептал голос Эрики за спиной, но юноша сделал вид, что не услышал. Он встряхнул рукой, ощущая мерзкую сахарную липкость. Попало и на волосы, и на джинсы, и на протез — ладно он успел прикрыть глаза. Зато в тонкую прорезь у рта залилось особо щедро. Аж чавкало. Под чужие взгляды Фишер подцепил край пластикового подбородка пальцем и чуть-чуть приподнял, сплюнув сок. — Вам не надоело? — тихо, но так вкрадчиво поинтересовался он, вперив промораживающе-голубые глаза в девчонок, что те синхронно сглотнули. Салли-Кромсали не кричал и не угрожал, но тон его голоса пробрал до костей. И стекающая с него жидкость не вызывала желания посмеяться над удачным приколом. Одноклассниц, как ветром сдуло. Он обещал, что не испортит больше ничего, и хотя бы это обещание сдержит. Салливан молча отряхнул руки еще раз и, не поглядев на девушку, быстро развернулся, уходя прочь, как будто этот поступок был его фриковатой прихотью и только. Руки Эрики задрожали. Она, приоткрыв рот, смотрела на уходящую спину Салли, понимая, что он просто закрыл ее собой, не раздумывая. Запоздало захотела схватить его за руку и что-нибудь сказать, но не успела. На любопытные взоры вокруг — стало резко похеру… и какого черта?! Эти придурошные выскочки, так и хочется взять поднос с раздачи, догнать и врезать по шее!.. «Зачем он это сделал? Зачем закрыл собой? Как сейчас продолжит учится, или пойдет домой? Прямо вот так?» Сал ушел, а в горле ком. «Что с тобой происходит Салли? Зачем пугаешь и отталкиваешь, а потом делаешь что-то, не думая о себе? Зачем ты сейчас подставился?!» Эрика опустила руки. Всё. Достало. А еще проще говоря: заебали. Все они. — Ты куда? — Аппетит пропал, — бросила Томпсон, быстро уходя прочь. Только в совершенно другую сторону. Полюса снова разошлись, магниты сменили точки притяжения и оттолкнулись. В глазах подруги блеснули слезы. Андреа вымученно метнулась следом, а потом отстала, так и не догнав. До нее тоже с опозданием дошло, что случилось. Салли-Кромсали закрыл девушку собой… даже услышав такие слова и, скорее всего, еще много чего после… всё равно… Льюис мается совестью еще пол урока, а потом понимает, что дальше тянуть некуда, не то станет еще хуже. Найти Салли-Кромсали оказывается сложнее, чем кажется. Подойти во время занятий Льюис не дает гордость, а на переменах парень как будто растворяется в воздухе. Лишние глаза не нужны, уши — тем более. Устав высматривать голубую шевелюру в потоке учеников и думать, как подойти, блондинка идет на экстренные меры. Пока не передумала. Андреа без понятия каким чудом не выкинула те бумажки, но скомканный номер телефона Салли-Кромсали находится в корзине для бумаг под столом вместе с остальными обрывками ее преступления. Пальцы аж вспотели от волнения, но Льюис не дает себе струхнуть и быстро щелкает: «Завтра в 16:00, аудитория 311» Отправить? Андреа долго смотрела на сообщение, но писать что-то еще не решилась. Поэтому заставила себя опустить палец, после чего откинула телефон в сторону, будто гадюку, и вцепилась зубами в ноготь. Жутко захотелось выпить. Пока Льюис ушла в себя, мутно представляя, что и кому она завтра будет говорить, экран телефона вспыхнул. Он ответил. Дрожащей ладонью девушка взяла телефон. «Кто ты?» Сердце екнуло, Льюис провела рукой по губам. Господи, фильм ужасов про проклятый номер, не иначе. Ответить? Или нет? А если не придет? Промаявшись минут десять, Андреа решила не отвечать. Других сообщений не приходило. А ей точно надо выпить.***
То, что Фишер решил узнать, кто же этот «неизвестный», Льюис поняла сразу, как кончилась последняя пара: пока поток хлынул к шкафчикам вниз, парень в черном дождался момента и вышел в другую сторону, на третий этаж. В этом кабинете был сломан замок уже полгода и он всегда был открыт. И если раньше Андреа не пренебрегала флиртовать там с одноклассниками после уроков, то теперь она шла вслед парню-убийце, а ноги наливались холодным свинцом. За пять шагов до двери блондинка застыла, как вкопанная. Он точно там. Она же впервые в жизни столкнётся с Салли-Кромсали лицом к лицу, один на один, совершенно. Ну, или что там у него с лицом. Андреа без понятия, ей вообще не до этого. Без Эрики, которая где-то рядом, без одноклассников за стенкой храбрость по уменьшилась в разы. И как бы Льюис не щетинилась на парня с протезом — она всё-таки его побаивалась. Поганенькая мысль смыться врезалась под ребра. Но мысль рассказать всё Эрике пинала еще сильнее. Поэтому Андреа сжала кулаки, сделала ватный шаг вперед и толкнула дверь. Салли-Кромсали здесь. Стоит, чуть привалившись к первой парте и скрестив руки на груди, ждет. Услышав звук, он вскинул голову. Белый протез вызывает мурашки по спине, как будто маска Гая Фокса. Андреа неимоверными силами уняла бешено колотящееся сердце и заставила себя поднять глаза навстречу. Парень молчит. Наверно, он слегка удивлен «неизвестным» и даже кажется, что одноклассник изогнул бровь за пластиковым лицом. Знать этого девушка, конечно же, не может. А вот глаза у Фишера заставляют замереть и нервно сглотнуть. Андреа никогда не смотрела ему в глаза, представляя в прорезях глазницы черную пугающую пустоту. Как же она ошибалась. И все слова как-то предательски вылетели, язык примерз к небу. — Ну, и? — неприветливо донеслось за не двигающимися губами. Андреа дернулась, Салли прищурился с подозрением. Ей кажется, он сейчас бросится, стоит ей открыть рот. — Я… — она сглотнула. — Это я послала тебе… ту запись. Она всё-таки это произнесла. Прищур за протезом похолодел, воцарилось пронзительное молчание. А потом последовала очень странная реакция. — Догадывался, — негромко ответил он. Андреа показалось, что его голос надломился. Он реагирует как-то совсем не так. Не кричит, не злится. Не травит «что, довольна?» в лицо. Лишь глухо уточняет: — Это всё? …и поняв, что растерявшаяся девушка больше ничего не скажет, решает уйти. — Стой, нет! — выпалила Андреа, сама в шоке, что преградила путь Салли-Кромсали. — Нет, подожди… мне надо сказать кое-что еще. Правда вот, что сказать — Андреа как раз-таки в душе не представляет. Но Салливан остановился. — Я не должна была этого делать, черт… эта запись, Эрика не знает. Я спровоцировала ее наговорить… всякого и… — Мне всё равно, что ты сделала, — отрезал юноша, поняв, к чему клонит девушка. — Ты не заставляла ее это говорить. С этими словами он попытался уйти. Затупившая Андреа чуть не упустила этот момент. — Нет же! Постой! Фишер устало выдохнул и нехотя повернулся. И только сейчас Льюис увидела в этом жесте что-то человечное. Парня… обычного парня, который очень хотел, чтобы его оставили в покое. — Эрика не говорила ничего из того, что на той записи. Это не ее слова. — А голос чей? Твой? — едко поинтересовался он. — Да это… черт подери, ох, — у Андреа ушло минут десять, чтобы втолковать Салли-Кромсали, что она натворила и как в грязных подробностях. Недоверчивый взгляд волком от Фишера был отталкивающим в любую веру до последнего. — Я могу отправить тебе настоящую запись. Она осталась у меня на компьютере. Правда, она длится часа два… но, если ты не веришь, — Льюис всплеснула руками, с трудом выдохнув. И только потом опомнилась, что вот, это случилось. Она созналась. А Фишер уже молчит минут так пять. Снова стало очень-очень тихо. Слишком. То ли Салли-Кромсали переваривал, то ли не верил, то ли думал, как убить лучшую подружку Эрики Томпсон здесь и сейчас. — Я не знала, как сказать Эрике. И… решила сознаться тебе. У меня духу не хватит ей сказать. Она не вынесет, не от меня. Но… ты ей правда нравишься, поэтому… можешь ей сказать сам. Так будет правильно. П-прости… Голубые глаза Фишера промораживают насквозь. И что же там, за этими ледниками — не прочитать. Точно не радость или надежда. Что-то более… плохое. Однако, вместо злобы или недоверия, он отвечает совершенно неожиданно, и еле слышно: — Даже, если это не идиотская шутка, уже поздно. Ты добилась, чего хотела, Льюис. Поздравляю. — Что?! Но!.. Эрика ведь не знает! Я не знаю, что вы там наговорили друг другу, но она поймет, — заверила Льюис, уже совсем забыв с кем разговаривает. Эрика же такая, она простит и примет, всё поймет, верно? — Не поймет, — отведя взгляд в сторону, прошептал Фишер. — Я… сделал то, за что не прощают. Слишком поздно это исправлять… С этими словами Салли-Кромсали отступил назад, собираясь уйти. «Он… что? Да что за черт, эй?! Блять, Фишер, как с тобой разговаривать?!» Разволновавшись, Андреа беспомощно кинувшись следом и не представляя, что делать с этим странным парнем. Почему он так отреагировал?! Не зная, как остановить и что сказать еще, Льюись забылась и схватила одноклассника за запястье. Такой случайный и мимолетный жест, без какой либо мысли, потому что Андреа только и думала о подруге, совсем забыв кто перед ней, просто пытаясь достучаться… И тут случилось странное. Ощутив касание, парень дернулся, как от удара, и отпрянул прочь. Он обернулся до того стремительно, что девушка споткнулась на месте с вытянутой рукой. И ошарашенно зависла. Что за черт?.. Салли-Кромсали дико смотрел на нее, машинально прижав к груди затронутую руку. Как будто обжегся. Или будто его… ударили? Девушка и парень молча смотрели друг на друга секунд десять, а потом Фишер попятился еще на пару шагов, чтобы затем развернуться и стремительным шагом уйти прочь. Андреа осталась одна посреди коридора, опустив взгляд на свою так и оставшуюся в воздухе ладонь. В голове потрясающее перекати-поле. «Эта… реакция, что это было?» «Не может быть». «Да не может же в самом деле у Салли-Кромсали быть боязнь прикосновений? Эрика же…» Андреа отстраненно опустила руку. Иногда ошарашивающие факты доходят слишком поздно. Как и понимание, что иногда о людях, которых, казалось бы, видно насквозь, ты не знаешь абсолютно ничего. Получается, исповедь в пустую? Поломка удалась, а ремонт невозможен? Что такого сделал Фишер, что теперь сам не подходит к Эрике? И почему она ничего не говорит, зато мучается ничуть не меньше? В самом деле — после всего услышанного пиздеца, по мнению Андреа, дальше по нарастающей было разве что убийство… Но Эрика жива, здорова, ходит себе на занятия — какого черта между ними случилось? Неужели только из-за этой записи? «Что теперь делать?»***
— Эрика! Вот ты где, — к стремительно шагающей широкими шагами девушке трусцой подбежал запыхавшийся одноклассник. Девушка притормозила, быстро утерев лицо ребром ладони и тряхнула головой. Она уже десять раз забыла о договоренности. После случая в столовой в мыслях все уплыло. — Привет, Ким, — выдавлено улыбнулась Эрика, почувствовав в груди помимо горечи, легкое волнение. Но себя не выдала. Как же легко в последнее время вживаться в фальшивую легкость за мгновение. — Надеюсь, я тебя не сильно отвлекла вчера? Парень азиатской внешности смущенно отмахнулся. — Да не, всё норм. Только это, если всё-таки надумаешь, придется покупать свою, — он стянул с плеча рюкзак и вытащил оттуда узкий тканевый чехол, протянув девушке. Он попытался передать вещь так, чтобы ненароком прикоснуться к однокласснице, но Эрика проигнорировала этот жест, быстро сжав пальцы. — А то у нас скоро тоже матчи, сама понимаешь… Эрика забрала чехол, чувствуя легкую тяжесть. А еще мрачное торжество. Нагнетающее и даже слега злобное. Если час назад остатки здравого смысла держали ее в себе, то после того как Сал заслонил собой — эта хрупкая стена издыхающего самоконтроля треснула и осыпалась. — Спасибо, Ким. Ты настоящий друг. Парень хмыкнул, скрыв досаду на этой фразе, и поправил кепку. Эрика подцепила ногтем молнию. Ким потоптался на месте. И будто почуяв неладное, вдруг поинтересовался, глядя на то, как Томпсон вытащила на свет увесистую биту. — Ты точно интересуешься бейсболом? Ты же чирлидер. — Обожаю бейсбол, — не моргнув глазом, соврала девушка, не сводя глаз с инвентаря. Спохватившись, она выдала заготовленную глупость: — Знаешь, как в «Сумерках» — круто выглядит! — А, ну если, как в «Сумерках»… ладно, — мгновенно протянул Ким, утеряв бдительность. Восторг, мелькнувший в глазах неожиданно подкатившей одноклассницы с вопросом где взять настоящую бейсбольную биту на недельку — попробовать, показался сперва каким-то маниакальным. Но услышав про вдруг снова ворвавшееся в тренды старое кино о вампирах со странными фильтрами, бейсболист с легким разочарованием одолжил инвентарь. Он думал, тут какой-то подтекст, а вот оно как… Прихоть капитана чирлидер-команды показалась бессмысленной и одноразовой. Вообще, девчонки бейсбол не особо любили. «Скорее всего взяла пофоткаться, просто шифруется», — решил бейсболист. Не всерьез же Томпсон бейсболом заинтересовалась? Ну, да ладно… ему не жалко. Эрика его тоже выручала. Парень даже хотел на выпускной попытаться ее пригласить, ноо Эрика все намеки пропустила мимо ушей. — Удачи! — Спасибо! — поблагодарила та, все еще давя улыбку. Она закинула чехол с битой на плечо. Стоило Киму отвернуться — радостная мимика «мечты сбываются» сползла с лица девушки. Эрика осталась одна на этаже. Ощущая отчего-то приятную тяжесть биты, Томпсон на всякий случай оглянулась, а потом вытащила телефон и набрала знакомый номер. — Ты еще в колледже? Мне нужна твоя помощь. Это может прозвучать странно… ...но ничего такого. Абсолютно ничего. Ни капельки. «Неужели я правда на такое способна?» — жалко вякнуло внутри. Эрика еще раз оглянулась, поправив чехол. А перед глазами всё… все эти тычки, подножки, фотки, помойные ведра, чирк зажигалки и… он. Всё сложилось бы куда счастливее, если бы не эта дрянь с накрашенными губами и связями. Никто не имеет права рушить чью-то жизнь, еще и такими методами. Эрика держалась сколько могла. Но это — это финальная остановка. Конечная. Если они думают, что Эрика мягкотелая мямля всея терпения — придется кому-то разочароваться. Просто мало кто знал один парадокс Томпсон: оказавшись разбитой на щепки и загнанной в угол, она перестает это терпеть. И вот тогда-то настоящее «я» выползает наружу. То самое, безжалостно глядящее на иссушенные ноги сестры, облачаясь в красивое платье, то самое, растягивающее губы в заманчивой улыбке, придвигаясь ближе к похитителю, что-то без стыда и совести, подцепляющее пальцами отвороты кофты, обнажая тело. — Ну, че тебе там надо? — недовольно раздался голос Роя из динамика. — Ты можешь показать мне, как сбить человека с ног? На том конце образовалась тишина. Эрика сжала биту на плече. Осталось надеяться, что ее не выгонят за это из школы. Впрочем, к такому исходу событий она тоже готова.