Стокгольмский синдром

       Салли мало чем можно было удивить в последнее время, но рассеченная бровь невольно взметнулась в изгибе — когнитивный диссонанс вспорол умиротворенность. Призами за непредсказуемость обычно хвастала его нестабильная личность. Но Эрика уже трижды за несколько часов посмела дать ему фору.        Психанутому «я» внутри Салли-Кромсали даже начало казаться, что он нормальный. Ну, типа, что вообще происходит?        Кажется, еще к двенадцати часам по полудню этот день был идеальным в ретроградных Меркуриях и меркурных Ретроградах для повешенья. А потом как-то всё и разом: и вот тебе обратно девушка, доверие, дохриллион принятий, сбывшиеся желания и чужой явно спертый, но Сал еще сомневался мобильник сверху — наслаждайтесь, пожалуйста.        — Я подозреваю, владелец не в курсе, где телефон, — на всякий случай уточнил парень.        Эрика сделала странный жест плечами, и Сал понял, что не ошибся. Девушка не стала говорить каким образом ей удалось вытащить телефон из кармана Трейси, так старательно прижимая ее телом к полу, чтобы она не почувствовала, но, наверное, ее выдало лицо. Чувствуя, как Сал на нее смотрит, Эрика буркнула:        — Что? Она меня достала.        И Томпсон всё еще не стыдно. Салли подпер щеку рукой, опершись на спинку дивана. Он не ожидал такого от Эрики, но, видимо, даже терпеливую чирлидер может вывести из себя кто-то, кроме него. Но всё это попахивало теперь какой-то банальностью и даже низостью, как-то не вяжущейся с Эрикой Томпсон.        — И что ты будешь с ним делать? Скачаешь почту и разошлешь ее переписки по школе?        Однако, девушка не разочаровала.        — Это было бы заманчиво, но нет. Мне не пятнадцать лет делать такие тупости.        Унижать других на виду всего колледжа и портить жизнь под корень (в том числе и особо бесящим личностям) — это мерзко даже после пережитого. Чем тогда она лучше? Поэтому постучав ноготком по краешку загружающегося ноутбука, Эрика без колебаний вытащила чужой телефон из чехла. Юноша залип на то, с каким невозмутимым хладнокровием она это сделала. Должно быть, и поставила на авиарежим за тем, чтобы нельзя было дозвониться и поискать.        — Но мне нужен принтер, — закончила мысль девушка.        — Звучит интересно, конечно, но сомневаюсь, что ночью в Нокфелле можно достать принтер. Разве что у друзей.        Эрика сморщилась. «У друзей, как же».        Из всего окружения остались только Салли да Рой, но Эрика не думала, что у Флетчера есть принтер, да и на порог он их не пустит. Еще и время позднее. Помимо них был еще один человек, с которым теперь не хотелось даже находиться в одном помещении, не говоря о просьбах. Эрика заметно поникла.        — У Андреа есть принтер, — опустив уголки губ, выдала девушка. — Но…        В этот момент Салли увидел что-то на полу и чуть съехал вниз.        — Но? — выпрямился Фишер. В его пальцах был зажат закатившийся осколок кружки.        — Мы поругались.        — Так помиритесь, в чем проблема?        Эрика промахнулась мимо клавиши. Действительно. В чем проблема? На минуточку так — очень даже в чем. Но это же Сал Фишер — очевидное-невероятное явление, толкующее мир по-своему.        Юноша с голубыми волосами прошел на кухню и метко закинул осколок в мусорку. Сам же зачем-то открыл холодильник, хотя прекрасно знал его содержимое. Полупустая бутылочка с кетчупом могла бы показать ему большой палец, если бы была на это способна, но у Салли еще не настолько уехали мозги. А вот хлеб на нижней полке крайне озадачил. Парень протянул руку и вытащил батон из холодильника. Когда, как и зачем он туда его положил — Сал в упор не помнил. Интересно.        Пауза затянулась. Да еще эта остаточная неловкость никак не выветривалась. Юноша честно не знал куда себя деть, что говорить, а руки как-то внезапно стали очень неуклюжими атрибутами тела — несчастный батон в пальцах, чуть не повторивший подвиг Капитана Америки, жалко хрустнул в пакетике. Эрика после объятий тоже как-то часто потыкивала кончик носа, заметно отсвечивая пунцовыми щеками, но когда речь зашла о подруге — посмотрела на парня поверх ноутбука.        — Ты точно прослушал ту запись до конца?        — Уверен, что да.        — И?        — Что «и»? — не понял Салли.        Эрика развела руками, намекая на выводы.        — А-а-а-а, так вы поругались из-за этой записи… — протянул он, захлопнув дверцу холодильника и оставив хлеб в покое. — Да, малоприятный набор предложений. Особенно, когда я думал, что это правда, — парень вернулся в гостиную и плюхнулся рядом с девушкой, заметив, что она скачивает какие-то файлы на рабочий стол. — А в чем проблема-то?        — Ты серьезно? — Эрика повернулась к Салли. — И вообще, почему тебя это так мало волнует?! Она записала мой голос, влезла в мой телефон и еще сделала это… эту мерзость!.. Почему ты не злишься?        Сал пожал плечами.        — Я рад, что это неправда, — просто сказал он. — В конце-концов, ты и меня не должна была прощать за всё, что я сделал. Все совершают ошибки.        Эрика посмотрела на Салли. Тот действительно не выглядел хоть каплю рассерженным, а взгляд его наполнился какой-то непонятной тоской. Сал потер ноготь о ноготь, а потом тише добавил:        — Но подумай о том, что действительно важно. Если она правда для тебя близкий друг, не стоит обрубать все концы из-за одного проступка. Лажать все умеют, а вот не жалеть об этом — куда сложнее. Особенно, когда не знаешь, что будет завтра…        Взгляд Салли скрылся в голубых волосах, а по коже Эрики прошлась колючая морось.        — Ты имеешь в виду Ларри?        Сал дернул губами. Затем быстро выпрямился и смахнул с себя эту накатившую печаль.        — Я… просто сказал. У меня было не так много друзей, поэтому я всегда ими дорожил, хотя некоторые были теми еще засранцами.        Эрика не поверила этому напускному задорному тону, но копать глубже не стала. Однако ее собственная злость на Андреа еще была свежа, и распространить фишеровское буддийское спокойствие на все и сразу — у Томпсон не хватало ресурсов. Вместо этого она решила, что раз уж так и через задницу, а Сал это предложил — то и ему в этом участвовать.        — Ну, раз ты раздаешь такие глубокие советы — пойдешь со мной. — Эрика выкачала с телефона Симонс всё, что ей было нужно, закинула на свою карту памяти и быстро убрала все в рюкзак.        — Куда? — невнимательно переспросил Салли.        — К Андреа.        — Э-э… что?              

***

                            Несмотря на уже не раннюю весну, к ночи на улице стало прохладно. Эрика поежилась, едва ступив с порога в траву — ее мокрые кроссовки, конечно же, не могли высохнуть за те пару часов, что она была у Салли. Увидев, что девушка зябко схватилась за плечи, последний вернулся в дом и забрал с прихожей одну из своих ветровок. Девушка попыталась возразить. Парень же просто накинул на нее кофту:        — Не глупи. Нам всё равно идти пешком, автобусы уже не ходят.        — Может, такси вызвать? — не став спорит и уже влезая в широкие рукава, задумалась Эрика.        — Ну да: я в протезе и ты с битой на плече. Водитель будет счастлив пустить нас в машину.        Не говоря уже о районе. Салли кажется, что сюда в принципе люди стараются не заглядывать, как в радиоактивную зону. Эрика посмотрела на Фишера, потом оглядела себя. И невольно прыснула. Ну да, видок еще тот у обоих. А ведь когда-то девушка приехала сюда первый раз с этими неутешительными мыслями о маньяках, только и мечтая о том, как поскорее уехать. Хотя, если разложить по полочкам, то вообще-то — она была права. Только теперь Эрика вовсе не против продлить эту ночную прогулку. Кофта Салли была теплой, кроссовки — умеренно мерзкими. Жить можно. А от мамы уже все равно прилетит — какая теперь разница? Часом позже, часом раньше… Но волнует это все ощутимо меньше, чем должно бы.        Решив не доводить ночных таксистов, парень и девушка двинулись в сторону дороги пешком. Редкие фонарные столбы начали работать только после второй по счету остановки. В воздухе царила остаточная влага: мокрый асфальт приятно пружинил под подошвами, с листьев капало. Периодически идущих рука об руку накрывало дурацкими паузами, частичным покраснением в области ушей и щек, а еще крайне тупыми попытками не палиться, размышляя о том, что произошло между ними в доме №18 — но получалось откровенно на троечку.        Услышав впереди более оживленный перекресток, Сал остановился спустить протез на лицо. Эрика хотела что-то сказать, но потом не стала. Ночь обещала быть длинной.                     

***

                            Недоумевая, кого могло принести в такое время, Андреа осторожно приоткрыла дверь, и кружка кофе чуть не вылетела у нее из пальцев. На пороге стояли Эрика и… Салливан Фишер.        Андреа с секунд пять пялилась на гостей, переводя взор с непроницаемого лица Эрики на стоящего за ее плечом парня, на протезе которого, казалось, эмоций и то было больше. Здравствуйте, называется.        Желание захлопнуть дверь прострелило локоть, с губ же сорвалось жалкое:        — Вы пришли меня убить?        — Чего? — не поняла Эрика. — Что за глупости?        Салли-Кромсали за ее плечом вздохнул.        — Я говорил, что она об этом подумает.        Эрика не обратила внимания на этот комментарий.        — Нам нужен принтер. Срочно.        — А… э-э… ну, — только и выдавила Андреа, не в состоянии отреагировать как-то более внятно. — Сейчас?        — Да, сейчас, — без тени шутки ответила Эрика и, положив руку на край двери, распахнула ее без спросу.        В конце-концов, ее телефон Льюис тоже брала без спросу, поэтому проигнорировав выражение лица блондинки, Эрика поднялась на порог. Переживет. А Салли она попросила пойти с ней нарочно.        Льюис только и сглотнула ком в горле, наткнувшись взглядом на парня с голубыми волосами. Салли-Кромсали остался на ступеньках, засунув руки в карманы легкой куртки. Поняв, что он не спешил следом, Эрика обернулась.        — Я подожду на улице, — попытался ненавязчиво слиться Фишер, но не прокатило.        Эрика сцапала его за край куртки.        — Нетушки, идешь со мной.        Блондинка вдруг с отчаянным ужасом осознает свое положение, но почему-то не пытается себя спасти — сказать что-то против, найти хоть один аргумент, чтобы не пускать таких вот гостей ни хрена не званых, или просто поорать и поматериться вслух. Она не смеет. Поэтому ей ничего не остается, кроме как посторонится, пробормотав:        — И вам доброй ночи, гости дорогие…        Ладно Эрика. Ладно даже злая и мрачная Эрика. Но Салли-Кромсали? Еще и после всего, что она сделала, сознавшись им обоим? Блондинка перевела взгляд на кружку в своих руках, отчаянно жалея, что там кофе, а не что покрепче.                     

***

                     Казалось, напряжены все, кроме Томпсон. Пока Эрика по-хозяйски заняла компьютерный стол в комнате когда-то лучшей подруги, перебирая нужные провода и доставая бумагу из ящиков так, словно это ее собственные вещи, Льюис стояла в стороне и нервно поглядывала на второго гостя. То, что Фишеру тоже не особо хочется тут находится, было заметно: он приткнулся спиной о дверной проем в комнату, скрестив руки на груди, и вынужденно ждал пока Эрика закончит, чем бы она там не занималась, и они уйдут отсюда. Это, несомненно, было лучше, чем то, о чем подумала Андреа, когда только увидела этих ребят на пороге, но тем не менее взять себя в руки сложно. И не понятно, что хуже — тишина, или ожидание, что сейчас кто-нибудь что-нибудь скажет?        Загудел принтер, весело зажевывая бумагу.        Льюис поднесла пальцы к скуле, потому что ей казалось, что глаз дергается без остановки.        С одной стороны, она была рада, что Эрика жива, здорова, вроде не выглядит убитой и даже пришла за очень сомнительной помощью к ней. И пусть Томпсон делала вид, как будто дом Льюис — это просто пункт печати, в который она заскочила, потому что других вариантов не было — это ничего. Это в самом деле ничего.        А вот Фишер… Андреа украдкой опять глянула на парня.        Когда подружки Симонс вскользь прошептались о том, что произошло в раздевалке — был шок. И страх. Что после такого Эрика натворит еще чего по хуже, с собой. Зная, что с Салли-Кромсали они так и не помирились, Андреа до последнего надеялась, что девушка опомнится, а входящие от миссис Томпсон прекратятся. Но часы шли, а ситуация не менялась. Эрика просто исчезла. Дала заглянуть в свои иссохшие пеплом глаза, выдавила разбитую улыбку и убежала. В таком состоянии — только и шагать на красный. И выбора не осталось. Льюис только потом поняла с каким же облегчением она выдохнула, услышав, что Эрика у Салли-Кромсали, а не черти где. Вот ирония, что у преступника теперь куда безопаснее, чем в темном городе.        Но теперь что? Значил ли этот визит нечто большее, чем необходимость? Был ли хоть мизерный шанс всё вернуть, как было? Пусть даже с Фишером на горизонте — Андреа вынужденно смирилась, хотя и понимала, что после ее предательства, как раньше — уже не будет.        Девушка хотела бы поговорить с Эрикой еще раз. Хотя бы попытаться объясниться, и пусть всё прозрачнее стекла. Но молчаливая тень в виде Салли-Кромсали не давала решиться. Андреа до сих пор было не по себе, от того, что оба человека в этой комнате знали на какую подлость она оказалась способна. Стыд сжирал изнутри.        Но, хотя бы эти двое поняли что к чему. Белая ревность кольнула в сердце — Андреа видит, что парень, которого она мысленно гнобила своей неприязнью и неприкрытой ненавистью, за кусочек вечера смог сделать то, что не смогла она за долгие недели. Эрика, которая сбежала из колледжа, отдав свисток капитана сопернице, была изломана изнутри. Эрика, которая пришла с Салли-Кромсали и странными дурацкими просьбами не по времени — выглядела подозрительно бодро, как-то ненормально решительно, а ее глаза сверкали живыми льдинками. Будто она закинулась одновременно энергетиком, кофе и коньяком — вот только Томпсон такими вредными пошлостями не баловалась, поэтому такой вариант отметался. Волшебник стремных масок (да-да, Льюис в курсе, что это протез) и долбанутого цвета волос справился со спасением утопающих в болоте морального самоуничтожения на удивление прекрасно. Какой он молодец. Вслух этого Андреа, конечно же, никогда не скажет.        Принтер закончил выплевывать бумажки. Эрика также молча выдернула все провода, забрала распечатки и аккуратно свернула их в трубочку, перевязав резинкой. Андреа осталась сидеть на месте, поджав губы. Однако стоило Томпсон пойти на выход, как стоявший предметом интерьера Фишер вдруг посмотрел на девушку в упор и незаметным движением преградил ей путь.        — Эрика, — негромко, но с нажимом произнес он.        Андреа удивленно вскинулась, наблюдая, как парень забрал у девушки распечатки и отвернулся.        — Я подожду на улице.        Эрика намерилась его остановить, но Салли уже ушел. Вот ведь! Он что, нарочно стоял у двери все это время, чтобы подловить ее?        Сейчас можно было или так же уйти вслед за ним, или же разобраться во всем глубже поверхностных эмоций.        Поджав губы, Томпсон думала. Ее гнев и озлобленность никуда не делись, но дикий шторм в душе всё же немного стих, чтобы услышать то, что сказал Сал получасом ранее в его доме. Услышать это по-новому — мысль была посеяна, и теперь никак не иссыхала из головы. Эрика прикрыла глаза, постучав указательным пальцем по бедру. Черт бы иногда побрал этого парня! В самом деле, как в себе разобраться — впадает в полную беспомощность, зато других видит лучше, чем насквозь.        Эрика думает, думает еще, а потом, закусив губу, оборачивается.        Ничего хорошего на лице бывшей подруги Андреа не увидела, однако она осталась, не ушла — и что бы сейчас Эрика не сказала, это будет лучше, чем пощечина безразличия, с которой они разошлись днем.                     

***

                            Салли сидел на низкой каменной изгороди возле дома Андреа Льюис, ожидая. Свежий ночной воздух приятно ласкал прикрытые уставшие веки. Но, несмотря на желание чисто по-бомжатски прикорнуть где-нибудь под деревом, настроение было хорошее. В кои-то веки Сал чувствовал себя на свои восемнадцать или даже меньше, а не на семьдесят восемь в желании тихо упокоиться.        «Может, я всё же спятил, и сижу где-нибудь в психушке?», — размышлял он. А сам тихо улыбается за пластиковым лицом. Под ладонями каменная кладка, плечи абсолютно расслаблены, ноги в кедах вытянулись на дорогу, но прохожих все равно нет — можно об этом не переживать. В самом деле, после помятого пребывании в сознании предыдущие дни — это такие ничтожные мелочи. Хочется сидеть вот так и невтыкать, подставить изжеванное лицо бледному свету луны, и чтобы Эрика была рядом — он согласен на косички, хвостики, к чертям разбитые кружки и одолженные кофты, которые можно и не возвращать.        Ему было просто хорошо.        Звон дверного колокольчика раздался быстрее, чем Сал предполагал. Эрика ссыпалась вниз. По ее лицу было не понятно, чем закончился короткий разговор с Андреа. Последняя осталась на пороге, кутаясь в халат.        — Пойдем? — кивнула Эрика.        — Пойдем, — ответил Салли, поднимаясь.        Слов прощания не прозвучало. Ночные гости просто пошли прочь, а хозяйка маленького домика с тоской смотрела им вслед. Пока Эрика отвлеклась на очередной звонок от мамы, Салли, подумав, чуть приотстал на пол шага, вытащил телефон и быстро нашел номер последнего входящего.        «она уже не так злится. думаю, скоро отойдет»        Андреа, что видела это, мгновенно вытащила свой смартфон и прочитала сообщение, а потом изумленно вскинула голову. Но юноша с протезом на лице уже отвернулся и нагнал Эрику.                     

***

                     — Не передумала? — явно втихую посмеиваясь над выражением лица резко остановившейся девушки, поинтересовался Сал.        — Нет, — сжала ремешок рюкзака Эрика.               Здание центрального колледжа Нокфелла возвышалось на фоне черного неба с россыпью редких звезд. Мертвую тишину не прерывал даже ветер из-за густых деревьев, обступивших этажи, а остаточная влага осела росой на дорожках, ведущих к школе, и на запертых на ночь кованных воротах. Эрика поежилась. Она не думала, что собственное место учебы в другое время суток может выглядеть настолько неприветливо. Чего приуменьшать: стремно до крайности. Где-то на первом этаже дежурил охранник — через входные двери виднелся тусклый свет.        «Интересно, она решилась бы зайти туда одна?», — подумал парень, оценив гримасу обреченности на лице девушки.        Эрике и самой было интересно, но теперь рядом Салли с его душевно-братскими отношениями со всякой подозрительной жутью — поэтому ей немного легче это пережить.        — И что дальше? — спросила Томпсон, хотя, как бы, это она руководила вылазкой и все такое.        — Ну… — прикинул Фишер. — В идеале — найти какое-нибудь незакрытое окно на первом этаже. Не в идеале — заберемся по пожарной лестнице.        Вот так. Просто. Сказал — как предложил купить мороженку. Убийственная невозмутимость.        Эрике не особо хотелось карабкаться вверх по скользким ступенькам в темноте, поэтому ребята пошли в обход, пристально разглядывая окна кабинетов первого этажа.        — Вон, кажется, там открыто, — через несколько минут остановилась девушка.        Присмотревшись, Сал тоже увидел.        — Значит, идем через окно, — и с этими словами просто прошел к забору. Таки продефилировал, как по пригласительному билету, не думая даже как-то сделать вид, что это капельку — просто-таки гигантскую бочку, блин — не так. Эрика смотрела на всё это действие с отчетливым пониманием, что раньше у нее от такого возмутительного нарушения правил не то, что голова бы разболелась — мозги бы вскипели от волнения. Сейчас некомфортно чисто из-за атмосферы, но Фишер взял это на себя. Рыбка в воде, ей-богу. А Эрике, хоть и страшно, но хочется. Хочется протиснуться сквозь кованные прутья, хочется вскарабкаться через окно в пустое здание, хочется лично, своими руками сделать то, что она задумала. Позорная паника откатила также, как и причалила.        Час назад, когда они ушли от Льюис, Эрика заскочила домой — выслушать сонные нотации от мамы по поводу корявого режима жизни и «отправилась спать». Уже через пару минут, переодевшись в более удобную для нарушений правил одежду в виде джинс и легкой кофты, девушка свернула обманку из игрушек и подушек вместо себя под одеялом, на цыпочках прокралась вниз и опять сбежала на улицу.        И пока Эрика думала: то ли общение с Салли-Кромсали заразно всяким хулиганством, то ли она пошла по наклонной, — сам Фишер действовал восхитительно бесстрастно. Он перехватил ладонь девушки, помогая вскарабкаться на каменную изгородь под старым дубом на заднем дворе колледжа. Эрика не отставала.        Сейчас Салли испытывал то самое предвкушающее чувство, что когда-то испытывал в Апартаментах Эддисона только-только переехав — что-то волнующее, немного опасное, но такое влекущее дохрена проблем.        Ребята проникли на территорию и путем перебежек через какие-то кустарники достигли приоткрытого окна. Только если Сал не особо пригибался, то Эрика явно чувствовала себя не в своей тарелке. Особенно после ужасно громкого звука, которым выдала их старая скрипучая рама.        — Я уверен, что сторож спит без задних ног. Они все так делают, — успокоил подпрыгнувшую девушку парень.        — Зачем тогда вообще нужен сторож…        Эрика успокоения не почувствовала. Она то и дело оборачивалась, прислушиваясь. Но тем не менее упрямо шла. Совесть устала лупить свою хозяйку по голове и заткнулась.        Еще на подходе к колледжу Сал снял протез. В темноте тот мешал обзору, да и ночью в пустом колледже вероятность встретить кого-то нулевая. А если и придется, то протез не поможет.        Глядя на то, как, казалось бы, недавно засыпающий на ходу и умирающий прямо живьем юноша довольно проворно взлетает на подоконник кедами, Эрика только диву дается. Его неприятности вдохновляют, или что? Салли открыл окно полностью, предварительно убедившись, что маленький косяк остался не услышан, и обернулся.        Он сидит, упираясь ногой в подоконник, а луна выхватывает отблески голубых волос, как блики на реке. И в этот момент Эрика понимает, как же так получилось, что желание отпрянуть подальше от призрака с протезом обернулось желанием прикоснуться к завораживающему легкой улыбкой юноше. У Салли глаза сейчас озорные, немного дикие; голубые волосы в хвосте сбились на сторону, а за плечами будто черная дыра (Эрике просто так кажется снизу). Он в своей стихии. Будто наполняется цветом в этой темноте. И вместо взрослого юноши — Эрике вдруг мерещится еще совсем мальчишка, с двумя забавными хвостиками по бокам, но такой же кривой ухмылкой из-за шрама, что пересекает губу. В такого Салли-Кромсали легко влюбиться. Он посмеивается разными зрачками и тянет за собой в неизвестность. Но в ней не страшно. В ней тепло.        — Если боишься, я могу сделать это один. Просто скажи что нужно.        — Нет, я сама.        Парень уважительно хмыкнул. Он перегнулся через подоконник и помог девушке проникнуть на этаж вслед за собой.        «Жаль, я не был с тобой знаком, когда сюда переехал», — подумал он, глядя на то, как чирлидер крепко хватается за его запястье. Пересиливая себя, Эрика решает проблемы сама, не спихивая их на других. А еще так забавно реагирует на все это, но не пятится назад. Эрика, пошатываясь, спрыгивает в класс и выпрямляется, откинув со лба светлые волосы. И на самом-то деле — отлично вписывается в этот пейзаж кабинета с видом ночного Нокфелла за окном, со своими белыми кроссовками, джинсами и его кофтой.       Теперь Сал уверен — Эрика Томпсон точно также бы отлично вписалась в их компанию неусидчивых и до жути любопытных подростков.        — Господи Иисусе, почему так темно? Хорошо, что я взяла фонарик… твою мать! — она закопошилась в карманах, а как вспыхнул свет — шарахнулась в сторону, и Салли прыснул, увидев, что так напугало девушку. Прямо у окна стоял искусственный скелет. — Почему из всех кабинетов мы попали в этот?! — шепотом возмутилась Томпсон, словив инфаркт миокарда на мгновение. Однако, успокоившись, она даже посветила на скелет еще раз с интересом. Ей вдруг на ум пришло кое-что в стиле своего спутника: — Вот можно кого-то довести до припадка, переставив его в другое место…        — И это я, называется, ребенок, — прокомментировал Сал.        Эрика повернулась к нему с фонариком.        — Еще скажи, что не подумал об этом, когда увидел скелет.        — Я его не увидел, — уклончиво ответил Сал. — Так… переставим или нет?        Эрика с сожалением посветила на череп.        — Давай пожалеем учителя. Он итак терпит нас годами, — с этими словами девушка зачем-то ткнула скелет в плечо.        — Куда дальше? — поинтересовался Сал, воодушевленно поправив голубой хвост.        — В кабинет директора, — вздохнула Эрика шепотом, отвернувшись от скелета. Она включила фонарик на слабый режим и прошла к выходу из кабинета, но тут же отпрянула обратно. — Ой, жуть какая… почему наша школа ночью такая стремная?       Сал высунулся из-за ее плеча. Эрика обернулась чуть умоляюще.       — Не хочешь пойти первым?        Они вышли в коридоры. Сал забрал у Эрики фонарик и поднял его над головой, осветив ряд молчаливых шкафчиков, кабинетных дверей, стен с вывескам и расписаниями. Ну… не сказать, что бы что-то особенное. Коридор, как коридор. Наверное, девушка почувствовала этот скепсис.        — Да-да, я уже поняла, что в хоррорах ты был бы главным героем, а меня бы убили в первой серии, — закатила глаза она.        — Почему? — хохотнул парень.        — Потому что если сейчас откроется хоть один шкафчик или дверь — я просто упаду в обморок.        — Сквозняки — дело такое…        — Не смей шутить сейчас про сквозняки, Сал.        — Потому что это любимое предположение всех главных героев перед приходом призрака?        Девушка ткнула парня локтем в бок. Он нарочно?!        Ладно, надо отдать Фишеру должное, но приколы приколами, а за руку он держал и не пугал — хотя бы здесь он вел себя, как джентльмен, а не как придурок. Ребята прошли по этажу и поднялись. Кабинет директора располагался на третьем. Никаких проблем — ни естественных, ни сверхъестественных не наблюдалось, чему Томпсон была очень рада, потому что сердце ее все равно тревожно трепыхалось в груди, несмотря на убийственно-спокойного Салли рядом. Вот и третий этаж.        Шаги отдавались тихим эхом по коридору.        — А ты веришь в призраков? — вдруг спросил парень, нарушив эхом шепота тикающую тишину.        Эрика недовольно глянула на него.        — Ты специально?        Но на этот раз Салли не улыбался. Девушка невольно поежилась.        — Не знаю. Сейчас верится во что угодно. Днем это будет казаться смешным.        «Увижу — поверю. Но что-то не особо хочется», — подумала она.        Сал промолчал. Он сделал вид, что это просто ничего не значащий вопрос, а сам пристально наблюдал за реакцией Эрики. Все мысли отразились у нее на лице, и парень поджал губы. Как он и думал. Лучше будет никогда об этом больше не упоминать — никаких призраков, никаких видений. Жить, как все, убеждая себя, что это — только в его голове. Может быть, если юноша будет это игнорировать, то так оно и будет.        Впереди замаячила лестница, и Сал отодвинул эти мысли. На этаж поднялись молча.        Проникнуть в кабинет директора оказалось еще проще, чем в колледж — мужчина хранил ключи над дверной рамой. Ребятам даже не пришлось думать, как своровать их у сторожа. Салли оказался слегка разочарован, Эрика же выдохнула с облегчением. Пока девушка выкладывала что-то на стол, внутри юноши вспыхнул мстительный огонек — сделать какую-нибудь ненавязчивую пакость директору за всю выпитую этим годом кровь. Он осмотрелся, соображая.        «Перетащить бы сюда этот скелет». Но потом с унынием отказался от идеи — судя по тому, что Эрика хочет сделать, есть шанс, что подумают на нее. Как-нибудь в другой раз. Например, устроить сюрприз на последний день учебы. Ну, а что? Говорят, терапия страхом иногда делает людей добрее. По мнению Сала, мистеру Колфилду поможет только отставка на пенсию. Желательно где-нибудь на Северном Полюсе.        — Всё, можем идти, — оторвала от мстительной задумчивости парня Эрика.        До улицы добрались без приключений. Они смахнули следы грязи с подоконника, прикрывая окно, после чего Салли ловко перелез на улицу, не забывая помочь Эрике. Девушка спрыгнула рядом, выдохнув с облегчением, а потом посмотрела назад на здание колледжа. На всё про всё ушло минут пятнадцать.        — Ладно, признаю: в этом что-то есть.        — Смотри, не увлекайся, — со смешком выдал Салли, поправив волосы. Эрика закатила глаза.        Вдруг недалеко хлопнула дверь. Улыбка в одночасье спрыгнула с лица девушки. Сал среагировал моментально — схватив Эрику за руку, быстро затащил в тень деревьев. Как потом оказалось, пересрались они напрасно — просто охранник вышел покурить. Эрику попустило от скакнувшего адреналина настолько, что она уперла ладони в колени, прикрыв глаза и бормоча что-то о том, чтобы еще раз.        Когда охранник ушел, ребята вышли на тротуар, а Сал полез за протезом в сумку. Заметив это, девушка вдруг шагнула к нему и легонько положила пальцы поверх, остановив движение.        — Зачем? Останься так.        — Мы на улице, — не очень уверенно ответил Фишер. — Я не…        — На улице ночь. И я уверена, что тем, кто не спит в такое время — великое «всё равно».        Сал колебался, но тихое «пожалуйста» Эрики его надломило. Он оставил протез в покое, потянувшись к капюшону.        — Да что с тобой такое, Сал? Перестань, — остановила и эту попытку спрятаться она.        — Эрика, не надо, — увернулся он. — Пожалуйста. Только не здесь.        В густом лесу, каком-нибудь заброшенном парке, в руинах Северного Авеню — он согласен на эту пытку желанной свободы для лица. Но у него достаточно горького опыта и неудачных созвездий над головой, поэтому стать причиной очередной невероятно-тупой случайности с неприятным исходом — Сал был не готов. Только не так. Он не хочет ничего портить, когда все так слишком хорошо. А по классике жанра — «хорошо» и «Салли-Кромсали» долгого симбиоза не образуют.        Да, юноша ценил нескончаемые попытки девушки вытащить его из этой скорлупы ненависти к себе, вот только эта зараза засела глубже самого пустынного сорняка. Шансы наткнуться на каких-нибудь одноклассников в такое время малы. Но они есть. Фишер не хочет провоцировать свою блядскую карму в очередной раз, поэтому Эрике пришлось отступить.        Они неспеша двинулись в сторону дома Томпсонов. Салли думал, что девушка вернется к нему, но тут пришлось разочаровываться и обламываться.        — Меня ждет не самое приятное утро. Надо поговорить с мамой. Да и за сегодняшний выключенный телефон еще влетит, — Эрика вздохнула, но будто была готова к этому. Сал заметил, что плечи девушки не зажались, как обычно это случалось, стоило ей упомянуть о родителях. — Но завтра я останусь. Если не задержат после уроков, можем прогуляться по вашим мрачным владением, мистер Я-не-расстаюсь-со-своим-протезом.        Салли закатил глаза.        — Ты никак не угомонишься. Почти скучаю по временам, когда тебя не волновала эта тема.        — Она меня волновала, как и всех, но было не до этого, — иронично поправила Эрика.        Ему нравилось, что она теперь спокойно об этом говорила. И одновременно сложнее было увиливать от прямолинейных намеков оставить протез в покое. Она уже сделала невероятное — заставила его быть наедине с ней просто Салом Фишером, а не фриком, которого следует сторониться, но сделать тоже самое со всем миром — увы, не так просто. Сал не раздражался. Он понимал, что Эрика просто не представляла — какого это, быть Салли-Кромсали столько лет.        — Серьезно, Салли. Тебе не жарко в нем? Скоро лето. Не думал хотя бы о тканевой маске?        — Я пережил лето в протезе двенадцать раз, переживу и тринадцать, — уклончиво ответил он. — Может, ты привыкла ко мне, но не другие. Не вижу необходимости пугать своей рожей окружающих, вот и всё.        — Ты никого не пугаешь, Сал. И у тебя лицо, а не рожа. Прекрати заниматься словесным мазохизмом.        — Эрика, пожалуйста. Не надо. Ты прекрасно знаешь, что я прав.        Судя по недовольному сопению сбоку — Эрика с этим была не согласна, но сдалась в этот раз. Однако по ее лицу видно — это не последний раунд. Они как раз дошли до каменной изгороди возле дома Томпсонов, чтобы этот разговор прекратился.        Сал чувствует легкую вину за то, что вечно портит моменты, которые хотел бы запомнить исключительно ярко. Поэтому, заранее окинув взглядом пустую улицу, он повернулся к девушке и все-таки немного сдался после своих резких слов, и снял капюшон с головы. Уголки ее губ тут же приподнялись, а взгляд смягчился. Эрика тоже остановилась. Она вскинула руку, поправляя сбившуюся голубую челку, и ласковый блеск в светлой радужке был адресован именно ему, Салли-Кромсали, а не кому-то там за спиной. Всё еще не верится. Когда-то он обреченно стоял на этом самом месте, в тени, словно пустое место — абсолютно один, потерянный, морально изведенный, кошмарами изувеченный, и даже не мечтал о том, что когда-нибудь Эрика Томпсон будет смотреть на его уродливое лицо с такой теплотой.        — До завтра.        — До завтра, — повторил юноша, наклонившись и совсем не замечая, что уже не дергает непроизвольно руками к скулам, когда она касается его лица. Эрика кладет подушечки пальцев на самое видное переплетение шрамов. Что бы Фишер там не бубнил против, она знает — как ему это важно. Чувствовать себя нужным и не противным. И как бы он не цеплялся за свой протез, Эрика уверена — однажды, она сможет вытянуть его из-за этой ширмы неуверенности. — Ты точно вернешься завтра?        — Конечно, — улыбается она.        Они целовались много раз, но сегодня внутри щемит по особому сильно. Потому что иногда раскопать весь тот хлам страхов, недопонимания, медицинских терминов и поступков — как сбросить горы с плеч, пинком и в пропасть. И хоть в эту минуту забыть, кто они такие — быть просто обычными подростками.        Но ни хрена не получается, ведь едва Эрика пошатнулась, потому что от поцелуев Сала ровно не стоится, как он хрипло произносит:        — Я не хочу без тебя спать.        Наверно, только Фишер может сказать такую фразу так, что Эрика понимает ее ровно в той степени, в которой нужно, и краснеть тут не с чего. Она знает, что он имеет в виду. Она привстает на носочках, уткнувшись лбом в его лоб. Она обнимает его крепко-крепко. А потом так же шепотом отвечает:        — Завтра я останусь с тобой.        Останется, и не важно сколько будет времени — она позволит забрать в объятия себя или обнимет сама, и укроет своим дыханием от всех кошмаров.        Когда Эрика уже перелезла во двор, Сал вдруг услышал в спину:        — Кстати, в следующий раз жду тебя в гости не через окно.        Уже отвернувшийся Фишер резко споткнулся.        — Что, прости?        Эрика забавно повисла, подперев щеку ладошкой и стоя на цыпочках с той стороны забора. И, кажется, она не шутила.        — Ты изрядно подпортил мою репутацию дома своей дурацкой запиской, поэтому я официально созналась маме, что ты мой парень.        — Чт… чего?!        С одной стороны — Эрика однозначно рехнулась. Салливан Фишер последний по списку желанный гость в чьем-то доме этого города. И еще менее желанный в роли парня. С другой — это значит очень многое. Внутри волнительно всколыхнулось.        — Твоя мама точно расслышала мое имя? — с сомнением переспросил Сал.        — О, поверь.        — Ты спятила, — пробормотал Сал себе под нос, качая головой.        — Не больше тебя, — еле слышно прыснула Эрика. Ее позабавило выражение лица Фишера, который явно представлял реакцию родителей на такое сомнительное заявление от дочери.        А юноша выдохнул и улыбнулся. Эрика не стеснялась его, она была искренна. Настолько, что назвала его имя родным и приглашает в свой дом… но ведь быть такого не может. У рога изобилия счастья там коротнуло, что ли? Или это за все предыдущие годы? Эдакая компенсация: «Простите, мистер Фишер, мы про вас немного подзабили на десяток лет, но вот, возьмите задолжность и не сдохните от счастья». Наверное, за это чувство Салли как-нибудь переживет очередную личную волну ненависти от взрослых. Даже, если это ее родители. Хоть он и был приятно шокирован такой откровенностью, но наивен — никогда. Вряд ли мистер и миссис Томпсоны в восторге от выбора дочери.        Ох, ладно. Это еще надо переварить. Но не сегодня.        Парень сделал шаг назад, махнув кистью руки.        — Спокойной ночи, Эрика.        — Спокойной ночи, Салли.                     

***

                     Эрика спрыгнула на аккуратный газон во дворе своего дома и, одернув кофту, прошагала под старым кленом. Осталось забраться обратно в дом. Но именно в тот момент, когда ее кроссовки перекинулись через стоящий у окна столик, в гостиной вспыхнул свет. Не ожидавшая этого девушка чуть не свалилась назад, а потом испуганно заметила стоящую в коридоре в ночнушке маму. Глория, положившая ладонь на выключатель, выглядела многообещающе.        — Вот блин, — вырвалось у Эрики.        — Эрика Томпсон, сколько тебе лет? — сложив хмурые брови и тщательно сделав ударение на каждом слове, угрожающе поинтересовалась мама.        — Восемнадцать?.. — очень жалко ответила девушка, покрывшись испариной, и так и застыв ногами на подоконнике.        — В таком случае, почему твое поведение катится в обратную сторону по убыванию мозга и ответственности?! — шепотом гавкнула мама. — Две недели назад ты клялась мне, что от Салливана Фишера не будет никаких проблем, а теперь шатаешься ночами черт знает где, опять забываешь про свой телефон и абсолютно плюёшь на то, что я с ума схожу по этому поводу!        — Мам, я всё объясню! Салли ни при чем…        — Да ну? Может, тогда мне послышалось, что у Андреа мужской голос? Или показалось, что она выше тебя на пол головы?        «Ой-ей, вот я влипла», — Эрика с ужасом поняла, что мама их заметила. Оставалось надеяться, что Глория застала только прощание, а не все целиком. И… о. О-о-о, вот Ж.О.П.А. — Живописное Ощущение Полного Апокалипсиса. Как хорошо, что Сал уже ушел, Господи Иисусе. Томпсон всерьез рассмотрела в мыслях план сигануть обратно в окно, потому что… ну потому что… блять, а куда бежать в таких случаях?        — Девушка, я дождусь объяснений? — сложила руки на груди женщина.        У Эрики дергается лицо, а потом как накрывает. Она вдруг внезапно поняла, что маму, как раньше — не боится. А в груди и правда елозит вина. И огрызаться тоже не хочется. Мама права — она волнуется. Не стоило так убегать… просто… этот день сломал слишком много, будто затянулся на долгие месяцы этими сумасшедшими часами. Эрика подумала, собралась, выдохнула. Взрослые уравновешенные люди не ползают ночами по школе, не спят в обнимку со странными личностями и не ласкают сокурсников битами, и притвориться этим взрослым уравновешенным человеком, будучи зацепившись рюкзаком за занавески — получается с натяжкой, но Эрика честно старается. Ж.О.П.А. сгущается над головой. Девушка слезла с подоконника, закрыла окно и под пристальным взглядом Глории выпрямилась.        — Прости, мам. Я хотела поговорить с тобой утром, но… если можно, то лучше сейчас.        Глория очень внимательно посмотрела на дочь. Пробежавшись оценивающе по лицу Эрики, ее спокойному и какому-то даже серьезному взгляду, а также вспомнив их прошлый «разговор по душам», — внутри женщины закоротило плохое предчувствие. Мысленно положив руку на сердце, миссис Томпсон очень глубоко вздохнула и указала жестом, что Эрика может продолжать.        — Скорее всего, завтра тебя вызовут в школу… — начала девушка.        — Та-ак, началось, — пробормотала Глория.        — …и еще кое-что, — нервно почесав кончик носа добавила Эрика. — Ты не особо поддерживаешь такие вещи, но я всё равно это сделаю, поэтому хочу, чтобы ты мне помогла. Я обещаю, что это ненадолго. И… эм, можно мы сначала заключим такое же перемирие про «не орать»?        — Эрика, у тебя совесть вообще есть?! — возмутилась мама. — Час ночи, ты шатаешься черт знает где, с парнем-преступником, потом влазишь в окно собственного дома, как какая-то воровка, и еще ставишь мне условия?!        Эрика мысленно застонала, взяв в пальцы переносицу. Она ненавидела себя за то, что в такие моменты все ее мысли деградировали в какой-то набор повторяющихся нелепых слов.        — Я знаю, как это выглядит со стороны. Прости, мам… просто… день был кошмарный. Я даже не знаю, как это описать… мне не хотелось никого видеть. Я пол вечера просто просидела даже не знаю где…        Остатки сна мгновенно покинули глаза женщины. Глория поняла, что дурное предчувствие ее не подвело. Но ребенок есть ребенок. А ребенок в подростковом возрасте — сущий кошмар. Даже, если это с виду приличная девочка. Томпсон-старшая выглядела хмуро, но решительно, поэтому женщина плюнула на вспыхнувшее в ней раздражение, прикрыла ведущие в верхние комнаты двери и приготовилась слушать очередные «душевные вести», вместо заслуженного сна. Доверие дочери было чем-то новым, странным и необычным, но они учились этому впервые, вместе — поэтому теперь невольно приходилось откладывать крикливые шаблоны и слушать, чтобы больше не бояться потерять самое дорогое. Что там из категории «не орать» — Глория еще не услышала, но от одного лица Эрики ей уже очень хотелось.        — Рассказывай уже, — махнула рукой мама.        — Извини, — виновато улыбнулась Эрика. — Спасибо, мам.        — Очень плохая информация?        — Ну… — прикинула девушка. А потом защипнула пустого воздуха между большим и указательным пальцами. — Терпимо.        Глория вздохнула, мельком глянув на шкаф с коллекцией мини-бара. Сразу вскрыть или попозже?        — Ладно, не томи, Эрика. Мне от первого заявления уже тошно. Что там у тебя случилось?        Эрика тоже глянула на бар, и Глории захотелось дать дочери подзатыльник — «терпимо» явно было приуменьшено, раз этот ненавязчивый намек мелькнул в воздухе. Поняв, что еще немного, и мама взорвется, девушка подтянула к себе стул, чтобы хоть как-то разбавить это неприятное стояние, словно зверюшка на витрине. Усевшись, Эрика опять почесала кончик носа:        — Не знаю, с чего начать…        — С чего-нибудь.        — Я ушла из команды. Совсем.        Глория нахмурилась. Она знала, как Эрика любила чирлидинг и как он был ей важен. Стоит только вспомнить день, когда ее позвали в основной состав, и девушка счастливая ворвалась после уроков домой, тряся новой формой и помпонами, словно ей десять лет и она выиграла целый фургон игрушек.        Девушка же уцепилась за момент штиля и продолжила. Говорить маме всю правду было бы слишком, поэтому слова Эрика выбирала крайне осторожно. Рассказала про накалившийся конфликт, правду про то, что это Трейси заляпала ее волосы, а не они прикалывались с Андреа, как все это время считала Глория. Про отношение команды к капитану, после известий о роли Сала в ее жизни…        Слова давались тяжело. Мама не подружка, от которой можно в любой момент сбежать. Это семья, в которой жить и существовать под одной крышей, и страшно от того, сколько осуждения могли повлечь за собой даже мелочные поступки и мимолетная ложь. В этот раз Глория не перебивала, слушала молча, от и до. Мрачнела все сильнее, но дала дочери выговориться.        У Эрики пересохло горло к тому моменту, когда она, крайне приуменьшив свой нервный срыв, поведала о том, как умудрилась перессориться чуть ли не со всеми вокруг. Сначала из-за фальшивой записи Льюис, потом из-за издевательств Симонс. Про биту Эрика разумно умолчала. Сказала лишь, что взломала аккаунт Трейси на Фейсбуке и выкачала все ее мерзкие переписки с подружками, о ее планах на свою травлю, включая те фотки, и про остальное.        — Я оставила все распечатки на столе директора. Так что, скорее всего, тебя и ее родителей завтра вызовут в школу. Прости, надо было поговорить с тобой сначала, но… по-другому не вышло. Я не знала, как еще это остановить. А разжигать войну по всей школе, и травить жизнь себе и другим еще два года — не хочу.        Глория вымученно сжала прикрытые веки пальцами, жалея, что не налила сразу. Господи, что за дети пошли? Жестокость на жестокости! И главное: из-за чего?!        Хотя разумный отпор Эрики, без падения в слепую ярость и подражанию этой мерзавки — удивила. Глория бы до такого не додумалась в ее возрасте.        — Почему ты думаешь, что это сработает?        — Сработает, — оставив ногти в покое, неожиданно уверенно сказала Эрика. — Родители Симонс сейчас подмазываются к мэру — папа говорил отец Трейси метит в заместители. Не думаю, что им нужен скандал на весь город из-за проделок дочери.        — То есть, ты не будешь настаивать на исключении этой дряни из школы?        — А зачем? — пожала плечами девушка. — Если они угомонят свою дочь и не выгонят папу с работы — мне без разницы. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Трейси додумалась снимать на видео, когда они меня облили. Она не выложила это никуда, но запись осталась. Я выслала ее на почту директора. Так что в подлинности никто не усомнится — ее хорошо видно в зеркале и слышно тоже. Думаю, этого будет достаточно для доказательств, а дальше надо будет дать им понять, что просто и без шума уладить конфликт — не выйдет.        «А еще там в конверте ее телефон», — злорадно подумала Эрика. Когда родители Симонс узнают — потребуют показать телефон, и Трейси уже не отмажется и не успеет ничего удалить.        Если честно, план был сырым до наивности. Но каким-то дурацко-надежным в своей простоте.        — Так… ты поможешь?        — Надрать бы тебе уши хорошенько, Эрика.        — Ну, мам, правда, прости, — виновато выдохнула девушка, а потом с надеждой спросила: — Ты придешь одна?        — Твоя наглость растет на глаза, мисс, — проворчала она. Но вздохнула: — Приду. Одна. И уж устрою этой семейке по полной!        — Правда?! Спасибо, мам! — Эрика была так благодарна, что кинулась обнимать маму. Господи, почему раньше они не могли также нормально разговаривать?        Локоны женщины приятно пахли выпечкой. И для Глории вдруг стало отчетливо ясно, что нет никакой разницы между девочкой пяти лет и подростком восемнадцати — инстинкт защитить свое дитя и поддержать в трудный период — вот истинные чувства матери.        Эрика отстранилась от мамы. И, раз уж пошла такая пляска, пришлось разбить трепетный момент виноватым покашливанием:        — И, эм… мам, я еще хотела кое о чем тебя попросить, помнишь?        Глория мысленно подумала, что шутки про детдом становятся все более актуальными, но, скрепя сердце, ответила:        — Ладно, какой еще кошмар я услышу?        — Тебе не понравится, — честно сказала Эрика, отстранившись.               — Стоп, — резко вскинула ладонь женщина. Девушка удивленно замолкла, глядя как мама поднялась с места, взяла самый большой бокал и все-таки вытащила бутылку виски с полки. Чтобы «не орать» хотя бы с того, что дочь уже рассказала — одного самовнушения о материнском долге и взаимопонимании было маловато. Глория наполнила бокал, зажмурилась, и только потом тяжело кивнула: — Теперь говори.                     

***

                            После крайне сложного разговора с матерью, Эрика наконец-то поднялась в свою комнату. Несмотря на позднее время, сна не было ни в одном глазу. Зато было внутреннее опустошение. Но какое-то не такое — не бессмысленное, не затягивающее и не убивающее, а такое, будто она долгие дни таскала на себе огромные тяжести — ящики, заполненные чужими ожиданиями — а потом разом сбросила этот груз в воду.        Девушка стояла напротив зеркала, упершись ладонями в комод, и смотрела на себя. И не понимала.        Вот же она: девчонка, как девчонка. Самая обычная. Просто среднестатистическая ученица колледжа в маленьком американском городке. И не сказать, что чем-то выдающаяся, кроме утраченного поста капитана чирлидеров. Не конфликтная, не уродливая, без каких-либо вредных привычек или изначально ужасной репутации. Уже не толстая. Активистка и спортсменка. Готовая помочь, если надо, и терпеливо выслушать. Не вульгарная и не особо чем-то выделяющаяся из десятка таких же одноклассниц. И такая ненависть просто из-за того, что отстаивала свои права, выматывалась на команду и общий результат, а потом попыталась быть с тем, с кем ей просто хочется? И ладно эти долбанутые первокурсницы, но свои девчонки? Презрение от них, только потому что обнимала Салли-Кромсали и говорила ему «Привет»?        Шлюха                        Ненормальная

Извращенка

                                      Бедняжка, совсем с деньгами плохо

Слышала, что она с этим?

                  Чокнутая                  Это же Эрика Томпсон, как она могла?               Эрика взяла в руки и сжала пластмассовую расческу так, что та сломалась пополам.       Даже если бы всей этой истории с похищением не было — какое кому дело? С кем, зачем и как же так, это же странно, божечки-кошечки, вызывайте скорую. Серьезно — это же бред! Маразм в чистейшем виде!        Разве она заслужила такое? А Сал? Его-то за что? Он не проучился в их колледже и года, и за это время не сделал никому из обидчиков ничего дурного, а ведь мог — мог же, в самом-то деле? И сколько надо глотать этой грязи, чтобы хватило достаточно? Чтобы другие наконец-то угомонились?        Эрика в растерянности. Она злится. Она немного бесится изнутри и дрожит снаружи. Она сжимает голову ладонями.       А потом ее как-то сразу отпускает — еще там, в доме №18, пока этот «жуткий парень без лица» склоняется над ее губами, пуская кончиками пальцев ток по венам.       Короткое замыкание внутри наконец-то расставило точки над «i». Отделило нужное, от ненужного. Важное от до смешного абсурдного. Так долго пытаться избегать очевидного, чтобы в один момент получить тотальное безразличие к тому, как это выглядит со стороны — вот она, суть. А остальное — такая хрень, в самом деле. Бессмысленная и бесполезная — хочется вывалиться куда-нибудь в безграничное пшеничное поле и просто проораться вдоволь.       Возле зеркала стояли две баночки — две маленькие детали, отделяющие ее от окончательного вызова этой дурацкой системе. Эрика взяла одну. А потом снова перевела взгляд на свое отражение.        Страшно? Есть немного.        Волнительно? Конечно.        Передумать? Да к черту! Ни за что.        Что ей терять?        Абсолютно ничего. Ничегошеньки стоящего.        Спасти себя прошлую — шансов нет, да никогда уже и не было, точно не после встречи с Салливаном Фишером. И не хочется, но и не забыть. Ведь свою репутацию Эрика уже отправила чужой битой навылет. Но раз уж горит всё синим пламенем — пусть горит окончательно, ярко, со вкусом, пусть оно сосредоточится в маленький пылающий ад в ее груди.        Взгляд упал на кофту Салли, висящую сбоку.        «Ну, посмотрим кто кого, Симонс», — мрачно подумала Эрика. Выкинув сломанную расческу, девушка поднялась на ноги, забирая баночки. Хотят глазеть на девушку Салли-Кромсали? Хотят обсуждать ее за спиной, нарочно, исподтишка? О, Эрика Томпсон даст им повода по полной программе…        И, кстати, ей всегда нравился фильм «Отличница легкого поведения»*.                     

***

                     До этой ночи Эрика думала, что слабее толпы. Но сегодня, идя в колледж решительным шагом, ее настроение было невероятно бодрое.        Вернее поправить: агрессивно-бодрое.        Еще с парадной на нее оборачиваются все парни. И не только парни.        Черная кофта Сала чуть заправлена в короткую красную юбку, на ногах белые кроссовки (потому что кед у Эрики никогда не было), а прямая осанка раздвигает зевак с пути.        Решаясь вчера на эту авантюру, Томпсон думала, что все будет выглядеть нелепо, но результат превзошел все ожидания. Как инста-дива по последним трендам сумасшедшей визуальной моды, утром из зеркала на Эрику посмотрела очень яркая девушка. И пусть когда-то розовое полотенце оказалось безнадежно испорчено — Эрике чрезвычайно понравилось ее новое и в чем-то даже дерзкое отражение.        Сегодня эта провокация, как средний палец всему миру: пепельные волосы обратились цветом голубых васильков.       Пусть думают, что хотят. Хоть про шлюх, хоть про извращенок, хоть про сумасшедших. Ну, а что? Сами шептались, что это заразно! Получите, распишитесь и завалитесь.        Нет, ходить с такой головой Эрика не планировала. Тем более Сал таки нашел чем смыть ту дрянь, в которой она измазалась с щедрой подачи первокурсниц первый раз. Поэтому осознанную вторую покраску она тоже потом смоет — опыт есть, в конце-концов. Но сейчас девушка, потратившая полночи, чтобы это легло ровно, а не страшными пятнами, выглядела действительно хорошо и чувствовала себя так же. А это чувствовали окружающие.        Андреа Льюис при виде вошедшей чуть не выронила учебники, Рой подавился ручкой, которую грыз со скуки.        — Кто ты такая и что сделала с Эрикой? — вырвалось у блондинки.        — Плохо?        — Да нет, просто…        Эрика хмыкнула, пожав плечами в большой ей кофте, и прошла на свое место.        Цветные волосы не были запрещены в их школе, да и в целом не являлись чем-то необычным, но тут вопрос кого это касалось. Не каждый день девушки типа Эрики Томпсон так резко меняются на глазах, создавая почти квантовый диссонанс в устоявшихся шаблонах. Поэтому не только Андреа чуть не свернула себе шею, глядя на нее. Но, казалось, Эрике Томпсон все равно.        Она невозмутимо заняла свое место, вытащила учебные принадлежности, а пока не начался урок, засела в телефоне. Увидев, как маленький кружок у окна из Кэтрин, Мэй и близняшек Майерс смотрят на нее, девушка с-теперь-голубыми-волосами без заявлений об авторских правах позаимствовала самую убийственную тактику пресечения шепотков: она опустила телефон и в упор посмотрела Мэй в глаза.        — У меня нет проблем ни с головой, ни со слухом, а если есть что спросить — я прямо здесь.        Сработало, как отражателем. Девчонки смутились, но шептаться перестали.        Впрочем, напряженное внимание длились не долго. За десять минут до занятий по громкоговорителю раздался вызов.        — Ученицы Трейси Симонс и Эрика Томпсон, пройдите в кабинет директора!        Последняя названная девушка растеряно поглядела на выложенные тетради. Эрика как-то не подумала, что на ковер потребуют сразу. Прикинув, что придется ждать, пока ее мама и родители Трейси доберутся до колледжа — а к этому времени урок явно окончится, девушка собрала принадлежности обратно и под такие же косые взгляды, вышла из класса.        Рой Флетчер загружено проводил голубую шевелюру взором Томпсон, видимо, в полной мере осознав, что это не Фишер в юбке, а потом перегнулся через ряд к Андреа.        — Она ебанулась?        — Без понятия… — пробормотала блондинка в ответ.                     

***

                            Эрике было немного досадно, что она пропустит приход Салли и его реакцию, с другой же стороны — поговорить во время урока все равно не получится. Внутри волнительно пощипывало, и девушка сжала приятную ткань кофты возле груди, находя успокоение в этом жесте — словно хозяин вещи молча ее поддерживает и говорит не падать духом. Империи пора нанести ответный удар и всё такое. Разгром в присутствии взрослых немного пугал, но Томпсон знала, что в этой ситуации она права, поэтому собраться и направиться в сторону было чуточку проще.        А вот неожиданно вырулившей с нижнего этажа Трейси сейчас явно не по себе — мулатка выглядела бледно. Однако, завидев ушедшего в самоволку капитана чирлидер команды, она сразу выпрямилась, выперив злобный взгляд. Томпсон сбавила шаг, тоже увидев Симонс.        И мгновенно оценила, что не зря решила не откладывать финт с переписками на потом — Трейси точно отошла от шока, все обдумала и была готова окислиться ненавистью изнутри и снаружи.        — Не знаю, что ты задумала, Томпсон, но не думай, что это так оставлю.        — И тебе утро доброе, Симонс, — растянув красные губы слегка зловеще, вежливо ответила Эрика. Она решила не сбрасывать с себя образ подружки главной сомнительной личности колледжа, а еще лучше — сыграть его с особым энтузиазмом.        Высоко забранный хвост Трейси и босоножки на высокой шпильке, вытягивали и без того длинные ноги еще на голову выше Эрики, но как бы мулатка не щетинилась, пытаясь казаться сверху по статусу и росту, бывшая капитан со спокойно опущенными плечами и ровной и какой-то неприятной хищной улыбочкой выигрывала это давление в свою пользу за счет только одного вчерашнего инцидента. Ведь с таким же спокойствием она вытащила биту и напала на сокурсницу. Сейчас руки Эрики пусты, но Трейси ближе не подходит.        — Думаешь, ты меня вчера напугала? — выпрямилась в натянутую струну Трейси.       — Уверенна, что да, — смахнув невидимую пылинку с плеча, ответила Эрика.       — Руководство школы узнает об этом, даже не сомневайся. Тебя точно исключат.       — Ну… посмотрим, — безразлично сказала девушка на это, а потом прошла мимо. — Пошли, Симонс. Нас ждут, вообще-то.        Это все выглядело, как хорошая постановка, либо Эрике Томпсон еще чуть меньше, чем просто поебать уже на всё. Трейси невольно скрипнула зубами и пошла следом, но сверлить теперь голубой затылок не прекратила.        — Я смотрю, ты вошла во вкус, а. Уже не скрываешься?        — О, это… — девушка с голубыми волосами нарочно расправила руки, сама оглядев себя, а потом тряхнула новым цветом волос, на мгновенье повернувшись и пройдя два шага спиной, чуть расставив руки со своей вымораживающей улыбочкой. — Нравится?        Симонс поперхнулась. Обычно люди не так отвечали на слабо-завуалированные оскорбления. Томпсон вообще выглядела так, будто наслаждалась всем происходящим. Последний козырь с использованием имени Салли-Кромсали пошел туда же коту под хвост. То есть — в никуда.        — Долбанная извращенка.        — Ты даже не представляешь какая, — протянула Эрика, ничуть не смутившись.        Трейси бесит это всё. Поведение соперницы, ее насмешливые ответы, внезапное безразличие к оскорбительному мнению о ее поступках и вкусах — задевает по черному. И не получается ничего лучше, чем выплеснуть этот гнев в жалких угрозах.        — Если ты думаешь, что нажалуешься директору — тебе это поможет. Я сделаю так, чтобы тебе каждый день в этом колледже казался сущим адом, а твоего отца больше никогда не примут ни в одну фирму этого города!        Эрика будто ждала этого и отреагировала без особой страсти.       — Ладно. Что-то еще?        — Ха? — опешила Трейси.        — Нет, просто мы сейчас дойдем, если хочешь сказать что-то еще — я внимательно слушаю. Это все угрозы?        Сомнительные советы Сала наконец-то обрели смысл: «Чем больше ты реагируешь и злишься, тем веселее им становится». Эрика думала, что юноша имел в виду терпение. Тотальное игнорирование. И только потом до нее дошла сама суть — буллинг продолжается, пока ты реагируешь так, как того от тебя ждут — кричишь, нервничаешь, плачешь, срываешься. А если не реагируешь заметно, то это все равно реакция — ведь тебе больно или плохо, а это видно. Но как только ты перестаешь отвечать на издевки тривиально — это обезоруживает нападающего. Неожиданные фразы, насмешливое согласие и спокойствие — вот секрет тончайшего «мне похуй, но чтоб и вам поперек горла».        — Тебе конец, Томпсон, — зашипела мулатка, полностью подтверждая эту теорию.        — Как оригинально, — сморщилась Эрика. — Я думала, у тебя с фантазией получше. И, кстати, ты не теряла свой телефон? — она остановилась прямо у дверей директорской.        Услышав о телефоне, Трейси резко повернулась.        — Ты украла мой телефон?! Вот куда он делся!        — Временно одолжила, — поправила бывшая капитан. — Прости, что оставила без Инстаграма.        — Отдай сейчас же! — зарычала Трейси, шагнув к Эрике.        — Кто сказал, что он у меня? — притворно удивилась Томпсон, а потом вдруг вытащила руку из-за спины и на глазах Симонс, чьи зрачки испуганно сжались, помахала перед ее глазами открытым приложением для записи голоса. — А вот мой при мне. Знаешь, иногда полезно думать о том, что говоришь вслух. Кто знает, кто тебя может услышать? Как считаешь, слова «тебе конец», обещания про ад и остальное посчитают за прямую угрозу?        Трейси секунду смотрела на телефон, а потом дернулась, как гадюка.        Ожидавшая этого Эрика уже нашарила второй ладонью ручку двери директорской за спиной, а потом без предупреждения резко распахнула дверь и отпрыгнула туда спиной назад. Почти плавно ушла с траектории. Рванувшая к ней Трейси споткнулась о порог и чуть не растянулась прямо на ковре. Со стороны это выглядело так, будто мулатка попыталась ударить девушку, но та успела увернуться.        — Прекратить немедленно! — гавкнул директор, застав это. — Вы что себе позволяете, мисс Симонс?!        — Это всё она! — возмутилась Трейси, мгновенно выпрямившись и одергивая юбку.        Эрика разумно промолчала, быстро спрятав свой телефон.        — Да неужели?! — неожиданно грозно ответил мистер Колфилд. — В таком случае, потрудитесь объяснить вот это!        С этими словами мужчина вытащил из стола вскрытый конверт и кинул его перед девушками на поверхность. Оттуда высыпались распечатанные диалоги, фотографии и скрины. А сверху лег знакомый разблокированный телефон в розовом чехле. Открытый точнехенько на записи, которая начиналась со слов «я этой суке томпсон устрою карьеру в неудачниках». Эрика долго подбирала, ай какая молодец — не зря.        — Это моё!.. вы не имеете права! — возмутилась от нехватки воздуха первокурсница.        — Это вы не имеете права разговаривать со мной так, — осадил ее мистер Колфилд. — Ваши родители уже оповещены и едут сюда. И ваши тоже, мисс Томпсон, не думайте, что я в этом не разберусь!        Пока лицо Трейси потрясающе вытягивалось в длину, девушка с голубыми волосами осторожно прикрыла дверь, а потом повернулась, поддернув рукава кофты. Пришло время наслаждаться злонравным триумфом по полной программе.        — Как скажете, директор, — примирительно вскинула ладони Эрика. В отличии от запаниковавшей Трейси, она вела себя спокойно. Колени у нее, конечно, подрагивали, но девушка старалась этого не показывать. — Нам ждать здесь?        — Здесь. И ни шагу, пока я не узнаю, что за мерзость происходит в моем образовательном учреждении… и, — директор осекся, рассмотрев виновниц плохого утра. — Мисс Томпсон, Бога ради, что с вашей головой?! Я считал вас адекватной единицей общества!        — Вы про волосы? — притворно переспросила Эрика. — Извините, мне пришлось. После того, как Трейси подменила мне шампуни в раздевалке, я не смогла это смыть.        От возмутительной наглости этой лжи, Симонс чуть не задохнулась.        — Ты смыла эту дрянь!        — А, то есть факт того, что ты испортила мне волосы — ты не отрицаешь?        — Не верьте ей, сэр! Эта чокнутая напала на меня вчера и чуть не прикончила! Ее вообще надо исключить!        — Если бы я хотела тебя прикончить, ты бы здесь не стояла, — резонно парировала Эрика.        — Прекратите немедленно! — ударил по столу директор. Девушки замолкли. Обычно частыми посетителями его кабинета были мальчишки, но это — это что-то новенькое. А до пенсии еще ой, как далеко — Господи дайте ему сил и побольше премиальных, эти подростки совершенно от рук отбились.        Мистер Колфилд одернул пиджак и сел за кресло. «Дурной год, дурные дети, полный дур-дом», — подумал он. А поглядев еще раз на уничтожающих друг друга взглядами девочек, промокнул взмокший от нервов лоб платочком.                     

***

                            Несмотря на мрачное злорадство и парочку козырей за пазухой, Эрика волновалась. Виду она не подавала: ждала, беззвучно скребя ногтем о ноготь под тиканье настенных часов. Трейси же заметно потряхивало. До выяснения факта о местонахождении своего телефона все было за нее. Теперь же очки явно в пользу бывшего капитана.        Родители Трейси приехали практически одновременно с Глорией. И если мама Эрики была готова и собралась, как на парадную войну в защиту дочери, то бизнесмены были выдернуты посреди рабочего дня без подготовки и репетиций. И по их настроению это было заметно. Как Эрика недавно узнала: Матильда и Джон Симонсы сделали нехилое пожертвование в фонд церкви накануне выборов мэра города — рекламная кампания захватила все газеты, агитационные плакаты, брошюры и значки замусорили что только можно. Симонсы явно метили в ближайшие помощники, если сразу не в заместители мэра. А зная, как кандидаты носятся с этим событиям, расписание у них было плотное. И вряд ли разборки со своим ребенком входили в него сегодня.        Когда все сухо представились друг другу, Эрика немного съежилась — до того она почувствовала себя некомфортно в кроссовках и с голубыми волосами перед одетыми с иголочками Симонсами, которые равнодушно прошлись по ней взглядом с порога. Глория же напротив — выглядела, как прямая фигура с шахматной доски, готовая к партии. В отличии от Эрики, которая сдалась матери сразу и честно, по поведению Матильды было видно, что участие в жизни дочери она принимала косвенное — во всяком случае, другого оправдания такой вседозволенности не находилось.        — Девочки, что с них взять? Не вижу ничего криминального.        Поэтому случилось то, о чем Томпсоны и думали — в планах родителей Трейси было быстро уладить конфликт, без лишнего шума. И у них бы получилось, если бы не мама Эрики, которая взорвалась после фразы Джона Симонса гневной триадой.        — Ничего криминального?! — возмутилась миссис Томпсон. — Откровенная травля, порча имущества, грязные сплетни — это, по-твоему, «ничего»?! При всем уважении, Джон, но воспитание детей входит в обязанности родителя не только поверхностно! Или банальному уважению и морали должны учить другие, еще и в таком возрасте? Нашим детям не по пять лет! И если при таком раскладе, кроме громкого имени, вам ответить на это нечего — то у меня большие сомнения по поводу пары лишних голосов на выборах! Если вы не можете справиться с одним избалованным ребенком, то пост посерьезнее осилите навряд ли!        Матильда Симонс заметно омрачилась, переглянувшись с мужем.        — При всем уважении, Глория, но твоя дочь…        — Что моя дочь? Ты не смотри на ее волосы — это твоя натворила! Что, не в курсе? А вот всей школе разослали посмотреть! Я поставлю на уши весь родительский комитет — это возмутительно! Ни в какие рамки! И уж, поверьте, на мою сторону, как уроженки Нокфелла, встанет большинство! Надо будет, и до мэра доберусь, будьте уверенны!        Эрика готова была обнять маму и плакать, хотя та сейчас выглядела взбешенной фурией. Симонсы и рта не смогли открыть. Глория изумительно сыграла мать в режиме ярости. Запись же того позорного дня, когда первокурсницы подкараулили ее в раздевалке, Эрика предусмотрительно и нарочно отправила лишь двум людям — маме и директору. Директор Колфилд предоставил Симонсам возможность посмотреть. А проверять у остальных сейчас никто не стал — голоса и смеха за кадром было достаточно для раскрытия личности зачинщика. И хоть Эрике было неприятно, что это увидит кто-то еще, но если оно вытащит ее задницу из проблем — она потерпит.        Когда сверху контрольным упали распечатки, которые родители Трейси наконец-то соизволили прочитать внимательно, не отмахиваясь, что «это личная жизнь дочери и все такое», а потом Трейси заставили открыть оригинал переписки в чате — недобро на младшую Симонс смотрели уже все четверо взрослых. Финальный аккорд аккуратно положила Эрика — включив диктофон с записью, где Трейси угрожала ей возле кабинета, хвастаясь возможностями.        С каждой секундой сама Трейси бледнела все сильнее, теряя на глазах свой лоск и далеко пряча глаза. Ее губы тряслись, глаза забегали. Эрике было ее не жаль.        Чтобы убедиться окончательно и развеять последние сомнения в подставе, директор вызвал в кабинет поочередно несколько девушек из команды Кошек. К удивлению Эрики, хоть чирлидеры на нее не смотрели, они подтвердили, что первокурсницы не первую неделю третировали капитана, а потом заставили уйти из команды. С учетом висящего на носу Чемпионата — эта новость стала последним гвоздем в крышке гроба вседозволенности Симонс.        — Это статья, Матильда. Причем, не одна, — прищурилась Глория.        Разборки такого уровня уже совсем не улыбались ни Симонсам, ни директору.        — Я уверен, мы сможем решить все мирно, — кашлянул Джон, прожигающе глянув на дочь.        — Я не собираюсь брать взяток за моего ребенка. Даже не смей произносить это вслух.        Напряжение достигло пика. В конце-концов, спор решился неожиданно.        — Пусть мисс Томпсон сама решит о справедливости наказания, — предложил мистер Колфилд, кашлем пытаясь разбить эту битву положений. На его залысинах снова проступил пот, весь платок скомкался. Директору колледжа крайне не хотелось выносить конфликт дальше этих дверей — конец года, выборы, соревнования, не дай еще полиция — что скажут люди? А если это отразится и на его директорском посте?        Эрика растерянно вскинула глаза. Как-то так далеко она не заглядывала. В ее скромных планах было провернуть всё таким образом, чтобы Симонсы всыпали своей дочери мозгов от души и пригрозили достаточно, чтобы Трейси раз и навсегда скрылась с горизонта. Не более. А тут ей дали власть. Если она сейчас захочет — Трейси могут исключить из школы. Для Симонсов это будет тоже не вишенка на торте перед выборами, но явно лучше полиции и дурной славы тех, кто откупается от всего деньгами.        Трейси серее полотна ожидала своей участи. Она довела капитана Красных Кошек достаточно, чтобы ждать самого худшего.        — Пусть оставит в покое меня и моих друзей. Больше мне ничего не нужно, — подумав, произнесла Эрика.        Первокурсница подняла на нее затравленный взгляд, не веря.        — Эрика, ты уверена? — шепнула Глория.        — Уверена.        Эрика смотрит в темные глаза Трейси и не видит там и крупицы благоразумного облегчения — лишь бездонную, лютую ненависть. Впрочем, Томпсон глубоко плевать. Ведь власть теперь у нее.        Несмотря на неожиданно мирное урегулирование конфликта по инициативе пострадавшей, Матильда и Джон не выдохнули с облегчением, а заставили Трейси извиниться перед Томпсонами. Тон, которым Трейси выдавила прощение, звучал, как проклятие. В протухшем салате и то кислоты было бы меньше.        Симонсы забрали телефон Трейси, позорный конверт, сухо попрощались со всеми присутствующими и вывели дочь из кабинета. Эрика осталась довольна, хотя мстительный червячок в ней был чуть разочарован — Трейси не заслуживала такого простого наказания. Хотя, может, дома ей устроят разнос. Видно, что Симонсы были в тихой ярости от выходок дочурки.        А еще Эрике хотелось обнять маму и просто сказать спасибо за поддержку, но это выглядело бы подозрительно. Она тут как бы морально униженная жертва и все дела. Уже на выходе, мистер Колфилд попросил Эрику задержаться.        — Мисс Томпсон, раз мы разрешили этот конфликт, я надеюсь — вы вернетесь к капитанству?        На что Эрика грустно покачала головой.        — Простите, сэр, но я не готова дать вам положительный ответ. Команда решила, что справится с программой сама. Для меня сейчас важнее учеба, — солгала девушка, выдавив виноватую улыбку. — Чирлидинг и капитанство отнимали много времени.        Директор вздохнул. Ученицы вроде Эрики Томпсон держали статистику его образовательного учреждения, поэтому в любом случае учеба была важнее секций, даже спортивных, конечно. Это был правильный, рациональный и взвешенный выбор, который сделает в пользу знаний не каждый ученик. О настоящих же причинах мужчина даже не подозревал.        Но когда Эрика Томпсон отвернулась, выходя следом за матерью, то во взмахе ее голубых волос в сочетании с черной кофтой ему померещился Салливан Фишер.        Нет, точно. И ведь всё началось-то — с его появлением. Наверное, недаром мистер Колфилд подумал о проклятии, когда этот мальчишка-заключенный перевелся к ним — весь год какая-то чертовщина происходит. Озабоченный этими мыслями, мужчина хотел еще раз протереть лицо, но заметив, что платок выглядит уже непотребно, передумал и громко высморкался в него.                     

***

                            В отличии от Эрики, утро у Салли вышло не таким насыщенным, но тем редким и светлым, когда он чувствовал себя отдохнувшим. Вопреки ночной вылазке и пустому дому после, усталость затащила его в сны без сновидений. И будто разом рассеялись все грозовые тучи над головой и внутри. Сал даже с некоторым трудом заставил себя встать. До второго этажа он вчера не доплелся — так и свалился спать внизу. Затекшая спина услужливо вспыхнула болью на это.        Впрочем, эта мелочь не смогла испортить настроения. Кеды легко вышагивали вперед, автобус показался не таким уж вонючим, а музыка в наушниках в кои-то веки играла привычными ритмами рока, а не пустотой.        А вот когда Сал вошел в класс и на него почему-то разом посмотрели все, без исключения, легкая улыбка под протезом дернулась.        «Так, и чем опять обязан?», — напрягшись, подумал парень. До того одноклассники резко посмотрели на него, будто он только-только перевелся и первый раз вошел, продемонстрировав свою заметную персону. Салли это не понравилось. Рой Флетчер опять вонзил в юношу какой-то недобрый оценивающий взгляд, Андреа Льюис нервно стукала карандашом по парте, а Эрики в классе почему-то не было.        Самое время спросить «я что-то пропустил?», но спрашивать не у кого, поэтому Сал идет на свое место.        На первый урок Эрика так и не пришла. Оглянувшиеся на него раз в шестой за урок девчонки с первых парт заставили парня занервничать. Он так и не узнал, что вчера стряслось у Томпсон — отвечала она уклончиво. Что-то вроде «поссорилась с командой, забей». Зная Эрику — черта с два в этом всё и дело. Надо было быть по настойчивее — да кто ж знал… Эрика ведь не успела вляпаться в неприятности за десять минут пребывания в колледже? Он проводил ее до дома, поэтому вряд ли с девушкой что-то случилось. Но тогда где она?        Словно внемля его беспокойству — стоило начаться перемене, как вышедшему из кабинета Фишеру дорогу преградила подруга Эрики.        — Нет, ты издеваешься? — ни с того, ни с сего выдала Андреа, чуть ли не припечатав его к шкафчикам. В окружении живых коридоров она осмелела достаточно, чтобы плюнуть на разумность и подойти сразу. — Мало ей проблем, теперь и это? На кой черт вы это сделали?!        — О чем ты? — не понял Салли.        Он успел подумать немного не о том, а Андреа собралась возмутиться. Но потом до блондинки дошло, что Салли-Кромсали выглядит как-то правдоподобно растерянным.        — То есть, ты не видел Эрику утром?        — Нет.        — Господи, точно ебанутая… — Льюис страдальчески зажала пальцами переносицу и отошла от парня на шаг, пробормотав нечто несвязное.        — С ней что-то случилось? — тревожно спросил Сал.        — Ага, случилось. Сам посмотри, — блондинка отпустила руку и кивнула головой куда-то вперед.        Сал обернулся.        И мысленно подавился. Святые сектанты…        План «не отсвечивать», так старательно лелеянный в преддверии лета, стремительно шагал к ебеням — на Эрику не оборачивался только ленивый.        Короткие волосы насыщенного оттенка лазурного неба над дикой гаванью бросились в глаза сразу. Как, почему, когда она это сделала?.. Изумление рассеяло мысли, и те грациозно рассыпались в труху. Непередаваемый спектр эмоций взорвался внутри и… погодите-ка, это что, его кофта?        Сал пытается осознать, что он видит, но у него не получается — никак, совсем, ни разу. Всё, потрачено.        Оставьте свои надежды на мирное светлое будущее, все мимо ходящие, обходящие и также охеревающие, как сейчас Салливан Фишер — пока в мире будут существовать такие люди, готовые променять его на человека, для которого они сами целый мир — эта чертова вселенная точно не потеряна. Что-то сумбурно перетекающее от немого восхищения до сворачивающего ужаса туда и обратно заело вокруг сердца. Сал по привычке хотел исчезнуть, но было уже поздно и бессмысленно. Девичья копия Салли-Кромсали (разве что с милым личиком) уже направилась прямо к нему.        Фишер по себе знает, сколько нужно самообладания идти среди такого внимания с поднятой головой и не зажимать плеч. Но еще больше его поражает, что Эрика и не пытается спрятаться. Она подходит прямо к нему, открыто говорит «Привет», светло улыбается, словно вокруг и правда никого, а Салли-Кромсали — самый обычный парень, без стремного протеза на не менее стремной морде и еще остальным до кучи.        Привет.        Салли, а может, ты всё же двинулся? Вот и мерещатся хорошенькие девчонки с голубыми волосами в твоей кофте. Он не думал, что кто-нибудь когда-нибудь сделает такое ради него.        В жалкую дурацкую шутку про совпадения теперь не получится. Слишком много свидетелей. Но ему вдруг не хочется. Вместо этого парень посмотрел на голову Эрики, а потом протянул к васильковым прядям пальцы и покачал головой.        — Зачем?        — Не красиво? — притворно-разочарованно поинтересовалась Эрика, прекрасно разглядев настоящий взгляд за прорезями протеза.        Сал выдохнул с улыбкой, опустив руку.        — Красиво. Но зря — это будет очень долго смываться.        — Ну и ладно, — она пожала плечами.        — Напомни мне больше не давать тебе читать аннотации к красителям.        — Почему это тебе можно голубые волосы, а мне нет? — возмутилась она.        — У меня свои.        — Может, я завидую?        — Было бы чему, — он закатил глаза.        И это было чертовски странно — просто стоять возле шкафчиков и с кем-то говорить. Открыто, не понижая голоса до шепота, не делая вид, что немой или глухой. И чувствовать точечное счастье от того, что ей точно так же все равно на то, как на них пялятся. Салли хочется притянуть Эрику к себе и крепко-крепко обнять, прошептав «Спасибо». Для кого-то просто кофта и просто цвет на какую-то недельку. Для него — поступок, дороже золота.        Заметив очередную порцию внимания от стайки чирлидеров неподалеку, Эрика нарочно шагнула ближе к Салли.        — Слушай, Сал…        — М?        — Можно я нагло тобой воспользуюсь, и доведу еще парочку окружающих?        Словно поняв, что она задумала, Фишер резко попятился. Так, ладно разговоры, ладно этот протест, но объятия — это уже чересчур. Ее точно же захейтят за такое!        — Эрика, не вздумай. Это плохо кончится, — предупреждающе начал было он, заворчав свою шарманку. — Слушай, я серьезно. Не на… ох!.. черт, Эрика, ну что ты делаешь?        Ладно, он лукавил и пятился не так охотно и целеустремленно, как мог бы. Словно не верил до последнего, что Эрика это сделает. Но вот под протезом совсем нечем дышать, а под шеей чужое дыхание. Она обнимает его — точно так же, как он мечтал секунды назад. Крепко-крепко, открыто, обхватив за шею прямо на виду у всех и улыбаясь в плечо — Салли чувствует это. Он сходит с ума снова и снова. Только уже от счастья.        — Ну, и что мне теперь делать? — страдальчески пробормотал он, поняв, что конспирация обзавелась огромным кладбищенским крестом. Отрицать нет смысла. Сал прикрыл глаза и робко приобнял девушку в ответ.        — Не знаю, — она пожала плечами, не отпуская юношу. — Жить, как все?        — А, ну да, ну да… есть «пара» нюансов, а так план хорош. Продуман отлично.        — Твой сарказм невыносим.        Прозвенел звонок и Эрика распутала объятия. Они не держались за руки, но в класс они зашли вместе. Это был определенно лучший день на свете.        Но еще лучше он стал, когда во время большой обеденной перемены Эрика толкнула коленом всегда пустующую скамью столика для неудачников и села напротив. Сал ходил туда просто по старой привычке. Эрика обычно трапезничала с другими девочками.        — Не боишься, что это билет в один конец? — тихо спросил Сал, прекрасно заметив, как на них смотрят.        — Нет. Они будут смеяться, пока будут думать, что меня это задевает, — Эрика протянула руку к протезу и коснулась пластиковой щеки.        — А разве тебя это не задевает?        Она улыбнулась и покачала головой.        — Нет. Больше нет.        Салли с замиранием сердца видит — Эрика не врет.        Вот только стоит успокоиться — позади раздался громкий свист. Сал обреченно сжал кулаки. И пока внутри плавится счастье, снаружи все покрывается инеем страха — сейчас начнется. Эрика отстояла свою войну, но какой будет цена? Быть изгоем до выпуска?        Андреа Льюис нерешительно колебалась с подносом в руках. Она тоже видела. И металась в сомнениях — сейчас можно было, как пойти по легкому пути, так и исхреначить и себе жизнь за компанию от гложущего чувства вины. Если она отвернется и уйдет за столик к Кошкам, то ее примут. Выпытают все сплетни, нехотя простят вчерашнюю грубость и когда-то дружбу с Эрикой Томпсон. Но сама Эрика — уже наверняка и окончательно никогда ее не простит. А если сделать наоборот — можно распрощаться и со своей репутацией, а она пока стабильно-неплохая… что ей делать? Что выбрать?        — Что, совсем с деньгами плохо, Томпсон? — крикнул кто-то. Раздался не очень уверенный смех. Пока что неуверенный. Толпа — хуже стада овец. А как накинется — всё.        Блондинка сжала губы в узкую полоску и нашарила взглядом Флетчера. Рой был как раз перед ней.        — Если ты сейчас это сделаешь, тебя будут шпынять так же, как Кромсали, — негромко оповестил футболист неожиданно серьезным голосом.        — Шпыняют Кромсали такие, как ты. Поэтому мне плевать, но Эрика…        — Бриджит Джонс сама это выбрала.        — И что? Просто бросим ее? Сделаем вид, что она чужая?        — Че ты хочешь от меня, Льюис? — в лоб поинтересовался футболист.        — Я… не знаю, — Андреа стиснула поднос. — Но я так не могу. И… ой, да к черту!        Кто-то опять жестоко пытается в юмор над странной парой, а заместитель капитана чирлидеров — делает свой выбор.        Она отворачивается от столика с девчонками и подходит к столику для неудачников, нарочно преградив обзор каким-то докапывающимся до Сала и Эрики ученикам.        — Меня примут в клуб без голубой башки? — глядя куда-то в сторону, поинтересовалась она, сжав поднос побелевшими пальцами.        Парень и девушка удивленно вскинулись. Кто больше не ожидал — еще вопрос.        — Ни в коем случае, — рассмеялась Томпсон, а сама подвинулась, давая место рядом с собой.        Взгляд Эрики потеплел. И в оттаявшем льде можно было увидеть, что Салли-Кромсали все-таки не соврал — возможно, есть шанс всё исправить.        Но еще более поразительным стало то, что вслед за блондинкой над столиком нависла тень пошире. И все те, кто подобрались подкрикнуть что-то еще, резко осеклись. Нажить себе во враги агрессивного капитана футбольной команды никому не хотелось. Рой Флетчер, несмотря на нрав, был авторитетным учеником — его уважали не только вынужденно или за спортивные заслуги, ведь в целом, парень довольно приятно вел себя в компаниях своих. Поэтому когда он недобро буркнул Салу «двигайся» и плюхнулся напротив девушек — это ввело в ступор остальных.        У Флетчера априори был иммунитет к статусу «лузер». И те, с кем он общался, пусть даже просто решив разделить обед среди маленькой и абсолютно странной для себя компании — получали статус неприкосновенности. Это означало, что находящиеся с ним — его друзья. А за их оскорбления можно получить в табло без приветствия.        Эрика посмотрела на друга с благодарностью. Она мигом поняла, какое негласное заявление прозвучало за этим незначительным поступком. Сал был ошарашен до крайности: уж от кого от кого, а милости от Роя Флетчера дождаться — как исправить свое лицо. Невероятно. Хотя сидеть рядом с футболистом — так себе ощущения. Особенно, когда этот мудак отравлял тебе жизнь месяцами напролет. Удивительный день.        Всё как-то так легко и хорошечно выруливало в хэппи энд, если бы в этот момент Андреа не заметила Симонс и не пихнула Эрику коленкой под столом. Томпсон проследила за взглядом может-быть-еще-все-таки-подруги. Улыбка сползла с лица. Трейси о чем-то яро спорила с Кристен и Анни на другом конце столовой. Судя по тому, как ее подружки неуверенно поглядывали на их столик — речь шла о втором раунде бессмысленной мести за униженное достоинство.        — Ты думаешь, она успокоится? — с сомнением прошептала Андреа.        — Да ни в жизнь, — не отрывая взгляда от первокурсницы, ответила Эрика. — Ты помнишь, о чем мы говорили?        — Мне кажется, самое время.        — Я тоже так думаю.        Эрика коротко кивнула Андреа, и они вдвоем быстро поднялись.        — Мы сейчас вернемся, — бросила Льюис на немой вопрос от Флетчера.        — Не устраивайте тут цирк, пожалуйста, — добавила Эрика, строго поглядев на парней поочередно.        Салли молча смотрел на то, как блондинка исчезла в потоке учеников, а Эрика направилась к Трейси, а потом его взгляд невольно наткнулся на Флетчера. Рой вперился в ответ с точно таким же взглядом. Замечательно.        «Ну, спасибо, Эрика. Компания отпад», — ощущая себя зажатым в крайне незавидной близости от кулаков капитана футбольной команды, мысленно подавился юноша. За показательное выступление спасибо, конечно, но как-то можно нет?        Флетчер, в противовес ожиданиям, на исчезновения девчонок отреагировал проще — он пришел на обед, а если уж опустил задницу здесь, то свершить расправу над пищей ему ничто не помешает. Даже мерзлый взгляд фрика с последней парты.        Сал с зимы не ел в столовой — как раз после того, как Рой содрал с него протез. И от этого сидеть, как придурок, рядом с ним было особо тупо. Одноклассник тоже это заметил и вдруг поинтересовался:        — На кой хер ты таскаешься в столовку, если все равно не жрешь?        — На кой ты посещаешь колледж, если все равно ничего не запоминаешь? — в тон ответил Сал.        — Мне оно нахер не надо, — вдруг, вопреки озверению, бросил темноволосый парень. Он поднял с подноса гамбургер и прицелился. Видимо, чувство голода притупили в нем реактивный гнев.        Но у Салли язык без костей, когда дело касается личных счетов.        — Заметно.        Рой уставился на ношу, на секунду прекратив жевать.        — Я доем, и тебе уебу, — пообещал он с набитым ртом.        — А-а, ну в таком случае: приятного аппетита, — съязвил Салли. Такой интонацией можно было разве что желать подавиться.        Куда ушла Эрика и Андреа, и как надолго — Фишер не знал, а компания чавкающего капитана футбольной команды реально могла прогнозировать поход в медпункт. Поэтому Сал не стал дожидаться, когда этот хороший день решит передумать и опять ему навтыкать проблем, и собрался уйти. Эрика потом позвонит, если что.        Флетчер не стал менять последовательность обещания, увидев, что Салли-Кромсали сваливает — в приоритетах футболиста была еда, поэтому везучий Фишер мог выдохнуть спокойно.        Но тут пиздец подкрался с другой стороны. Сал не успел дойти до выхода, как чуть не врезался в как-то подозрительно скучковавшихся футболистов второго состава, входящих в столовую. Имен их Фишер не знал, но часто видел в спорт-зале, а от того незаметно сглотнул под протезом — судя по тому, как парни недобро сгруппировались, перекрывая выход — это не совпадение. Кажется, это были те самые ребята, которым за последнее время он успел дать фору в изящном искусстве подъебов за доебы. Вовремя, черт.        — Попался, Кромсали.        Скончалась ваша звезда удачи, Салли Фишер. Пора отдавать налоги.        Ай, ну как так-то? Ну, почему сейчас?        И бежать-то некуда — Сал уже затравленно осмотрелся, насколько мог. Оказаться избитым именно сейчас — худший расклад. Еще и на глазах половины колледжа. Что скажет Эрика? Интересно, у него получится хотя бы выскочить на улицу? Надо хотя бы попытаться.        — У вас какие-то вопросы?        — О, у нас много вопросов, — хрустнув кулаком, многообещающе ответил то ли Дэми, то ли Дэни. Парни за его спиной подобрались.        Сал напрягся, следя за движением каждого, но тут…        — Ну-ка отъебитесь от него! — гаркнуло над ухом.        Подпрыгнули все, включая Сала. Парень с протезом был не пугливым, но конкретно в это мгновение чуть не поседел, прекрасно узнавая голос, а еще чувствуя, как тяжелая рука Флетчера упала на плечо… и вдруг толкнула назад. За себя.        — Рой, ты че?        — Хуй через плечо. Я не в настроении повторять. Свалили в туман по-хорошему.        Приз за самое удивленное лицо можно было выбирать бесконечно. Сал тупо стоял и смотрел перед собой. Видел до ужаса нелепое: широкую спину в красно белом худи и темный лохматый затылок Флетчера, который загородил его от второкурсников.        — Понятно? — громче уточнил последний.        — Понятно, всё-всё… не кипятись, — пробурчали ему в ответ вразнобой. Засада рассосалась по сторонам, странно поглядывая на Сала.        Рой обернулся, натыкаясь на Фишера, который все еще стоял на месте.        — Ты головой ударился сегодня? — не выдержав, поинтересовался Сал.        Флетчер с каменной рожей посмотрел на него сверху вниз, и на секунду Салли подумал, что Рой разогнал ребят только за тем, чтобы самому хорошенько приложить его в протез с развороту. Но этого не произошло.        — Вот говнюк мелкий, — вместо этого фыркнул Флетчер. После чего просто отвернулся и ушел.        Сал так и остался стоять на месте, глядя ему в спину.                     

***

                            Тем временем в другой части колледжа разворачивалось действие не менее интересное. Еще покидая кабинет директора, Эрика наивно надеялась. Но не выгорело. Впрочем, она была умной девочкой, и лоханувшись однажды теперь думала наперед.        Дождавшись, пока Андреа пропадет с горизонта, Эрика выпрямилась и направилась точно к троице первокурсниц. Кристен и Анни при виде нее синхронно сделали шаг назад.        — Трейси, можно тебя на минутку? — голос до того странно дружелюбный, что удивительно.        — Ха? Чего тебе еще надо?! — ощетинилась мулатка.        — Хочу с тобой поговорить, — Эрика примирительно улыбнулась и схватила Трейси за руку, уводя за собой в коридор.        Симонс опомнилась, когда вокруг не осталось ни души, и выдернула руку. Эрика не стала затягивать — до окончания перемены оставалось немного.        — Слушай, вся эта ситуация… у нас не заладилось, верно?        — «Не заладилось»? Серьезно?!        — Из нас двоих, как последняя тварь, вела себя не я. Но я тоже поступила некрасиво. Давай сделаем вид, что ничего этого не было? Нам учиться под одной крышей еще не один год. Можем друг друга просто игнорировать или начать заново, что скажешь? — Эрика протянула руку в знак мира.        Симонс сморщилась, закатив глаза. Под ее накрашенными ресничками заплескалась скука и досадливая кислость. Показав всем своим видом презрительное пренебрежение, Симонс скрестила руки на груди, проигнорировав жест Эрики, и прошипела ей в лицо:        — Думаешь, на этом всё? Да я тебя уничтожу после того, что ты сделала, поняла?        — Ни на секунду не сомневалась в том, что ты будешь такой гадюкой до конца, — мило проворковала Эрика, ничуть не расстроившись.        А потом вдруг ни с того, ни с сего схватила Трейси за плечи и заставила развернутся на месте, да так, что сама влетела спиной в стену. Потерявшая равновесие мулатка машинально вцепилась в Эрику, заваливаясь на нее сверху. Девушка с голубыми волосами ехидно приподняла край губ, на секунду глянув в глаза сопернице, а потом… дернула на себя и поцеловала.        Симонс от шока застыла, выпучив глаза.        — Какого хрена?! Блять, ты больная?! — завопила Трейси, отпрыгнув назад, вырвавшись из хватки девушки. Она тяжело дышала, расширив ресницы, и зверем смотрела на Эрику.        Нежданчик, да?        Эрика на удивление спокойно выпрямилась, совсем не смутившись тесного контакта, и краешком большого пальца провела от уголка губ в центр по нижней, вытирая размазавшуюся помаду.        — Я? Больная? Разве? А может, это ты больная на голову, Симонс? Изводишь своих друзей и одноклассников, компрометируешь всех друг против друга, а сама просто страдаешь от невзаимной любви к старшекласснице? Мне так тебя жаль. Прости, у нас не взаимно.        — Что ты несешь?! — зарычала Симонс.        Сбоку донеслись шаги. Трейси нервно обернулась. Из-за угла вышла Андреа с телефоном в руках и лениво протянула:        — Как тебе такой заголовок для утреннего чата: «Ученица первого класса сталкерила за старшекурсницей, чтобы признаться ей в своих чувствах, и дошла до абсурда, придумывая изощренные способы намекнуть»? Ну-ка, ну-ка, посмотри — какая фотка тебя больше нравится?        Андреа остановилась на расстоянии и развернула экран смартфона, демонстрируя первоклассные кадры поцелуя, в котором все выглядело так, будто это Трейси прижала Эрику к стене, страстно целуя, а та просто растерялась.        — Что?! — опешила Трейси, покраснев. — Да кто в это поверит?!        Эрика утерла помаду, хищно оскалившись. Глаза ее нездорово сверкали.        — Ну, кто поверит — не так важно… а что же скажут твои родители? Мало им было сегодня краснеть за тебя? Они ведь католики, а? Спонсируют церковь. Что же скажет твой отец, узнав об этом? — она кивнула на фото. — Ставлю свои последние волосы на то, что они у тебя заядлые гомофобы, верно? Какой позор имени, стыд всей семьи…        — Ты… ты не посмеешь… тебя тоже за это обсмеют!        Эрика выгнула бровь. А потом как расхохоталась.        — Ты серьезно?! После всего, что я пережила, думаешь — это страшно? Мне уже абсолютно плевать, что обо мне скажут, не поняла? — Томпсон шагнула к Симонс. Без спроса разорвала личное пространство еще раз, протянув пальцы и аккуратно поправив сбившийся воротничок блузки Трейси. Горло первокурсницы испуганно сглотнуло против воли. Потому что у девушки напротив — блеск в ледяных глазах абсолютно безумный. — Знаешь, что самое забавное Симонс? Ты в чем-то права: легко привыкнуть к такому раскладу… ну, знаешь, делать гадости — довольно доставляет.        Симонс отшатнулась прочь, дико глядя на Эрику. И убежала.        Андреа и Эрика остались одни на этаже. Льюис перелистнула галерею, рассматривая фото.        — Ничего более лесбийского в моей галерее еще не было. Я в ахуе, если честно, что ты это сделала.        — Это была крайняя мера, — Эрика достала из сумки влажные салфетки и аккуратно вытерла алую помаду. Она бы сплюнула, да завхоза тоже уважать надо.        — Зато какая… как ощущения?        — А? — не поняла Эрика.        Андреа повернулась к ней и покрутила пальцем у губ подруги. Эрика пожала плечами.        — Ничего особенного.        — Ты подозрительно спокойно отвечаешь на этот вопрос. Ваша гетеросексуальность там не покачнулась, дамочка?        — Ха-а?! Чего-о?! Андреа, ты вообще думаешь, что говоришь?!        — Ты так в нее вцепилась… — захихикала блондинка.        — Боже, заткнись! — закатила глаза Эрика. — Просто сохрани куда-нибудь фотки, и забудем об этом.        — Что? Нет! — возмутилась Льюис. — Это же такой простор для подъебов! Можно же немножко?        — Господи, так и знала…        — Нет, ты смотри какая фотка.        — Бита Кима всё еще у меня, — напомнила Эрика.        — Всё. Молчу, — выставила ладони в жесте смирения Андреа. Но они не прошли и трех метров обратно в столовую, как Льюис не сдерживается снова: — Слушай, а Фишер-то тоже не в стандарте — длинные волосы, все дела…        — Ты угомонишься или нет?        — Просто я думаю — он эти фотки точно оценит, что скажешь?        Эрика сделала шаг и споткнулась. На лице Андреа хитрая лисица растянула зловещую мимику. Она же не собирается в самом деле? Нет же?        — Ты не посмеешь, — выставила палец предупреждающе Эрика. — Не смей. Андреа, я серьезно, если Сал увидит — я со стыда умру…        Льюис заулыбалась еще шире, а потом бросилась бежать. Опешившая Эрика завопила ей в спину:         — А ну, стой!.. Не вздумай! Я тебя убью, Андреа! — девушка бросилась вдогонку, ощущая на лице рвущуюся от счастья улыбку.