Of Death and Moonbeams

Три часа, два жирных гамбургера, большую тарелку картофеля фри и несколько чашек кофе спустя Купер пытался вспомнить, в какой момент этого вечера он стал видеть в Одри вместо сбитой с толку девушки нечто большее. Кого-то, к кому он начал испытывать искреннюю привязанность. Он довольно быстро догадался, что это было где-то между её сонным вопросом, заданным ему, когда они выехали на двадцать первое шоссе в направление к закусочной, которую она выбрала – и тем, как она повернулась к нему, её прикрытые глаза были окаймлены невероятно длинными ресницами, тем, как она будто промурлыкала «Агент Купер, а что любите есть вы?» – их прибытие в эту самую закусочную через двадцать минут и тем, что позже оказалось сотней вопросов. Он кое-что узнал о ней. Она любит розовый цвет и ни разу не была в Европе. Она всегда хотела быть танцовщицей и прочитала «Алису в стране чудес» более пятидесяти раз. Ей не раз говорили, что она делает лучший кофе во френч-прессе в штате, и она хочет научиться играть на гитаре. Он был поражён изощрённостью её вопросов о философии и путешествиях и непонятной телевикторине. То, что начиналось, как попытка не дать ей упасть без сознания в ту ночь, когда он спас её, превратилось в занимательную и увлекательную игру. В течение всего вечера, Купер, несмотря на свой профессионализм, часто ловил себя на том, что вот-вот надорвёт от смеха живот. И теперь, узнав друг о друге многое, они в тишине ехали по темнеющей дороге. На западе в небе сиял яркий закат. Была середина марта, но Одри задрожала от прохладного воздуха, поэтому Купер включил обогрев в машине, несмотря на то, что сам он согрелся очень быстро. Он сосредоточился на дороге, наблюдая за дикой природой, боясь, что его окутает то мечтательное чувство тепла, монотонности дороги и комфорта, что он чувствовал в компании Одри. Его пальцы обвили руль с обеих сторон. Одри теперь молча сидела рядом с ним на пассажирском сидении, глядя в окно на бледно-голубое небо и начинающие показываться между верхушками деревьев звёзды. – Откуда вы родом? – Прозвучал голос Одри в тишине машины. Купер поёрзал на сидении. – Филадельфия, – ответил он. – Мне кажется, ты уже спрашивала об этом. – Просто проверяю, – хитро сказала она, разглядывая ноготки. – Вы учились в колледже? – Хаверфорд. Одри улыбнулась, Купер мог слышать это по её голосу, даже не смотря на неё. – У меня двоюродная сестра училась в Брин Маур, – рассказала она. – У неё было много историй о парнях из Хаверфорда... – Вот как? – Купер вновь поёрзал на сидении и сосредоточился на дороге. Он улыбался. – Ага, – отозвалась Одри и откинулась на спинку кресла. – У вас есть родители? – У всех есть родители, Одри. – Усмехнулся Купер. – Ну, я имею в виду… Вы с ними видитесь? Они ещё живы? – Я почти уверен, что по правилам игры, сейчас моя очередь задавать вопрос, – Купер перехватил руль и сделал вид, что увлечён проверкой пробега автомобиля на одометре, прежде чем ответить. – Мой отец жив, хотя я давно не общался с ним. – Почему? – Одри посмотрела на него. – Это длинная история. – Мы никуда не торопимся. Посчитав в уме время, за которое они приедут в Грейт Нортен, – примерно пятнадцать минут – он покачал головой. – Я не успею рассказать всё до того, как мы приедем в отель. – А кто сказал, что история должна закончиться с прибытием? – Спросила она, пожимая плечами, в ответ на собственный вопрос. – Мы могли бы развернуться и поехать к границе. Отправиться в Британскую Колумбию, Альберту, Юкон, остров Баффина и даже на Северный полюс! – Она вздохнула, а её голос стал мечтательным, такого он раньше не слышал. – Мы могли бы просто ехать и ехать, пока история не кончится. Купер почувствовал, что сопротивляется желанию согласиться на её дикое предложение рвануть к границе Британской Колумбии, пролететь через Кроуснест Пасс и тогда… Не важно, что тогда. Они могли бы двинуться на восток через прерии, останавливаться во всех местах, которые он посетил во время своего отпуска прошлым летом. В сумерках он показал бы ей Скалистые горы и то, как выглядит пшеничный океан на фоне слишком синего неба, купил бы ей кусочек клубничного пирога в кафе Флорида во Флин-Флоне и взял бы её на рыбалку на озеро Виннипег. В конечном итоге они приедут в Пенсильванию, и он познакомит её со своим отцом, и тогда ему вообще не нужно будет рассказывать ей эту историю, потому что она сама сразу поймёт, как безумен его отец и как умна Одри, а ещё… Он оборвал свой поток мыслей и прочистил горло, чтобы унять накопившиеся эмоции. – Я рад, что ты снова становишься собой, Одри. – Ухмыльнувшись, ответил ей Купер. Момент был упущен, и Одри перевела взгляд на лобовое стекло. – А что насчёт мамы? Купер кивнул, но не решался заговорить долгое время. – Она умерла, – наконец ответил он. – Много лет назад. Одри повернула голову, чтобы посмотреть на него, но затем снова переключила своё внимание на дорогу. – Мне жаль. – В этом нет твой вины, – грустно улыбнулся Купер. – Да… То есть, я хотела сказать нет, но… – Одри замолчала, покусывая ноготь. Купер посмотрел на то, как она елозит в кресле, и дважды сжал руки на руле. – Я часто вспоминаю о ней, – начал он, надеясь облегчить её дискомфорт и нарушить напряжённое молчание, охватившее их. – Она была красивой женщиной, Одри. Она находилась в гармонии со многими вещами. Я многому у неё научился. – Ты скучаешь по ней? Думая, что ответ очевиден, Купер медленно моргнул, как вдруг понял, что всё же отвечает: – Больше, чем когда-либо. Последовало долгое молчание. Одри вздохнула, нарушая его. – Мне кажется, мы в этом похожи. – Тем, что близки с нашими мамами? – Спросил Купер. – Тем, что скучаем по ним. – Поправила его Одри. – Я встречался с твоей мамой, Одри. Она живёт рядом с тобой. – Нахмурившись, произнёс Купер. – Да, но… Она не по-настоящему со мной, понимаете? И Купер понял, даже слишком хорошо, что она имела в виду. Он понял также и то, что разговор снова застопорился и, возможно, нет смысла его оживлять. Не сейчас. Но вместо этого он улыбнулся. – Ну, вот ещё одна общая черта – мы оба любим кофе. Одри улыбнулась. – Да, это правда. Однако, – усмехнулась она, – я не могу заставить себя выпить чёрный кофе. Я пыталась! Но я просто не могу этого сделать. – Ах! – Купер улыбался, позволяя лёгкому смеху сорваться с губ. – Что ж, каждому своё. – Да, наверно. – Ответив, Одри замолчала, снова отводя взгляд за окно, когда они достигли горного перевала, достаточно высокого, чтобы они оба могли увидеть затянувшийся закат между двумя вершинами, которые и дали название городу. – Одри, всё в порядке? – Да, конечно, – ответила она, откидываясь на спинку. – Агент Купер? Слова о том, чтобы она называла его по имени, – ведь ему так хотелось услышать это снова – почти сорвались с его губ, но, вовремя опомнившись, он превратил их в кашель и, прочистив горло, отозвался: – Да, Одри? – Не могли бы вы всё равно рассказать мне историю? Даже если она будет не о вашем отце? – Какую историю? – Спросил он. – Любую. Какую захотите. Сказку или реальную историю. Расскажите мне о колледже или о Красной Шапочке, мне всё равно. – Откинувшись на спинку кресла, она вздохнула. – Либо так, либо я начну петь, и я уверена, вы этого не хотите! – Я не знаю. У меня нет хороших историй. – У вас есть, я уверена. У всех есть. Мы просто не знаем, что они есть, пока не расскажем их. Купер улыбнулся, дважды медленно моргнул, прежде чем сделать глубокий вздох, просматривая свой мысленный каталог историй. Сначала он хотел рассказать ей о Канаде, но затем, с улыбкой взглянув на неё, он спросил: – Не хочешь послушать про день, в который я встретил Джона Эдгара Гувера? – С удовольствием, – ответила Одри, и Купер приступил к повествованию своей любимой истории, став собственным невольным слушателем на последующие двадцать минут пути. На том моменте, где четырнадцатилетний Купер пожал руку Гуверу и встал рядом с ним, чтобы сфотографироваться с автоматом Томпсона в руках, он понял, что Одри полностью перестала реагировать и на его историю, и на него самого. Они пересекли границу города. Купер остановился на светофоре, который он видел вдали весь путь, и у него появилась возможность взглянуть на неё. Она спала, прижав головой ремень безопасности к своему плечу. Одри вздохнула, устраиваясь удобнее в неподвижной, совершенно беззвучной машине, если не считать едва слышимый гул мотора. Пока Купер смотрел на неё, светофор успел дважды пройти свой цикл. Он бы и дальше смотрел на её красивое лицо – высокие скулы, невероятно красивые губы, волнистые волосы и веснушки возле глаз, если бы не появление ещё одной машины позади него, пассажиры которой могли бы посчитать странным то, что автомобиль перед ними не едет на зелёный свет. Поэтому Купер надавил на педаль и тронулся с места, медленно поворачивая и осторожно останавливаясь, когда нужно, боясь разбудить Одри. И когда он, наконец, подъехал к Грейт Нортен и припарковал машину на обочине, он не знал, что делать дальше. Он взглянул на неё – теперь она положила голову на подголовник, её лицом повернувшись к нему – и вопреки здравому смыслу, он потянулся к ней, чтобы дотронуться до фарфоровой кожи. Едва шевельнувшись, она наклонилась к его руке. – Мы уже приехали? – Прошептала она. – Да, – ответил он, позволяя пальцам погладить её по щеке. – Только что. Парковщик, поспешивший к машине, остановился у обочины, увидев, что в автомобиле находится дочь босса. Он стоял там, преисполненный любопытством, но сохраняющий профессиональную отстранённость. Купер заметил стоящего рядом человека и поднял руку, приветствуя, прежде чем снова сосредоточить внимание на Одри. Она вздохнула и откинулась назад. Он улыбнулся, глядя на свои руки и на застёжку ремня безопасности, который тут же отцепил и вышел из машины. – Что-то не так, сэр? – Спросил помощник, когда Купер осторожно закрыл дверь. – У мисс Хорн был длинный день. – Ответил он. – Понятно. – Смущённо произнёс молодой человек. Купер обошёл машину, подходя к нему. – Мы были на ужине. – Ясно, сэр. Купер нахмурился. Разговор вдруг оказался ещё более неуместным, чем он предполагал. Вместо того чтобы сказать что-то ещё, он лишь коротко улыбнулся и поправил пальто. – Я провожу её, спасибо. Парковщик подошёл к водительской двери, когда Купер отрывал пассажирскую. Одри зашевелилась и вздрогнула от холода, и тогда Купер протянул руку, чтобы поправить её сползший с плеч свитер. – Одри? – Тихо позвал он. – Ох, – выдохнула она, повернув голову к двери и открыв глаза. – Одри, пойдём, – произнёс Купер, наклоняясь, чтобы помочь ей подняться на ноги, и протянул парковщику чаевые. Одри снова вздрогнула и глубже укуталась в свитер. – А так и не скажешь, что уже почти весна, да? – Спросила она. Купер закрыл дверь машины и подошёл к Одри. Положив руку ей на спину, он задрожал и сам, несмотря на то, что был в плаще. – Там, откуда я родом, сейчас лежит ещё метра полтора снега. – Филадельфия, – мечтательно произнесла она. – Я помню. Вы из Филадельфии. Он улыбнулся ей и легонько надавил ей на спину, направляя к двери. Они не встретили ни обвинительных взглядов, ни шёпота от персонала отеля, пока шли по коридору. Наоборот, позже понял Купер, никто не обратил на них внимания. Но всё то время, он мог думать лишь о том, как это выглядело в глазах обслуживающего снаружи, и как это будет выглядеть в глазах консьержа или ночного клерка на стойке регистрации. Он вдруг захотел дать больше чаевых тому парню. Зачем? – спросил он себя. – Ты ведь знаешь, что всё это совершенно невинно. Ты ведёшь себя так, будто сделал что-то плохое… Одри почти спала. Он понял это, когда они вошли в лифт, и она слегка покачнулась, а её голова на мгновение легла на его плечо, прежде чем она осознала это и проснулась; когда они шли по длинным коридорам к её номеру, он заметил, что их скорость замедляется, видел, как зевки становятся больше и длиннее, пока они шли по этажу. Когда они, наконец, добрались до её двери, находящейся напротив его номера, Одри начала искать ключ в своей маленькой сумочке, и Купер, в конечном итоге, нашёл его сам и открыл дверь. – С тобой всё будет в порядке? – Спросил Купер, будучи не в силах запретить себе забавляться ситуацией. – Со мной всё будет хорошо, – кивнув, ответила она и, бросив сумочку на стол, сняла туфли. – Я думаю, ты должен мне половину истории. Купер усмехнулся, смотря на ключ в его руке. – Это ты уснула, – произнёс он. – Так что я думаю, это ты должна мне историю. Ты что, флиртуешь с ней? – Краснея, спросил себя он, когда положил с металлическим «щелчком» её ключ на стол. Одри обернулась на звук и заметила ключ. – Агент Купер, почему бы вам не оставить ключ у себя? Вы ведь всё равно будете иногда проверять меня. А у меня есть ещё один, – произнесла она, лениво оглядывая комнату. – Где-то. Ошеломлённый, он стоял, смотря сначала на медный ключ, который положил, а затем на девушку, сидящую на кровати и забрасывающую его намёками. Его рука зудела до тех пор, пока он не сжал её в кулак и не прижал ногти к ладони, чтобы унять дрожь. Он парил где-то между телом и разумом, пытаясь удержать контроль. – Одри, – начал он мягко, медленно возвращаясь в реальность. – Агент Купер? – Одри подняла на него глаза, продолжая сидеть на кровати. – Одри, послушай, – попытался он снова. И когда её глаза вновь опустились, он понял, что это совсем не то, на что она надеялась. Честно говоря, он сам не был уверен в том, что хотел сказать то, что сказал. Немного поколебавшись, он едва не уменьшил расстояние между ним и кроватью. Но в этот момент звук телефона, звонящего в его комнате через коридор, вернул его в реальность, к причине, по которой он здесь был, к работе, за которую ему платили. – Мне нужно идти, – произнёс он дрогнувшим голосом. Одри посмотрела на него, её глаза затуманились от слёз и сна, отчего его сердце забилось быстрее. – Хорошо, – услышал он её мягкий голос и почувствовал, что снова краснеет, когда резко развернулся, чтобы добраться до своего номера, прежде чем звонивший повесит трубку. Он не помнил, как открыл дверь или как потянулся к телефону, чуть не столкнув его с тумбочки. Но он помнил, как услышал голос шерифа Трумена на другом конце провода, который проинформировал его о том, что Джерард находится под стражей и готов говорить, поэтому лучше Куперу прийти туда как можно скорее. Он едва успел повесить трубку, прежде чем снова выйти из двери, проходя мимо тех же самых людей в вестибюле, чтобы попросить того же парковщика подогнать его машину. И когда он открыл ладонь, чтобы взять ключи от машины, которые ему протягивал парковщик, он с огромным изумлением увидел прижатый к его ладони ключ от гостиничного номера Одри Хорн. Когда он взял его? Он не мог вспомнить. Но он держал его так крепко, что отпечаток на его коже был красным и блестящим. Неглубокий след в форме ключа располагался на пересечении линий жизни и сердца.