***
- Поздравляю, мадам Эванс! Лили любезно улыбнулась, когда ее окликнули. Она повернулась, убрала прядь черных волос за ухо и увидела остановившегося перед ней мужчину. - Merci, Жюльен, - мягко ответила она, наблюдая за тем, как тот чуть не дрожал от восторга. - Я всегда знал, что твой мальчик добьется многого! Ты, должно быть, так горда им! – расцелованное солнцем лицо Жюльена растянулось в широкой улыбке. – Мы с женой уже начали соби’ать газетные вы’езки о юном Ад’иане. Самое в’емя узнать о нем побольше. Лили хихикнула, прикрыв рот ладонью. - Разумеется, для меня это был сюрприз. Честно признать, я надеялась, что Адриана не изберут. Жюльен понимающе кивнул, в его ясных голубых глазах отразилось сочувствие. - Это естественно. Никакая мать не захочет наблюдать за тем, как ее сын п’оходит че’ез такие опасности. Но не бойтесь! Ад’иан так же талантлив, как и сам Ме’лин! Не сомневаюсь, что все будет в по’ядке, мадам Эванс. Лили засмеялась: - Хотя Адриан и вправду очень хорош, не уверена, что он достиг уровня Мерлина, Жюльен. Торговец пожал плечами и подмигнул ей: - Поедете в Великоб’итанию, мадам Эванс? Чтобы подде’жать его? - Жюльен! Неблагода’ная же ты свинья! Оставь молодую леди в покое и помоги мне! Жюльен и Лили резко обернулись: у входа в магазин стояла кипящая от негодования женщина со взъерошенными волосами, угрожающе размахивающая палочкой. - J’arrive, ma chérie!* - прокричал Жюльен в ответ со смешинкой в голосе. Он бросил Лили напоследок еще одну улыбку с ямочками на щеках, пробормотал слова прощания, а затем побежал обратно к своей разъяренной супруге. Лили стояла на узенькой мощеной улице, ее красивое красное платье развевалось на легком ветерке, а зеленые глаза были прикованы к Жюльену и его жене. Она наблюдала за тем, как он подошел к разгневанной женщине, обнял за талию и прижался губами к ее шее, пока ее свирепый хмурый взгляд не сменился на захватывающую дух улыбку. Эта картина вызвала у Лили резкую вспышку тоски и горя, и она быстро отвернулась, прежде чем какие-либо болезненные воспоминания успели захватить ее разум. Вздохнув, женщина аппарировала с шумной улочки в закуток совсем рядом с ее домом. Она неторопливо шла по живописной тропинке, махая соседям, которые приветствовали ее или кричали поздравления с назначением Гарри в чемпионы. Только после того, как Лили переступила контур защитных чар и заперла входную дверь, ее маска любезности растаяла, сменяясь хмурым выражением лица. Лили сняла с себя черную шаль и прошла в гостиную. Там она повесила шаль на спинку ближайшего стула и на мгновение замерла. Несмотря на то, что Гарри обычно отсутствовал большую часть года, Лили так и не смогла привыкнуть к тишине. Когда она была моложе, дома всегда кто-то был: будь то ее родители или Петунья, или гостившие у них тетя и дядя. А в Хогвартсе вокруг всегда было так много людей, что поневоле начинаешь ценить время, которое можно провести в одиночестве. И неизбежно привыкаешь к шуму жизни вокруг. Лили всегда мечтала о большой семье с тремя или четырьмя детьми, постоянно путающимися под ногами. Она думала, что с Джеймсом получит шанс испытать на себе эти прелести жизни. Ей не нравилась тишина. Лили вынула палочку, стянула с плеча платье и прижала кончик артефакта к маленькой, бледной, почти не различимой руне. Повинуясь тихому шепоту, ее темные волосы вновь превратились в ярко-рыжие, а зеленые глаза потемнели до цвета теплой листвы, вместо почти сияющего изумрудного оттенка ее сына. Это была одна из многих мер безопасности, применяемая для сокрытия тайны их личностей. Когда они только прибыли во Францию, Гарри был слишком юн, чтобы Лили могла рискнуть и использовать на нем Дезиллюминационные чары или руны. В его возрасте это могло нанести непоправимый вред магическому ядру. Поэтому, чтобы спасти сына от необходимости прожить всю жизнь под чарами, Лили, выходя из дома, изменяла свои черты, чтобы больше походить на него. С ее длинными, взъерошенными черными волосами, ярко-зелеными глазами и тонкими чертами лица не возникало никаких сомнений в том, чья именно она мать. Это уменьшало шанс того, что кто-то проведет параллель между ними и семьей Поттеров, особенно, если все будут считать, что Гарри, преимущественно, унаследовал от нее цвета глаз и волос, да и внешность в целом. Женщина с облегчением закрыла уставшие глаза, с легкой улыбкой пробежавшись пальцами по своим настоящим волосам. Стоило ей открыть глаза, как взгляд автоматически упал на газету, невинно покоившуюся на кофейном столике – там, где Лили оставила ее утром, прежде чем уйти покупать ингредиенты. Лицо, занимавшее первую полосу, было хорошо ей знакомо. На нее смотрела школьная фотография Гарри, сделанная в конце прошлого года. Его губы изогнулись в вежливой улыбке, а вечно непокорные волосы в тот раз уступили желаниям мальчика. Вместо привычного вороньего гнезда они были уложены в небрежную укладку, которую ее сын с тех пор носил всегда. Основное внимание в статье уделялось академическим навыкам Гарри, перечисление его оценок и занятий, цитаты и отзывы профессоров – все они совершенно не удивлялись его избранию и выражали полнейшую уверенность в его способностях. Под французской газетой лежала копия «Ежедневного Пророка». По сравнению с другими, эта статья уделила больше внимания личной жизни Гарри. Рассказывала о том, что у мальчика нет отцовской фигуры, о его близких отношениях с Лили, о природном таланте и обаятельной личности. Все было настолько явно искажено, чтобы показать Гарри в наилучшем свете, что Лили не сомневалась – ее сын приложил руку ко всему, что было написано в этой статье. А что до фото – она не знала, будет ли он удивлен или раздражен тем, насколько дерзко выглядит. Просто такой образ ее маленького мальчика заставил женщину почувствовать себя еще более утомленной, чем раньше. Лили вышла из гостиной, быстро поднялась по лестнице и направилась в ванную. Она расстегнула молнию на своем платье, позволяя ему упасть на пол, и открыла кран. Пока ванна наполнялась, Лили рассматривала себя в зеркале. Прошло чуть больше пятнадцати лет, а она почти не постарела. В конце концов, ее глаза опустились на шрамы, опоясавшие тело, простирающиеся от бедра до нижней части груди. Багровый цвет яростно выделялся на ее светлой коже. Но Лили не ненавидела их. Она не отшатнулась. Ведь шрамы – доказательство ее выживания. Неопровержимое доказательство того, что ей удалось сбежать. Лили пошла на чудовищный риск, аппарируя с Гарри, который был еще совсем маленьким. Она все еще помнила охватившую ее агонию, когда они переместились в единственное безопасное место, которое женщина только смогла придумать. И помнила о том, как была рада, что пострадала она, а не ее сын. Лили повернула вентиль и скользнула в теплую воду, издавая тихий стон, когда ее напряженные мышцы начали расслабляться. Она опустилась еще глубже, пока ее нос не оказался рядом с кромкой воды. Ее мысли вернулись к Гарри тревожным гулом, и пронесшиеся воспоминания заставили внутренние сомнения хлынуть наружу. Это ей совсем не нравилось. Все ухудшалось куда сильнее, чем Лили могла себе представить, а отсутствие контроля над ситуацией вызывало в душе смятение. Она не знала, что делать. Но больше всего ее расстраивало отсутствие контроля над Гарри. Адриан Эванс должен был стать маской, которую Гарри надевал бы всякий раз, как выходил из дома – что-то похожее на ее руну. Это была личность, созданная, чтобы оградить его от пристального внимания. Некий инструмент, которым они бы пользовались в своих интересах. Средство сближения с теми, кто был им нужен для достижения своих целей. Полезен лишь для того, чтобы спрятать Гарри. Но Лили ненавидела его. Потому что Адриан – это не Гарри. Гарри – это ее прекрасный, добросердечный, любящий сын. Гарри всегда был сострадательным и милым. Гарри был для нее всем. Адриан холоден там, где Гарри теплый. Он суров, когда как Гарри мягок. Он был Темным, а Гарри был Светлым. Им нужен Гарри, а не Адриан, чтобы победить Волдеморта. Именно Гарри, который возглавит армию своих сторонников, чтобы, в конце концов, покончить с человеком, забравшим у нее мужа. Лили ненавидела то, что с годами ей приходилось видеть Адриана все чаще и чаще. Она знала, что у Гарри будут сложности – ведь играть роль так долго неизбежно приведет к тому, что в какой-то момент их личности смешаются. Но она совершенно не ожидала, что Гарри… предпочтет сыграть Адриана. Ее пальцы вынырнули из воды и стиснули края ванны. В последние несколько месяцев Лили стало тяжело осознавать, насколько другим становится ее маленький мальчик – как сильно Адриан влияет на него. Все началось с малого – как и в большинстве случаев. В начале своего обучения Гарри исписывал страницы различной информацией, охватывающей всю его неделю. Теперь его письма стали короче, а в последнее время и вовсе бессмысленными. Не вдаваясь в подробности, строго придерживаясь своих академических достижений, лишь изредка упоминая одноклассников. Всякий раз, возвращаясь домой, он не отзывался сразу, словно ему приходилось напоминать себе, что Гарри – его настоящее имя. Раньше, когда Гарри был ребенком, он не скрывал от нее никаких секретов. А теперь с легкостью уклонялся от ее вопросов, отвлекая сведениями, которые, как он прекрасно знал, способны заинтересовать ее, чтобы Лили держалась подальше от тем, которые ему не хотелось обсуждать. А теперь еще и эта катастрофа с Турниром Трех Волшебников. Только узнав о его возобновлении, Гарри должен был немедленно с ней связаться. А не хранить эту информацию при себе и отправиться в Великобританию без ее разрешения. Он должен был посоветоваться с ней. Лили нравилось поощрять в Гарри независимость, нравилось, когда он самостоятельно решал свои проблемы. Но ее не устраивало то, как он обходит ее стороной. Гарри безрассуден, и происходящее только доказывало это. Они могли бы придумать альтернативный план, чтобы он вообще не покинул Францию. Лили могла сфальсифицировать медицинские свидетельства, которые освободили бы его от возможности участия. Да, это навредило бы его репутации, но не настолько непоправимо. Но вместо того, чтобы подумать, Гарри предпочел сразу нырнуть в омут с головой. Возможно, Лили даже сочла бы это милым – непочтительность была одной из черт, которые она обожала в Джеймсе – если бы Гарри не подверг себя невероятной опасности. Находиться в Хогвартсе в самом центре паутины Волдеморта было глупо. Гарри мог считать, что осознает все риски, но он остается ребенком, не имеющим ни малейшего понятия об ужасах, на которые способен Темный Лорд. Лили пережила войну с Волдемортом. Она была свидетелем того, на что готово пойти это чудовище, чтобы обрести власть. И ее ребенок оказался единственной, ключевой угрозой его правлению. Гарри далеко не неуязвим. Он был искусен – невероятно – но оставался смертен, как и все остальные. Если Волдеморт его разоблачит… если Гарри ошибется хоть раз, то все, ради чего они столько работали, станет бессмысленным. Ситуация была бы спасена, если бы Гарри не стал чемпионом. Он смог бы пройти мимо глаз Волдеморта относительно незамеченным и вернуться к ней целым и невредимым. Но он потерпел неудачу: кто-то или что-то помешало его усилиям. И теперь Гарри оказался в центре внимания, и под него мог начать копать любой, кто хоть немного им заинтересуется. Ее пугало, насколько прямо сейчас все висело на волоске. И хотя Гарри был прав – чемпионство предоставляло ему защиту, особенно от Волдеморта – это не означало, что он хоть в какой-то степени находится в безопасности. Сами испытания по своей сути смертельны. Волдеморту, возможно, даже не придется покушаться на его жизнь. Все займет секунду. Один миг невнимательности, и Гарри погибнет, как и многие другие чемпионы до него. Лили не собиралась отступать и позволять своему ребенку рисковать своей жизнью, и наплевать на кое-кого, присматривающего за ним. Ее зеленые глаза распахнулись и посмотрели в сторону открытой двери в ее спальню. Там на столе лежало сложенное письмо, в котором ее приглашали присоединиться к французской политической партии, отправляющейся в Великобританию на следующей неделе, чтобы стать свидетелем первого испытания. Лили села, вода стекала по ее плечам. Ей предстояло кое-что сделать. Ведь спустя пятнадцать лет она вернется домой.***
Адриан помахал Рейне после окончания урока. Ранее он поймал взгляд Риддла и понял, что тот хочет с ним поговорить. Этого разговора юноша одновременно и боялся, и ждал. Помимо Якоба, Риддл был единственным человеком во всем замке, кто знал, что Адриан пытался избежать становления чемпионом, и по какой-то причине он сохранил этот факт в секрете. Адриан подождал, пока большинство учеников не ушли, прежде чем направился вперед. Он уже уложил свои вещи, но оставил сумку на столе. Он прошел мимо Гермионы, быстро улыбнувшись, когда она вскинула брови. Ее большие карие глаза метались между ним и Риддлом, а на лице мелькнуло странное выражение. Последние несколько дней у Адриана не было особой возможности поговорить с девушкой хотя бы потому, что теперь, когда он стал чемпионом, за ним постоянно наблюдали, да и прибавился ряд других моментов, сопровождающих его титул. Адриан прислонился к столу, стоявшему в первом ряду, и скрестил руки на груди, чтобы успокоиться, ожидая, пока Риддл закончит со своими записями. Юноша от скуки начал осматриваться в классе, задерживаясь взглядом на картинах, висящих на стенах, схемах и образцах. Кабинет был очень похож на то, как он сам обустроил бы классную комнату, если бы стал учителем. В стеклянном контейнере сидел гриндилоу и пристально смотрел на него; его маленькая уродливая морда исказилась и рычала, щелкая зубами, пытаясь казаться свирепой. Адриан наблюдал за этим совершенно не впечатленный. В большом водоеме он, может, был бы немного осторожнее с отвратительно выглядящим водяным чертом. Но поскольку тот был заточен в ловушке, едва позволяющей ему вытянуться в полный рост, составлявший четыре фута, беспокоиться было не о чем. Риддл закончил писать. Адриан повернул голову обратно, чтобы взглянуть на профессора, но обнаружил, что стальные глаза уже прикованы к нему. Губы Риддла изогнулись в ухмылке. - Полагаю, поздравления будут уместны. Адриан закатил глаза, услышав в голосе мужчины неподдельное веселье. - Вполне. Думаю, я был единственным человеком, который действительно удивился тому, что меня избрали чемпионом. - Но Вы хорошо владели собой, - профессор легко отвесил ему комплимент. – Никто бы не догадался, насколько Вы удивлены, если бы не знал, как Вы пытались избежать Турнира. Адриан угукнул, наклонив голову. - Я не видел Вас на церемонии. Риддл улыбнулся ему. - И не смогли бы. Я пришел позже и остался поодаль, чтобы не помешать проведению мероприятия. Юноша слегка прищурился, выискивая малейшую ложь. - Вы разочарованы? – спросил профессор с искренним любопытством. Адриан пожал плечами. - Поначалу? – он резко улыбнулся. – Я был чертовски зол, но, в конце концов, адаптировался. Как только я… хм, успокоился, все стало в порядке. Мужчина бросил что-то на стол, и Адриану даже не пришлось смотреть туда, чтобы понять – там лежит статья о нем. - Я впечатлен тем, как легко Вы приручили мисс Скитер, - нечто, похоже на уважение, блеснуло в глазах Риддла. – С ней… общеизвестно, с ней сложно иметь дело. - Говорите исходя из опыта, сэр? Риддл приподнял бровь, но не ответил. Адриан чуть не хмыкнул при одной лишь мысли о Скитер и Риддле в одном помещении. Сомнительно, что такой человек, как Риддл, сможет выдержать ее присутствие слишком долго. - Прелестная мисс Скитер и я пришли к взаимопониманию после небольшой приятной беседы, - заявил юноша с ухмылкой, едва удерживаясь от смешка. Глаза Риддла вспыхнули любопытством. - О? Расскажите поподробнее. Адриан прислонился к столу, расцепил руки и оперся ими о край, чтобы удержать равновесие. - Я просто объяснил ей преимущества сотрудничества со мной. И почему это будет в ее же интересах. - Шантаж? Какой скандал, - в словах мужчины сквозил сарказм. - Никакого шантажа, сэр, - Адриан опустил голову и посмотрел на профессора сквозь челку. – Это осуждается. Кроме того, - ухмыльнулся он, - у меня множество других дел. - В этом я не сомневаюсь, мистер Эванс, - Риддл поудобнее откинулся на стуле – насколько вообще слово «удобно» применимо к этой колченогой деревяшке. – Скажите, а как продвигается Ваше исследование по первому испытанию? Мне любопытно, как далеко Вы продвинулись. Адриан удивленно моргнул. - Прошло всего два дня, сэр. - Ожидается, что Вы будете использовать каждую свободную секунду своего времени для сбора информации, чтобы повысить свои шансы на победу, - на вкус Адриана, это звучало слишком похоже на упрек. Юноша почувствовал, как поневоле его брови нахмурились от такой наглости. Он не удосужился ответить. Риддл не имеет права что-то требовать от него. - Почему Вас так волнует – если мне дозволено задавать подобные вопросы – как у меня проходят приготовления к испытанию? В последний раз, когда я узнавал, сэр, Вы были родом из Британии. Разве Вы не должны носиться с Драко? - Мистер Малфой – сын британского министра. Если Вы думаете, что он еще не получил всю необходимую помощь, то Вы куда наивнее, чем я думал поначалу. Адриан фыркнул – у него было много недостатков, но наивность в их число не входила. - И? Это не оправдывает Ваш вопрос. Насколько мне известно, любые сведения, которые я Вам сообщу, просто будут переданы Драко, чтобы дать ему представление о том, насколько подготовлен его противник. - Весьма достоверная оценка ситуации, однако, Вы упустили кое-что, являющееся, вероятно, наиболее ключевым моментом. Просветите меня. - Вы мне гораздо интереснее, чем мистер Малфой и мисс Кайзер. Эти слова заставили его замолчать, и Адриан уткнулся взглядом в пол. За все время, что он знал Риддла, тот был щедр на комплименты. На каждом уроке профессор всегда давал каждому ученику понять, что их ценят, и особенно хвалил тех, кто, по его мнению, заслуживал этого. С первого же урока Адриан знал, что Риддл нашел его интересным. Знал, что мужчине увлекательно и весело с ним разговаривать, и в течение последних нескольких недель ему нравилось задавать Адриану каверзные вопросы. Он знал все это. Просто никогда не задумывался о том, насколько глубок зародившийся интерес Риддла к нему. Адриан поднял глаза. - А мне что с того? – нейтрально спросил он. Во многих отношениях юноша чувствовал, будто собирается заключить сделку. Лицо Риддла осталось совершенно бесстрастным. - В зависимости от того, какого прогресса Вы достигли – ключ к пониманию того, что является первым испытанием. Ну, тогда ладно. - Какие у меня гарантии, что эта подсказка надежна? А не просто попытка ввести меня в заблуждение? Мужчина наклонил голову. - Думаю, мне стоит уточнить. Когда я заявил, что считаю Вас наиболее интересным, то имел в виду, что мне очень хотелось бы увидеть Вас во всей красе во время Турнира. Вы – один из немногих магов своего поколения, у которого я заметил настоящий потенциал для свершения великих дел. Учитывая все, во что я верю, было бы позором позволить Вам умереть до того, как у Вас появится шанс получить высшее образование. - И предоставление мне ложных сведений было бы крайне не продуктивно для Вашей цели, заключающейся в том, чтоб взрастить мой потенциал? Риддл развел руками: - Прежде всего, я учитель, мистер Эванс. В этом моя суть – помогать другим расти и развивать их навыки. Я вижу в Вас нечто, достойное выживания. Адриан сильнее оперся на руки, обдумывая слова мужчины. Было бы крайне полезно иметь подобного человека на своей стороне. У Риддла есть конфиденциальная информация обо всех испытаниях, и хотя Адриан понимал, что тот вовсе не обязательно просто так передаст ему ее – черт, да юноша знал, что профессор заставит его усиленно работать над ее поиском самостоятельно – все равно это крайне хороший вариант. - А Вам что с того? Я не дурак, сэр. Знаю, что в Вашем предложении есть что-то большее, нежели просто помощь мне остаться в живых. Риддл пожал плечами – странно неуверенный жест для такого опытного человека. - Это и мне хотелось бы знать. Адриан усмехнулся: - Серьезно? Профессор лишь улыбнулся ему в ответ. Адриан склонил голову набок. Неужели для него действительно так важно, что Риддл думает, будто он сможет выкарабкаться из этого всего? Пока помощь была предложена лишь в теории. Ни договора, ни клятвы. У Адриана всегда будет возможность отказаться, если Риддл начнет задавать слишком много вопросов. Юноша задумался – а какую еще пользу профессор мог извлечь, помогая ему остаться в живых? Адриан вполне мог быть хорошим другом для большинства французских чистокровных наследников, но это ничего ему не давало – пока – а у самого Адриана не было никаких собственных семейных связей. Если только… Мысли юноши вернулись к предположению, которое он сделал неделями ранее, о возможном статусе Риддла – в качестве Пожирателя Смерти. Вербовка. Возможно ли это? Если Риддл связан с режимом Волдеморта, то, будучи учителем, это ставит его в выгодное положение при подборе будущих кандидатов для его господина. Было бы весьма иронично, если бы один из людей Волдеморта захотел завербовать ребенка, которому суждено уничтожить его. В лучшем случае эту теорию можно считать бесполезной, но ничего другого в голову не шло. Если Риддл собирается дать ему подсказку по первому испытанию, Адриан готов подыграть. - Большинство моих однокурсников связались со своими семьями, пытаясь выяснить, каким может оказаться первое испытание. Рейна, - Риддл кивнул, показывая, что помнит девушку, - отец отправил ей сундук с документами, относящимися ко всем прошлым Турнирам Трех Волшебников. Мы просматриваем их и составляем список наиболее вероятных испытаний. - И? Адриан пожал плечами: - Есть несколько возможных вариантов. Тем не менее, я считаю, что испытание будет связано с магическими существами. Риддл поджал губы, довольный услышанным. - Что привело Вас к такому выводу? - Возвращаясь к истокам зарегистрированных Турниров, в восьмидесяти процентах случаев первое испытание было связано с магическим существом. Турнир был приостановлен более чем на двести лет. Думаю, организаторам хотелось бы начать с чего-то фееричного. А что может быть лучше, чем наблюдать, как ученик сталкивается с опасным животным? - Очень хорошо, - Риддл стиснул пальцы. Очки соскользнули с его носа, но он не приложил и малейшего усилия, чтобы водрузить их на место. – И прямо в точку. Так задание и впрямь основано на встрече с магическим существом. Потрясающе. - Я заработал свою подсказку? – сарказм в его голосе был слишком резок, и глаза Риддла странно сверкнули, быстро метнувшись по его телу сверху вниз. - 1296. - Информативно. - Осторожней, я почти подумал, что Ваше поведение крайне неуважительно, учитывая, насколько легкомыслен Ваш ответ. И это правда. Адриан слишком привык к Риддлу за эти недели и начал ждать более снисходительного отношения к себе. Это стоило прекратить. Риддл может и помогает ему, но не является его союзником. По крайней мере, пока не покажет себя с этой стороны. - Искренне прошу прощения, сэр, - он покаянно опустил голову. Риддл, довольный его извинениями, отмахнулся. - Я предлагаю Вам взглянуть на испытания, которые проводились в Британии в 1296 году. Это приведет Вас к тому, что Вы так жаждете узнать. Адриан прикусил губу. Только за этот год могли быть проведены сотни испытаний*, и это еще в том случае, если записи правильно хранились. Семьсот лет – достаточно длительный срок, чтобы бумаги затерялись, в конце-то концов. - Спасибо, профессор. Обязательно просмотрю записи за этот год. - Вернитесь ко мне, когда получите ответ. Мне крайне хотелось бы увидеть Вашу реакцию. И это не сулило Адриану ничего хорошего. Не успела приятная улыбка украсить лицо Риддла, как юноша выскользнул из кабинета. Два часа спустя Адриан тяжело опустился на кровать в своей комнате, вцепившись в волосы и растирая лицо. Его разум все еще возвращался к разговору с Риддлом. В юноше бушевала буря из идей, подозрений и эмоций. Вопросы относительно мотивов профессора, чего он добивается и зачем. Беспокойство по поводу неизвестных опасностей, с которыми предстоит столкнуться. И меж этими враждующими чувствами расцветала надежда на то, что, возможно, нашелся кто-то, способный ему помочь. Адриан вздохнул, переводя взгляд на стопку книг, свитков и листов пергамента, валяющихся перед ним. После разговора с Риддлом он практически разграбил библиотеку Хогвартса, утаскивая любую попавшуюся на глаза информацию, касающуюся 1296 года. Гора, которую юноша собрал, не особо утешала – он был прав, испытаний было сотни – но если подсказка Риддла поможет, то пропуск дневных занятий стоил того. Адриан достаточно обогнал школьную программу, чтобы пропущенная пара уроков ему не повредила. Кроме того, Мадам Максим, несомненно, прикроет его, поскольку это имеет отношение к Турниру. И юноша знал, что его однокурсники обязательно передадут ему задания и конспекты. Адриан схватил ближайшую книгу и приготовил волшебную палочку. Существует простое заклинение-локатор, которое избавит его от необходимости читать каждую страницу. Эти чары заставляли светиться слово, о котором подумал заклинающий. - Иллюминет Вербум, «существо», - юноша стукнул палочкой по твердой обложке и дождался вспышки – она означала, что заклинание сработало. Перелистывание страниц привело к нахождению лишь нескольких экземпляров этого слова. Со стоном Адриан бухнулся на кровать.***
Была уже почти полночь, и его дыхание виднелось паром в ледяном воздухе. Человек потер руки, чтобы согреться, проклиная тот факт, что он не может воспользоваться Согревающими чарами, иначе тут же сообщит всем о своем местоположении. Он бродил прямо по опушке Запретного Леса, позволяя зловещим теням деревьев скрывать его от чужих глаз. Все катилось под откос, и ему нужен был совет. Этого не должно было случиться. Гарри не должен был стать чемпионом. Мужчина достал из кармана старое зеркало и поднес его к лицу. - Я торжественно клянусь, что замышляю только шалость. Он стал дожидаться, пока заклинание сработает. Через несколько секунд в зеркале отразилось знакомое лицо. - Бродяга, ты в безопасном месте? Мужчина фыркнул: - Конечно, или ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы вызвать тебя там, где меня могут обнаружить? Его друг изогнул бровь. - Как бы то ни было, Лунатик, у нас нет на это времени. Он с тобой? - Нет, ему пришлось уйти, чтобы заняться делом в одном из наших укрытий. А зачем он тебе, Сириус? Что-то произошло? - А вы не знаете? Не читали Пророк? – Сириус хмуро посмотрел на друга. - Если ты позабыл, мы в последнее время не общаемся с обществом. И новости получаем с опозданием дня на три. - А, ну да, - мужчина кашлянул, размышляя, как сообщить Ремусу о последних событиях. – Ну, нет смысла с этим затягивать. Рано или поздно ты все равно узнаешь. - Что случилось? - Его номинировали. Гарри – чемпион Бобатона. - Что?! – прошипел Ремус. – Что ты хочешь этим сказать? Я думал, что твоей задачей было проследить, чтобы его не смогли номинировать! - Этим я и занимался! – запротестовал Сириус. – Сотворил чары именно так, как он мне и сказал. Воспользовался пузырьком с кровью Гарри. Кубок никак не должен был выбрать его кандидатуру. Она моментально должна была быть признана недействительной. Я не знаю, что случилось! Ремус прищурился, и в его глазах сверкнул янтарный блеск. Неожиданно Сириус задрал голову вверх, к небу. Полнолуние. - Значит, что-то пошло не так с самими чарами. Может, не хватило крови, или Кубок просто не позволил магии как-то повлиять на себя. - Ритуалы на крови в лучшем случае привередливы, поверь моему опыту. Я правильно произнес заклинание, но, как ты и сказал, может, оно не подействовало на Кубок? Это довольно древний артефакт. Кто знает, какие у него возможности? Ремус согласно угукнул. - Мы можем обсудить это и позже. Это не важно. Гораздо важнее сейчас помочь Гарри. Если он чемпион, то находится в большой опасности. - Я пытался разнюхать и выяснить, каким будет первое испытание, но ты ведь и сам знаешь, каковы политики – кучка ублюдков с поджатыми губами, все до единого. Ничего толком не смог от них разузнать, кроме общего предположения, что оно будет как-то связано с Темным существом. - Это сужает круг поисков, - услышав усталую шутку, Сириус улыбнулся. - Я держу ухо востро, но это все, иначе возникнут подозрения. А я никак не смогу помочь Гарри или Ордену, если меня поймают. - Я знаю, Бродяга. Я знаю. Они умолкли, мысли вращались в их головах, как шестеренки. А затем… - Сириус. А… какой он? Сириус почувствовал, как у него сжалось горло. - Я говорил с ним всего несколько раз, Лунатик. Но он… он хороший ребенок, - мужчина мысленно перебрал все небольшие наблюдения, которые сделал о своем крестнике за их короткие встречи. - Самоуверенный, но из того, что я слышал, это вполне оправдано. Во время учебных боев размазывает однокурсников по полу налево и направо. Еще слышал, что он находится на верхушке иерархии Бобатона. А, судя по тому, что я видел, он довольно смышленый и за словом в карман не полезет. Предпочитает ругаться на французском, поэтому практически никто не понимает, когда он грубит. Сириус усмехнулся. Вспомнил о тех немногих моментах, когда проходил мимо мальчика в коридорах и напрягал свои скудные познания французского, чтобы разобрать какие-то довольно заковыристые ругательства, которые исходили из уст маленького наглеца. Это было почти забавно, особенно потому, что было пугающе похоже на поведение Лили. - У него много друзей. Все они присматривают за ним, и я уверен, что у большинства был готовый план действий на случай, если Гарри станет чемпионом. Они… крайне эффективны, когда речь идет о том, чтобы держать людей подальше от него. Особенно те девочки. Одна лишь мысль о тех двух отважных проказницах заставила его улыбнуться. Он сказал чистую правду. Друзья Гарри были уникальными в своем роде, и Сириус взывал к небесам, чтобы ребенок тоже осознал это. Сириус лучше других понимал ценность дружбы. - Ты узнал что-нибудь о… Лили? Мужчина фыркнул, вспоминая статью. - Большая часть Британии знает о личной жизни Гарри благодаря этой чертовой Скитер. У его матери крайне ограниченные способности к магии, и большую часть дохода им приносит продажа зелий. Не слишком-то много сведений о его жизни до Бобатона. Гарри можно описать всего одним словом – умен. Он предоставил ей достаточно информации, чтобы прекратить дальнейшие расспросы. - Чего ты еще ждал от ее сына? Как думаешь… она прибудет? И в этом весь вопрос, не так ли? Вернется ли Лили в Великобританию, чтобы помочь своему сыну пройти Турнир, или останется во Франции, где определенно безопаснее. Сириусу нравилось думать, что Лили ничему не позволит встать между ней и ее ребенком, но в то же время едва ли он мог утверждать, что все еще знает эту женщину. Прошло так много времени с тех пор, как они виделись. Так много всего произошло с тех пор. Они оба так изменились. Сириус долго удивлялся тому, что Лили вообще покинула страну. Почему она не аппарировала в ближайшую штаб-квартиру, где ей могли бы помочь? Это были вопросы, на которые, он, вероятно, никогда не получит ответа. Если только у него не будет возможности сесть и спросить у Лили, глядя ей прямо в лицо. - Честно говоря, я не знаю, Лунатик. Прежнюю Лили мы знали: она была бы здесь в одно мгновение. Но… - Да. Молчание между ними стало тяжелым. - Вернется она или нет, Гарри – наш приоритет. Нам нужно сделать все возможное, чтобы он был в безопасности. А он даже без Турнира находится под угрозой. Когда Сам-Знаешь-Кто прибыл в Хогвартс, я был удивлен, что Гарри до сих пор не раскрыли. - Что ты имеешь в виду? - Ремус, - Сириус пристально на него посмотрел. – Он выглядит в точности, как Джеймс. Как, черт возьми, никто еще не догадался, мне понять не под силу. - Неужели? – спросил его друг до смешного довольным тоном, но его голос был окрашен тоской. Сириус понимал его. Было так трудно удерживать себя, чтобы не назвать Гарри «Джеймс». Только знание, что результат будет катастрофическим, придерживало его язык. - И вот, прошло уже пятнадцать лет, Сириус. Я знаю. И ощущал каждую прожитую секунду этих лет.***
Прошла почти неделя. Даже с заклинанием локатора было чрезвычайно утомительно изучать каждое испытание, в котором участвовали магические существа, в течение всего года. Тогда у людей было гораздо больше предрассудков, чем сейчас – если это вообще возможно – и довольно часто случалось такое, что магическое существо попадало под удар. И, честно говоря, это немного, но причиняло Адриану боль. Его однокурсники, уловив знакомые признаки, отдалились от него. Они знали, что когда Эванс становится вот таким, лучше всего оставить его в покое. Единственные люди, осмеливающиеся приблизиться к нему, это Рейна, которой приходилось буквально оттаскивать его за шкирку от исследования, чтобы заставить поесть; и, что удивительно, Альберт. Парень даже не предложил свою помощь, он просто зашел в комнату Адриана и начал рыться вместе с ним в книгах. Было приятно, что кто-то сидел с ним вот так, составляя компанию без всякой чепухи. А еще Альберт был полезен тем, что с ним можно было обсуждать идеи. Здорово общаться с кем-то новым. Адриан был уже хорошо знаком с тем, как происходил мыслительный процесс у его ближайших друзей. Альберт же всегда был поодаль, а это значит, что у юноши не было возможности его изучать; что, в свою очередь, говорило о том, что у того свежий взгляд на вещи. И этим Адриан решил воспользоваться сполна. Хорошо еще и то, что Альберт постоянно напоминал ему о том, что необходимо спать. Слишком уж часто Адриан доводил себя до того, что полностью отказывался от сна, пытаясь, таким образом, быстрее достичь своей цели. Ужасная привычка, которая, к сожалению, все больше укоренялась в нем на протяжении многих лет. В конце концов, Адриан всегда возвращался к своему обычному режиму сна, но время, проведенное без отдыха, оказывало свое неблагоприятное побочное действие, влияющее на его способности к восприятию информации. На данный момент Адриан продолжал функционировать при совершенно неадекватном количестве сна. Ему было сложно отложить исследования, когда он чувствовал, что находится на грани открытия. Даже Клэр и Рейна не могли уговорить его поспать, когда Адриан находился в таком состоянии. Внутри него кипела энергия, казалось, что-то поддерживало его бодрость, несмотря на то, что все говорило ему о необходимости отдыха. Но это все же стоило того, когда Адриан наконец-то нашел ответ, который искал. В 1296 году некое магическое существо напало на волшебника, изуродовав его до неузнаваемости. Оно избежало суда лишь потому, что было слишком опасным для поимки. Адриан знал, просто знал, что именно об этом говорил Риддл. Мысль о профессоре тут же зажгла огонек воспоминания о его просьбе. «Вернитесь ко мне, когда получите ответ. Мне крайне хотелось бы увидеть Вашу реакцию». Адриан захлопнул книгу, разбудив этим Альберта, дремавшего рядом с ним. - Адриан? – простонал парень, поднимаясь. – Куда ты собрался? – Альберт потирал глаза. Адриан пихнул его: - Все нормально, Альберт, мне просто нужно навестить одного профессора. - Сейчас почти два часа ночи! - Все будет хорошо, - пожал плечами юноша, натягивая пиджак, а затем бросил через плечо сонные чары, проходя мимо Альберта. Адриан услышал, как тот рухнул на кровать, уже покидая комнату. Быстро проморгавшись, чтобы не уснуть, юноша пересек двор и проскользнул в Хогвартс. Вообще, по-хорошему, уже был комендантский час, но Адриан не обратил внимания на время. Риддл попросил зайти, когда он выяснит суть испытания, и именно поэтому Адриан шел к нему. Он направился к классу Защиты, зная, что кабинет Риддла совмещен с ним в дальней части помещения. Адриан устало взбирался по ступенькам, ухмыльнувшись, когда увидел, что из-под двери кабинета мужчины все еще виднеется свет. Он постучал и принялся терпеливо ждать. Прошло несколько минут, но дверь распахнулась. Риддл уставился на него, словно растерянный. Адриан не стал терять время, пихнул стоявшего на проходе мужчину и зашел в его кабинет. Он с любопытством огляделся – никогда еще не бывал здесь раньше. - Мистер Эванс. Есть ли причина для Вашего незапланированного визита? – несмотря на официальный тон вопроса, Адриан смог уловить в нем предвкушение. Он повернулся к мужчине лицом. - Ага. Я буду сражаться с мантикорой. *** Примечание переводчика: * J’arrive, ma chérie – франц. «я иду, дорогая». *Не совсем понимаю, почему испытаний «сотни», если на Турнире их в принципе три. Возможно, имеется в виду, что 1296 год в принципе был богат на всякие испытания магов, не только по Турниру Трех Волшебников. Знаете, под одной из глав я написала не самые лестные слова насчет Лили, но решила, что вам это будет не слишком-то интересно, так что удалила. Так вот – мои подозрения сбылись. Лили относится к сыну, как к орудию. Причем, если вы помните главу, в которой Гарри вернулся домой на каникулы, и как Лили повела себя с ним, то можно легко сказать, что она просто его не понимает. Отказывается принимать то, что ее мальчик повзрослел, что такие изменения в поведении нормальны. И это печально.