***
Том Риддл. Волдеморт. Первой реакцией Адриана было отрицание – полное и безоговорочное отрицание – он просто уставился на человека, стоявшего перед ним. Юноша моргнул, ожидая, что его образ рассеется, потому что… это попросту нереально. Такого просто не могло произойти. У него галлюцинации. Во всем этом нет никакого смысла. Должно быть, это какая-то уловка. И все же та часть него, которую Адриан взращивал и кропотливо вылепливал на протяжении многих лет; та часть, которая просто действовала, не позволяя таким глупостям, как логика и факты, помешать – уже приняла это и соответственно среагировала на внезапное откровение. С пола, потолка и стен вырвались кандалы; тяжелые золотые цепи обвились вокруг тела мужчины, издевательски впиваясь в кожу, едва не стирая ее до крови. Угроза временно нейтрализована, и Адриан, наконец, смог позволить себе отступить. Риддл… Волдеморт попал к нему в голову. Просмотрел его воспоминания. Видел лицо его матери. Все понял. Этот человек просто не мог не связать все воедино. Даже идиот смог бы это сделать, раскрыв такую информацию, а Рид… Волдеморт идиотом не был. Эта мысль ударила его наотмашь, не хуже кувалды. О нежная, милосердная Моргана – он знает. Что же ему теперь делать? Сможет ли он вообще что-то сделать? У них были планы на случай вот таких непредвиденных обстоятельств, чтобы устранить любую угрозу, способную раскрыть их секрет; и Адриан всегда знал, что придет день, когда Волдеморт узнает, кто он на самом деле. Он просто… да никогда, даже за миллион лет не смог бы подготовиться к этому. Волдеморт не должен был выяснить все так скоро. Да он вообще не должен был попасть в его голову! Ни одна из их целей не была достигнута, впереди еще годы работы. Все зависело от способностей Адриана хранить их секреты в безопасности, и теперь Волдеморт добыл почти всю информацию прямо от него. Если бы только он был сильнее. Если бы он смог лучше защитить свой разум. Если бы только он не позволил так тяжело себя ранить. Все пропало. Он никак не сможет пережить эту ночь. Волдеморт убьет его, как только выберется из сознания, а затем доберется до его матери… Нет. Адриан зажмурился. Нет, я не согласен. Этот ублюдок и пальцем ее не тронет. Я не позволю. Его охватило хрупкое спокойствие, ледяное и опасное, перекрывшее панику. Адриан опустил руку и перевел взгляд на Волдеморта. Риддл пристально посмотрел на него в ответ. Он выглядел… как-то иначе. Моложе, примерно лет за тридцать, если Адриан не ошибается; намного моложе, чем обычно, и этот облик совершенно далек от того, как должен выглядеть Темный Лорд. На короткое, жалкое мгновение Адриану пришла в голову мысль, что возможно, он ошибается, и это не один и тот же человек. Но плотный и мощный поток магии, скользящий по его разуму, несомненно, принадлежал Волдеморту. Парень хорошо помнил чувство, навсегда отпечатавшееся у него в памяти, когда он так глупо установил ту магическую связь много недель назад по прибытии в Хогвартс. Но нет никакого смысла обманывать себя. Он просто не понимал, как. Как он этого не заметил? Как мог быть так чертовски слеп? Адриан всегда гордился своей наблюдательностью, но все же, каким-то образом, он упустил эту немаловажную деталь. О Боги, сколько Адриан успел рассказать Риддлу за эти недели? Как часто он смеялся вместе с ним, наслаждался компанией, восхищался его талантом и остроумием? И каждый раз – каждый раз – под всеми этими довольными улыбками и похвалами прятался Волдеморт. Его затошнило. Адриан чувствовал себя дураком. Единственное утешение – все это время ему удавалось скрывать свою настоящую личность от других. Он отбросил эту мысль. Прямо сейчас у него есть куда более важные дела. Риддл, Волдеморт – кем бы он ни был, Адриан не мог позволить ему покинуть свой разум с добытой информацией. А это значит, что парень должен либо попытаться проникнуть в сознание мужчины и стереть внезапно сделанное открытие, либо придется его убить. Адриан пристально посмотрел на неподвижно сидящего человека – разве не пугающе, что он не попытался высвободиться за все это время? – обдумывая свои шансы действительно навредить Волдеморту, прежде чем сможет сбежать. Он вполне мог бы причинить ему серьезный вред, если бы проявил себя. Но будет ли этого достаточно? Его проекция уже нестабильна, ужасно подрагивает каждые несколько секунд. Его магия продержится ненамного дольше, и попытка обуздать Темного Лорда, полного сил, попросту невозможна. Прямо сейчас это несбыточная мечта. Адриану нужно было что-то сделать, прежде чем он потеряет сознание – хотя бы попытаться. С вереницей его мыслей цепи вокруг Волдеморта на миг сжались сильнее, весело позвякивая в воцарившемся молчании. Адриан наблюдал за тем, как тяжелые звенья впиваются в тело его врага, зная, что будь это реальный мир – его кости бы трещали, а вся кожа была усеяна синяками. - Ты и правда думаешь, что сможешь? – парень тут же уставился на мужчину и встретился со знакомой синевой его глаз. - Что? – выдохнул он. - Ты искренне думаешь, что способен причинить мне боль? Адриан едва удержался от возмущения, услышав столь снисходительное замечание, на этот раз умышленно затягивая цепь. Однако вместо того, чтобы выказать боль – как того хотел парень – Волдеморт ухмыльнулся ему, выглядя совершенно непринужденно, несмотря на свое шаткое положение. Адриан ненавидел его за это. Он просто не должен быть таким спокойным, будто контролирующим ситуацию. Найденные воспоминания просто обязаны были шокировать его, потрясти хоть немного. Узнав его настоящее имя, Волдеморт должен был отреагировать ярче, а не просто удивленно расширить глаза. Он же… тот, кого Лорд искал годами. Его мама и сам Адриан были беглецами. Первые несколько лет после их исчезновения за ними буквально велась охота; поиски прекратились только к шестому дню рождения Гарри. Он ожидал увидеть гнев, когда раскроется правда. Ждал немедленного нападения. И, конечно, ждал чего-то большего, чем невозмутимого, спокойного человека перед ним. - Давай будем честны, Гарри, мы оба знаем, насколько ты сейчас слаб. - Не называй меня так, - выплюнул парень, не задумываясь. Это просто… неправильно. Слышать это имя из уст этого человека. Так его называла только мама. То, как Волдеморт произнес его родное имя, словно запятнало его, испортило то, что парень так долго хранил. - Если бы ты был в состоянии навредить мне, то не испытывал бы никаких проблем с тем, чтобы удерживать меня в своем разуме. Взгляни на себя, - он усмехнулся, - ты едва держишься на ногах, Гарри. - Я сказал, не называй меня так! - И почему же? – спросил мужчина, насмешливо и угрожающе. – Это твое имя, разве нет? Гарри Джеймс Поттер. Сын Лили и Джеймса. Наследник семьи Поттеров, - ухмылка на его губах стала шире. – Дитя Пророчества. Адриан прищурился, услышав последнее изречение: никогда прежде не слышал, чтобы его так называли. Он нахмурился в растерянности, не понимая, как ему поступить. Волдеморт уставился на него, и пристальность этого взгляда ощущалась почти физически. - А я ведь почти соблазнился… - тихо пробормотал мужчина, и от этих слов Адриан окаменел. – Меня крайне прельщает идея свернуть тебе шею после всего этого. Угроза не должна была удивить его, но удивила. Осознание, что он абсолютно беззащитен перед этим человеком, заставляло нервничать. Что помешает Волдеморту воплотить сказанное в жизнь, когда он освободится? Адриан все еще без сознания, и Волдеморту нужно лишь подождать, пока он не останется один, без охраны. Его жизнь будет окончена, пока он будет в ловушке собственного разума, не подозревающий об опасности. Парень отбросил со лба волосы, и это крошечное движение переменило всё. Глаза Волдеморта довольно сверкнули, и Адриан стиснул зубы, когда его охватила новая волна боли. Его проекция безумно замерцала, а тени начали заполонять коридор, пока сознание ускользало все дальше и дальше. Адриан доблестно сражался, но вскоре цепи испарились, и Волдеморт вырвался из разума парня с мощью урагана. Адриан закричал, упав на колени, прежде чем вновь погрузиться во тьму.***
Драко молча наблюдал за тем, как медиведьмы носились вокруг стола для осмотра, взмахивали палочками, а голоса их смешались в неразличимый гул, пока они пытались стабилизировать состояние Эванса. А все было так умиротворенно, хотя и немного напряженно, всего несколько минут назад. Он и Кайзер залечивали свои раны. К счастью, ожоги у него на спине обезболили, но Драко знал, что уже через несколько часов почувствует их. Справиться с драконом оказалось не так сложно, как он боялся, и, кроме перечисленных ран, юноша был в порядке. Когда сюда принесли Кайзер, она вся была забрызгана кровью, а тело сплошь покрыто следами зубов. Но, как и у Драко, раны были несерьезными. Они вдвоем сидели молча, слушая жуткую, сгустившуюся тишину; взгляды обоих тут же взметнулись вверх, к потолку, когда толпа одобрительно взревела. Драко вспомнил, как они испуганно вздрогнули, услышав пронзительный нечеловеческий вопль, эхом обрушившийся на них. Драко смог признать, что теперь по-настоящему боялся Эванса – потому что любой, кто способен заставить мантикору так закричать от боли, явно не тот, кого юноша хотел бы видеть в качестве своего врага. Когда он услышал уже знакомые овации толпы, сигнализирующие о том, что Эванс победил, то позволил охватившему тело напряжению покинуть его. Драко наблюдал за дверью, готовый поприветствовать парня и поздравить его. Но затем послышались крики, звучавшие более пугающе, чем что-либо до этого; и Драко понял – что-то произошло. Он думал, что готов к самому худшему, когда только бросил свое имя в Кубок; читал отчеты о прошлых турнирах, знал истории. Но все равно был страшно потрясен, когда Темный Лорд и Августус зашли в палату, и руки Невыразимца бережно держали окровавленное тело его товарища-чемпиона. Никогда прежде Драко не видел столько крови. Бок Эванса был разодран в клочья. Когда его рубашку сняли, а рана оказалась на всеобщем обозрении, даже целители тихо выругались себе под нос. Только резкий приказ Темного Лорда заставил их приступить к работе, как только это стало безопасно. Живот Драко скрутило от одной лишь мысли о ране Эванса. Она была ярко-красной, и юноша готов был поклясться, что видит ребра в просветах между спинами снующих целителей. Эта выделяющаяся белизна казалась совершенно неуместной, и, возможно, именно это и было самым тревожным – если бы Драко не видел еще и мышцы, сокращающиеся одновременно с резкими вдохами Эванса. От вида того, как розовая плоть напрягается и вновь расслабляется, желчь тут же подступила к горлу. Но еще всюду была кровь, продолжающая вытекать из его тела – кровотечение прекратилось, только когда один из целителей попытался перекрыть его. Драко даже не знал, что в одном человеке может быть столько крови, и больше всего волновался, что всё это должно находиться внутри его тела, а не снаружи. Драко вырос, зная, что однажды станет Пожирателем Смерти – очередное ожидание из длинного списка, управляющего его жизнью. Его окружали истории о наименее секретных миссиях отца, да и различные гости, которых он развлекал беседой, никогда не стеснялись рассказывать ему о своих заданиях. В частности, его тетя – казалось, она с искренним наслаждением смаковала наиболее отвратительные из своих миссий всякий раз, когда Драко имел удовольствие составить ей компанию. Драко любил Беллатрикс* - правда, любил – но то, как радостно светились ее глаза, когда она говорила о том, как послойно сдирать с человека кожу или объясняла тонкости того, как выколоть чей-то глаз – и всё это на живую, не убивая – вызывало у него отвращение. Драко прекрасно понимал, что, скорее всего, никогда не сможет переварить иную сторону этой «работы». Юноша просто предпочел бы отсидеться где-нибудь на задворках, если честно – таков уж он был. Честолюбие, конечно, было присуще всем слизеринцам, но оно сдерживалось инстинктом самосохранения, а Драко очень хотел продолжать жить. В их мире оставаться в тени, незаметным – обычно означало прожить более долгую жизнь. Видя, что Эванс выглядит вот так – когда как всего час назад они стояли рядом, шутили и смеялись – заставляло что-то внутри него сжиматься. Его тетя наносила похожие увечья другим людям – как и его отец, и множество других людей, которых Драко знал всю свою жизнь. Им нравилось причинять боль, им нравилась власть над чужими жизнями. Драко понятия не имел, как кому-то вообще может нравиться подобное. Кожа Эванса – по крайней мере, те участки, что не были покрыты алым – стремительно побледнела. На груди парня вздулись черные вены. Драко знал, что это яд, но он оказался вовсе не таким темным, как он ожидал. Видимо, кто-то попытался удалить его из организма, прежде чем принес Эванса сюда. Отчаянно пытаясь отвлечься на что-то помимо этого жуткого зрелища, юноша снова посмотрел на лицо Эванса и, следовательно, на Волдеморта, склонившегося над ним. Ни один из них не моргнул за все эти долгие минуты с тех самых пор, как Темный Лорд проникнул в сознание парня, и неподвижность этих двоих была неестественной. Драко прекрасно разбирался в легилименции и знал, что Темный Лорд – мастер в этом разделе магии. Он никогда не подвергался такому – насколько помнил – и был благодарен за это. И все же его охватило любопытство. Юноша задавался вопросом – что же происходит сейчас в разуме Эванса? Слои сознания различались у каждого человека, и Драко полагал, что разум Эванса наверняка окажется презанятным местом для визита. Но больше всего его интересовало то, как Эванс воспримет это вторжение в свою личную жизнь. Никто не осмелится обнародовать то, что сделал Волдеморт, но злобное протестующее рычание Эванса все еще звучало у Драко в ушах. Интересно, что побудило Темного Лорда сделать такое? Существует множество способов укротить магию человека, не вторгаясь в его разум. Внезапно Драко почувствовал себя неловко. Это из-за его… увлеченности Эвансом? Драко был почти уверен, что его профессор Защиты и вправду Темный Лорд, хотя он был бы вполне рад просто проигнорировать все доказательства, накопленные за эти годы. Юноша знал, что Гермиона тоже что-то заподозрила, но, к счастью, у его приемной сестры хватило ума не соваться в это. У Эванса и профессора Риддла были весьма странные отношения, а это означало, что Темный Лорд, по меньшей мере, заинтригован Эвансом настолько, что близко сошелся с ним в своей другой ипостаси. Драко опустил взгляд, разглядывая обоих – знал, что выдалась редкая возможность для изучения, пока их внимание полностью уделено другому. Так продолжалось некоторое время, а затем Темный Лорд резко отшатнулся, и все вздрогнули. В его багряных глазах горело яростное пламя, и каждая его унция была направлена на мальчика, лежащего перед ним без сознания. Мужчина проигнорировал целителей, когда те нерешительно снова взялись за работу. Проигнорировал Августуса, когда Невыразимец подошел поближе и прошептал ему что-то на ухо. Он игнорировал все, что происходило вокруг. Его взгляд был прикован к тонким бледным пальцам, обхватившим его запястье. Драко затаил дыхание, наблюдая, как взгляд Волдеморта медленно прошелся по конечности, поднимаясь к изнуренному лицу Эванса, юношеские черты которого буквально дышали болью и усталостью. Пальцы Темного Лорда дернулись, а затем сжались в кулак. Он вырвал руку из чужой хватки и, не оглядываясь, покинул палату.***
Клэр молча сидела у больничной кровати и нежно держала Адриана за руку. Ее глаза рассеяно изучали парня, и плечи опустились под тяжестью эмоций. Она никогда раньше не видела его в таком состоянии, столь неподвижном. Кожа Адриана была смертельно бледной, и если бы не слабо вздымающаяся грудь, девушка приняла бы его за мертвого. В горле запершило, и Клэр зажмурилась, отчаянно пытаясь не вспоминать, не думать, насколько ему повезло. Прошло уже больше недели с тех пор, как Адриана унесли с арены на лечение, и за все это время он ни разу не пошевелился. Целители сказали, что все дело в комбинации магического истощения с травмами тела – в особенности, с раной на боку, все еще перевязанной, несмотря на долгое лечение. Клэр считала, что за этим кроется нечто большее. Возможно, Адриан и ранен, но еще он был одним из самых упрямых людей, которых она когда-либо встречала. Он не из тех, кто будет вот так валяться. Адриан уже должен был очнуться, стонать о скучном времяпрепровождении, требовать домашних заданий со своих уроков и спорить с целителями Хогвартса по любому, даже самому незначительному поводу, который он только сможет придумать. Клэр с нежностью вспомнила, как нечто похоже происходило на пятом курсе, когда Адриану в голень прилетел бладжер, вынудив остаться в Больничном крыле на целых три дня, прежде чем его отпустили. Он уже должен был очнуться, хотя бы на несколько секунд. Было так неправильно, что Адриан даже не шелохнулся ни разу, и что на его лице все еще застыла гримаса боли. Почему ему вообще больно, может, беспокоит что-то еще? Клэр крепче сжала его руку, хмурясь. Она не желала ничего так сильно, кроме как чтобы его глаза открылись прямо сейчас; даже просто услышать голос друга было бы благословением. Как будто все воодушевление и радость потухли, пока Адриан остается в таком состоянии. Никто не хотел праздновать победу, пока их чемпион прикован к постели и находится без сознания. Клэр с надеждой перевела взгляд на его лицо и погрустнела, когда парень так и не пошевелился. - Пожалуйста, просыпайся скорее, - пробормотала она, смахивая его непослушные волосы со лба. Девушка убрала взлохмаченные пряди назад, пряча улыбку. Она никогда не замечала, насколько на самом деле неукротимы волосы Адриана; он всегда как-то укладывал их, пользуясь разными средствами по уходу. Клэр даже нравилось, как они выглядели сейчас – пряди торчали в разные стороны, совершенно необузданные. Ему стоит ходить так почаще, подумала девушка, хихикнув. С такой прической Адриан выглядел моложе; каким-то неведомым образом она шла его мальчишескому обаянию больше, чем аккуратная укладка, с которой он щеголял обычно. Скажу ему это, когда он проснется. - Без изменений? Клэр обернулась и увидела Амелию Эванс, стоящую позади и с любопытством рассматривающую ее. Женщина была столь же прекрасна, как и ее сын, даже будучи такой измученной. На мгновение Клэр позавидовала тому, насколько легко эти двое сохраняли свою красоту, прежде чем поняла, что, может, они не так уж и похожи. В отличие от своей матери, Адриан, чем дольше оставался без полноценного сна, тем больше становился похож на развалину. Клэр видела это раз за разом, когда Адриан энергично погружался в свои дела, не обращая внимания на сигналы, подаваемые ему телом. Воспоминание об утомленном друге едва не заставило ее улыбнуться, прежде чем мысли вновь вернулись к заданному вопросу и совершенно не смешной ситуации. - Нет, мадам, - тихо ответила она, все еще крепко держа Адриана за руку. Глаза Амелии – так похожие на глаза Адриана – опустились на их переплетенные руки, и короткая, грустная улыбка приподняла уголки губ женщины. - Ты ведь Клэр, да? Девушка кивнула: - Да, мы не имели удовольствие встретиться раньше. Амелия подошла ближе; руки опущены вдоль тела, а лицо выглядело честным, открытым. - Я много слышала о тебе от Адриана, он очень к тебе привязан, хотя, думаю, ты это и так знаешь. Клэр знала, но было приятно услышать, как кто-то еще подтвердил это. Девушка выпрямилась, вспоминая о манерах. - Хотели бы Вы сесть… Амелия остановила ее, прежде чем она успела закончить. - В этом нет необходимости, но спасибо за предложение, - вместо стула женщина уселась на край больничной койки, критически оглядывая сына. Клэр молча наблюдала, как Амелия медленно протянула руку и провела по щеке своего ребенка. Ее глаза были сухими, но девушка видела, что они покраснели. Она ничего не сказала Адриану, просто сидела и смотрела на него с бесконечным терпением. - Он будет в порядке, - подала голос Клэр, чувствуя себя неуютно в воцарившемся молчании. Просто это напомнило ей о состоянии Адриана. Амелия отвела взгляд от сына и снова улыбнулась девушке. - О, я знаю, - согласилась она, и напряжение немного покинуло ее. – У меня никогда не было сомнений, что он справится. Он молод, исключительно здоров и силен. Адриан никогда не подводил меня раньше, и я не думаю, что начнет теперь, - глаза Амелии искрились от удовольствия, и Клэр механически улыбнулась в ответ. Последняя фраза была… до одури неправильной. Но кто она такая, чтобы судить эту женщину? Официально они познакомились всего несколько минут назад, и этого времени едва ли хватит, чтобы разобраться в человеке. - Он успешно справился с испытанием, - попробовала Клэр еще раз, - использование двойника было крайне неожиданным. Я даже не знала, что Адриан разбирается в этом разделе магии. Казалось, он никогда не интересовался ничем, даже отдаленно напоминающим Тьму. И только теперь, когда Клэр сказала это, она поняла, насколько правдивы эти слова. Хотя двойников относили к «Тьме» только когда для их создания приносили жертву, даже самые простые их вариации все еще оставались в темной области Серой магии. Девушка никогда не видела, чтобы Адриан дотрагивался до книги о чем-то кроме Светлой магии, если только это не было частью задания. И даже тогда он никогда не старался углубляться, останавливаясь на том, что знать необходимо. Увидеть его использующим двойника было шокирующе и немного тревожно. Поскольку, если Клэр не заметила, как Адриан каким-то образом изучает данный раздел магии – определенно не входящий в их учебную программу – то у нее возникал вопрос, что же еще он знал. Клэр слегка покачала головой, нахмурившись. Вообще, по мнению девушки, это не ее дело – чем там Адриан занимается в свое свободное время. Пока он осторожен, Клэр радостно позволит ему изучать все, что привлечет его внимание. Амелия хмыкнула в ответ, снова глядя на Адриана. - Да, он неплохо справился, - в ее голосе послышалась гордость. – И он всегда был довольно любознателен. Любит много читать, а я стараюсь слишком не обескураживаться его интересами. Пока это не слишком опасно, не вижу никаких проблем, по крайней мере, с изучением теории, без чего-то сверх того. Клэр кивнула, немного довольная, что мама Адриана разделяет ее мнение. Амелия краем глаза посмотрела на нее. - Думаю, чем больше знаешь, тем лучше будешь готов к будущему. Адриан говорил однажды что-то похожее, Клэр помнила. По крайней мере, теперь она знала, откуда это взялось. На самом деле, чем дольше она разговаривала с матерью Адриана, тем больше видела, насколько они, должно быть, близки. Было ясно, что Адриан обожает эту женщину; это было видно по тому, как они говорили: со схожими интонациями и явно разделяя одну и ту же философию. Клэр не знала, смущающее ли это или же мило – то, насколько Адриан подражает своей матери. - Разве у тебя нет занятий, Клэр? Вежливый вопрос Амелии вмешался в ее размышления, и девушка глупо уставилась на нее в секундном замешательстве. - О, ну, сейчас у меня обеденный перерыв. Нам с Рейной нравится сидеть с ним всякий раз, как выдастся свободное время – на случай, если он проснется. Мать Адриана повернула к ней голову. - А что насчет остальных ваших друзей? Я еще не видела здесь Якоба. Клэр неловко поерзала. Должна ли она?.. - Боюсь, у Якоба и Адриана случилась… размолвка, - девушка опустила голову, не заметив внезапный резкий блеск в этих зеленых глазах. – Немного позже Адриана избрали чемпионом. Больше они не разговаривали. - Понятно, - сказала Амелия спустя секунду, - а ты знаешь причину этой ссоры? - Нет, - в ее голос закралось немного разочарования. Девушку ранило, что двое из самых близких для нее людей больше не разговаривали. Адриан – ее самый близкий друг, и Якоб, которого она любит уже почти год. – Не имею ни малейшего представления. А что, если это моя вина? Вдруг подумала Клэр, и у нее перехватило дыхание. Мы с Адрианом говорили о его отношениях с Якобом, и сразу после этого они полностью разорвали свою дружбу. Девушка прикусила губу, и ее охватило чувство вины. Не я ли поспособствовала этому? - Что ж, я благодарна тебе за внимание к Адриану, но сомневаюсь, что ему было бы приятно услышать, что ты проводишь все свое свободное время, беспокойно мельтеша вокруг него, когда могла бы поесть с друзьями, - Амелия добродушно прогоняла ее. – Беги, дорогая, я посижу с ним. Позволь себе покинуть это гнетущее место и хорошенько поешь. Клэр колебалась, не желая просто уйти. Амелия протянула руку и погладила ее плечо. - Пожалуйста. Позволишь обеспокоенной матери посидеть немного со своим сыном? Ну, она никак не могла отказать, не выглядя при этом совершенно бессердечной. Клэр кивнула и коротко улыбнулась женщине. - Тогда я зайду позже, спасибо. А затем, поскольку Адриан все же оставался ее другом, и она скучала по нему, девушка наклонилась и нежно поцеловала его в лоб. Тебе лучше поскорее проснуться, идиот.***
Для того чтобы открыть глаза, потребовалось невероятное усилие, и ему удалось разглядеть лишь полоску света, прежде чем они снова закрылись. Глаза заслезились, и он жалко застонал, когда его конечности отказались подчиниться мысленному приказу двигаться. Что произошло? Он пытался вспомнить, но встретил лишь пугающую пустоту, а его голова пульсировала так, будто кто-то бил в барабан прямо у него в черепе. Нос учуял знакомый запах, но он никак не мог определить его источник. Где я? Его пальцы дернулись, ноги сдвинулись с места, и он почувствовал, как облегченно улыбается. Но в тот же миг эту эмоцию уничтожила боль, мстительно охватившая его. - Ох, ебать меня, - прошипел он, напрягаясь, в ожидании новой волны боли. Двигаться теперь казалось очень плохой идеей, поскольку его нервы радостно докладывали, что он горит заживо. Парень тихо заскулил и рухнул обратно на матрас, хотя едва ли успел подняться. Он резко выдохнул, и лицо ожидаемо свело от боли. - Если честно, не очень-то хочется, - кто-то легкомысленно прокомментировал его слова, сопровождая это неприятным шуршанием бумаги. Голос был знакомый, Адриан узнал его за секунду, и ему страшно захотелось поднять руку и показать гостю средний палец. - Почему ты здесь? – прохрипел он, стиснув челюсть. Наконец парень открыл глаза достаточно широко, чтобы разглядеть расплывчатую фигуру Альберта, бездельничающего на стуле рядом с ним. Темнокожий парень захихикал, не сводя глаз с газеты, которую читал. - Я сегодня на страже – слежу за нашим павшим чемпионом, лихорадочно молюсь о его следующем пробуждении. - Чего?.. Альберт, наконец, посмотрел на него, изогнув бровь. - Ты вчера впервые проснулся, был в сознании примерно двенадцать секунд, после чего вырубился. С тех пор рядом с тобой постоянно кто-нибудь сидит. К счастью для тебя, проснувшись на этот раз, ты увидел великолепного меня, а не противного старого целителя. Адриан такого не помнил, но сейчас это его практически не волновало. - Да я везунчик, - прорычал он, снова закрывая глаза, но удерживаясь от обратного погружения в спасительную тьму. – Думаю, ты сможешь быть полезен и поможешь мне справиться с непреодолимой болью; или единственная твоя функция – хорошо выглядеть? - Если ты в состоянии огрызаться, тогда, может, я не стану давать тебе вот это, - Альберт наклонился к нему, держа в руке закупоренное зелье. – Оно было на твоей прикроватной тумбочке, целитель велел убедиться, что ты его выпил, когда будешь достаточно вменяем, чтобы понять, о чем я говорю. Это цепенящее зелье, оно притупит боль, но тебе все еще нельзя слишком много двигаться, не разрешается вставать с постели и колдовать. Понятно? Хотя тон Альберта был шутливым, слова оставались серьезными. Адриан медленно кивнул. - Просто дай мне его уже. У меня тело словно один большой синяк. - Это потому, что ты и есть большой синяк, - заметил Альберт. – А теперь скажи «пожалуйста». - Альберт, клянусь всеми гребанными Богами, если ты не дашь мне это зелье… Горлышко фиала прикоснулась к губам, и Альберт наклонил его голову так, чтобы парень смог проглотить зелье. Адриан тихо хмыкнул, и если бы он не был таким истощенным, как сейчас, то смерил бы друга свирепым взглядом. Его раздражение испарилось в тот же миг, как подействовало зелье, и со вздохом облегчения Адриан снова откинулся на подушку. - Спасибо, - сказал он так искренне, как только мог, сквозь марево в голове. - Без проблем, Мальчик-Который-Выжил. Адриан открыл глаза и недоверчиво уставился на Альберта. - Чего? Парень ухмыльнулся, хитро теребя газету в руках. - О, да ничего, - он откинулся на спинку своего стула, что заставило эту ужасно жесткую конструкцию выглядеть удобной. - Просто знакомлю тебя с новым прозвищем, вот и все. Просияв, Альберт перевернул газету, продемонстрировав громкий заголовок: «Адриан Эванс: Мальчик-Который-Выжил!». - О, ты, должно быть, шутишь, - огрызнулся парень, пытаясь дотянуться до газеты, но Альберт с радостной улыбкой отдернул руку. – Давай ее сюда, осел. - Нет. Тебе нельзя напрягаться, а чтение всех тех прекрасных опусов, что написала мисс Скитер, поднимет тебе кровяное давление. - Ты повышаешь мне кровяное давление. Что там сказано? - Только то, что ты, несомненно, один из самых счастливых людей: выжил после прямого удара мантикоры, да еще и оказал самому себе своевременную медицинскую помощь. И то, как ты галантно удалил яд из кровеносной системы, «с большим риском для себя», чтобы предоставить целителям больше времени на твое спасение. Альберт посмотрел на него из-за края газеты. - Ты теперь довольно знаменит. Поздравляю. В конце концов, он вручил газету в руки Адриана, самодовольно наблюдая, как тот просматривает статью, и его лицо темнеет от каждой новой строчки. - Подожди-ка минутку, ей что, просто предоставили всю эту информацию? – спросил парень, его голос был полон раздражения. – Она упоминает то, что произошло во время моего экстренного лечения! Как она вообще узнала половину из того, что написала? – Адриан бросил на Альберта обвиняющий взгляд, будто тот был источником всех бед. Альберт пожал плечами, откинувшись на спинку стула; ему словно стало скучно, когда мозг Адриана заработал как надо. - Понятия не имею. Мадам Максим и Министр бушуют из-за несоблюдения правил безопасности. А это добавляет лишь еще больше неприятностей к тому, что, в первую очередь, тебя ранили. Адриан обратил внимание на его слова, но пока решил проигнорировать. - Ведется расследование? – спросил он, мельком заметив этот раздел статьи. - Ты будто удивлен. - Не удивлен, просто… я думал, что они замяли бы произошедшее как можно скорее, чтобы не дать ему, - Адриан кивнул на газету, - перерасти вот в это. - Один из чемпионов чуть не погиб из-за чьей-то оплошности. Некоторые члены совета жаждут крови. Что-то там о «исправлении чудовищной несправедливости» и «мести» за нападение на тебя. Лично я думаю, что они просто хотят начать конфликт с Британией. Адриан фыркнул, бросая газету обратно Альберту. - Не сомневаюсь, что именно этого они и добиваются. Но вся эта свара бессмысленна. Я и без того знаю, что произошло. - Ты был без сознания с тех пор, как тебя принесли сюда неделю назад, - заметил Альберт. Адриан пожал плечами: - Мантикоры, в значительной степени, неизученный вид. Все имеющиеся сведения – скорее теории, чем что-либо еще. Чем бы ту мантикору не пичкали, должно быть, она выработала иммунитет к препарату за десятилетия – что совсем не удивительно. Он провел рукой по волосам, рассеянно морщась, нащупав колтуны. - Мантикора знала, в чем заключается ее задача, и знала, что, когда я доберусь до коробки, ей будет введена сыворотка. Когда я ранил ее, она захотела отомстить – опять же, ничего удивительного. Так что стала выжидать, когда я ослаблю бдительность, посчитав, что нахожусь в безопасности. Тогда она и ударила. - И ты понял это за те десять минут, что находишься в сознании? – удивился Альберт. - Да? – неуверенно протянул Адриан. – А что? Разве они еще не посмотрели на случившееся под таким углом? Честно говоря, это не требует особого логического мышления, - к нему пришла еще одна мысль. – А почему бы просто не спросить у мантикоры? Не думаю, что она стала бы лгать. Альберт тут же отвел взгляд. Адриан наклонил голову. - Альберт, - сладко произнес он, - почему они не могут просто спросить мантикору? - Она мертва, - честно признался парень. – Темный Лорд убил ее, воспользовавшись той металлической штукой, которую ты загнал мантикоре в глаз – взорвал ей голову изнутри. - Что? Альберт вздрогнул; ему стало особенно неуютно, когда он столкнулся с разъяренным взглядом Адриана и ледяным тоном. - Она мертва, - а затем мягче добавил. – Мне жаль. Я знаю, как сильно ты… любишь магических существ. Адриан выдохнул, стиснув руками одеяло. - Волдеморт убил ее, - он повторил это не для каких-то пояснений, а просто, чтобы сказать вслух. Юноша проигнорировал укоряющий взгляд Альберта за ненамеренное произнесение имени этого человека. О Боги, ему просто хотелось что-нибудь сломать. Как он посмел убить столь великолепное создание? Как он посмел воплотить в жизнь свою извращенную версию справедливости? Кто дал ему право? Альберт быстро заговорил, назойливо тараторя ему на ухо – без сомнения, пытаясь отвлечь от того, что сам только что сказал. - Ты пропустил не так уж много уроков, нужно только сделать немного домашней работы, но, думаю, все профессора готовы позволить тебе увильнуть от нее. Он убил ее. - … совет из-за этого схватил Малфоя за задницу… Зачем? Потому что она впала в неистовство? - … и Министр… Потому что ранила меня? - … еще Риддл сказал… Риддл? Кожа Адриана покрылась мурашками, а живот скрутило. Простое упоминание имени этого человека заставило воспоминания накрыть его с головой. Легилименция. Его тайны. Гарри Джеймс Поттер, и в этом голосе столько холода. - Воу, ты в порядке? - Меня сейчас стошнит, - прошептал он, и Альберт едва успел приманить ведро, прежде чем Адриана вырвало. Его горло горело, но в ведре ничего не было – желудок был пуст от стольких дней без еды. Спина и руки тряслись, а потом юноша задрожал весь, судорожно глотая воздух. Теплая ладонь успокаивающе погладила его по спине, а пальцы Альберта придержали ему волосы, чтобы те не падали на лицо. Парень что-то тихо бормотал, но Адриан ничего не слышал. Его мысли крутились по кругу. Риддл. Волдеморт. Риддл. Волдеморт. Адриан крепче вцепился в ведро, тяжело дыша, чувствуя, как от паники сердце забилось где-то в горле. Я не могу поверить… все это время. Адриана снова вырвало. Я спал в его комнате. - Тебе лучше? – спросил Альберт без отвращения. Адриан глубоко вздохнул, его тело неудержимо трясло. Он посмотрел на свои подрагивающие руки, словно не понимая, почему они так дрожат. Нет. - Да, - хрипло ответил юноша. – Все в порядке, - Альберт очистил ведро. - Адриан? Оклик привлек их внимание, и Адриан снова почувствовал, как у него сжалось горло при виде стоявшей поодаль матери. - Maman… - он неосознанно потянулся к ней руками, и мама внезапно оказалась рядом, крепко обняла и прижала его к своей груди. Адриан закрыл глаза и окунулся в знакомое тепло, вцепившись пальцами в ее одежду. - Гарри, - выдохнула она, ее губы едва вымолвили это слово, и оно тут же затерялось в его волосах. Мама засыпала юношу поцелуями, не отстранившись ни на миг. – Я так рада, что ты очнулся, дорогой, - ее руки обхватили его лицо, большими пальцами нежно поглаживая щеки. - Я так счастлива, что ты в безопасности. У Адриана заболело в груди от ее слов, потому что они не были правдой. Не сейчас. И никогда более, ведь Волдеморт узнал, кто он – кто они. Для них все кончено. Адриан знал, что должен все ей рассказать, маме нужно – она заслуживает – знать о грядущей беде. Но… Она выглядела такой счастливой, улыбка вот-вот грозилась сорваться с ее губ. Прошло так много времени с тех пор, как Адриан видел маму настолько искренне восторженной из-за чего-либо. Нет – из-за него. Как же давно она не была восторженной из-за него. Юноша хотел еще немного насладиться этим, даже если это сделает его отвратительным человеком, так рискующим ими обоими. Лили отодвинулась от него, ее руки тщетно и рассеянно пытались пригладить волосы сына. Адриан заметил в глазах матери задумчивый блеск, и его сердце кольнуло от осознания, что она снова видит Джеймса. Когда его волосы уложены разными снадобьями, сходство между ним и отцом значительно уменьшалось. Также это исключало возможность того, что кто-то сможет сравнить его с Джеймсом и узнать. Но была еще одна причина, по которой Адриан всегда старался делать аккуратную укладку. Тогда у матери не появлялось такого взгляда. Не было ничего, что он ненавидел столь же сильно, как напоминание Лили о ее умершем муже – как бы она ни старалась скрыть это, Адриан знал, что это причиняет ей боль. А Адриан сделает все возможное, чтобы защитить свою мать, даже от себя самого. Он ослабил хватку, не смутившись того, что Альберт стал свидетелем этой сцены. Он чуть не погиб. Хотел бы Адриан посмотреть, как кто-нибудь из его однокурсников прошел через то же, что и он, и не потянулся бы отчаянно к своим родителям. Он посмотрел в глаза мамы и резко подался вперед. Лили едва заметно улыбнулась ему и тоже наклонилась вперед, чтобы они прижались лбами друг к другу. - Я так горжусь тобой, - прошептала она, и в груди Адриана потеплело от похвалы; он жадно впитывал ее, как цветок пьет лучи солнца. – Отдыхай, Адриан, - попросила женщина, мягко подталкивая его, пока юноша не лег снова на спину. Лили укрыла его одеялом до подбородка и нежно поцеловала в щеку. Адриан устало закрыл глаза. Мне нужно рассказать тебе.***
Примечание автора: Передаю привет некоему Uprooted за предложение, чтобы Рита называла Адриана «МКВ» после первого испытания – это была такая веселая и ироничная идея, что я просто не могла не согласиться! Надеюсь, вам всем понравилась эта глава, дайте мне знать, что думаете о ней, в комментариях; люблю всех вас, дорогие ~~ Примечание переводчика: *Да, «Беллатрикс», а не «Беллатриса» - потому что именно «Беллатрикс» третья по яркости звезда в созвездии Ориона, одна из самых ярких звёзд ночного небосвода. И именно это слово с латинского обозначает «женщина-воительница». Знаете, мне очень печально от того, насколько редко Лили хвалит Гарри. Ощущение складывается, что она все его успехи воспринимает, как должное. Гарри радуется даже тому, как мама смотрит на него, отмечая, что она давно не смотрела так именно на него. Как он счастлив незатейливой похвале. Даже Клэр отметила, что Лили относится к сыну несколько… странно. Мне очень жаль этого мальчика. Рада, что в отсутствии нормальной, любящей семьи, у него столько замечательных друзей. А еще эта глава переходит в список моих любимых. Тут, казалось бы, не происходит ничего, но при этом столько всего, просто не могу. Еще зацепил мысленный вопрос Гарри "Потому что она ранила меня?", и просто безумно понравилось, как Волдеморт посмотрел на него в живую и не тронул. Прекрасная сцена, несколько раз ее упоительно перечитывала. Кхм. Надеюсь, перевод вам понравился, да.