***
Глядя на него сейчас, было удивительно, как он раньше ничего не замечал. Взъерошенные, торчащие в разные стороны черные волосы, черты лица, которые могли создать только поколения чистокровных. Всё в нем кричало о Джеймсе Поттере. За исключением более стройного телосложения, низкого роста и зеленого цвета глаз – но надень на него очки, и мальчик окажется копией своего отца. Чудо, что никто до сих пор не заметил этого. Чудо, что ему понадобилось столько времени, чтобы заметить. Правда, он не думал о той ночи уже много лет, почти десятилетие. Острота его ума притупилась непрерывным созданием крестражей, а желание устранить любую угрозу его власти поглотило мужчину надолго, что сделало воспоминания туманными и ненадежными. Но если и было что-то, что он помнил кристально ясно – то это Джеймса Поттера и его вызывающие, яркие глаза. Волдеморт был невысокого мнения о храбрости. Считал ее безрассудным, неприятным качеством, подталкивающим людей к неоправданному риску. У него не было времени на дураков, самих бросающихся навстречу смерти. При этом Джеймс был очень близок к тому, чтобы заставить его пересмотреть свои взгляды. Молодой мужчина заслужил молчаливое уважение, поскольку, пусть его действия и были глупыми – привели Джеймса к гибели; но решимость спасти свою жену и сына дала ему несравнимую силу. Волдеморт может и не совсем понимает концепцию «семьи», но, безусловно, он мог разделить стремление защитить то, что принадлежит тебе. Джеймса Поттера было действительно сложно одолеть. Как бы Волдеморту не хотелось отрицать – если бы этот мужчина не был так озабочен тем, что прикрывал семью во время побега, у него были бы все шансы победить Темного Лорда. И это в столь нежном возрасте – двадцать один год. Волдеморт знал буквально горстку ведьм и волшебников, обладающих подобным уровнем природного таланта в таком возрасте. Неспроста Джеймс Поттер входил в число лучших учеников Хогвартса, а также слыл опытным аврором и дуэлянтом. Если бы Волдеморт только знал о его потенциале, он бы прибрал Джеймса к рукам задолго до того, как Дамблдор вонзил в него свои когти. Будь на его стороне кто-то подобной мощи, да еще и на такой восхитительной должности, то Волдеморт вполне смог бы целиком и полностью обеспечить себе победу над старым директором. И хотя вмешательство Джеймса помогло его жене и ребенку сбежать, Волдеморт едва ли мог почувствовать даже толику ненависти к этому человеку. Джеймс Поттер оказался противником, достойным его уважения. Именно по этой причине Темный Лорд позволил Ордену беспрепятственно забрать тело Джеймса из Годриковой Впадины и похоронить. Любая пролитая кровь мага – пустая растрата, и не важно, сколько этой крови на руках самого Поттера; и даже несмотря на то, в какой ярости Волдеморт тогда был, он знал, как почтить павшего врага такого уровня. Джеймс мог бы стать достойным последователем, но теперь судьба сочла целесообразным дать ему еще один шанс. Последний наследник рода Поттеров, тот, кому предсказано победить его – Гарри Поттер. Только вот это не совсем верно. Помимо всего прочего, он оказался еще и Адрианом Эвансом, чемпионом Бобатона и, безусловно, одним из самых интригующих людей, которых Волдеморт встречал за последние годы. Стоило гневу остыть, а горечи уязвленной гордости от того, что его обманули, улетучиться, как Волдеморт увидел перед собой новые возможности. Он не хотел убивать мальчика, по крайней мере, пока. Из этого неожиданного открытия можно было извлечь так много, а еще Лорду хотелось утолить любопытство, которое у него смог вызвать этот ребенок. Теперь, зная об угрозе, он мог предпринять достаточные меры, чтобы удержать Адриана от попыток что-либо сделать. И когда все закончится, когда Волдеморт выдавит из мальчика последнюю каплю полезности и развлечется всевозможными беседами – вот тогда он убьет его. В конце концов, Темного Лорда всегда раздражало иметь слабости. Он едва успел прочитать страницу книги, как вдруг почувствовал незначительное изменение в магии мальчика. Мгновенно взгляд Волдеморта остановилась на его лице, а улыбка расцвела, стоило Адриану открыть глаза. - Адриан, - он сверкнул зубами, - думаю, пришло время нам с тобой поговорить. В зеленых глазах мелькнула едва заметная вспышка страха, и Волдеморт с наслаждением почувствовал вкус власти. - Скажи, что тебе известно об Ордене Феникса? К его чести, мальчик ответил, даже не колеблясь: - Ничего, что не знал бы ты сам. Волдеморт наклонил голову, удивленный таким ответом. Он ожидал сопротивления с самого начала. - Неужели? Думаешь, я поверю, что вы никогда – ни разу – не пересекались ни с Альбусом Дамблдором, ни с группой его сторонников за все те годы, что вы в бегах? - насмешливо спросил он, хотя в его тоне безошибочно слышалась угроза. – Я ненавижу ложь, Адриан. Мальчик поджал губы; было видно, как за зеленью его глаз лихорадочно крутятся мысли. Волдеморт мог бы наблюдать за тем, как тот думает, весь день. Было что-то невероятно заманчивое в интеллекте Адриана, смотреть, как тот просчитывает разные варианты у себя в голове – тоже. К сожалению, он пришел сюда не для этого. Видя, что мальчик не собирается отвечать, Волдеморт вытащил фиал, едва заметный в тусклом свете. Жидкость внутри была прозрачной как вода, но мужчина заметил, как внимание Адриана тут же сосредоточилось на фиале, и все его тело напряглось, готовясь к нападению. - К счастью, у меня есть кое-что, что может сделать тебя более сговорчивым. Адриан вскочил, но прежде чем успел сбежать, магия Волдеморта поймала его, обвивая конечности и прижимая обратно к кровати. Мужчина наблюдал, как тот сражается с невидимыми путами, с любопытством – особенно, когда магия Адриана тоже вступила в бой. Волдеморт схватил ребенка за шею и запрокинул его голову назад, обнажая бледное горло. Он отпер фиал большим пальцем и дразняще постучал стеклянным ободком по сжатым губам Адриана. - Скажи «а-а-а», - промурлыкал он. Мальчик враждебно посмотрел на него. Волдеморт на мгновение прищурился, прежде чем встать, нависнув над кроватью. Адриан отчаянно бился в путах, но никак не смог помешать мужчине, когда тот ударил его коленом в толком не заживший бок. На глазах мальчика заблестели слезы, но не пролилось ни капли. Что еще более важно – его губы остались сомкнутыми. Волдеморт надавил на стягивающуюся рану сильнее, зная, что боль, в конечном итоге, сломит ребенка. Он с любопытством изучал эмоции, искажающие лицо Адриана, поскольку многолетний опыт научил его тому, что, хотя ощущения могут быть схожими, все по-разному реагируют на боль. Он наблюдал за тем, как дыхание Адриана учащается. Они оба знали, что это лишь вопрос времени, прежде чем мальчик уступит, но Волдеморт, тем не менее, оценил его сопротивление. Через несколько секунд, когда Волдеморт навалился на него всем весом, Адриан, наконец, сломался. Он закричал от боли, достаточно громко, чтобы разбудить ближайшего к палате целителя, если бы не наложенные на него чары молчания. Когда губы мальчика приоткрылись, Волдеморт вылил зелье прямо ему в горло, жестко зажав нос и рот, чтобы заставить его сглотнуть. Он терпеливо ждал, пока мальчик бился под ним. Его путы, должно быть, ослабли – либо так, либо мальчику удалось освободиться самостоятельно – потому что Адриан ударил его в грудь кулаком. Мужчина чуть не ухмыльнулся, ведь с такого небольшого расстояния мальчик никак не сможет достаточно размахнуться, чтобы причинить реальный вред… В нижней части его живота вспыхнула боль, и Волдеморт зашипел от неожиданности. Чертов мальчишка, ударив его второй раз, направил свою магию прямо к его кишкам, в результате чего мышцы скрутило спазмом, а хватка на рту и носу совсем ослабла. Второй рукой Волдеморт пихнул высвободившуюся конечность мальчика, прижимая ее обратно к кровати. Адриан вздрогнул, на его лице явно было написано желание убивать, но тут глаза мальчика остекленели, а движения стали менее яростными. В конце концов, он обмяк, кадык дернулся один раз, второй – у него не было выбора, кроме как сглотнуть или задохнуться. - Такой упрямый, - легкомысленно заметил Волдеморт, отрываясь от дрожащего мальчика и возвращаясь на прежнее место. Он проигнорировал то, как быстро Адриан глотал воздух. - Т-т, - он отрывисто закашлялся. – Ты хренов ублюдок. Что ты мне дал? - Преимущество наличия Мастера Зелий под рукой заключается в том, что все его чудесные придумки проходят через меня, прежде чем где-либо публикуются, - Волдеморт отвлекся на мгновение, чтобы затянуть магические путы вокруг мальчика потуже, чтобы быть уверенным, что тот не сбежит. Во всяком случае, это небольшая месть за то, как Адриан связал его у себя в разуме. – Восхитительное зельице, циркулирующее по твоему организму прямо сейчас – его последнее творение. Слышал когда-нибудь о Веритасеруме? Даже находясь в таком положении, Адриан все же сумел бросить на него оскорбленный взгляд. В конце концов, любая уважающая себя ведьма или волшебник знает об этом зелье. - Тогда представь его… улучшенную версию. Адриан повернул голову и уставился на него. Мужчина любезно удовлетворил его любопытство. - Нет никакого способа ему противостоять. И да, вот она, паника, которую Волдеморт так ждал. Но едва он успел посмаковать выражение лица мальчика, как оно сменилось на что-то совсем иное. Мужчина уловил намек на вызов в глазах ребенка, как челюсть Адриана сжалась. Ошеломленному Волдеморту оставалось только моргать, когда мальчик дико улыбнулся ему: кровь стекала по подбородку и окрасила его зубы в ярко-красный цвет. Взглядом мужчина пристально проследил за струйками крови, а затем вздохнул – честно говоря, он должен был это предвидеть. - И что мне с тобой делать? – спросил мужчина, палочка скользнула ему в руку. Мальчик хмыкнул, когда он схватил его за густые волосы, заставил сесть и снова запрокинул ему голову. Путы сместились, чтобы удерживать ребенка в новой позе. – Открой рот, - приказал он, держа палочку наготове, чтобы исцелить любой ущерб, который глупый мальчишка нанес своему языку. Адриан плюнул в него, смесь крови и слюны попала в висок, когда Волдеморт так своевременно отдернул голову. Какое-то время мужчина просто дышал, пытаясь справиться с внезапным желанием проломить грудную клетку Адриана за его наглость. Он все еще нужен мне живым. Вместо этого мужчина опустил палочку ниже, пока та не прижалась к середине живота мальчика. Он специально выдержал паузу достаточно долго, чтобы Адриан осознал новую опасность, и наложил проклятие. Реакция мальчика была мгновенной. К счастью, Волдеморт держал его под пыточным всего десять секунд. Будучи прикованным к кровати, Адриан не мог схватиться за грудь – чего, несомненно, хотел – не мог даже шелохнуться. Он мог лишь лежать, задыхаясь от усилившейся боли, зажмурившись и отчаянно открывая рот, в попытке вдохнуть. Волдеморт молча исцелил язык мальчика, отпустил и принялся ждать, когда тот придет в себя. - Надеюсь, ты усвоил урок об уважении, - мужчина взмахнул рукой, и розовый плевок исчез с его лица. – Последние несколько месяцев я наслаждался твоим боевым духом, но даже у моего терпения есть пределы. - Что-то у тебя… не было никаких п-проблем, когда я сказал тебе отсосать. Все еще такой смелый. - Ты думал, что разговариваешь с Томом Риддлом, а не с Лордом Волдемортом. Если бы я тогда отреагировал серьезнее, чем просто сделал замечание, ты бы вряд ли продолжал мне доверять. - Я не… - отрезал Адриан, и его лицо скривило от отвращения. Волдеморт почувствовал, как губы растягиваются в самодовольной усмешке. Солгать сейчас было невозможно. Мужчина слишком хорошо понимал, что пытался сказать мальчик; узнать, что хоть немного, но он смог завоевать доверие Адриана, оказалось приятнее, чем ожидалось. Даже если мальчик будет отрицать это изо всех сил, однажды у него не будет иного выбора, кроме как принять истину. - Я не доверяю тебе, - вместо этого услышал он, но это никак не изменило тот факт, что Адриан должен сейчас почувствовать укол боли от своего обмана. Волдеморта быстро успокоило осознание того, что он здесь не единственный одураченный. - Если от этого тебе легче, - отозвался мужчина с насмешливым кивком, наслаждаясь полученным в ответ негодованием. – А теперь, полагаю, мы можем заняться делом. И вдруг Адриан снова напрягся. Волдеморта это крайне порадовало – получается, мальчику за время их разговора удалось расслабиться. - Как тебя зовут? - Адриан Эванс, - прошептал ребенок под воздействием зелья, и Волдеморт нахмурился, растерявшись на мгновение. «- Не называй меня так. - И почему же? Это ведь твое настоящее имя, разве нет? Почему я не должен называть тебя Гарри? - Потому что мое имя Адриан!». Разумеется. Адриан может сказать правду лишь со своей точки зрения. - Признаю свою ошибку. Какое полное имя у тебя и твоих родителей, данные при рождении? Адриан пристально уставился в потолок поразительно ясным взглядом, учитывая то, что он уже пережил за сегодняшний вечер. Должно быть, он пытался побороть действие зелья, но его рот снова открылся сам по себе. - Гарри Джеймс Поттер, Джеймс Карлус Поттер, Ли… - он поперхнулся, но не смог остановиться. – Лили Джойс Эванс. - И как долго ты живешь во Франции? - С ноября 1981 года, - был дан краткий ответ. Волдеморт окинул Адриана взглядом, пытаясь разузнать больше. Пока зелье заставляло его говорить правду, мальчик оказался достаточно умен, чтобы отвечать максимально кратко, если не задать вопрос как-то иначе. Но и из того, что он мог сказать, Адриан не скрывал ничего особенного. Глупо ожидать, что ребенок помнит о каждой мелочи первых лет своей жизни. Сколько ему там было – год? Нет, Адриан явно не знает всех подробностей своего побега вместе с матерью. Впрочем, к счастью, Волдеморта больше интересовало другое. Еще один вопрос, просто чтобы убедиться, что зелье действительно работает. - Кто выдвинул твою кандидатуру на Турнир Трех Волшебников? Глаза Адриана расширились, он явно не ожидал такого вопроса. Волдеморт лишь изогнул бровь, увидев, как едва заметный румянец гнева окрасил щеки мальчика. - Якоб Корин, - холодно сказал Адриан, и все следы беспокойства исчезли после пробуждения его гнева. Превосходно. Теперь, когда он точно знал, что зелье работает – сомнительно, что Адриану доставляет удовольствие признавать этот фрагмент информации вслух – Волдеморт, наконец, мог начать настоящий допрос. - Где Альбус Дамблдор? Адриан прямо встретил его пристальный взгляд. - Я не знаю. - Где находится штаб-квартира Ордена Феникса? - Я не знаю. - У тебя или твоей матери были какие-либо контакты с этой организацией, прямо или косвенно? – его голос сочился разочарованием. - Нет. Мужчина откинулся назад, открыто нахмурившись, и посмотрел на ребенка. Северус был одним из одареннейших ныне живущих зельеваров, и он лично заверял Лорда, что этому зелью сопротивляться невозможно. Не имело значения, насколько силен духом человек, каждый отвечал правдиво. Зелье делало окклюменционные щиты бесполезными. Волдеморт своими глазами видел, как проводились проверки; наблюдал, как сильнейшие из его последователей не могут удержаться от ответа на любой вопрос, который он им задавал. Сам Северус принял его; а если и есть что-то, в чем этот человек разбирается лучше зелий, то это определенно окклюменция. Если бы кто-то и мог избежать действия зелья, то только он. Волдеморт пригляделся к мальчику. Руки Адриана безжалостно скручивали простыни, ткань трещала. Все его тело было покрыто потом после недавнего проклятия, и хоть мальчик восстановил контроль над дыханием, мышцы все еще время от времени сводило в спазме. Несмотря на все его таланты, сомнительно, что у Адриана есть силы или какие-то особые способности преодолеть действие зелья. Не было никакого способа солгать. Но Волдеморт был так уверен, что Орден стоял за исчезновением мальчика. Весь план ясно говорил, что Дамблдор в кои-то веки прислушался к гласу разума, отправляя оставшихся Поттеров в другую страну, чтобы защитить их – в страну, против которой Волдеморт ни коим образом не был готов выступить как минимум десятилетие. Именно этого он ожидал от старика. Если Адриан никогда не контактировал с ними, то… - Почему? – спросил Волдеморт, а когда мальчик не ответил – и вряд ли мог бы, с таким-то пространным вопросом – уточнил. – Почему вы не связывались с Орденом? Адриан тщетно пытался сомкнуть губы, его глаза потемнели. - Она им не доверяет. - Твоя мать? - Да, - прорычал мальчик, и его магия начала предупреждающе потрескивать. Волдеморт проигнорировал это. - И почему же? Почему она не доверяет своим друзьям и союзникам – людям, бок о бок с которыми она сражалась годами? Почему не доверяет Дамблдору? – Лили Поттер всегда считалась одной из самых верных сторонников Дамблдора. И, несмотря на ее грязную кровь, она была умной женщиной; она точно знала, что старик смог бы защитить ее. Тот факт, что Лили Поттер сбежала в другую страну, чтобы держать сына подольше от обеих оппозиций, был одновременно интригующим и странным. - Питер Петтигрю. - Прошу прощения? Ненависть, уродливая и разрушительная, исказила лицо мальчика. - Питер Петтигрю предал нас. Один из самых давних друзей семьи – мой дядя – преподнес нас тебе на серебряном блюде. Если уж он способен на такое, то про остальных и говорить нечего. Ах да, милый Питер. Такой услужливый, такой напуганный собственной жадностью и жаждой всеобщего признания. Волдеморт хорошо помнил тот момент, как его переполняло воодушевление грядущего успеха, когда хныкающий юнец раскрыл ему тайное убежище Поттеров. Он вспомнил, как глаза Питера блестели от слез, как дрожали его губы, пока он говорил. Как почти чуял запах вины, испускаемый им, даже несмотря на то, сколь охотно юнец предал тех, кто целиком и полностью ему доверял. Волдеморт задался вопросом, что случится, если поместить Адриана и Питера в одну комнату – наверняка прольется кровь. Он отложил эту идею для более позднего детального рассмотрения. Наверное, теперь Волдеморт мог понять ужас Лили Поттер, когда та поняла, что их предали. Как ее затопили сомнения, мучили вопросы вроде кому я могу доверять, к кому я могу обратиться? - Так она сбежала с тобой. Забрала тебя во Францию, подальше от защиты единственного человека, достаточно могущественного, чтобы противостоять мне, - его слова окрасились смехом. – Как глупо. Адриан внезапно забился в путах; Волдеморт заподозрил, что тот снова попытался бы ударить его, не будь его руки связаны. - Она только что потеряла мужа! На нас охотились, как на диких животных! Чего ты ожидал? – выплюнул мальчик. – Четкого мышления от женщины, подавшейся в бега ради спасения своей жизни, пытаясь защитить единственного сына от кого-то вроде тебя? – он рассмеялся, громко и горько. – Нет. Она действовала на основе инстинктов и тем самым спасла мне жизнь. Мальчик смерил его пронизывающим взглядом. - Благодаря ей я смог жить без войны и кровопролитий. Смог относительно нормально вырасти. Смог пойти в школу, не погребенную под твоим влиянием. Моя мама, возможно, ошиблась, не отправившись к Дамблдору; я не знаю, и мне все равно. Я знаю лишь, что она всегда делала то, что – по ее мнению – было для меня правильным. Так что не смей сидеть здесь и пытаться оскорблять ее, когда она посвятила всю свою жизнь обеспечению моей безопасности. Волдеморт осекся, отметив, как агрессивно Адриан бросился на защиту своей матери. Он уже видел проявления этой горячей преданности – как Адриан всегда быстро появлялся, если чувствовал хоть бы малейшую угрозу для женщины. Поначалу это было забавно, и Волдеморт пользовался его преданностью, чтобы выманить мальчика. Теперь он задавался вопросом, не стоит ли за этой преданностью что-то большее. Ибо, хотя его слова были вполне ожидаемы от такого ребенка, как Адриан, яростно защищающего своих родителей; этот тон пробудил в мужчине интерес. Волдеморт знал не так много детей, чей первой реакцией на что-то подобное будет быстрый переход от гнева прямо к желанию убивать. Он наклонил голову, заинтригованный. - Твоя мать – идиотка, - повторил Волдеморт и продолжил, прежде чем разразился новый поток протестов. – Но, на самом деле, я не могу ее винить – несомненно, она помогла мне, спрятав тебя подальше от отравляющих учений Дамблдора. И это было чистой правдой. Волдеморт уже чувствовал на языке вкус победы. Перед ним был драгоценный спаситель Дамблдора, но который никогда не встречал этого человека, никогда не поддавался влиянию его нелепых идеалов. Перед ним был Джеймс Поттер без непоколебимого мышления Светлой стороны. Адриан мог сколь угодно верить в отсутствие у себя способностей к Темной магии, но это было ложью. Часть магических практик, которыми он пользовался, определенно относились к Темной стороне магического спектра. Даже вкус магии Адриана в целом был опьяняющей смесью обоих направлений магии. Если мальчик уже увлекается Темными искусствами, то Лили Поттер либо более невежественная, либо более непредубежденная, чем Волдеморт изначально думал. Вне зависимости от ответа, он вполне мог поработать с этим. Темные искусства вызывают зависимость у большинства людей, и все, что для этого потребуется – немного подтолкнуть Адриана, и тот падет под влиянием сокрушительной мощи. К тому же, идея увести из-под носа Дамблдора дитя пророчества и превратить последнюю надежду Света в последователя Тьмы была слишком соблазнительна, чтобы отказываться от нее. - Говоришь, что никак не связывался с ними; думаю, это означает, что до сих пор Дамблдор так и не смог найти ни тебя, ни твою мать. За последние несколько лет он впал в отчаяние, а его вера в победу угасла. Твое возвращение, похоже… возродило эту надежду. Если его активные шевеления вообще что-нибудь да значат. Теперь Волдеморт полностью сосредоточился на Адриане; ему было приятно, что мальчик неосознанно расслабился во время беседы. Это оказалось проще, чем он думал. - Он будет более чем готов поговорить с тобой. Адриан нахмурился, и Волдеморт решил немного ослабить путы вокруг него. Зеленые глаза уставились на мужчину, с любопытством и настороженностью; а затем мальчик выпрямился. Волдеморт позволил Адриану устроиться поудобнее. - Ты хочешь воспользоваться мной, чтобы добраться до него. Мужчина воздержался от улыбки столь проницательному наблюдению. Если и было что-то, чего он не выносил в других, то это определенно была глупость. И врагов, и союзников. - Верно. - Орден – одна из немногих организаций, которая все еще активно выступает против тебя, - Адриан вскинул брови. – С какой стати мне помогать тебе остановить их? Вся моя жизнь посвящена твоему уничтожению. Волдеморт скрестил ноги и послал ему небольшую, но неописуемую улыбку. Магия мальчика показательно вспыхнула. - Ты любишь свою маму, Адриан? Уже привычная ярость загорелась в глазах мальчика. - Очевидно. - Ты бы сделал все, что угодно, чтобы защитить ее? - Да. - Мог бы добровольно подвергнуть себя опасности, если бы это был единственный способ спасти ей жизнь? - Да. - Отбросил бы все, ради чего жил, чтобы уберечь ее от меня? Мальчик склонил голову, взглядом утыкаясь в каменный пол. - … да, - прошептал он. - Тогда вот тебе и ответ. Адриан глубоко вздохнул и нацепил на лицо маску впечатляющего безразличия. - Стало быть, либо я помогу тебе найти Дамблдора, либо ты убьешь ее. - О нет, - Волдеморт наклонился вперед, и его улыбка была острее лезвий. Он подождал, пока не поймал взгляд ребенка. – Ты поможешь мне найти Дамблдора или после каждого случая твоего неповиновения, я буду отрезать от нее по кусочку, начиная с пальцев, - он произнес это мягко и легко. – И как только от ее тела останется кровавый обрубок, я проникну в ее сознание и заставлю наблюдать смерть мужа снова, снова и снова, пока она не превратится в невменяемую развалину. Тогда и только тогда я верну ее тебе, чтобы ты смог увидеть, к чему привело твое собственное непослушание. Адриан содрогнулся, но это было едва заметно. Надо было отдать должное за его самоконтроль. Волдеморт видел гораздо более взрослых и мудрых людей, которые падали перед ним на колени после подобных угроз. Но этого было недостаточно. Ему нужно увидеть больше. - И твои юные друзья, - продолжил он мягким, приятным голосом. – Разумеется, я постараюсь придумать для них что-нибудь особенно креативное, если ты не будешь слушаться. Правда, убить всех я не смогу, но существует множество других способов уничтожить человека. Волдеморт встал, поправил одежду и снова надел мантию. - Надеюсь, ты поступишь правильно, Адриан. Я не тот человек, с которым стоит играть, - он расправил рукава и полез в карман. – Помоги мне покончить с Дамблдором и его Орденом, и никто не причинит вреда твоей матери, друзьям или тебе. Мужчина вытащил простую деревянную коробку и осторожно поставил ее на тумбочку. - Я жду, что ты немедленно скажешь мне, когда они свяжутся с тобой; и знай, что если сообщишь об этом разговоре кому-либо, кроме меня, они поплатятся. Приятных снов, Адриан, с нетерпением буду ждать встречи с тобой на следующем занятии. Волдеморт направился к дверям, остановившись прямо на пороге, чтобы оглянуться. Адриан не шевелился, разве что повернул голову, чтобы взглянуть на прощальный дар. Выражение его лица было странным, но глаза сверкали от различных мыслей и эмоций. Он совсем не выглядел побежденным, как большинство после подобного ультиматума. Нет – мальчик выглядел живым. И Волдеморту подумалось, что сейчас он впервые увидел его настоящим. - Не могу перестать задаваться вопросом, - бросил он; кровь застучала в висках, когда взгляд Адриана медленно скользнул к нему, - после всего, что я сделал и планирую сделать… ты ненавидишь меня? Волдеморт закрыл дверь, не дожидаясь ответа, довольный тем, что Адриан будет действовать по его указке. Не нужно продумывать сложный план, чтобы получить желаемое. Зачастую достаточно обойтись простейшими угрозами. Одной из явных слабостей мальчика была его любовь к матери. Пока Волдеморт держит ее жизнь в своих руках, Адриан будет подчиняться приказам. О, он нисколько не сомневался, что мальчик попытается выкарабкаться из сложившейся ситуации, но мысль о том, чтобы сыграть с ним в эту игру, показалась ему достаточно захватывающей, чтобы с нетерпением ждать следующего шага Адриана. Бодрой походкой мужчина зашагал обратно в свой кабинет, но остановился буквально за углом. Он оперся рукой о стену и поморщился от боли в животе. Его рука проворно потянула белоснежную рубашку, вытаскивая ее из-под ремня и брюк и задирая достаточно высоко, чтобы оголить живот. Место, куда Адриан ударил его. По бледной коже расползался огромный синяк пурпурного и черного цветов. Мужчина прикоснулся к нему и зашипел, когда легкое нажатие вызвало вспышку острой боли. Волдеморт прислонился к стене спиной и сразу принялся исцелять синяк, нанесенный мальчиком. Он откинул голову назад, пока не почувствовал холод камня сквозь волосы, и закрыл глаза. Волдеморт рассмеялся.***
Честно говоря, Сириус ожидал, что дверь тут же захлопнется у него перед носом. Лили словно оказалась в плену двух разных решений, по ее лицу было видно, как она борется сама с собой. Мужчина затаил дыхание, не смея надеяться. Ее глаза – ярче, чем он помнил, больше похожие на пронзительно яркий оттенок Гарри, чем на прекрасную зелень из его воспоминаний – заледенели, когда женщина уставилась на него. В этом расчетливом взгляде Сириус сразу узнал ее сына. Лили отошла в сторону, приглашающе отворив дверь. Сириусу захотелось улыбнуться, когда он скользнул внутрь. Он едва дождался закрытия двери, прежде чем заговорить. - Лили… я даже не знаю, с чего начать! Ты, вы ушли. Я не… Мужчина повернулся к ней лицом и вздрогнул, увидев направленную на него палочку. Его руки неосознанно поднялись вверх, Сириус проклинал себя за наивность. Он должен был ожидать этого, должен был быть готов к такой реакции. - Лили, - он отступил от женщины, стараясь говорить ровным голосом, - позволь мне снять маскировочные чары. Я все тебе докажу. Я Сириус. Ее рука не дрогнула, и она не проронила ни звука. Сириус сглотнул от полнейшего отсутствия хоть каких-нибудь эмоций на ее лице. Что сталось с жизнерадостной женщиной, которую он знал? - Л… Заклинание Лили ударило его в грудь, отбрасывая назад, прямиком в кожаное кресло. Материал словно ожил, оборачиваясь вокруг его запястий и лодыжек, неприятно сжимая их. Сириус перевел взгляд с кожаных кандалов на опустевшее лицо Лили и впервые почувствовал, что, возможно, слишком поспешил. Так и знал, что сначала надо было поговорить с Гарри. Следующее заклинание – тонкий фиолетовый луч – ударило его по лицу. Сириус дернулся, но вытерпел чувство, будто черви ползают по каждому дюйму его кожи. Он вздрогнул, но быстрый взгляд на руки показал, что маскировочные чары сорваны. Вот такая Лили, сходу узнавшая и разрушившая столь сложные чары, была ему хорошо знакома. Мужчина посмотрел на нее, пытаясь улыбнуться, даже когда у него поджался живот. - Видишь? Старый добрый я. - Что было первым, что ты сказал мне? По крайней мере, у нее пропал акцент – значит, она либо поверила ему и поняла, что это больше не нужно, либо не собиралась отпускать. Оставалось молиться, чтобы первый вариант оказался верным. Сириус отчаянно пытался вспомнить первую встречу с этой женщиной, но это было так много лет назад, что ни в чем нельзя было быть до конца уверенным. Он прищурился, поднял голову и бросил наобум: - Ты уже выполнила задание для МакГонагалл? Ее палочка поднялась на дюйм. - Чертова женщина! Это было десятилетия назад! Как мне вспомнить первое, что я тебе сказал? Мне было одиннадцать! Почему бы не спросить, какой я сделал тост, когда был шафером? Вот это я помню. Или ты могла бы спросить о том периоде нашей жизни, когда ты позвала меня на свидание на Рождественскую вечеринку Клуба Слизней, потому что Джеймс взбесил тебя, и ты решила, что это будет весело? Сириус наблюдал, как жесткость в ее глазах тает. Он быстро продолжил, судорожно вспоминая все, что мог. - Или как насчет того, как Джеймс уехал в командировку в Германию, а твоя сестра не пригласила тебя на свою свадьбу, и я сел рядом с тобой, сказав, что она – завистливая старая карга, не способная вынести мысль, что ты способна затмить ее? Мужчина закрыл глаза, в горле стоял ком. - Или что насчет моих последних слов тебе и Джеймсу; я сказал «увидимся завтра», а потом бросил Джеймсу его палочку и добавил, что он чертовски ужасный аврор, раз никогда не держит ее при себе? Не существовало слова, способного описать звук, который издала женщина. -… и он засмеялся, сказав, что докажет, как ты не прав… что будет ходить с ней всю ночь, а потом проклянет тебя, когда ты снова придешь. Голос Лили был таким нежным, таким чертовски грустным, что Сириусу пришлось снова открыть глаза. Он наблюдал, как женщина опустила палочку, и с трудом остановил себя от облегченного вздоха. Они смотрели друг на друга, и через несколько мгновений, когда сердце Сириуса набатом застучало у него в ушах, по лицу Лили прошла рябь. Темные как ночь волосы стали ярко-рыжими, которые он так хорошо помнил; ядовито-зеленые глаза посветлели, скулы слегка сгладились, а лицо округлилось. Такие мелкие изменения, но так из Амелии Эванс женщина превратилась в Лили Поттер, и Сириус почувствовал себя как дома впервые за много лет. - Лилз, - произнес он, поднимаясь, поскольку державшие его оковы пали. Мужчина шагнул к женщине, руки потянулись к ней по почти забытой привычке. Однако Лили отшатнулась, скрестив руки на груди. Сириус видел, как она отчаянно пытается вновь возвести между ними стену, разбивая ему сердце. - Пожалуйста, не надо, Сириус, - прошептала она. – Я не могу, - женщина быстро моргнула, ее голос дрогнул. – Не могу. - Эй-эй, - мужчина подошел ближе, останавливаясь в нескольких шагах от нее и борясь с желанием просто прижать ее к груди, - это нормально. Все нормально. Это я, ты в безопасности. Я не собираюсь вредить тебе, Лилз. - Нет, - сказала женщина, хотя больше не отступала. – Ты не понимаешь. Я не могу тебе доверять. Сириус отшатнулся – настолько эти слова причинили ему боль. - Лили, это же я. Конечно, можешь. Я же твой друг, мы вместе ходили в школу, я был лучшим другом Джеймса… - Как и Питер, - раздался тихий ответ, и Сириус похолодел. Ему пришлось побороть ненависть, всякий раз разгоравшуюся в груди при упоминании этого… этого… - Питер был нашим другом. Ходил вместе с нами в школу. Я помогала ему с учебой. Он был Джеймсу как брат. Питер любил Гарри, держал моего малыша так, словно тот величайшая драгоценность нашего мира, он играл с ним, ел с нами, проводил время вместе с нами – и все же предал нас. Так что нет, Сириус, нет, я не могу тебе доверять. Ничего из того, что ты скажешь, не заставит меня даже задуматься… Мужчина протянул руку и приобнял ее, не резко, лишь твердо обхватил за плечи. Сначала Лили сопротивлялась, отталкивая его, но он все равно притянул ее к себе. Лили впечаталась ему в грудь и немного оттолкнула его от себя ладонями. Сириус проигнорировал ее напряженность и обнял, пытаясь выразить в этом объятии все, что он никогда не мог сказать. Лили не оттаяла, не прижалась ближе, даже не наклонила голову к его шее. Но ее руки, все такие же маленькие и бледные, тихонько сжали его мантию. - Я не Питер, - произнес Сириус, утыкаясь в ее волосы. – Я – не он. Я бы никогда не предал тебя.***
Примечание автора: Итак, фактически, начинается НАСТОЯЩИЙ сюжет этой истории, ура-ура – потребовалось всего 22 обалденных главы, чтобы до него добраться, но эх, так и должно быть, ребята, мы медленные и настойчивые, медленные и настойчивые. Примечание переводчика: У нас в регионе началась аномальная жара, я умираю, так что не удивляйтесь особо запозданиям с ответами на отзывы или их отсутствием. Мне и стыдно, и нет ахах Просто почти вся глава уделена Тому и Гарри – ура! Но следующая глава почти на семнадцать страниц – это печально.